13
Время шло, в Блэксберри оно текло медленно, словно раздражающий капающий кран в раковине. Лора воспользовалась советом Эммы не высовываться и пряталась в комнате. Несколько раз приходили полицейские и опрашивали жителей дома, а точнее, хозяев и Эмму, об остальных домочадцах все, будто сговорившись, молчали. Их не существовало. Когда люди в форме стучали в двери, Лора скрывалась в спальне и молилась, чтобы ее не вызвали на допрос. Новостей не было, убийцу не обнаружили, но мистер и миссис Палмер по этому поводу не волновались. Они жили своей жизнью, служанка тоже успокоилась.
– Эмма, а что-нибудь еще вы слышали? – как-то раз спросила Лора. – Может, о пропаже ребенка? Никто не находил труп мальчика?
Эмма удивилась такому вопросу и не знала, как реагировать.
– Мальчика?.. Нет же, труп мужчины. Маньяк никого пока больше не убил.
А во второй половине сентября Оскар заболел. Все началось с простого кашля, мальчик побледнел и стал плохо спать по ночам. Круги под глазами заострились и почернели. Мать обвинила в этом учительницу, сказав, что та чем-то его заразила, принесла «неизвестный страшный вирус из вонючей Шотландии». На здравое возмущение Лоры, что Агата сама говорила, будто мальчик слаб и часто болеет, та лишь отмахнулась. Оскара изолировали, и Лоре не позволяли его навещать. Болел он долго. Лора проводила свободное время в одиночестве, читая книги из библиотеки мистера Палмера – которые он ей одалживал в тайне от жены – и наблюдая за дождем, что лил круглые сутки. Погода ухудшалась наравне со здоровьем Оскара: вечные ливни и грозы, мрачность и серость, – все это отлично отражало состояние души Лоры. От тяжких мыслей некуда было спрятаться.
Одним морозным вечером Лора сидела в комнате и выбирала, что почитать. Перед ней лежали два готических романа: Энн Редклифф «Итальянец» и Грегори Льюис «Монах». Она удивилась наличию подобной литературы в библиотеке священника, но постеснялась спросить об этом. Читая жуткие страницы, она чувствовала, как призраки в доме оживают, как они ходят по чердаку и скрипят половицами, при том, что мальчик никак не мог попасть туда. Это Ангел Смерти ходит там, с ужасом думала Лора.
В доме пахло сыростью, в задней части протекала крыша и повсюду стояли ведра с дождевой водой. Лора боялась, что ступеньки могут прогнить и обвалиться, поэтому ходила очень осторожно. Тихими шагами она как-то раз застала Лилит врасплох. Рыжеволосая девчонка стояла на коленях около окна и молилась. Она повторяла одни и те же слова:
– Оmen complebitur! Оmen complebitur! Оmen complebitur!
Лора впервые увидела, как она говорит, и голос Лилит звучал грубо и хрипло. Наблюдая за ней, Лора ощущала себя шпионом, желающим поймать злодея на сговоре с темными силами. Лилит вдруг обернулась. Увидев Лору, она зашипела как змея и бросилась на нее, ползя по полу. В полнейшем недоумении Лора убежала на лестницу, от страха позабыв про несчастные ступеньки. Почти добежав доверху, она пробила ногой предпоследнюю ступеньку и провалилась в дырку. Лора застряла и не могла выбраться, а Лилит шипя ползла к ней.
– Не трогай меня, мерзкая девчонка! – в ужасе завизжала Лора.
Но девушка только оскалилась и обнюхала молодую учительницу, будто дикое животное.
– Ты пахнешь винооой, – прохрипела она.
Лора попыталась ударить ее рукой, но промахнулась и глубже провалилась вниз. Лилит сползла под лестницу. Сейчас она вгрызется зубами в ногу и разорвет плоть, словно крыса! Лора дергалась и кричала, а Лилит ухватилась за ногу. Лора пнула девчонку, но не попала, и Лилит со всей силы протолкнула ее ногу обратно в дырку. Лора выбралась и перестала кричать, а Лилит исчезла. Следом явилась Эмма.
– Мисс Линч, хозяйка жалуется, что вы тут громко орете. Ой, вы поранились?
Лора сжимала свежие раны, с которых текла кровь, и указывала на дыру в ступеньке.
– Дурацкая доска…
– Ох, какой кошмар! И как теперь это чинить? – возмутилась Эмма.
– А еще эта Лилит… напала на меня! – пожаловалась Лора, утирая слезы.
Взгляд Эммы стал суровей.
– Лиличка не обидит вас, она просто дурачится, негодяйка такая. Вот я ей устрою…
В спальне Лора ощупывала раны на ноге и гадала, останутся ли шрамы. Она посмотрела в зеркало: шрам на лбу был ярко-красным. В дополнение к старым…
На место дырки в лестнице положили новую прочную доску и на том о ней забыли. Лора бросила читать книги: они вселяли слишком много страхов. Она чаще вспоминала Чарли и удивлялась, почему не ушла от него раньше. Несмотря на все угрозы, наверно, она бы могла решиться. Но не только страх удерживал ее рядом с ним. Было что-то еще. Какая-то невидимая сила, голос в голове, что убеждал, будто ничего ужасного не произошло. Будто она сама виновата.
Она вспоминала, как после похода в театр с друзьями Чарли – Нэнси и Билли, – они вернулись домой. Лора была так счастлива, вечер прошел замечательно, а Чарли был сама любезность. Он постоянно держал ее за руку и говорил, как она прекрасна. Нэнси смотрела на них с завистью, а Лора чувствовала себя принцессой. Но стоило им оказаться дома, и все изменилось… Чарли сжал ей горло и обвинил в том, что она заигрывала с его другом.
– Как я могла флиртовать с ним, если мы даже не разговаривали? – недоумевала она.
– Зачем ты врешь мне, Лора? Я не понимаю зачем. Просто признайся и забудем об этом, – хладнокровно обещал он.
Она так и не призналась. Его целью было заставить Лору думать так, как ему хочется, однако она никогда не соглашалась. Тогда Чарли сказал, что в этом платье с глубоким вырезом она похожа на шлюху.
– Но ведь это ты попросил меня надеть его, Чарли! – возмущалась Лора со слезами на глазах, пока он срывал с нее ожерелье и сережки, которые сам же и подарил.
– Нет, не просил. Зачем ты врешь, Лора? – отвечал он. – Раз ты хочешь быть шлюхой, то я буду обращаться с тобой так.
В ту ночь он грубо сорвал с нее платье, уткнул лицом в подушку и изнасиловал. Она умоляла его остановиться, говорила, как ей больно, но он лишь посмеялся. А когда все закончилось, недоумевал, от чего она плачет.
– Не драматизируй, Лора. Тебе разве не понравилось? – улыбаясь, спросил он, ласково гладя ее по голове.
Лора с отвращением отбросила его руку.
– Ты изнасиловал меня, подонок! Тебе это с рук не сойдет! С меня хватит!
Она оделась и стала собирать вещи. Чарли посмотрел на нее снисходительно, будто слышит полнейшую чушь.
– Что за бред ты несешь? Я же твой парень, мы постоянно занимаемся сексом. В отношениях не бывает изнасилований. Это не считается, дурочка.
Лора продолжила собираться.
– Не делай глупостей, Лора. На тебе нет синяков, никто не поверит. Сядь и успокойся… Сядь, я сказал.
Лора послушалась. Она знала, что это правда. Никто не поверит. Даже родная мать до конца не верила, что все так плохо. И в это она бы тоже не поверила. Для окружающего мира Чарли был прекрасным молодым человеком. Порядочным. Любящим сыном. Хорошим юристом. И он никогда не бил ее так, чтобы были видны следы побоев. Все делал с умом. Таким был Чарли. И будет всегда.
Он заставил ее сказать, что она сама этого хотела. Лора осталась с ним, но в ту ночь решила, что пришел конец. Что бы он ни сказал и ни сделал, она сбежит. Чарли понял, что перегнул палку, и следующие недели вел себя как шелковый, но было поздно. Главное, что мама поддержала ее и помогла. А Лора оказалась здесь, в новой клетке.
– Это ты сделал меня такой. Сволочь, – говорила Лору в пустоту серым стенам.
Ночью она лежала без сна. Дом снова ожил и наполнился странными звуками. Лоре становилось хуже, под глазами очертились два темных круга, а лицо побледнело. Прямо как у Оскара. Она уже две недели не видела его и не знала, как он. Эмма навещала его, но всегда уклончиво отвечала:
– Не здоровится мальчику…
Лоре стало казаться, что все от нее что-то скрывают, и страх этот был настолько силен, что перекрыл все остальные. Она взяла лампу и вышла из комнаты. Посмотреть бы на мальчика, убедиться, что он жив… Лора шла по скрипучим ступеням, затем через широкий коридор, пока не оказалась в гостиной. Без миссис Палмер дом был другим. Спокойным. Она поднималась по главной лестнице, ноги обволакивал мягкий ковер. Нашла спальню мальчика и ненавязчиво постучала. Так тихо, что даже Оскар не мог услышать. Постучала еще раз и проговорила в щель, из которой продувал ветер:
– Оскааар… это я, мисс Линч. Откроешь?
Она не ожидала, что мальчик ответит, но он ответил.
– Уходи, Ангел Смерти. Я не впущу тебя, – голос был слаб, Оскар кашлял и сильно хрипел. – Время еще не пришло…
– Нет, Оскар. Это мисс Линч, – но мальчик больше ничего не говорил.
Внезапно она услышала, как кто-то встает с кровати и дверь спальни Палмеров отворяется. Лора остолбенела. Дверь приоткрылась, теперь к лестнице не добраться, а бежать некуда.
– Ляг, Агата, я сам проверю мальчика, – раздался голос Патрика.
Шаги удалились, а дверь осталась открытой. Лора погасила лампу и на цыпочках последовала в противоположную сторону. Дошла до конца коридора, надеясь спрятаться в тени. Патрик вышел, Лора прижалась к стене и замерла. Он не глядел по сторонам и сразу направился в спальню Оскара. Лора выдохнула и вдруг руками нащупала какую-то маленькую выпуклость. Она с любопытством изучила ее и случайно продавила. Ручка повернулась, дверь отворилась. Слушая голос мистера Палмера, Лора оглянулась и вошла внутрь. Холодный каменный пол впивался в пятки. Лора зажгла лампу и осмотрелась. Перед ней была такая же каменная лестница, ведущая наверх. Ну ничего себе! Неужто какая-то потайная комната, подумала она. Как ни странно, страх исчез. Может оттого, что мистер Палмер был совсем рядом, а может, любопытство взяло вверх, но Лора ступила на лестницу, держа лампу перед собой. Длинная лестница с высокими ступенями привела ее в темное помещение под крышей. Оно дышало чьим-то присутствием. Железная кровать с дырявым матрацем, шкаф, стол, стулья, люк в полу и какой-то хлам. Разбросанные игрушки. В дальнем углу столпились грустные статуи ангелов. Часть из них была сломана, осколки валялись рядом. За окном забытое птичье гнездо и пустая кормушка. Мебель старая, но почти никакой пыли, кроме паутины в углах. Кто-то здесь бывает и очень часто. Ветер залетал сквозь открытое окно и заставлял скрипеть чердачные доски. Жутко и холодно.
В окно влетела черная птица и каркнула, от неожиданности Лора упала на спину, но лампу удержала. Морриган села на шкаф и уставилась на нее.
– Что ты хочешь мне сказать? – спросила Лора. – Заглянуть в шкаф?
Ворона взмахнула крыльями. Лора встала, потерла больной бок и пошла к птице. Половицы издавали привычный для нее скрип, ветер раздувал короткие волосы Лоры и белый хохолок Морриган. Она прикоснулась к двери шкафа, подумала, что сейчас оттуда что-то выскочит… еще одна ловушка хитрой и злобной вороны. Она освободит нечто, запертое внутри. Нечто очень опасное…
Дверь распахнулась, но никого не было. Пустой шкаф и вешалки. Запахло пылью. Лора посадила занозу и засунула палец в рот. Взгляд поймал какой-то предмет. Опустила лампу: на дне шкафа лежала груда старых газет, бумажки и блестящие фантики. Присела, поймала приступ кашля: от газет шел едкий запах. Морриган снова каркнула. Лора взяла листы газет и разложила их на столе. Одни желтые, другие грязно-коричневые, на всех разная дата. Лора растерялась и не знала, с какой начать. Ворона прыгнула на стол, напугав девушку. С момента нападения птица не находилась к ней так близко. Лапой она указала на порванный лист, Лора взяла его и отодвинулась от птицы.
«04 мая 1926 г
Новая смерть в поместье Блэксберри.
Еще одна трагедия посетила семью Оуэнс: юная Тереза Оуэнс выпала с чердака на ограду, проткнувшую ей грудную клетку. Смерть наступила не сразу, она была долгой и мучительной. Где в этот момент находились родители девочки, почему не следили за ребенком, и как вообще Терезе удалось залезть на чердак – остается загадкой. Предположительно, девочка пыталась накормить птиц, которых приручила несчастная мать, убитая горем. Потерять двоих детей менее, чем за год!
Напомним: в прошлом году умер старший ребенок Оуэнсов – Симон, ему было всего 8 лет. Мальчик утонул в подвале, который затопило во время проливных дождей. А за несколько месяцев до этого при странных обстоятельствах в доме погиб сын священника. Мистер Вильгельм Оуэнс считает, что в доме царит зло, и хочет увезти младшего сына, чтобы спасти ему жизнь, в то время как миссис Патриция Оуэнс другого мнения. Она категорически против того, чтобы покидать родные края. Она убеждена, что это лишь приведет к новой смерти…»
Дальше страница была оборвана. Морриган уже указывала на новый лист газеты.
«08 декабря 1948 г
Проклятый дом стал местом убийства.
В течение многих лет Блэксберри не давал о себе знать, и люди позабыли о трагических событиях, произошедших здесь более двадцати лет назад. Однако новая череда страшных смертей настигла семью Оуэнсов: на чердаке дома найдены два трупа – супруги Патриция и Вильгельм Оуэнс.
Со слов их единственного выжившего сына мистера Годфри Оуэнса, который проживает в поместье Блэксберри с прекрасной супругой и новорожденными близнецами, его матушка страдала тяжелым помрачением рассудка и припадками, сопровождающимися приступами гнева, из-за чего старший мистер Оуэнс запирал жену на чердаке, чтобы обезопасить молодое семейство. День ото дня Патриции становилось все хуже: она не ела и не спала, только ходила по скрипучему полу чердака и двигала мебель. Она не узнавала мужа или сына, и при виде их сразу же пыталась напасть на обоих.
Известно, что однажды Патриции удалось покинуть клетку, в которой ее удерживали против воли, через незапертую дверь на чердак (хотя мистер Оуэнс позже клялся сыну, что не мог забыть закрыть дверь). Обезумевшая Патриция спустилась в спальню близнецов и, убежденная, что в одном из них сидит Дьявол, задушила его подушкой. Бедные родители прибежали на крик второго малыша, но было уже поздно. Мистер Годфри Оуэнс клянется, что когда ее силой уводили из комнаты, матушка пыталась вырваться и кричала, что ошиблась и убила не того. Обстоятельства данного преступления скрывались больше месяца и стали известны после смерти старших мистера и миссис Оуэнсов.
Что именно случилось в ночь убийства, остается загадкой. Годфри Оуэнс утверждает, что его отец, как обычно, перед сном отправился на чердак проверить состояние супруги, и вскоре он услышал страшные крики и звуки борьбы. Когда сын прибежал на помощь, было уже поздно. На полу лежали два трупа: Патриция с перерезанным горлом и Вильгельм с ножом в сердце. Кто из них первым совершил нападение на другого – эту тайну супруги унесли в могилу.
Семейство Оуэнсов покидать дом не собирается…»
Под газетой лежал обрывок с растекшимися чернилами, Лора попыталась что-либо разобрать.
«20 … 1890 г
…
…особ Блэксбер… подаренны… самой королевой Викт….
…известен ежевичными садами…
Построен на крови рабов…
… умерли доч… трагич… случайности. Затем… смерть. Вскоре после… покончил с собой…
…много тайн… хр… проклятое место».
Как запертая пленница в башне замка, Лора потеряла счет времени и забыла, где находится. И внезапно разыгралась сцена из мрачных готических романов, зачитанных ею до дыр. Промозглый ветер забежал через окно и ударил Лору в лицо, обдав его ледяным холодом, он поднял листки газет, унося их высоко вверх, а затем аккуратно уложил на пол. Черная ворона взлетела и села на оконную раму, а лампа, стоящая на столе, мгновенно потухла.
– Нет, нет, – занервничала Лора. – Почему? Ты не должна потухнуть, ты же за стеклом, ну!
Она била пальцами по лампе, словно это могло зажечь ее. Бесполезно. В темноте стало жутко, как на кладбище. Лора не желала находиться на месте убийства, тем более без света. Она взяла лампу и медленно пошла к люку. Открыла его, оглянулась: ворона все еще сидела на окне, провожала ее взглядом.
– Ты же понимаешь меня, Морриган? – спросила Лора. Ворона каркнула в ответ.
– Ты понимаешь гораздо больше, чем любая другая птица, не так ли? – ворона снова каркнула.
– Ты человек? – с сомнением в голосе произнесла она и тут же себя пожурила. «Что ты несешь, Лора?».
Птица ответила немым молчанием.
– Может, ты дух, живущий в этом доме? – ворона каркнула.
– Есть вещи, которые не дают мне покоя. Глупые навязчивые мысли, но я не могу от них отделаться… Ты напала на меня, потому что хотела, чтобы я оказалась одна. Знала, что я отправлюсь искать… тело. Ты хотела, чтобы я увидела: оно пропало.
Ворона каркнула чуть громче.
– Затем этот мужчина… он взялся из неоткуда. Это ты натравила его на меня? – сказала Лора осуждающим тоном.
Птица промолчала.
– Нет, ты убила его. Убила, потому что он пытался помешать нам. Затем ты раскопала мою майку, чтобы полиция не нашла никаких улик. И принесла ее Оскару.
Ворона горделиво подняла голову кверху и каркнула.
– Значит, ты спасла меня… но зачем?
Никакого ответа.
– Что ты скрываешь, Морриган? Что ты от меня хочешь? – спросила Лора дрожащим голосом.
Птица промолчала.
– А Оскар? С ним тоже что-то не в порядке, не так ли?
Ворона замахала крыльями и закаркала, будто хотела напугать врага.
Лора поборола страх и твердо произнесла:
– Мальчик… которого я убила, это Оскар?
Морриган проигнорировала ее и улетела в распахнутое окно. Оставшись в одиночестве, Лора поспешила покинуть чердак. Она осторожно спускалась вниз по дощатой, полусгнившей лестнице, молясь, чтобы ступеньки не сломались и не скинули ее с огромной высоты на пол. Она так и видела свое тело с воткнутыми в него досками и разбитым стеклом вперемешку с кровью. Угрожающий скрип раздавался после каждого шага, однако доски выдержали. Она ушла в комнату и легла в постель. Мысли копошились в голове, как черви, раскрытые тайны рождали новые вопросы. Я схожу с ума, заключила Лора.
Зачем она говорила с птицей? Почему поверила, что та ей отвечает? Так ли это необычно, что ворона каркает, когда ей вздумается? А Лора принимает желаемое за действительное. Она помахала головой, прогоняя жуткие мысли. Ночные прогулки по старому скрипучему дому, слабый голос Оскара, Ангел Смерти, потайная дверь, загадочные вырезки из старых газет, смерть детей, убийство на чердаке, потухшая лампа, преследующая ее ворона – все это рождает сомнения и заставляет поверить в то, чего в действительности нет. Утром она проснется и поймет, что позволила разыграться больному воображению. Лора закрыла глаза и пробубнила:
– Как-то в полночь, в час угрюмый, утомившись от раздумий… – и уснула.
Интермедия 3
1888 год.
Кассандра не знала, сколько прошло времени, потому что наверху оно идет по-другому. Меняет свой темп. Секундная стрелка часов замирает и лишь изредка вздрагивает. Когда металлический лязг инструментов из рук лорда Голдендарка доносится до ушей бедной служанки, время исчезает вовсе, его не существует, есть только момент, который длится вечно.
А когда близится смерть, оно вдруг бежит со скоростью брошенной на пол тарелки.
Время всегда против человека.
В этот раз дверь отворила жена лорда – леди Изабелла Голдендарк. Она принесла с собой надежду и нежную улыбку.
– Госпожа… – Кассандра тянется изуродованными пальцами.
Со слезами на глазах леди бросается на пол и целует руки служанки. Место боли на секунду занимает смущение – Кассандра одергивает руки.
– Мне так жаль, мне так жаль… – плачет леди Голдендарк.
Она кормит служанку и вытирает кровь, затем поспешно удаляется. Время снова вступает в игру. Оно позволяет лорду Голдендарку вернуться слишком быстро.
– Не надо плакать, Кассандра, – произносит он, – если ты не хотела оказаться здесь, тебе не следовало утрачивать красоту.
– Моя вина лишь в том, что я старею? – служанка надеется достучаться до тайной комнаты его сердца, где может скрываться справедливость.
Он отвечает вопросом на вопрос.
– Сколько людей должно умереть, чтобы я мог жить?
– Должен умереть один монстр.
Эти слова становятся последними в ее жизни.
14
А на следующее утро, когда свет рассеял прежние страхи и сомнения, Лора проснулась с ясной головой и твердым намерением не забивать ее всякой чушью. Только она так решила и потянулась в кровати, как услышала скромный стук в окно. Сонливость мигом исчезла, Лора ощутила волну тревоги. За окном сидела грациозная Морриган, но в этот раз она привела гостей и вместе с тремя другими воронами смотрела на Лору выжидающе. Две из них были совсем не большими, еще птенцы, особенно в сравнении с ней.
– Что… что вам надо? Я не понимаю… – пролепетала Лора.
Она подошла к окну и распахнула его, но птицы остались сидеть на месте. Они что-то хотели сказать, но Лора не могла понять их.
– Мне надо идти за вами? – спросила она, хотя клялась себе не сходить с ума и не разговаривать с птицами.
Вороны молчали. Лора разозлилась и закрыла окно.
– Это просто идиотизм. У меня нет хлеба или что вы там едите… Улетайте! Брысь! – она взмахнула руками, но птицы не шелохнулись. Они испытующе смотрели на Лору, в их глазах, таких человеческих, читалось: «Почему же ты не видишь нас?»
Лора спустилась вниз. Эмма разливала кофе. Она уже привыкла к горькому вкусу черного кофе и больше не кривилась. Теперь она не могла представить свою жизнь без этого утреннего ритуала. Ко всему привыкаешь, думала Лора, всасывая горячий напиток. Даже к боли и страданиям – этот урок она усвоила на отлично. Вся ее жизнь лишь нелепая привычка.
– Ты что-нибудь знаешь об этом доме, Эмма? – спросила Лора, не выпуская из рук белую чашку.
– Дом как дом, разве что старый. Что тут еще скажешь? – деликатно ответила Эмма.
– У каждого дома своя история. Интересно, какая у этого…
– Странные у вас интересы, мисс Линч. Понимаю, что пока мальчик болеет, вам скучно, но мы можем найти для вас другое занятие.
Мимо пробежал Винегрет и обтерся об ноги Лоры, выпрашивая какой-нибудь еды. Она с лаской почесала ему за ушами.
– Этот котенок зачастил у нас гостить, – улыбаясь, заметила Лора. – Я, конечно, не против, но неужели здесь столько крыс?
– Честно говоря, ни одной не видела с тех пор, как они устроили пляску в вашей комнате. Но коли Винегрет вас радует, так пусть себе живет спокойно. Старина Чак не против.
– Вот как? Я бы ни за что не рассталась с такой милой мордочкой, – Лора потрепала кота за щеки.
– Для Чака это единственная возможность вас порадовать, мисс Линч.
От такого замечания Лоре стало не по себе. Она аккуратно отстранила кота.
– Не нужно меня радовать. Так ему и передайте, – Лора встала и помыла свою чашку. – Спасибо за кофе, Эмма. Как всегда великолепно, – Эмма улыбнулась.
Лора хотела побеседовать с миссис Палмер, она подловила момент, когда та осталась одна после завтрака и пила чай в столовой. Агата сидела с прямой осанкой в длинном платье с высоким воротником и читала томик библии, такой маленький, что только зоркие глаза жены священника могли разглядеть крошечные буквы. В ее руках книжица смотрелась изящно, как украшение. Лора вышла на свет и встала около окна.
– Доброе утро, Агата, – сказала она, улыбаясь.
Миссис Палмер удивилась, затем надела маску высокомерия.
– Элеонора, доброе утро! Как вы спали? – не делая паузы, продолжила: – Могу я узнать, что привело вас в эту часть дома? Должно быть, веские причины.
В голосе звучал укор, но не слишком заметный. Вероятно, Оскару лучше, и у нее хорошее настроение. Лора вспомнила голос мальчика ночью: слабый, хриплый, как голос умирающего.
– Хотела узнать, как здоровье Оскара? Наверно, он идет на поправку? – с надеждой спросила Лора.
– Да. Сегодня Оскар чувствует себя замечательно. Еще пару дней, и встанет на ноги. Благодарю за беспокойство, – миссис Палмер смягчилась.
– Это замечательно! Послушайте, Агата, давно хотела спросить, да все стеснялась… Не сочтите за грубость или наглость… Мне так нравится ваш дом. Не могли бы вы побольше рассказать о нем? Вдоль лестницы висят портреты и фотографии. Ваши предки выглядят так величественно!
Лора открыто льстила, но миссис Палмер это было на радость. Она расплылась в гордой улыбке и жестом пригласила Лору присесть. Томик библии закрылся.
– Удивляюсь только, что вы раньше не спросили, – она распрямила плечи и стала активно жестикулировать руками. – Видите ли, Элеонора, вы верно заметили, как величественно смотрятся мои дорогие родственники. Потому что каждый из них был замечательным человеком. Этот дом на протяжении полутора столетий был полон жизни…
«Ага. И смерти», – подумала Лора.
– … и я так надеюсь, что однажды Оскар наполнит его еще больше.
Далее следовал длинный рассказ хозяйки о могуществе своих предков с явным преувеличением их статуса в обществе и достижений. Большую часть информации Лора пропускала мимо ушей и умело кивала в нужные моменты, изображая любопытство. Когда миссис Палмер надоело расхваливать прародителей, она предложила учительнице пройтись к портретам. Лора обратила внимание на знакомые имена. Агата заметила ее интерес.
– Патриция Оуэнс. Моя бабушка. Упокой Господь ее душу. Прекрасная женщина, – она перекрестилась около большой черно-белой фотографии.
Лора разглядывала пожилую женщину, в глазах которой затаилось безумие. Вероятно, ее уже коснулись первые признаки болезни. Воротник от платья плотно сжимал шею, серые волосы с белыми прядями надо лбом выбивались из пучка. Лора уловила легкий страх и беспокойство во взгляде.
– А это она в молодости. Посмотрите, какая красавица. Говорят, я очень на нее похожа, – сказала Агата.
На старой фотографии, пожелтевшей от времени и сырости, Лора увидела прекрасную молодую женщину с прямой осанкой и улыбкой на лице. Сходства со своей постаревшей и увядшей копией, как и с грозной Агатой с грубыми чертами лица, совершенно не наблюдалось. На руках у нее сидела маленькая дочь в длинном пушистом платьице. Должно быть, несчастная Тереза, упавшая с чердака, заключила Лора.
– Какая красивая девочка, – сказала она.
– Да. Моя дорогая тетя. Умерла в детстве. Трагическая случайность. Бабушка была просто убита… – Агата достала платочек и якобы смахнула выскочившую слезу. Однако глаза ее были сухи, как осенние листья.
– Какой ужас! – наиграно вскричала Лора.
– А это ее любящий муж – Вильгельм. Какая замечательная пара! – от печали миссис Палмер не осталось и следа, когда она показывала следующую фотографию.
«Ага. Любящий или убивающий – не велика разница…», – подумала Лора.
Молодой мужчина в военной форме стоял у дома в стойке солдата. Темные усы создавали подобие второй улыбки.
– Они жили здесь до кончины? – мягко поинтересовалась Лора, надеясь услышать подробности их смерти.
– Да… прожили очень счастливую жизнь, – лаконично ответила Агата. – А это мой отец Годфри Оуэнс и его супруга Луиза. Моя дорогая матушка, – сменила она тему, показывая следующую фотографию.
На руках у юных мистера и миссис Оуэнс были близнецы. Они мирно спали в объятиях родителей.
– Да, очаровательные малыши, – Агата тоже смотрела на них. – К сожалению, один из них скончался вскоре после того, как сделали фотографию. Это случилось еще до моего рождения.
– Кошмар! Его убили? – изумилась Лора. Миссис Палмер округлила глаза и медленно повернула голову в ее сторону.
– Нет. С чего это вы взяли? Он умер от скарлатины.
– Да… я имела в виду, что за болезнь убила его… – оправдалась Лора.
– Вы верно заметили, болезни действительно главные убийцы детей. И самые жестокие, – Агата погрузилась в тайное горе, известное ей одной.
– Милый Дэвид… мой дорогой брат, – Агата погладила фотографию с подросшим одиноким близнецом. Мальчик в коротких шортах и высоких гольфах держал лейку и поливал цветы. – Ты живешь две жизни.
Взгляд мальчика показался Лоре знакомым, но она быстро отмахнулась от этой мысли.
– А кто же это такой? – Лора стояла около старинного портрета. Мужчина средний лет с самодовольным взглядом и горбатым носом не отличался красотой, но смотрелся благородно и статно, что было главным по мнению хозяйки дома.
– Ах, это мой прадед, лорд Огастес Фрэнсис Голдендарк. Тот самый, кто получил в подарок поместье Блэксберри, – Агата смотрела на портрет с содроганием.
Лора не проявила к нему особого интереса. Внешний вид лорда вызывал самые неприятные чувства: отвращение и страх. Однако она удивилась, что не прочла о нем ни строчки на темном чердаке в обрывках газет Морриган.
– Точнее земельный участок, на котором он уже сам возвел поместье, – уточнила миссис Палмер. – менее чем за 6 недель. Представляете?
«…построенный на крови рабов…», – мелькали прочитанные строчки в голове Лоры.
– Отлично представляю, – ответила она и сглотнула.
Не надеясь получить честных ответов, а следовательно, достоверной информации, Лора решила не продолжать разговор с Агатой, которая предпочитала говорить о предках только хорошее. Она сослалась на необходимость помочь Эмме по дому, чем миссис Палмер была сильно раздосадована, так как в своих пламенных речах вошла во вкус и планировала в следующие часы подробно рассказать о значимости рода.
Остаток дня Лора провела не за помощью служанке, а в постели, размышляя о загадочных событиях последних дней. Ее не покидали мысли о скорой смерти маленького Оскара, чего она боялась больше всего на свете. Она хотела защитить мальчика от всех возможных бед и была уверена, что это место, в котором таилось что-то злое, совершенно не подходило для Оскара, такого болезненного и слабого. Как странно, что этого не видела его мать! Лора знала, что если не сейчас, то рано или поздно дом убьет мальчика, как убивал других детей миссис Палмер. Ангел Смерти, повторяла она про себя. Женщина, что ломится в его дверь по ночам. Сколько пройдет времени, прежде чем он сдастся и наконец впустит ее? Может, он уже приоткрыл дверь и поэтому мучится в предсмертной агонии?
Вечером к ней в комнату постучали. Лора открыла дверь и отпрыгнула. Перед ней стоял ангел, изящная белая статуя. Он прятал лицо в ладонях, стараясь утопить в них печаль и слезы.
– Мисс Линч, это подарок вам, – за ангелом появилось лицо Эммы. Она держала статую перед собой. – Дайте же войти. Мне тяжело.
Лора отошла в сторону, а Эмма поставила ангела в угол.
– Хозяйка приказала украсить вашу комнату. Уж не знаю с чего вам такие дары. Она обожает этих ангелов, ставит их по всему дому. Нравится?
Лора хотела посмотреть в печальные глаза ангела, спросить, что его расстроило, но он никому не позволит узнать это.
– Да. Нравится.
Может, он тоже скрывает что-то ужасное?