– Это я не сделал? – Он усмехнулся, невесело, нервно, сглотнул и опустил глаза. Вместе с этим последним жестом исчезла уверенность. И Алек узнал прежнего настоящего Макса, да, сломленного, напуганного, но настоящего. – Я убил девочку. Её звали Лена, Лена Кинарева. Я учился в одиннадцатом классе, я…
Макс резко замолчал, закрыл глаза, судорожно вдохнул полной грудью застоявшийся пыльный воздух. Он дышал быстро и неровно, боролся с собой. Алек тоже закрыл глаза. Сам переделал слишком много плохого, знал, что такое вспоминать.
– Я попал не в ту компанию. – Глухо звенел в тишине голос Макса. Алеку он казался живым эхом. – И мы довели её… до самоубийства.
Макс вздрогнул, не выдержал. Он спрятал лицо в ладони и замер, упершись локтями в колени. Напряжение сковало его. И только плечи дрожали от неслышных всхлипов. Сколько Максу приходилось прятать эмоции… Алек понимал. Это не холодность, не бесчувственность. А ведь многие так любят обвинять людей в чёрствости! Люди просто боятся чувствовать! Скрывают, чтобы никому не сделать больно. Это становится привычкой. И медленно уничтожает.
Сеня застыл у стола в нерешительности, поражённый неожиданной откровенностью. Алек же пересёк комнату и, не задумываясь, не отдавая себе отчёта в действиях, опустился на корточки перед креслом Макса. А в горле стоял комок, и сердце предательски сжималось от каждого вдоха. Воздух стал слишком тяжёлым. Он давил на плечи. Алек задыхался от воздуха. А на самом деле – от подступающих слёз.
Макс поднял голову, вскочил. Алек тоже встал, но не отошёл. Они смотрели друг на друга и одно и то же читали в глазах напротив. Понимание. Такое, какого между ними никогда ещё не было. Опухшие глаза Макса блестели, мокрые дорожки застыли на щеках. Он кусал и облизывал пересохшие губы, часто моргал, сгонял с ресниц слёзы.
В каком-то порыве они потянулись друг к другу. Понимание – вот залог Дружбы. Именно Дружбы с большой буквы. Алек осознал это, когда успокаивал Макса, когда ладонь его лежала на чужом плече и густые кудри щекотали подбородок. Макс, как ребёнок прячется в объятьях отца, неосознанно искал защиты у Алека.
Больше ни о чём даже Сеня спросить не решился. Алеку и вовсе было всё равно. Он позже нашёл эту историю. Девушку довели до самоубийства пьяные старшеклассники. Вот только фамилия Макса там не мелькала. Алек уверен был, что Вихров ни при чём, что он и пальцем не тронул ту девушку. Безумие молодости, плохая компания. Всё в прошлом. Только тени… Тени помнят и заставляют вспоминать.
Глава 18
Сеня долго пытался повторно уговорить Алека ловить на живца. Такой настойчивости от него сложно было ждать. Перед Алеком стоял другой человек, и только глаза остались того мальчишки, который вчера ворвался в отдел. В конце концов Макс сам объявил, что согласен. И спорить стало бесполезно.
– Место и время, – спокойно уточнил Вихров.
– Твоя квартира, сегодня ночью. – К Арсению вернулся его прежний задор. Если бы можно было промотать время, он готов был бы начинать прямо сейчас.
– А если не я?
Это «если» было хорошим знаком. Макс начинал сомневаться. И к чёрту операцию! Как бы Алек хотел, чтобы всё это безумие оказалось одной огромной ошибкой! Сеня открыл уже рот, чтобы ответить. И тут шумно распахнулась дверь.
– Тогда у нас будет новое убийство.
Камилла остановилась на пороге с видом победителя. Но в глазах её скользили металлические нотки. Несовместимое элегантно совмещалось в ней.
– Что ты слышала? – испуганно уточнил Макс.
– Достаточно. – Камилла не играла правильную. Значит, сдавать точно была не намерена. И Алек расслабился.
– И что вы думаете? – пискнул Сеня и, испугавшись своего вопроса, шагнул назад, к окну.
– План верный. Единственный верный сейчас. – Она посмотрела на Макса, тепло и сочувственно.
– Верный? – поднял брови Арсений. С неизвестно откуда взявшимся подозрением он смотрел на Камиллу, словно ждал подвоха.
– Точно. – Стрельцова благоразумно сделала вид, что не заметила пристального внимания к себе. Она медленно прошла к окну и, подпрыгнув, залезла на подоконник. Алек прижал палец к губам, не позволив Арсению продолжать спор. Он знал, что значит этот открытый протест. Окно всегда было любимым местом Камиллы. Особенно в самые тяжёлые моменты.
Алек ещё в детстве понял, что доверять можно природе. Можно говорить с ветром, беззвучно, одними мыслями. И ветер будет шептать в ответ и ласково гладить по голове. Можно говорить с шелестящей травой, с прячущимися среди веток птицами, с облаками, с самим солнцем. Если нельзя с людьми.
В последнее время что-то изменилось. Алек смотрел в окно. Профиль Камиллы тенью вырисовывался на фоне чистого неба. Тот, прошлый, Алек смотрел бы на небо. Новый – старался понять Камиллу. И вместо того, чтобы отойти, закрыть глаза и проанализировать безумный план, который скоро претворится в жизнь, Алек шагнул к тени у окна. За последние несколько дней он разлюбил одиночество.
– Эй, что там было? – шёпотом позвал Алек. Как глупо прозвучало это. Слова вообще любят звучать не так, как кажется, пока произносишь их про себя.
– Ничего, – отмахнулась Камилла.
Алек ещё стоял за её спиной. Камилла походила на каменное изваяние. Опустив голову, развернувшись вполоборота к окну, она следила за чем-то снаружи. Или только играла. Алек хотел бы знать.
Настаивать было бы бестактно, даже грубо. Алек знал, как ощущается вторжение в личное пространство. Люди бесконечно допытываются, вскрывают старые раны. Именно так уничтожают доверие.
– Мы были на месте. В комнате Миланы нашли сумку Багова, ничего интересного внутри не было. Так, мелочь, фотокарточка его с Миланой, пустой блокнот, кепка.
Камилла сухо перечислила факты. Скажи она о приближающемся метеорите, Алек не придал бы этому значения. Он всё слышал, но думал только об одном: «Что могло произойти там с Камиллой?»
– Тени? – тихо предположил Алек.
Камилла мотнула головой. Распущенные волосы ударили её по щекам. Камилла откинула их за ухо и соскочила с подоконника. И Алек понял: он угадал.
– Вы были… дома? – Раздался за спиной надтреснутый голос.
Алек узнал того, прежнего, Арсения, растрёпанного мальчишку. Он потерял сестру… И как мог Алек забыть… Почему-то за последний день он так привык смотреть на Сеню как на младшего коллегу. Из головы напрочь вылетела причина его появления здесь.
Алек обвинял себя в жестокой бестактности. Камилла опустила глаза, не ответила. Макс мерил шагами расстояние от доски до стены. И все они пытались придумать, как уйти от опасной темы. Только Сеня оставался непреклонен.
– Что там? Что вы знаете? – Он говорил всё громче. Слова звенели в сгустившемся воздухе и оседали на полу. Наверное, они были холодными, потому что мурашки пробежали по ногам. А пылинки кружились в солнечном свете. Алек, сбегая от ответа, следил за их танцем.
– Скажите же! – Голос Арсения сорвался на крик, и глаза его, вспыхнув, потухли, как пламя свечи под порывом ветра. Последние слова Алек прочитал по дрожащим губам: – Вы говорили: я узнаю первым.
– Нечего узнавать, – одним ударом Камилла обезоружила Сеню, кинула быстрый взгляд на окно, но передумала и упала в кресло.
Хлопнула дверь. Сеня выбежал из отдела. Макс, тяжело дыша, прислонился к стене. Алек ждал, и каждый удар секундной стрелки бил по барабанным перепонкам. Время никогда ещё не ходило так громко.
Вернулись Андрей, Олег и Руслан. Последний выглядел уставшим и разочарованным. Когда, пожаловавшись на неудачу, он закрылся в кабинете, а остальные разбрелись по своим местам, Алек повернулся к Максу, на всякий случай ещё раз прижал палец к губам и выскользнул за дверь.
Пустой коридор заканчивался короткой лестницей. Алек почти бежал. Эхо подхватывало его шаги и разносило, казалось, по всему участку. Оно смеялось и звенело. А стены осуждающе глядели на Алека с обеих сторон и сжимались, протягивали навстречу невидимые лапы. Алеку хватало назойливого голоса собственной совести. Ни к чему ему были тени на стенах.
Сеня не мог остаться в участке. Прошло время. Должно быть, он нашёл укрытие. Алек выскочил на улицу, озираясь по сторонам, остановился на перекрёстке и повернул к скверу. Редкие люди прохаживались вдоль клумб и газонов. Алек мысленно разделил их на три типа: семейные, дружные и одиночки. Так легко разделить любую толпу. Если вообще возможно делить людей на группы…
Нелепые мысли крутились в голове. Алек свернул с аллеи в самые кусты можжевельника и туи. Мелкие колючки впились в кожу, царапали руки. Люди, наверное, оборачивались, чтобы посмотреть на «пьяного идиота», который лезет по давно заброшенной тропинке, когда рядом широкая ровная дорожка. Алек же раздвигал ветки, пролазил под особо толстыми и колючими, пока тропинка не уперлась в маленькую беседку. Она вся прогнила, заросла, крыша прохудилась, потрескались скамейки. Зато дикие розы, глицинии и клематисы заплетали её. И беседка пестрела всеми цветами радуги.
Внутри вырисовывался на фоне плетущегося винограда человеческий силуэт. Алек выглянул из-за деревьев и подкрался чуть ближе. В силуэте он легко узнал Арсения.
Другой вошёл бы сразу. Алек не мог. Он стоял как вкопанный, следил за силуэтом в беседке и беззвучно шептал не предназначенные для чужих ушей слова, так, мысли вслух. Влезть сейчас в беседку значило не поддержать, а навязать свою поддержку. Алек понимал это, как никто другой. Когда появляются в доме совершенно незнакомые люди, выставляют себя родственниками и жалеют, окружают заботой и сочувствующими взглядами… А потом пропадают, когда узнают, что в наследство один долг.
Иногда человеку нужно побыть одному. Алек отвернулся, прислонился к старой туе, и шишки вперемешку с иголками посыпались на голову и запутались в волосах. С тихим проклятьем Алек отпрянул и влетел локтем в ствол другого дерева. По руке побежали ёжики. Алек спрятал ладони в карманы и снова перевёл взгляд на беседку.
Арсений говорил по телефону, с кем, Алек услышать не смог. Каково же было его удивление, когда из беседки раздался дрожащий, но весёлый голос. Маски. Снова маски. Все лгут, притворяются. И Алек тоже лгал и притворялся. И этот мальчишка пытался за притворством скрыть боль. Как глупо! Никто не умеет врать по-настоящему.
Голос Сени остался по-прежнему звенящим и чистым. И что было ложью: весёлая усмешка или дрожь? И то и другое. Алек убедился в этом, когда ступил на деревянную доску беседки. Она заскулила и прогнулась под ногой…
Молчание – вот самые громкие слова. Алек сжал мокрую ладонь Арсения. Ветер подхватил молчание и разнёс, рассеял его над сквером. Алек вспомнил ночь с Машей в беседке заброшенного парка. Он словно вернулся в прошлое, но с другим человеком. Алек слушал сверчков и отдалённую музыку, колыхающиеся листья деревьев заворожили, загипнотизировали его. Арсений вцепился в его руку. И так тяжело вдруг стало от мысли, что этот мальчишка ищет поддержки не в родном доме, не в семье, даже не среди друзей, а у едва знакомого человека. Беззвучные слёзы текли по щекам Сени. Он быстро моргал, кусал губы, пытаясь унять дрожь. Скрываемые эмоции вырвались на свободу. Скорбь Сени была особенной: тихой, таинственной и оттого неприкасаемой. Поэтому Алек молчал. И даже птицы перестали переговариваться.
Время бежало, жизнь летела, но здесь она остановилась ненадолго, взяла передышку. Алек был вне времени, он окончательно потерял счёт минутам. И всё равно, что в отделе ждут. Операция назначена на вечер. Больше Алек ни на что не надеялся.
Понимание достигло своего пика. Одновременно Алек и Сеня повернулись друг к другу и, вымученно улыбнувшись, шагнули к выходу.
– И кто эта тень? – когда они шли уже по открытой для всех дорожке, спросил Арсений.
– Едва ли человек. – Алек ответил, совсем как Макс.
Они снова остановились у ступеней, ведущих на второй этаж участка. Алек поздоровался с парой десятков сержантов и прапорщиков, которые вереницей спускались по лестнице. Зато тишина теперь, слившись с весёлыми голосами, исчезла. И свежести не было. Воздух здесь пропах кофе и одеколоном.
На очередной пятиминутке, которая затянулась на весь час, Руслан доказывал виновность Багова. Сторону защиты Алек занимать не стал. Для оправдания хватит одного вечера, одного ужасно рисованного дела. Но о нём Руслан пока не узнает.
Гриша писал, благодарил снова, спрашивал, как продвигается дело. Алек и от него всё скрыл. Чем меньше людей знают, тем безопаснее.
Тени не возвращались ни к Алеку, ни к Сене, ни даже к Максу. Но поверить в то, что они исчезли, было бы ошибкой. Весь вечер Алек ловил на себе оценивающие взгляды Камиллы и подозрительные – Руслана, но упорно делал вид, что не собирается рисковать жизнью через пару часов. Он заметил и что ни разу не заговорил после пятиминутки. Любые слова умещались во взглядах, которыми то и дело обменивались заговорщики. Андрей и Олег образовали свой отстранённый от остальных лагерь и молча наблюдали. Их Алек боялся больше всего.
Скрыть что-то от Андрея – задача не из лёгких. Но то ли он сделал вид, что ничего не заметил, то ли на самом деле был слишком сосредоточен на другом. Тайна осталась тайной. И ровно в двенадцать, удостоверившись, что за ним нет хвоста, Алек подъехал к дому Макса, бросил машину на дальней парковке и дворами добрался до подъезда.
Сеня прибыл заранее. Когда Алек вошёл, он уже расхаживал по комнате, заложив руки за спину. Макс стоял у окна. Появление нового человека обнаружили, только когда Алек быстро поздоровался и, сняв ботинки, шагнул на ковёр.
– Нам нельзя выдавать своего присутствия. – Он взял на себя роль лидера.
Сеня с готовностью кивнул. Макс был настолько взволнован, что и не заметил. Алек спрятал ботинки и затёр следы в прихожей. Теперь всё выглядело так, словно Макс был в доме один. Сеня установил прослушку и камеры и подключил к своему планшету. В его навыках обращения с техникой Алек не сомневался.
Подходящее место для засады нашлось быстро. Из гостиной неприметная дверь вела в тёмную кладовку. Именно туда Макс затащил оборудование. Если дверь прикрыть не до конца, оставив щель, можно легко разглядеть всё, что творится в зале. В поле зрения тогда попадёт и окно. Незамеченным никто не проскользнёт. А через щель в полутьме не видно будет того, что происходит внутри кладовки.
Чтобы не рисковать, Алек и Сеня сразу закрылись. В душном, тесном футляре вдвоём находиться было тяжело. Сеня за первые полчаса дважды ударил Алека локтем в нос и один раз сам запнулся о край нижней полки и падая зацепил верхнюю. Полка с грохотом полетела на пол. Прилаживать её обратно в темноте было не лучшей идеей. Алек просто сгрёб всё в сторону. Потом он поможет Максу с ремонтом.
Алек нащупал пистолет, подержал немного, чтобы успокоить нервы, и повернулся к Арсению. Журавлёв сидел на сломанной полке. Его планшет лежал рядом. На видео с камер не было ничего необычного. Макс также стоял у окна. Камера подмечала движение его волос от сквозняка. Сеня действительно профессионал в технике.
– Что мы будем делать?
Алек оторвался от планшета. Арсений смотрел на него, теребя в пальцах шнурок попавшей под руки кофты Макса. И сейчас в полутьме, глядя сверху вниз на него, Алек вновь увидел мальчишку, ребёнка, который слишком рано пытается стать взрослым.
– Зря ты поехал с нами. – Алек вздохнул. Только сейчас он понял, какую ответственность взял на себя. Одно дело – рисковать жизнью, и совсем другое – подставлять под удар Сеню. Не его это война. Она коснулась его случайно.
– Не зря. Спасибо, что взял, я не подведу.
Алек попытался улыбнуться. В темноте всё равно не видно. Да ведь также говорил раньше он, едва поступив на службу. Внутренний голос предательски напомнил о Марке. Нет, этого не повторится.
Алек сжал кулаки. Ногти впились в кожу ладоней. Останутся следы. Они сойдут, в отличие от шрамов, которых у Алека немало.
– Что мы делаем? – переспросил Арсений.
– Как только он появится, я к двери, ты к окну. Если Макс не среагирует, я к нему, ты контролируешь выходы, – шёпотом объяснил Алек.
Сеня кивнул, задумчиво уставился в планшет и вдруг встрепенулся, словно вспомнил что-то важное. Алек резко схватил его за руку. Не хватало ещё очередного погрома.
– Дашь мне пистолет, – попросил Сеня. Глаза его загорелись. Алек даже в темноте заметил, что он весь пылает от нетерпения.
Пистолет. Алек совсем забыл. Конечно, взять табельное оружие просто так никто не позволит. Но ведь можно было в конце концов одолжить у Камиллы. Она поняла бы. Теперь же из-за грубой халатности Арсений оставался беззащитным. Этого Алек допустить не мог.
– Ещё бы. – Он усмехнулся, подкинул пистолет и протянул Сене.
Журавлёв ухатился за оружие и долго ещё восторженно рассматривал его со всех сторон. Он и не подозревал, что Алек отдал свой пистолет.
– Теперь готов?
Арсений кивнул и положил наконец пистолет возле себя, чтобы легче было схватить, когда понадобится.
– Стрелять хоть знаешь как?
И снова утвердительный ответ. Алек поверил. Да и неподходящее место – тёмная кладовка, чтобы проводить уроки по стрельбе. Арсений покрутил камеру через планшет. Никакие тени не шевелились. Не двигался даже Макс. Только вырывающийся из окна ветер прятался в занавесках и разбегался по комнате.
Алек следил за хлопающими листами бумаги на столе и думал, как исправить свою ошибку. Подставлять Сеню он не мог. Но и оставаться беззащитным самому было бы чистым безумием. Алек нащупал в кармане складной ножик. Для самозащиты он годился, но против вооружённого преступника едва ли был бы полезен.
Алек разложил ножик. Лезвие блеснуло в свете экрана планшета. Этот нож уже спасал Алеку жизнь. Только на него можно было положиться и сейчас. Убийца ведь тоже орудовал ножом. А Макс успеет, среагирует. И Сеня с пистолетом.
Журавлёв, словно услышав мысли Алека, снова поднял оружие и бережно покрутил его в руках. Такого внимания к пистолету Алек еще не видел. Пошёл бы Сеня в полицию. Такие ребята нужны.
Алек понял вдруг, что не ему учить Сеню. Он в шестнадцать был независимым взрослым человеком. Жизнь заставила. Станешь независимым, когда довериться некому и на руках младшая. Алек не мог и осуждать Сеню. Он делал то же самое, также шёл на риск, на безумную авантюру. А ведь не потому, что это его работа и справедливость должна торжествовать. Пусть за справедливость борются правильные полицейские. Алек хотел знать правду, отомстить за друга и спасти невиновного. Сеня ведь жаждал того же.
А ещё Алек хотел, чтобы всё закончилось. И только правда могла бы уничтожить проклятые тени. Только солнце. Полдень.
Глава 19
Полночь. Алек не знал точного времени. Пожалуй, уже и час, может, два. Он не боялся, что заснёт. Тело ныло от неудобного положения, спёртый воздух жёг лёгкие, от духоты кружилась голова. И натянутые нервы ощутимо колебались от каждого шороха снаружи. Алек поглядывал на планшет. Он не заметил, как начал теребить волосы также, как Сеня теребил шнурок.
Алек боялся. Он признался бы в этом. Бесстрашие – глупость. Смелость – борьба со страхом. Алек боролся, но смелым назвать бы себя не смог. Вот Сеня смелый. В его возрасте Алек всё делал только ради себя и Ники. Чтобы отвлечься, он стал сравнивать Сеню и Машу. Оба ещё юные, чистые, впервые узнали, что такое смерть. И оба готовы помогать, не думая о себе. Они сошлись бы характерами.
Алек улыбнулся своим мыслям. Потом он обязательно познакомит Арсения с Машей. А пока, ещё раз провернув нож в пальцах, Алек выглянул в щель между стеной и дверью.
Сузившийся до тесной кладовки мир снова расширился, выпрямился, ожил. Сквозь экран он казался маленьким и простым. Ощутимыми стали ласкания ветра, его шёпот не могло заглушить жужжание комара над ухом. Алек едва сдержался, чтобы не открыть дверь сильнее. Из-за неё так притягательно веяло свежестью.
При свете луны искрящиеся дорожки падали на ковёр и блестели маленькие звёздочки на каждой его ворсинке. А вокруг этих звёздных путей пряталась по углам темнота. В центре свет разрывал её в клочья. Темнота кралась вдоль стен и застывала нелепыми силуэтами, чёрно-белыми картинками на обоях.
Алек понял, почему Макс не отходит от окна. В лунном свете и свежем ветре крылась надежда, которая боролась со страхом и побеждала. Алек следил за тенями на стенах. Ни одна из них не шевелилась. Обездвиженные и корявые тени пугали. Было в них что-то потустороннее, сверхъестественное.
Тихий скрип разорвал тишину. Алек вздрогнул. Макс насторожился, но сообразил, что оборачиваться не следует. По камерам Алек видел, как сжали край подоконника его пальцы. Макс искал ответ в отражении на окне. Алек сквозь щель поглядывал на дверь. Скрип не повторялся. И снова мёртвая тишина накрыла комнату.
– Что это было? – не выдержал Арсений.
Алек наклонился к самому его уху, чтобы ответить. Говорить громче он побаивался. В этой тишине каждый звук казался раз в десять громче. Простое тиканье часов за стеной било по ушам похлеще выстрелов. Алек чувствовал: это обратный отсчёт.
Скрип повторился, перешёл в скрежет и снова затих. Сеня схватил пистолет. Алек нащупал нож и приготовился распахнуть дверь и выдать себя, когда придёт время. Макс спрятал руку в карман. Он всё слышал.
Алек подозревал, что мог ошибиться – принять за попытку взлома случайное шуршание животного или возвращение пьяного соседа. Но чего никак нельзя было ждать, так это стука. Три быстрых удара не вписывались в напряжённую атмосферу ожидания. Алек вспомнил, что все трое жертв знали своего убийцу и, возможно, сами впустили в дом.
Стук повторился. Макс отвернулся от окна и замер в нерешительности, не убирая руки из кармана. Он поглядывал на дверь кладовки и ждал знака. Алек рискнул высунуть голову и прошептать:
– Давай, только осторожно. Мы прикроем.
Макс медленно двинулся к двери, вымеряя каждый шаг, и так тихо, что Алек не мог расслышать. Уже по камерам Руденко видел, как он подкрался к самому порогу и заглянул в глазок. Какого же было удивление, когда с абсолютной готовностью без всяких предосторожностей Макс распахнул входную дверь.
– Ну здравствуй. Что-то случилось?
Алек перехватил у Сени планшет. Он не верил своим глазам. Макс стоял у открытой двери, и рядом с ним Андрей. Сомнений быть не могло. В простой гражданской одежде в капюшоне, скрывающим часть лица, да хоть бы в маске, не узнать Андрея Алек не мог.
– Так, ничего, – выдохнул Воронцов и закрыл за собой дверь.
– Подполковник? – прошептал Сеня за спиной. Один его вопрос отражал все мысли Алека в этот момент.
Макс провёл Андрея в зал, указал на диван и несколько секунд неподвижно смотрел на дверь кладовки, ждал от неё совета. Но дверь молчала. Сеня хотел было выдать себя, только Алек не позволил.
Как-то уж очень странно выходило. Объяснений у Алека было пока два: или Андрей всё понял и надеялся помешать рискованной операции, или это простое, пусть и невероятное совпадение. Первый вариант отпал, когда прошли долгие пять минут молчания. Андрей об операции не говорил – значит, не знал. И вроде правильно было бы открыться и всё рассказать, подключить Воронцова с его опытом и пистолетом. Но Алек медлил. И Макс оставался по-прежнему напряжённым.
– С тобой все в порядке? – Именно так спросил бы Андрей. Алек боялся собственных мыслей. Неужели он подозревал, что под обликом Андрея может скрываться кто-то другой?
– Если бы не тени… – Макс вздохнул и опустился на диван рядом. Он больше не держал руку на пистолете – доверился. Алек боялся только одного: как бы Макс всего не выдал.
– Тени… Они внутри нас. – Шёпот перешёл в зловещую усмешку.
Алек прильнул к двери. Андрей был уже на ногах. Макс подскочил в недоумении. Их разделяли какие-то полметра.
– Не такого финала ты ждал, правда?
Макс и не думал защищаться. Андрей сократил дистанцию. Сеня вскрикнул, ткнул пальцем в экран. В спрятанной за спиной руке Андрея поблескивал нож.
Алек не понимал, что делает. Действия опередили мысли. Он не осознал ещё, что сейчас должно произойти, как уже выскочил из кладовки и бросился на Андрея. Тот увидел, но не успел среагировать вовремя. Алек схватил его за плечо и вывернул руку. Андрей ловко вышел их захвата. Нож по-прежнему оставался в его ладони. Теперь скрывать оружие не было смысла.
Алек выхватил ножик. Они стояли друг напротив друга. По лицу Андрея плыли тени. За спиной его мерцала луна. И в её свете особенно устрашающей казалась полуулыбка, играющая на тонких губах. Алек узнавал знакомые черты, но все они исказились в угрожающей гримасе. Андрей был подобен смерти. Глаза его горели безумием.
Если бы у Алека была хоть минута, едва ли он смог бы отразить неожиданную атаку. Он вообще не смог бы драться с человеком, которого считал почти отцом. Но времени не было, только опасность и кипящая от адреналина кровь. Алек не видел больше лица Андрея. Он следил за руками, за блестящим в свете луны лезвием. То был танец, смертельный, ужасающий ночной танец теней и смерти. Когда-то Андрей научился Алека владению холодным оружием. Сошлись ученик и учитель в совсем не тренировочной схватке.
Алек приблизился к Андрею настолько, что нож легко мог войти под ребра. Удачная позиция давала возможность для удара. И будь другой человек перед ним, может, Алек и успел бы. Но Андрей, воспользовавшись мгновенным замешательством противника, ушёл вправо. Алек зацепил ворот кофты. Золочёная цепочка сверкнула на шее Андрея. Алек ухватился почему-то за этот блеск.
Он видел пылающий взгляд Андрея и понимал, что малейшая оплошность будет равна смерти. То были секунды. Для Алека они тянулись вечность. Секунды, за которые Макс успел сообразить, что произошло, Сеня вырвался из плена кладовой и ринулся в эпицентр битвы. Лезвие прошло в сантиметре от шеи, оцарапав скулу. Алек отскочил в сторону, выставил перед собой ножик. Этого хватило Максу, чтобы направить на Андрея пистолет и крикнуть:
– Ни с места! Буду стрелять!
Сеня остановился посреди зала и, разобравшись с пистолетом, тоже направил дуло в лоб Андрея. Рука его дрожала. Пистолет ходил ходуном. Но и этого хватило, чтобы Андрей опустил нож.
Алек рвано выдохнул и прислонился к стене. Лицо жгло. Кровь запачкала ворот футболки. Он дышал и не мог надышаться, словно за эти минуты весь воздух вдруг закончился. Алек был готов, но не к такому, не в Андрее он видел своего противника. Даже сейчас, когда Воронцов стоял под прицелом двух пистолетов и по-прежнему улыбался, как сумасшедший. Алек упорно отвергал невероятную правду.
– Нож на пол, – дрогнувшим голосом приказал Макс.
В ответ Андрей выхватил пистолет и направил в лоб безоружного Алека. Всё это произошло так быстро, что никто из ребят не успел нажать на спусковой крючок. И не смог бы. Алек понимал, что выстрелить в Андрея здесь никто не в силах.
– А теперь тихо, не шевелиться, – с нарочитым дружелюбием предложил Воронцов и медленно спиной двинулся к двери. Пистолеты ребят проводили его до самого выхода. Но ни одной пули не вылетело вслед. Беспрепятственно Андрей добрался до порога и выскочил из квартиры, хлопнув дверью.
Сеня рванул следом. Макс остановил его у двери. Снаружи раздавались поспешные шаги. Алек подбежал к окну. Тень в чёрной кофте мелькнула на секунду и скрылась за деревьями.
Ушёл. Но осталось видео. И путающиеся, сбивающиеся в комок мысли. И кровь на вороте. Алек смотрел ещё в окно, в одну точку на сером асфальте, ту, по которой пробежал Андрей. Он видел тень в чёрной кофте. Этот призрак не походил на Андрея. Но не верить и дальше было бы самообманом.
– Не может быть, – пробормотал Макс и обессиленно упал на диван. Пистолет выпал из его руки и валялся теперь на полу.
– Это же не он, правда? – цепляясь за последнюю надежду, за неверие, шептал Сеня. Пистолет он испуганно отбросил, будто тот обжёг руку.
– Ты сам всё видел.
– Я не знаю, что я видел, – упорно твердил Сеня. Алек многое отдал бы, чтобы слова его оказались правдой.
– Камеры знают, – эхом отозвался Макс. Он и сам походил на тень, одна из которых прыгала по его лицу.
Больше спорить Сеня не стал. Он хотел было вернуться в кладовку, но остановился перед дверью и так и не коснулся ручки. Сеня сполз по стене и опустился на холодный пол, сжав пальцами виски.
В голове стучало и у Алека. В затылке пульсиовало. Кровь не желала останавливаться. Порез оказался глубже, чем Алек думал вначале. Футболка всё равно испорчена. Алек стянул её и использовал вместо бинта. Боли не было, только дискомфорт.
Зато внутри всё взрывалось и рушилось. Идеалы рассыпались. Уверять себя было бесполезно. Голова не работала. Алек хотел проанализировать, логически оправдать Андрея, но оказался не в силах.
Макс заметил запачканную кровью футболку, подскочил, притащил аптечку. Сеня, уловив движение, тоже поднялся и помог Вихрову обработать порез. Против больницы Алек упорно протестовал. Ограничились обеззараживанием и бинтом. Да и разве можно думать о царапине, когда близкий человек бросался на тебя с ножом и угрожал пистолетом?
Алек со страхом думал о том, что будет завтра. Как он придёт в отдел, как посмотрит в глаза Андрею, сможет ли показать видео, всем объявить грязную правду? Сейчас это казалось безумием. Публично обвинить Андрея в убийстве Алек не смог бы, хоть бы застал его над тёплым ещё телом.
А теперь хотелось только одного – забыть. Ещё минуты здесь, рядом с тенями и демонами, Алек не выдержал бы. Забыть – бежать. Пусть одному, пусть в пустую квартиру, лишь бы дальше от этой кладовки, от окна и лунной дорожки, от скрипящей входной двери.
Алека поддержали единогласно. Максу он пообещал комнату в своей квартире. Сене тоже, но тот отказался, сказал, что вернётся домой: оправдываться перед родителями.
Алек боялся сесть за руль. Дрожали руки, путались мысли, голова раскалывалась от напряжения. Макс выглядел не лучше. Он спрятался за любимой маской всех людей: маской серьёзности. Как-то Андрей назвал этот феномен: маска «У меня всё в порядке, отстаньте». И снова он. Всё приводило к Андрею.
Алек нарочно не разгонялся. Фонари мелькали в глазах. Они так напоминали лунную дорожку на ковре. Подкинув до дома Сеню, Алек свернул в свой проулок. Здесь, на родных улицах, он немного успокоился. Но всё равно в сидящим на скамейке одиноком человеке Алек увидел черты Андрея.
В гостиной он поместил Макса, сам закрылся в спальне и упал на кровать. Да, это было негостеприимно и немного эгоистично. Но лишние минуты на кухне превратились бы в ночные бдения. И тогда на утро Алек сам стал бы в ходячей тенью.
Только вот заснуть после всех потрясений оказалось задачей не из лёгких. Алек долго ворочался под одеялом. Снова и снова он видел события последней ночи. Ещё и боль от пореза стала ощутимой. Только под утро Алек провалился в тяжёлый сон. И всё вокруг погрузилось в новую, приятную и успокаивающую тишину. Лишь с тихим постукиванием ползли стрелки часов и ветер, получив свободу, хозяйничал в спальне. Всё точно также, как ночью. Только вместо лунной дорожки алый рассвет пожаром разгорелся за окном. Он прятался за массивными зданиями. Тёмные и мрачные серые блоки пылали, сверкали, окружённые пляшущими огоньками. Солнце словно сомневалось, стоит ли ему выходить. Только всего этого Алек уже не видел.