– А как дракон узнает, что там будет маг? Может, кого-либо в мантию повычурнее, как вы любите, вырядить и всё? – не сдавался главарь.
– Не выйдет. У этих тварей не такое уж сильное чутьё на магию, но при прямом взгляде ауру они считывают хорошо. Поэтому на такой мелочи план рушить нельзя. Я бы порекомендовал Морьяру ещё и рукой с платочком гадине помахать, чтобы та его исключительные да уникальные возможности всё-таки оценила.
Несмотря на камень в мой огород, Арнео поддержал меня. Логически верно было определить именно такое распределение магов. Однако хмурая складочка на божественном лбу так и не разгладилась. Он прекрасно понимал, что я что-то замыслил (только не мог понять, что конкретно), раз самостоятельно решил занять подобную опасную позицию. Выгоднее для меня было остаться на поверхности. Если бы дракон пролез в тоннели, то выжить у меня шансов не имелось. Ни малейших.
… Ха! Я что, дурак рассказывать про своё озарение про «гнездо дракона»?
– Так может тебя самого туда отправить? – напрямую спросил главарь бога.
– Как пожелаете, – равнодушно развёл тот руками и с ослепительно раздражающей улыбкой добавил. – Только маг я посильнее вашего сошки. Значительно. Смогу больше помощи оказать снаружи… Да и как барду мне же ещё о вас поэму сочинять, сударь. Что ж потом петь, если ничего из ваших деяний не увижу?
– Лады. Обдумаю. Ну, а пока все готовьтесь, – решил завершить обсуждение жаждущий стихотворной славы Данрад и выдал приказ. – Засланец и Матёрый, берите Орбана и чтоб через минуту я вас здесь не видел! Постращаете местного кузнеца, чтобы как хотел жопу рвал, но к завтрему гарпуны сделал.
– Успеет ли? – с сомнением цокнул языком Сорока, но Данрад в задержках не был заинтересован.
– Не успеет, так пускай на суку, ворона криворукая, повисит. Мы, мать его, завтра до ночи должны двинуть к шахтам, чтобы к утру всё успеть подготовить. Неча время терять, мне уже на серебро поглядеть охота!
Он хмыкнул. Большинство с предвкушением улыбнулось. Наверное, не сиди обиженная Элдри с Яшкой на другом конце лагеря, то её глаза, как и положено ребёнку, зажглись бы азартным огоньком. Но остальные (особенно разведчики) скорее загрустили. Любые материальные богатства хороши, пока у тебя есть тело, для которого оные применимы и никак иначе.
***
– Ты останешься за пределами этой бучи, – приказал я девочке этим же вечером, едва появилась возможность остаться с ней наедине. Она сделала вид, что вроде как согласна с моими словами, и, не решаясь и дальше меня игнорировать, выдавила из себя ложь.
– Постараюсь.
– Я серьёзно!
– Я тоже.
– Нет! – опроверг её настойчивость я. – Если ты…
– Хватит мне угрожать! – перебила она меня.
– Элдри, – я сглотнул слюну, ибо совершенно внезапно для себя осознал, что маленькая девочка не просто взрослела, но становилась самостоятельным человеком. – Я не угрожаю. Я беспокоюсь, потому что знаю, что тебе нравится просыпаться рано и встречать рассвет. Я хочу, чтобы ты встречала первые лучи солнца не один десяток лет.
Она определённо растерялась от моего признания. Возраст, пусть и не бунтарский подростковый, всё равно требовал постоянных конфликтов. И она не была готова к простому миру. Однако детство, по-прежнему царящее в её душе, позволило ей обнять меня и мгновенно простить за прежние обиды.
– Я люблю тебя, – всхлипнула девочка.
Ей всегда легко давались подобного рода фразы. Я же никак не мог произнести в ответ нечто взаимное, а потому просто сказал:
– Я знаю.
А затем сам обнял крошечное тельце, стараясь разрушить стену отчуждения между нами. Касаться Элдри мне давно было не в тягость.
– Я знаю. Я это знаю, – вторила она мне, заставляя моё сердце болезненно сжиматься.
Мне уже приходилось испытывать привязанность. Я понимал, какое это гадкое чувство. Очень неприятно, когда люди, которых ты не хочешь терять, исчезают из твоей жизни. Мне было невероятно больно, когда Эветта начала игнорировать меня после возвращения из Юдоли. Она тогда словно умерла. А всамделишная смерть мастера Гастона до сих пор заставляла меня сжимать кулаки от злости и испытывать какую-то растерянность и беспомощность. Почему он умер, когда я этого не хотел? Тогда, когда я так нуждался в нём!
… Смерть.
Нет. Моя девочка не должна умереть. Это мой Шершень. Я не отдам её мрачному королю, она принадлежит мне… Как жаль, что живое сокровище нельзя посадить в сундук и считать, что оно в безопасности, просто повернув ключ в замочке!
Груз эмоций заставил меня отодвинуть Элдри от себя и сказать тоном, не терпящим возражений:
– Когда все займут свои позиции, ты сядешь на Опала и вместе со всем нашим добром отправишься ждать меня туда, где я покажу по дороге. Уяснила?
– Холща сказал, что мне нужно будет помогать лечить.
– Ты вернёшься! – постарался я возвысить свой авторитет вместе с повышением тона голоса. – И будешь ждать меня. Если же меня среди вернувшихся не окажется, то…
– То что?
– Главное не возвращайся в Амейрис, – по небольшом раздумьи ответил я, ибо не смог предложить ей более чёткий план. Девочка сразу растерялась, но смогла произнести:
– Ладно… Только расскажи мне сказку. Пожалуйста.
– Вот только сказок мне сейчас не хватало! Книгу почитай, пока ещё светло.
– Я их все уже перечитала. Расскажи мне сказку! Ну, пожалуйста-пожалуйста!
– Ладно, – смирился я. – Какую тебе?
– Страшную.
– Жил-был волк, и съел он как-то семерых козлят. У него сильно заболел живот, и это было страшно.
– Не, хочу страшнее, – улыбнулась она мне.
– Хорошо. Жил-был великан, и съел он как-то семерых волков. У него сильно заболел живот, и это было очень страшно.
– Морьяр, ещё страшнее!
– Жил-был дракон, и съел он как-то семерых великанов. За раз. У него сильно заболел живот, и это было совсем страшно… Страшно?
– Ни капельки! Страшнее давай, – развеселилась девочка, и я недовольно пробурчал:
– Страшнее ей… Жила-была чёрная дыра, которая поглотила семь планет за раз. У неё сильно заболел живот, и это было страсть как страшно.
– А мне вот совсем не страшно.
– Тогда вот тебе кошмар. Жил-был необъятный космос, и появились в нём вселенные с людьми. И у этих людей родились дети. Поверь, более страшной сказки даже представить себе нельзя!
– Но мне не страшно!
– А должно быть!
На этом мы закончили приватную беседу. К нам подошёл Арнео, желающий использовать с пользой время до ночи. Мы принялись обсуждать предстоящее, и Элдри, немного посидев рядом с нами, всё-таки не выдержала. Девочка умчалась. Я был уверен, что она искала общества Яшки. Непостижимым образом она сдружилась с этим пареньком, и, скорее всего, этому способствовало его полнейшее потакание её прихотям и капризам. Девочка командовала безвольным подростком как хотела. Мне же до такого её увлечения интереса не было. Я знал, что парень погибнет. И очень скоро. Его жизнь никому не нужна была. Так что по плану, уже утверждённому с Данрадом, Элдри предстояло караулить лошадей поодаль. А вот Яшке закреплять один из воротов, на который бы накручивалась цепь с гарпуном. Не оставляло сомнений, что все деревенщины, используемые для этой цели под предлогом показа своей храбрости, умрут. И очень быстро. Ведь даже если Арнео отдаст приказ схорониться, то их он не коснётся – иначе основная задача по задержанию дракона останется не осуществлённой. А это являлось приоритетом. Чтобы Стая смогла вступить в бой и выиграть его, зверюгу следовало приковать к земле.
И точка.
Глава 3
Драконы являлись существами дневными. Ночами они предпочитали дрыхнуть, и в этом я был полностью солидарен с ними. Но Стая, пользуясь сим обстоятельством, вовсю нарушала привычный для меня режим и при слабом звёздном свете суетилась подобно муравьям, стараясь соорудить ловушки. Арнео, заметно нервничая, несколько раз обошёл подчинённый ему состав с одним и тем же инструктажем. Не забыл и про мою персону. Как и вояк меня эти наставления сильно раздражали, но из-за приближающегося боя никто не осмелился вспылить. Вот и я не стал, но, едва бог отошёл, я снова устроился полулёжа на ещё не успевшей зарасти травой дороге, и с ленцой принялся выводить на земле строки одну поверх другой.
Ласкала ночь дыханием жизни.
Движение рук. Сплетение ног.
И замирали в укоризне
Те, кто страстей понять не мог.
Инстинктам отдаваясь смело,
Из губ я слышал жадный стон.
Пели душа моя и тело.
И двигались мы в унисон.
Под лунным светом сняты маски.
Обнажены до дыр в сердцах.
Плевать на чьи-то там указки!
Класть на догмат в святых томах!
Но утром разойдёмся сразу,
Как только станет невтерпёж.
Поставить точку. Нет рассказу!
Ты даже этот стих сотрёшь!
… И я забуду пред рассветом,
Что так желал тебя, мой грех.
Закончилася ночь куплетом.
А день? Он для других утех.
– Чего ты там? – заинтересовалась Марви движениями прутика по земле. – Заклинание какое-нибудь выводишь?
– Нет, – улыбнулся её невежеству я. – Это обычная письменность. Все нужные заклинания подготовлены, да и зелья уже готовы.
– Чего же тогда остальным не помогаешь?
Несмотря на то, что это был далеко не первый мой день в Стае, то вырастет у меня нос как у Пиноккио, если я скажу, что к этому времени я научился общаться с людьми, и мой ответ не принёс проблем.
– Они без меня справятся.
– Оу! Значит, ты как осенний лист?
– А?
– Лежишь себе тихонечко и подгниваешь.
Она фыркнула, заставляя меня принять сидячее положение, хотя я так и не понял причины недовольства.
– Я не гнию. Я размышляю.
– Разницы по итогу не вижу, – пожала она плечами и, показательно перекинув через плечо тяжёлый моток толстой верёвки, пошла помогать Данко и Брасту закреплять конструкцию.
Внесённая женщиной нотка недоразумения испортила мой лирический настрой. Так что я поднялся, отряхнул одежду от влаги и грязи, а после осмотрелся и, подумав, целеустремлённо двинулся в её сторону.
– Чего? – буркнула она. – Исправиться решил?
– Нет, вас исправить.
Марви отчего-то посмотрела на меня крайне злым взглядом, но Браст, пнув для проверки на прочность сооружённое им одно из четырёх устройств, подал голос первым.
– А что не так?
– Марви верёвку куда кинула? – обвиняюще глянул я на вредную женщину и самостоятельно ответил на свой вопрос. – На траву мокрую.
– И?
– Так теперь верёвка промокла, и при обработке её защищающим от огня составом, он плохо впитается. Лучше или высушить, или другую использовать.
– М-да. На мелочи всё херить не хочется, – цокнув языком, согласился Браст. – Но другой уже нет.
– Цепь ещё одна есть, – припомнила Марви. – Длинная такая. У Холщи лежала, я точно пом…
– Не. Не пойдёт, – перебил её я. – Одно дело цепь к гарпуну, а другое – вот здесь. Обработать металл сложнее. Да и даже если цепь не расплавится, то нагреется так, что ребята у ворота без рук останутся.
– Даже если не расплавится? – подозрительно сощурился Данко. – Так ты, сука, не уверен, что твоё зелье подействует, что ли? Верёвки и цепи сгореть могут? Так же, как мы?!
Его нервозность была понятна. Он и так дракона видел, а уж представляя его разъярённым… Ну, и зная меня уже не первый год.
– Зелье подействует, во мне просто нет уверенности насколько эффективно. Это мой первый опыт сражения с драконом.
– Если других идей у тебя нет, то иди-ка ты отсюда обратно на травку! – приказал мне с ноткой истерики Данко.
В отместку на его гневный взор я остался стоять на месте, да ещё упрямо скрестил руки на груди. Однако сделал я это зря. Моя непродуманная реакция заставила лучника вытащить из своего колчана две стрелы. Затем он щедро макнул их верхние части в бутылочку с ранее выданным ему огнезащитным раствором и грозно потребовал:
– Попробуй-ка их поджечь на хер.
– С ними всё будет нормально, – заверил я, внутренне холодея, ибо знал, что доставшееся Данко средство было крайне низкого качества. Сам разбавлял.
– Поджигай, сука!
– Ты мне не командир. Уймись.
– Давайте я, чтобы вам не ссориться, – миролюбиво произнёс Арнео, заинтересовавшийся перепалкой и вследствие чего подошедший ближе.
После своих слов он сотворил ослепительно яркий огненный шарик и, подняв одну из стрел, погрузил её в пламя. Стрела прошла насквозь невредимой, заставляя меня испустить мысленный выдох облегчения. И мне и дальше было бы хорошо, если бы бог не решил повторить своё деяние. На этот раз стрела прямо-таки вспыхнула, как будто сухой факел, облитый смолой.
– Ну. Одно попадание уже как дополнительная жизнь, – попытался сгладить реакцию Данко Арнео. В принципе ему это удалось, так что я очевидно зря недовольно цокнул языком и заметил.
– М-да., можно было получше состав сделать. Это обдумать стоит.
– Иди обдумывай где-нибудь там в стороне! Я и так нервный сегодня.
– Да тихо ты, Данко! – шикнула на стрелка Марви.
Возможно, она хотела, чтобы я остался, но сказанного и совершённого мне хватило, чтобы со спокойной душой пойти будить Элдри. Я присел возле девочки, спящей и кутающейся во взрослый плащ, подбитый кроличьим мехом, и, погладив её по светлым волосам, тихо и певуче произнёс:
– Ночь, смеясь, закрывает дверь. Знает, день – предвестник потерь. Судьба разыграет в кости итог. Что у неё для тебя? Ты узнаешь вот-вот.
Элдри тут же недовольно заёрзала, прежде чем открыла сонные глаза.
– Мы скоро закончим, – объяснил я, убирая руку с её головы. – Самое время тебе забрать оставшихся лошадей да сменить Якова.
– Яшку.
– Якова. Он перечеркнул детское имя, уйдя из дома в желании повзрослеть.
– Он и так взрослый, – улыбнулась она мне и, прикрывая рот ладонью, сладко зевнула. – Во всяком случае, постарше меня.
– Мне всё равно. Главное, как только он рванёт сюда и скроется с твоих глаз, аккуратно распряги прочих лошадей и подготовь Опала. Если не увидишь среди возвращающихся меня или Лайрэма, то садись верхом и мчись во весь опор куда глаза глядят.
– Я помню. Чай не маленькая! – нахмурилась Элдри, недовольная повторением вчерашних наставлений. – Зачем вообще твердить одно и тоже? Я и так знаю, что с тобой и Лайрэмом всё будет хорошо сегодня.
– Знает она, – свысока хмыкнул я в ответ на детское брюзжание. – Настоящих пророков крайне мало. Ты слишком полагаешься на свои предчувствия, любая твоя уверенность может быть ошибочной.
– Ну почему всегда нужно во мне сомневаться?
– Потому что моя интуиция не говорит мне, что ты прорицательница.
– Тогда я тебе больше ни слова о будущем не скажу!
– Слишком напыщенное заявление… Точно одна с четырьмя лошадьми справишься?
– Справлюсь!
Девочка явно злилась всё больше и больше, а потому я не стал ещё больше распалять её раздражение. Всего-то, молча, помог немного.
– Чего ты ей так вослед смотришь? – подошёл ко мне Арнео, когда Элдри, уводя крошечный табун лошадей, ранее привёзших сюда необходимую поклажу, почти скрылась из виду. – У неё больше шансов остаться в живых нежели у нас всех. Даже мне в этот раз придётся постараться не погибнуть.
– Я это знаю.
– И всё равно переживаешь? – с каким-то глубоким удовлетворением произнёс бог.
– Несмотря на то, что смерть дышит мне в затылок, да.
– Ого! – его брови поползли вверх. – Да неужели в тебе проявилось хоть что-то человеческое?
– Это ты о чём? – не понял я.
– Ну, ты же за неё переживаешь! – убеждённо и даже несколько язвительно сказал мой собеседник, однако, приглядываясь к удивлённому выражению моего лица, с вновь проснувшимися внутренними сомнениями осведомился: – Или нет?
– Меня беспокоит не будущее Элдри, а то, что она перестаёт меня слушаться и начинает дерзить по любому поводу. Мне не понятно насколько можно безнаказанно допускать её своеволие.
– Она тебе не рабыня, не прислуга и не наймит, – мрачно выговорил спустя несколько секунд бог. – Так что снизь-ка свои требования минимум на половину.
– Но я не хочу! – запротестовал я.
– Тогда у тебя действительно проблемы, – хмыкнул Арнео. – Дети имеют свойство становиться независимыми от тех, кто их опекает. Иначе им не насовершать всю ту кучу говна, что они могут. А это необходимо. Потому что, только разгребая её, они становятся в какой-то момент адекватными, – он смерил меня быстрым задумчивым взглядом, – или не очень адекватными, но взрослыми.
– Зачем тогда их опекать?
– А образно говоря, чтобы выдать лопату для перекидывания говна да пояснить, что руки после всё равно лучше вымыть.
– Какое говно? Какая лопата? – не поняла тихо подошедшая к нам Марви. Я аж вздрогнул от её появления, и это не осталось ею незамеченным. – Прости, Странник. Не думала тебя пугать, но… И вообще, я хотела за все свои слова извиниться.
– Приму к сведению.
– Да не, – стушевалась женщина, начиная нервно теребить руки.
– Передумала просить прощение? – решил уточнить я. Арнео тут же закатил глаза и, понимая, что он «третий лишний» да здесь ему и не интересно вовсе, попрощался:
– Ладно. Я пошёл прочь со сцены.
– Я только хотела сказать, – глядя мне в глаза, а не на спину уходящего бога, продолжила Марви, – что я как-то на тебя всё время злилась. Мне и правда думалось, что ты не просто можешь, но и должен делать больше. Да и со стороны ты как будто такой чванливый хрыч! А тут как глаза открылись.
– Хм? Я не особо тебя понимаю.
– Мы с Данко из-за тебя поругались… Ну, ведь правда, откуда ты можешь больше, если для всех нас этот дракон первый? Кто мог тебя на него специально натаскивать? Сделал то, что мог сделать. И подошёл, когда надо было дельное сказать.
Я определённо не осознавал, к чему она мне всё это говорит, а потому молчал.
– Я начала ему это всё объяснять. А он спорить. Матёрый ещё влез. И как-то слово за слово вышло, что я сама изменила мнение о тебе. Ты всех чураешься и лишний раз руку не протянешь подсобить не потому, что гордец-зазнайка какой‑нибудь, а потому что знаешь, что Стая о тебе думает. А ты не подлиза так мнение о себе менять.
Она пристально посмотрела на меня, как если бы ждала подтверждения сказанному. И так как в её соображениях мне ничего такого опасного не послышалось, то я, на всякий случай, утвердительно кивнул. По факту уяснить, что она хочет до меня донести, я так и не смог. Но Марви вдруг расцвела и с улыбкой дружески легонько толкнула меня в плечо. Я старательно приподнял уголки губ, чтобы моё лицо могло сойти за довольное и… понял, что всё же совершил ошибку. Данко, сузив глаза до щёлочек, смотрел на меня с таким гневом, как будто я только что публично задрал Марви юбку!
– Э-э-э. Тебя там, кажется, ждут? – намекнул я женщине.
Она посмотрела в ту же сторону, что и я, и, увидев злющего любовника, показала ему оттопыренный средний палец. После чего сказала так, чтобы слова донеслись до него:
– Пусть ждут, Странник. Я сама выбираю к кому идти.
Она со страстью провела своим языком по моей щеке и неторопливо пошла в сторону остальных членов отряда, с которыми мне предстояло идти в шахты.
Хм… Это в моём кивке головой столько флирта заключалось, что ли?!
Как бы то ни было, но непонятный для меня поступок женщины вынуждал поступить вполне определённым образом. Я сделал несколько неуверенных шагов к замершему наподобие раскрывшей свой капюшон кобры Данко и искренне прошептал:
– Да не нужна мне твоя баба!
– Дракон сдохнет, и мы, сука, конкретно так поговорим один на один, – так же тихо проскрипел он, и мне стало понятно, что некая стрела со знакомым оперением может случайно воткнуться в мой загривок в любой момент.
На ватных ногах (извините, но мои шансы на выживание только что уменьшились в разы!) я подошёл к своей команде, и, затратив с минут десять на последние указания, мы все вместе заняли свои позиции. В знак готовности я поднял повыше копьё, которое решил взять вместо меча. Данрад, увидев это, парой коротких фраз заставил остальных поспешить с завершением их обязанностей. Так что, едва солнце полностью выползло из-за горизонта, все были готовы… Кроме разве что дракона, всё ещё беззаботно дрыхнувшего в своём убежище.
Разумеется, никому не хотелось сидеть в засаде долго. Но вдруг бы дракон ещё и решил весь день понежиться в постельке из-за отчего-то там дурного настроения? Речь же шла о драконихе. Тут всё возможно. Поэтому начало всей операции возлегло на плечи Данко. Он поправил мешочек с гремучей смесью, привязанный к стреле, и сделал первый шумовой выстрел из трёх, имеющихся в его распоряжении. Стрела полетела низко и исчезла в тёмной дыре входа в шахту. Сразу же раздался громкий бум! Эффект был большей частью звуковой, всё-таки в моих стремлениях было привлечь внимание дракона, а не замуровывать его. Однако несколько камушков скатилось по склону.
– Ещё будет, – услышал я шёпот Рябого, верно интерпретировавшего знак Данрада.
Его голос едва не заставил меня сбиться со счёта. Я отсчитывал секунды, чтобы решить для себя по моменту появления дракона насколько глубоко и далеко под землёй расположено гнездо. Погрешность была бы высокой, но… но мне повезло. То ли дракон уже не спал да вовсю собирался размять крылья, то ли и правда устроил кладку на верхних уровнях, но прошло не более трёх минут после первого выстрела, как из пещеры выглянула обеспокоенная морда чудовищного вида. Раздвоенный язык юрко высунулся из пасти, касаясь ноздрей, а затем дракониха нежно и аккуратно выпустила из себя струю пятиметрового пламени. Видимо так. На всякий случай. Или чтобы спровоцировать кого‑либо.
Однако Стая действовала на ура. Данко, хотя и должен был изменить после последнего выстрела позицию, верно затаился на том месте, где стоял. Даже деревенщины, пусть наверняка и умирали от страха, но не испустили ни вопля, ни даже не затряслись так, чтобы кусты заходили как от сильного ветра…
Стоп!
Деревенщины!
Я внезапно похолодел, осознав, что так и не увидел появления Яшки. Великая Тьма, после разговора с Марви я совсем забыл о мальчишке, хотя никак не должен был! Ведь он…
Так. Простите. Я же совсем не написал ничего про эту часть плана.
Итак, чтобы понять моё беспокойство, вам нужно знать, что всех лошадей было решено оставить где-то в полукилометре от шахты, чтобы те от вида дракона не разбежались да и вообще остались живы. Но так как и тащить на себе все тяжести, вроде тех же гарпунов, не хотелось, то на нескольких коньков посмирнее благоразумно погрузили основную поклажу. Рациональность в этом поспособствовала и другому логичному решению. Я настоял на том, чтобы Элдри поехала со мной. Всё равно взятых с собой животных следовало отвести к остальным. Ну, и в результате своеобразного пересменка девочка должна была остаться вдалеке и в безопасности, а некто, оставленный до этого в качестве сторожилы, побежал бы совершать единственный в своей жизни героический подвиг. Вот этим пастушком и стал Яшка. И расстояние было таким, чтобы он уже давно появился. Ноги в его распоряжении имелись длинные и сильные.
Так, а теперь вернёмся к моей проблеме – этого парня нигде не было!
Где он?!
Я даже позволил себе ненадолго высунуться из убежища, пока не ощутил, как Сорока тянет меня за рукав вниз.
«Ты чего?!» – кричали его глаза.
Без голоса я не знал, как донести истеричную фразу «Его здесь нет!» или «Дело неладно!», а потому постарался сосредоточиться на драконе, хотя для меня это теперь стало в разы сложнее. Моя интуиция вопила, что утренняя подозрительность к Элдри стоила более пристального внимания. Дракониха же, наплевав на мои тревоги, крайне неторопливо высунулась до середины своего длинного грязно-серебристого тела и приподняла крылья, готовясь расправить их в любой момент. Она была насторожена донельзя, но местность на первый взгляд выглядела привычно для неё. Даже ветер дул в нужную сторону, не донося до трепещущих звериных ноздрей человеческий запах. Поэтому естественно было ожидать, что тварь в том же самом черепашьем темпе преодолеет ещё с метра три и наконец-то достигнет места, на которое были нацелены гарпуны, но… события дня видимо уже определились, как шустренько доконать меня и при этом основательно разрушить мою уверенность в собственных способностях делать логически верные выводы!
Едва я уверился в мысли, что мальчишка от предстоящей бойни благоразумно сбежал домой, как дракониха молчаливой тенью и с невероятной скоростью бросилась вперёд. Она за долю секунды преодолела с метров десять, а не положенные три! Готовые стрелять ребята элементарно не успели ничего сделать, как гадина не просто вышла за пределы целевой точки, но и развернулась на сто восемьдесят градусов. Не упуская её из виду, я от резкого поворота своей шеи справа налево ощутил неприятную боль. Мышцы не привыкли действовать с подобной быстротой. Но ещё больнее мне стало, когда Сорока одновременно с тихим предупреждением: «Не вздумай глядеть в ту сторону!» ни с того ни с сего вдруг ударил меня в висок. От предательского удара (хорошо ещё, что он намеренно или нет ударил раскрытой ладонью, а не кулаком!) я упал, выставляя перед собой руки.
… Но голова всё равно сама собой тут же уставилась туда, куда не следовало.
По всей видимости, фортуна с удовольствием злорадно потирала руки, ибо мне сразу удалось разглядеть за приземистой растительностью наклонного склона горной шахты детские фигурки. Уверен, в любой другой ситуации они бы ещё долго оставались незаметными для меня, как и для остальных. Наверное, и дракониха их только почуяла, а не увидела, ибо выдохнула пламя в несколько приёмов, швыряя его порциями словно маг огненные шары, и всё равно промахнулась. Правда на действия затаившихся ребят спровоцировала. Элдри и Яшка встали в полный рост и рванули прочь. Изначально они начали двигаться в одну сторону, но буквально через пару секунд девочка отстала от парня и, резко разворачиваясь на пятках, помчалась, петляя как заяц, в противоположном направлении. Невольно я тут же ощутил гордость за свои способности в обучении, но ощущение было бы более ярким, если бы Элдри двигалась по направлению ко мне, а не к Данраду. Можно было не обладать даже зачатками скромнейшего интеллекта, чтобы понять, как тот сейчас зол, и что из этого может последовать.
Голова драконихи задёргалась, пытаясь сосредоточиться на ком-либо одном из «горных козочек». Шипастый хвост заходил ходуном, выдавая то ли раздражение, то ли довольство от предстоящей охоты. И, наконец, выбор пал на жертву с более яркой аурой.
В желании поиграть рептилия дыхнула тонкой струйкой пламени вблизи Элдри, сбивая тем с той всю прыть. Девочка испуганно отпрянула, заозиралась и попыталась сменить направление. Но вскоре и там ей дорогу преградил огонь. Пожалуй, если бы не магические инстинкты и всё же выданный на всякий случай флакон с зельем, то её бы уже спалило.
Яшка же тем временем бежал, не разбирая пути. Его округлённые от ужаса глаза даже не видели, что несётся он прямиком в мои руки, так и жаждущие воплотить некий праведный гнев в жизнь. И всё же остановила его нога Сороки, а не моя рука. Приятель сделал подножку, и паренёк рухнул, пробороздив по инерции землю носом ещё с метра полтора.
– Сукин ты сын! – тишайше выругалась на него Марви, аккуратно меняя свою позицию.
– Мы всего лишь хотели забраться в шахту первыми и разбить яйца сами! – завыл во весь голос Яшка, глядя на уставившиеся на него свирепые рожи. – Она же маг! Она бы тоже справилась! Она сказала, что мы… э-э-э… гхэ-ээ… кх…э…
Торчащий из горла нож помешал дослушать речь до конца, и все тут же недовольно уставились на метнувшего оружие Шептуна.
– Неча было на поводу у бабы вестись. Всем известно, это никогда до хорошего не доводит, – пожал он плечами, и тут же получил хороший такой тычок от нашей убийцы.
Меня же этика взаимоотношений полов на данный момент совсем не интересовала. Обстоятельно решать, кто здесь прав, а кто виноват, я не собирался. Нужно было либо как можно скорее убираться подобру-поздорову, рационально спасая свою шкуру от гнева Данрада, либо не менее быстро генерировать идею, как заставить дракона оказаться на нужном участке земли, чтобы прикончить его – другой возможности помочь моему тандему с Шершнем не существовало.
– Ты! – я резко ухватил за ворот рубахи ближайшего к себе наёмника – Сороку. – Быстро! Прямиком на гору! Чтобы ни случилось, защищай Элдри!
– Как же я могу защитить её от такого?! – опешил тот, кто считал меня своим хорошим дружбаном.
– Как получится!
Стиснув зубы, я, прилагая не только собственные физические, но и энергетические силы, швырнул Сороку в поле зрения дракона. Ловкость, с которой он удержался на ногах, хотя те заходились колесом, и скорость, с которой он помчался от довольно оскалившейся в добрую сотню игольчатых зубов пасти в сторону шахт, были способны войти в легенды. Лично я до этого считал, что подобное не в возможностях человека!
– Ты чё, Наполторы? Сдурел, что ли?! – задал один вопрос на всех Окорок.
Я не стал отвечать, а мимоходом стёр кровь, потёкшую от перенапряжения из носа, и, превозмогая головокружение, схватил своё копьё да ринулся на открытое пространство, стараясь оказаться где-нибудь со стороны хвоста животины. Дракониха, ошалев от происходящего, поднялась в воздух, чтобы уяснить для себя, сколько же вокруг засело «блох». Кажется, до неё начало доходить, что это не она охотится, а на неё ведётся охота.
Между тем Данрад, увидев, что я творю, принялся резко выговаривать Арнео нечто в самых резких выражениях. Видимо, он суматошно решал, как стоит поступить, и, судя по всему, склонялся дать сигнал покинуть поле боя.
– Все на изготовку! – крикнул я в отчаянии и столкнулся глазами с хранителем мира.
То ли во мне проснулись не присущие мне способности к телепатии, то ли тот понял мой взгляд и сам досконально рассудил, но он буквально-таки услышал мои мысли и прокричал голосом главаря, заставляя Данрада и своё ближайшее окружение от шока округлить глаза.
– Марви и Орбан, сюда! Окорок, на четвёртую позицию! Сорока, мать твою, обратно! Шептун и Рябой, прорывайтесь за лошадьми!
После этих слов Арнео выждал несколько мгновений, а затем ловко выпрыгнул из своего укрытия и со всех ног побежал ко входу к шахте. Люлей от Данрада бог не успел огрести, а из-за ложного приказа началось покорное передвижение по разным траекториям, не дающим дракону сосредоточить внимание на ком-то одном.
– Шептун налево! Марви замри! – громко начал командовать я, старательно держась под парящей в воздухе тушей так, чтобы самому не попасть под огонь. – Рябой стой! Стой тебе говорят! Сто… Нет! Нет-нет! Вперёд прыгай. Вперёд!… Упс… Окорок налево к Орбану! Шустрее! Шустрее, не то без ног вообще останешься! Да! Хорошо!… Да чего с тобой, Марви?! Отомри уже! Беги!
Мои возгласы не остались без внимания. И пока Арнео хватал бегущего в сторону спасительного леска Сороку за плечо, чтобы вместе с ним и Элдри отправиться к гнездовью, покрытая тёмно-серебристой чешуёй шея дракона изогнулась вопросительным знаком в желании рассмотреть, кто же там такой умный и замечательный на свете-то существует. Мой лик ей, однако, не пришёлся по нраву. Так что она, сделав взмах крыльями, создавшими основательный порыв ветра, оказалась на идеальном местоположении для моего уничтожения – приземлилась напротив метрах в четырёх.