Холодное сердце

Глава 3

Люк дождался, пока его камердинер в сопровождении лакея поднялись наверх с багажом, который они несли так аккуратно, словно это сокровища короны, а затем, тяжело вздыхая, вышли из его приватной гостиной. Он задумался, зачем ему нужен такой дотошный камердинер: Люк был достаточно взрослым, чтобы самому справляться с одеванием, и умел завязать галстук так, чтобы не испугать лошадей. Впрочем, через год или около того, когда ему нужно будет выглядеть элегантно в связи с дебютом Ив и собственной компанией по поиску жены, это будет вполне разумно.

Услышав резкий голос мачехи, доносившийся из гостиной, и рокот мужских басов в бильярдной, Люк попытался найти покой в библиотеке. Там в кресле у камина устроился крестник Виржинии маркиз Мантень, но Люк вздохнул с облегчением. Аура усталого вселенского цинизма, окружавшая Тома, по какой-то странной причине приводила женщин в страстное исступление, но не мешала ему быть хорошим товарищем и верным другом.

– Том, негодник! – воскликнул виконт и, несмотря на этот грустный день, искренне улыбнулся, крепко, по-мужски пожимая маркизу руку. – Когда ты приехал?

– Сегодня утром. Ты наверняка всю дорогу глотал мою пыль.

– Если не считать того, что ты ехал из Дербишира, а там уж скорее грязь, чем пыль.

– Какой я невнимательный, – растягивая слова, произнес Том.

– Только не пытайся убедить меня в том, что тебе нет дела до того, что тебя окружает, Том. Я слишком хорошо тебя знаю, чтобы ты мог заморочить мне голову своим напускным цинизмом, которым ты пользуешься, чтобы ставить всех в тупик. Лучше, как подобает доброму другу, расскажи, кто приехал сюда, чтобы порадовать наши скорбящие сердца, и сколько, по твоему мнению, мне придется их обхаживать.

– Тот, кто сказал тебе, что я добрый друг, очевидно, нуждается в том, чтобы его лишили иллюзий.

– Когда речь идет о моих друзьях, я не склонен обращать внимание на мнения других людей, мой дорогой маркиз, – возразил Люк, с улыбкой принимая бокал отменного бургундского, которое маркиз налил ему из стоявшего рядом с ним графина.

Ощутив расслабляющий эффект прекрасного вина и выслушав от Тома Бенбурга краткие, но проницательные характеристики собравшихся у него гостей, виконт оставил приятеля наедине с бургундским и, избегая показываться на глаза собравшимся в бильярдной и в гостиной, отправился наверх, чтобы собственными глазами убедиться, что после всех тягот и неудобств долгого путешествия Ив и Брэн благополучно устроились.

* * *

Хлоя проснулась с тяжелой головой и, с трудом открыв глаза, попыталась сообразить, сколько времени она проспала. В первое мгновение она не могла понять, где находится, и ей пришлось приложить усилия, чтобы удержать глаза открытыми и снова не опуститься на постель. Однако мысль о Виржинии приказала Хлое вставать, чтобы снова встретиться с миром лицом к лицу, поэтому она несколько раз поморгала и постаралась стряхнуть с себя тяжелое покрывало сна, грозившее снова накрыть ее с головой.

Даже прислуга высшего ранга могла позволить себе роскошь как следует потянуться, поэтому Хлоя зевнула, с силой вытянула ноги, скользнувшие по тонкому хлопку узкой постели Брэнди Браун, и высоко подняла руки, чтобы снова ощутить их силу. Она тряхнула головой, так что рыжие локоны упали вниз спутанной копной, и только тогда наконец поняла, как долго она спала, в то время как ей полагалось быть на ногах и заниматься делами.

– Брэи? – вопросительно произнес низкий мужской голос из-за слегка приоткрытой двери, и Хлоя почувствовала, что ее сердце забилось со скоростью гончей, бегущей за кроликом. – Не делайте вид, что вы спите, потому что пять минут назад я видел вас в саду. Где Ив и почему ваш багаж до сих пор находится в ее спальне?

Если бы Хлоя не была в одной нижней сорочке и с растрепанными волосами, она могла бы выйти и, ответив ему что-нибудь резкое, заставить уйти. Хотя в любом случае стоило попробовать. Если она будет говорить уверенно, может быть, он уйдет, боясь, что его застанут средь бела дня наедине со служанкой?

– Миссис Браун пошла с вашей дочерью подышать свежим воздухом, лорд Фарензе. Она постаралась сказать это таким голосом, как будто очень занята и ей недосуг отвечать на вопросы.

На какое-то мгновение воцарилась гробовая тишина. Хлоя почти почувствовала, как виконт вздрогнул, услышав из комнаты ее голос. Но, к несчастью, она не услышала, что он уходит. Но действительно ли она хотела этого? Как обычно, внутренний голос Хлои выбрал самый неудачный момент, чтобы взбунтоваться. Она приказала ему молчать и возвращаться в отведенную для него клетку. Хлоя действительно хотела, чтобы виконт ушел. Сидя на аккуратной маленькой кровати, она вся натянулась как струна в напряженном ожидании и в надежде, что Люк это сделает. И хотя что-то в той тишине, которая царила по ту сторону двери, говорило ей, что он по-прежнему там, женщина продолжала надеяться.

– Почему, черт возьми, вы занимаетесь вещами Ив, когда их могла распаковать любая другая горничная, если Брэн занята?

– Я… – Хлоя запнулась и сказала себе, что если бы не имела глупости так глубоко уснуть посреди дня, то в ее дурацкой голове наверняка нашелся бы какой-нибудь ответ, способный его удовлетворить.

– Вы что, проглотили язык? – спросил он. Ей показалось или в его растянутых словах и вправду слышались смешливые нотки?

Нет, не может быть. Кроме того, в ней нет ничего смешного. Они были не в тех отношениях, чтобы в его голосе мог звучать намек на игривость. Она сама вообразила себе это, и теперь ее внутреннее «я» снова занялось выдумыванием того, о чем ей нельзя было мечтать. Например, каково было бы проснуться в его постели с головой одурманенной сном и любовью, и разделить с ним любовную близость. Хотя в это самое время его насмешливый голос возвращал ее к тому, где она, кто она и с кем.

– Нет, мой язык в полном порядке, – выдавила в ответ Хлоя, как будто ей было просто некогда препираться с ним.

– Тогда идите сюда и разговаривайте со мной лицом к лицу. Я отказываюсь продолжать разговор через дверь.

– Я не могу. Я слишком занята сегодня, милорд, – с трудом выговорила Хлоя, услышав в собственном голосе панические нотки, когда почувствовала, что виконт подошел ближе к двери и мог в любую секунду обнаружить ее сидящей на кровати в непристойном виде.

– Не сомневаюсь, но, раз уж я теперь здесь хозяин, вам рано или поздно придется иметь со мной дело. Нужно как можно быстрее определить, что и как мы будем делать в ближайшие дни, и постараться справиться с этим наилучшим образом, а не ходить вокруг до около, а потом всю неделю заставлять прислугу метаться в попытке исполнить наши противоречивые указания.

– Хорошо, милорд, сейчас я закончу здесь и сразу спущусь к вам вниз, – ответила Хлоя, слыша, как неуверенно звучит ее собственный голос.

Нежелание спорить с ним и то, что она сидела здесь полураздетая, вкупе с тем, кем он мог бы стать для нее, если бы жизнь сложилась иначе, – все это она слышала в своем дрожащем голосе. Хлоя не смела пошевелиться из страха, что он услышит шуршание накрахмаленных простыней и догадается, что она в постели. Хлоя сидела застывшая, безмолвная и с ужасом затаила дыхание, когда виконт в конце концов потерял терпение и распахнул дверь.

Казалось, время замедлило свой ход, когда он, стремительно ворвавшись в маленькую комнатку, замер как вкопанный, словно его пригвоздило к месту заклинание злой ведьмы. Люк стоял и пожирал ее голодным взглядом. Как она могла так глупо обманывать себя, думая, что теперь между ними все кончено?

Конечно, он мог повернуться и уйти, оставив ее краснеть от смущения и злиться на саму себя за то, что она поддалась усталости и уговорам его дочери остаться здесь и уснуть. Но Люк не уходил, и в его глазах Хлоя видела все, что могло произойти. И это уже не казалось ей таким невероятным.

А в это время вторая сущность Хлои глядела на них откуда-то сверху и недоумевала, как могут два разумных человеческих существа, замерев, пялиться друг на друга, как будто все годы разлуки только и мечтали о том, когда же это случится. У другой ее сущности не хватило ума даже на то, чтобы скользнуть в постель и накрыться одеялом.

Теперь виконт выглядел так, будто в нем воплотились все те бароны-разбойники, которые когда-то основали его династию. Одним своим присутствием он, казалось, поглотил в комнате весь воздух вместе со здравым смыслом Хлои. Совсем как хорошо одетая статуя принца-воина, заметила распутная сущность Хлои. Вот только если бы он не был так неподвижен и так тщательно одет…

– Молчи, – шепнула Хлоя и тут же закрыла рот рукой. Боже, неужели она произнесла вслух обрывок спора, который вела со своей второй, порочной сущностью. И он был в комнате. Может, она и вправду сошла с ума?

На мгновение у Хлои мелькнула надежда, что сейчас она проснется и поймет, что видела его во сне, и ее мышцы слегка расслабились. Но нет, могучий пугающий лорд Фарензе стоял перед ней живьем. И этот живой человек пристально смотрел на нее, как будто был охвачен той же бурей противоречивых чувств, что и она.

– Я, кажется, ничего не говорил, – хрипло произнес он, как будто слова давались ему с трудом.

– Это не вы.

– Вы прячете под кроватью любовника?! – рявкнул виконт, как будто считал, что такой женщине, как она, не пристало этого делать, если она хочет сохранить чувство собственного достоинства.

Его горящий взгляд остановился на жарко вспыхнувших щеках Хлои, на ее затуманившихся от смущения глазах и копне спутанных ярко-рыжих кудрей.

– Нет, здесь слишком мало места, – задумчиво и более мягко произнес Люк, окинув взглядом крошечную комнатку, как будто никогда не видел ничего подобного. С выражением, подозрительно похожим на удовлетворение, он осмотрел пустое место под высокой, но узкой кроватью. – И нет запасной двери, куда мог бы скрыться трусливый любовник, если бы возникла опасность быть пойманным. Да и шкаф для этого маловат.

– У меня нет любовника.

Теперь Хлоя говорила голосом театральной героини, а про себя думала: как хорошо, что одеяло скрывает ее напрягшееся тело. Черные брови виконта приподнялись вверх, а на губах появилась циничная одобрительная улыбка, как будто он был рад тому, что она наконец пришла в себя. Хлое захотелось ударить его по губам, чтобы смахнуть ее с его лица и хотя бы на миг заставить не быть таким неотразимым.

– Любой мужчина, который застал бы вас в таком виде, стал бы вашим рабом с той самой минуты, как ему удалось бы заключить вас в объятия. Одно слово, и мы перенесемся по коридору в мои покои, где бродит лишь одинокое эхо, – полушутя предложил он.

– Нет, никогда, никогда! – торопливо воскликнула она, выпрямив спину и вздернув подбородок.

Виконт не мог знать, что Хлоя вся сгорала от огня, желая, чтобы он прикоснулся к ней. Даже кончики пальцев ног болели от желания поддаться соблазну, обращая в ложь ее убежденность в том, что между ними никогда ничего не будет после того, как десять лет назад в порыве гнева она сказала, что скорее умрет, чем станет его любовницей.

А Люк просто стоял, предоставив своим зовущим серым глазам разглядывать ее, как будто она специально сидела здесь, чтобы доставить ему это удовольствие. Он хотел ее. Желание горело в его взгляде с такой же очевидностью, как прилив жара, охвативший ее живот и ноги. Хлоя сжала их вместе под одеялом и тут же пожалела об этом, потому что это движение привлекло его внимание. Ее груди набухли, торчащие соски выпирали из-под слишком тонкой батистовой нижней рубашки.

– Ох, ну давайте же, мэм. – Люк скрипнул зубами, как будто ее отказ разозлил его больше, чем то, что он обнаружил ее полураздетой в постели Брэн, в то время как ей надо было работать. – У нас было десять лет на то, чтобы держать наши желания по разные стороны двери. Рано или поздно час расплаты настанет. Вы с этим не согласны?

– Ничего подобного нет и не будет. – Хлоя постаралась заявить это как можно более твердо.

Она не могла откинуть одеяло и броситься бежать, потому что ноги отказывались ее слушаться. Да и куда она могла убежать, не опозорившись перед всей прислугой и приехавшими гостями.

– Может быть, я глупец, миссис Уитен, но не настолько, чтобы делать вид, что мы сильнее охватившей нас страсти. Возможно, она причинит нам меньше вреда, если мы признаем ее существование, – хмуро сказал Люк, глядя ей в глаза.

Хлоя едва не произнесла вслух слова, вертевшиеся в голове: почему бы не попробовать, а там видно будет? Вот опять. Ее порочная внутренняя сущность шептала в уши греховные мысли и предлагала соблазны, которые, как ей казалось, Хлоя пресекла еще десять лет назад. Она передернулась, радуясь тому, что, несмотря на сонливость, до сих пор туманившую ее сознание, удержалась и не произнесла этих ужасных слов вслух.

Разве не из-за таких необдуманных фраз они с ее сестрой-близняшкой Дафной частенько попадали в юности в неловкие ситуации? Хлоя, как могла, заставила замолчать свою необузданную сущность. Если Хлоя будет достаточно осторожна, они с виконтом смогут избегать друг друга до ее отъезда.

– Возможно, вам это и не причинило бы особого вреда, – сердито пробормотала она, сложив на груди голые руки, потому что ей невыносимо было знать, что Люк прекрасно понял, как сильно ее влечет к нему.

– Я бы не был в этом слишком уверен, – резко бросил он. Теперь его жаркий взгляд остановился на выпуклостях ее грудей. Хлоя посмотрела вниз и увидела, что, пытаясь скрыть от его зачарованного взгляда свои напряженные торчащие соски, она всего лишь сильнее подалась вперед. – Я всегда знал, что вы способны меня погубить, – прошептал Люк.

– Нет, никогда! – вскрикнула Хлоя, едва не поддавшись порыву скрестить ноги, чтобы сдержать жар желания и тоски, сжигавший ее лоно.

Он стоял перед ней, и это был не лихорадочный бред, с которым она слишком часто просыпалась в первые дни, недели и годы, после того как он умчался из Фарензе-Лодж, как будто за ним гнался сам дьявол. До сегодняшнего дня Хлоя думала, что ей удалось оттеснить свои безрассудные мечты о нем в ночную темноту, но теперь она поняла, что ошибалась.

– Если бы все было иначе, я одним поцелуем заставил бы вас проглотить эти слова. И вы это знаете, – мрачно сказал Люк.

– Но все именно так, как есть, верно? – прошептала Хлоя и чуть не заплакала о тех годах, которые провела в сожалениях из-за этих суровых слов. – Прошу вас, оставьте меня, милорд. Я никогда не позволяла себе заснуть, когда у меня было так много дел, и уверяю вас, такого больше не случится.

– Чушь, – сердито отрезал Люк. – Когда я первый раз увидел вас сегодня, у вас был такой вид, как будто вы вот-вот свалитесь, если в ближайшее время не приляжете. Вы слишком худая и выглядите так, словно всю неделю толком не спали и не ели.

– Я не могу спать, а еда не лезет мне в горло, – нехотя призналась Хлоя.

– Если будете продолжать в том же духе, вы доведете себя до болезни. Вы можете поступать с собой как вам угодно, но своим изнуренным видом вы можете напугать свою дочь. Девочка и без того очень страдает, потеряв Виржинию. Насколько мне известно, они очень сблизились, пока она росла.

– Да, Верити ужасно переживает, – печально согласилась Хлоя, вспомнив, как она прижимала к себе своего рыдающего ребенка в тот день, когда, приехав в Бат, ей пришлось сказать дочке, что леди Виржиния умерла. Верити плакала так, словно ее маленькое сердечко разрывалось на части.

– Так съешьте что-нибудь и отправляйтесь в постель спать, вместо того чтобы бродить по коридорам как привидение и пугать прислугу, которая может подумать, что ее преследует призрак.

Голос виконта звучал неприветливо, но, когда он пристально всматривался в ее лицо, в глазах она заметила что-то похожее на искреннее беспокойство. Его тщательно скрываемая доброта тронула Хлою самым непозволительным образом. Она смущенно потерла глаза, убрала за ухо назойливый локон и попыталась не смотреть на Люка с обожанием.

– Должно быть, я выгляжу, как драная кошка, – неосторожно шепнула она.

Виконт посмотрел на нее, как будто она сказала что-то смешное, но в самой глубине его серебристо-серых глаз блеснуло что-то такое, что Хлое захотелось утонуть в них и очень долго не возвращаться на землю.

– Вы не можете не знать, что красивы, – криво усмехнувшись, сказал Люк, как будто говорил сам с собой, а не обращался к ней.

Хлоя покачала головой и постаралась остаться равнодушной к тому, что он так думал.

– Но все равно вы слишком худая, – настойчиво повторил он, – и под глазами у вас темные круги, которым позавидовала бы героиня готического романа.

– Да, она бы осталась довольна, – опрометчиво согласилась Хлоя, и усмешка, тронувшая его прекрасные губы, расцвела настоящей улыбкой.

Между ними возникло какое-то неожиданно теплое и товарищеское чувство, дающее надежду, что они смогут преодолеть пропасть, разделявшую их в течение десяти лет. Хлоя почувствовала, что они снова балансируют на грани неизбежного. Это было так страшно и желанно, как будто даже их мысли были приговорены двигаться в одном направлении.

Люк протянул руку, как будто хотел смахнуть темные тени с ее глаз. Хлоя почти ощутила его прикосновение к своей коже и затаила дыхание. Она облизнула пересохшие губы и увидела, как он колеблется. И все же его по-прежнему влекло к ней невероятно сильное чувство. В глазах виконта мелькнуло любопытство и нетерпение, но он поспешно моргнул и снова стал прежним лордом Фарензе: холодным, надменным, циничным и таким же далеким от экономки Фарензе-Лодж, каким был всегда.

– Ив и Брэн возвращаются, – хрипло предупредил он Хлою и шепотом добавил: – Сделайте вид, как будто я сюда не входил. Ведите себя так, будто вы проснулись как раз в тот момент, когда они спросят, что я здесь делаю.

Глава 4

Не найдя что сказать, Хлоя кивнула, зарылась лицом в подушки и натянула одеяло на свои озябшие плечи.

– Ну вас! – упрямо пробурчала она в подушку. – Ну вас, милорд Фарензе!

Хлоя не боялась, что он ее услышит. Люк уже вышел за дверь и почти закрыл ее, прежде чем она скользнула глубже под одеяло, чтобы согреть свое дрожащее тело.

Услышав, как мисс Уинтерли громким голосом выражает свое удивление по поводу присутствия отца с явным намерением предупредить ее не вставать, чтобы не выдать себя, Хлоя почувствовала, как ее щеки вспыхнули от стыда. Она была слишком хорошо осведомлена о том, что Люк Уинтерли был здесь, и ощущала его присутствие каждой клеточкой своего тела.

– Ты взяла мою книгу, – пояснил он, и эта неубедительная отговорка, сказанная обиженным голосом, объясняла его присутствие, пожалуй, даже лучше, чем продуманная гладкая ложь, призванная скрыть непристойную тайну.

– Неужели ты не мог найти ничего подходящего в библиотеке, которую собрали у себя тетя Виржиния и дядя Виржил? – спросила Ив, как будто знала, что ее отец наткнулся на экономку, спящую в неподходящем месте, а главное, в самое неподходящее время. Но как она могла узнать?

– Там нет той, которую я читал, пока ты не стащила ее, – сердито ответил виконт.

– Но теперь я ее читаю, и получается, что ты хочешь стащить ее у меня. Папа, мне трудно поверить, что тебе так срочно понадобилась эта книга, особенно средь бела дня, когда у нас гости, а ты должен выступать в роли хозяина. Если же тебе нужен предлог, чтобы не проводить слишком много времени с гостями, которые приехали, чтобы выразить свое соболезнование, у тебя имеется длинный список дел, требующих твоего участия.

– Я не предполагал, что мне так необходимо будет отвлечься, – мрачно пробурчал он.

Хлоя поразилась, услышав, каким угрюмым и смущенным был его голос, и почувствовала, как в груди снова просыпается соблазн.

– Не будь таким упрямым старым медведем, папа, – сказала Ив, и Хлоя услышала шуршание ее юбок, когда она подошла, чтобы обнять отца.

Трудно было не позавидовать той легкости, с которой Ив обходилась с отцом, ее способности пробить брешь в холодной неприступности, в которую он постоянно был облачен, как в латы.

– Постараюсь, моя девочка, но у меня предостаточно причин брюзжать по поводу ближайших дней.

– Да уж, – послышался откуда-то из глубины комнаты голос Брэнди Браун, – вам понадобится терпение, как у святого, пока эти стервятники наконец не разлетятся отсюда.

– Они не стервятники, Брэн, – упрекнула Ив.

– Мы не настолько хорошо их знаем, чтобы судить, моя козочка, – скептически заметила камеристка, и Хлоя подумала, что с таким прекрасным опекуном о благополучии Ив Уинтерли можно не беспокоиться.

– Я прекрасно знаю лорда Мантеня и дядюшку Жиля, и даже дядю Джеймса нельзя назвать дикарем, несмотря на его сарказм. Тетя Виржиния всегда старалась наставить его на путь истинный, так, может быть, он перевернет эту страницу в память о ней.

– Скорее я стану китайским императором, – услышала Хлоя мрачное бормотание лорда Фарензе и с удивлением подумала, почему эти сводные братья так настроены друг против друга.

– Нет, какой же ты ворчун, папа. Не могу понять, почему тебя так волнует книга, с которой ты, судя по всему, и так хорошо знаком, когда рядом находится твой брат, с которым можно в очередной раз поругаться. Осмелюсь сказать, что если начать сейчас, то к обеду дядя Джеймс уже вскипит, а к концу похорон тети Виржинии будет готов вызвать тебя на дуэль.

– Спасибо, дерзкая девчонка. У сплетников есть о чем поговорить и без нашей братской вражды или семейной ссоры. Не уверен, стоит ли после этого позволять тебе читать «Тома Джонса», похоже, он наводит тебя на странные мысли.

– В кабинете есть еще один экземпляр, если ты действительно хочешь читать с того места, где закончил, – сказала Ив вдогонку удаляющимся шагам отца. Хлое не хотелось, чтобы он уходил, и в то же время она была бы очень рада оказаться сейчас где-нибудь в другом месте, где могла бы делать вид, что не думает о нем. – Виржиния рассказала мне, где лежат все ее нескромные романы, на случай если мне когда-нибудь станет скучно в ее отсутствие. А еще она сказала, что все, что они с дядей Виржилом спрятали под замок, считается слишком откровенным, чтобы это читали юные девушки. Но я действительно не понимаю, почему старые девы подняли такой шум из-за чудесной книги мистера Филдинга.

– Тогда смотри, как бы тебя с ней не поймали, – заметил виконт. И будет лучше, если ты не станешь читать ее в светском обществе. Мне бы не хотелось, чтобы тебя стали считать фривольной девицей еще до того, как ты начнешь выезжать.

– Конечно, не буду, и перестань быть таким мнительным. Следующие несколько недель я буду такой примерной, что ты меня не узнаешь.

Единственным ответом, донесшимся до Хлои, было отдаленное мужское хмыканье, после чего Ив, предварительно велев горничной закрыть входную дверь, быстро распахнула ту, что вела в спальню, где в волнении и смущении на кровати сидела Хлоя.

– Та дверь закрыта, – доверительно сказала Ив с озорной улыбкой.

– Нам надо было запереть ее, – заметила Брэн. – Представьте, если бы его высочество открыл ее и обнаружил вас здесь спящей, миссис Уитен.

– Да, только представьте, – глухо повторила Хлоя. Притворно передернувшись, она соскочила с кровати и начала приводить себя в порядок.

– Я помогу, – предложила Брэн, когда Хлоя попыталась влезть в платье и одновременно с этим заколоть непослушные кудри. – Застегивайте платье, а я уложу вам волосы и надену чепец, хотя, на мой взгляд, жалко стягивать в узел и прятать такую красоту. Многие благородные дамы отдали бы все, что угодно, чтобы иметь такие густые и полные жизни волосы.

– Они непослушные и торчат во все стороны. Если бы я дала им свободу, у людей сложилось бы обо мне совершенно ложное впечатление. В любом случае мне уже почти тридцать, я уважаемая вдова, а не какая-нибудь дебютантка с распахнутыми глазами.

– Сейчас вы выглядите не намного старше их, – возразила Брэн, встретившись с Хлоей взглядом в квадратном зеркальце, висевшем над маленьким умывальным столиком.

– Я не могу себе позволить мечтать, – шепнула Хлоя.

– Никто из нас не может, но кого это останавливало?

– А о чем вы мечтаете, миссис Браун?

– О хорошем человеке для моей девочки, который любил бы ее такой, какая она есть, и не пытался сделать из нее светскую миссис, которая доброго слова никому не скажет.

– Кем бы он ни был, я не могу себе представить, что ему это удастся.

– Не можете, мэм? Значит, до сих пор вы были счастливой женщиной.

– Возможно, в этом вы правы, – согласилась Хлоя, вздрогнув от мысли о том, какими способами мужчина может воспитывать свою жену.

– Взять хоть его светлость. Такой человек, как он, позволил бы женщине быть самой собой и только еще сильнее любил бы ее за это, если вы понимаете, о чем я, – сказала Брэн, закончив втыкать шпильки в непослушную копну волос Хлои. Она с неприязнью взглянула на чепец, прежде чем надеть его на Хлою, и со вздохом закончила свою работу.

– Мне кажется, он не похож на человека, ищущего любви, – возразила Хлоя.

– Да ладно. Одно дело – что мужчина говорит о том, чего хочет, а другое – чего он хочет на самом деле. Одно не всегда совпадает с другим, пока не появится нужная женщина, которая вправит ему мозги.

– Если бы я в этом разбиралась, то могла бы поспорить. Но я не разбираюсь, и, поскольку осталось чуть больше часа до того, как подадут обед, у нас нет времени на болтовню, – сказала Хлоя, бросив последний взгляд в зеркало, чтобы убедиться, что все снова в порядке.

– Оно и лучше, раз уж мы с вами никогда не сойдемся насчет его светлости.

– Возможно, – рассеянно согласилась Хлоя и, взяв ключи, повесила их себе на пояс. Едва слышно пролепетав слова благодарности, она вылетела из комнаты.

Люк спустился вниз в кабинет, проклиная бурлившее внутри его неистовое желание. Дело было не только в очаровании экономки. Он устал и слишком давно не навещал свою любовницу. А после долгого путешествия он ослабел и несколько утратил обычный контроль над собой и своими мужскими желаниями.

У Люка вырвалось очередное ругательство из-за болезненного возбуждения, возникшего от одной мысли о Хлое Уитен, сидевшей на опрятной узенькой кровати и смотревшей на него так, будто еще немного, и сбудутся его самые смелые фантазии о том, чтобы сделать ее своей любовницей. Конечно, он хотел ее, хотел с тех самых пор, когда она была до боли юной и неотразимо прекрасной девушкой с маленьким ребенком на руках. Люк почувствовал знакомый томительный жар неудовлетворенного желания, как будто его чувства, несмотря на все уговоры, отказывались подчиняться ему.

Какой-то неведомой частью своей души он понял, что Хлоя там, внутри, еще тогда, когда увидел слегка приоткрытую дверь и вещи Ив, сложенные на абиссинском ковре.

У Ив было достаточно доброе сердце, чтобы пренебречь своим комфортом ради женщины, которую она едва знала, потому что экономка выглядела очень усталой. Люк мог только гордиться своей дочерью, даже если хотел, чтобы она уехала. Ив поступила правильно, но теперь ему хотелось взбежать наверх и, схватив эту упрямую миссис Уитен в охапку, послать весь мир к черту и сделать то, что он считал неправильным.

Если он не собирается еще десять лет обходить Фарензе-Лодж стороной, как будто ненавидит этот дом, она должна уехать. Но он обязан найти место, где оценили бы ее умение, не замечая при этом ее изящной фигуры и прекрасных фиалковых глаз. Интересно, бывают ли экономки в монастырях? Люк с трудом разжал руки, сжавшиеся в кулаки от мысли о том, как на нее с вожделением смотрит муж новой хозяйки или какой-нибудь долговязый олух сынок, и решил, что будет строго присматривать за миссис Уитен на новом месте.

Да, ему следовало доверять своей интуиции, но любопытство или что-то гораздо более опасное заставило его открыть ту дверь. А как только он ее открыл, уже не мог спокойно поклониться и уйти. С таким же успехом он мог бы перестать дышать. Даже теперь ему казалось, что в воздухе витает ее аромат. Хотя это была всего лишь лаванда в небольших мешочках, которую Виржиния всегда требовала раскладывать по комнатам, чтобы сделать воздух более приятным.

Люк подозревал, что Хлоя использовала лавандовую воду для полоскания своего белья. Другим экзотическим ароматом, который он связывал с ней, возможно, был мешочек с пряностями от моли, призванный уберечь ее траурный наряд от нашествия этих ненасытных существ. Значит, это была всего лишь смесь обычных луговых трав, корицы, фиалкового корня и, может быть, гвоздики. Но память затуманила его разум, напоминая, какой соблазнительной была мысль поцеловать молочно-белую кожу у основания ее изящной шеи.

Отвергнув эту мысль, он не стал целовать ее и до сих пор чувствовал на языке этот вкус. Люк провел языком по губам, и воспоминание о том, как она делала то же самое, вспыхнув огнем, вынудило его застонать. После десяти лет отсутствия он по-прежнему хотел ее, хотел даже больше, чем когда увидел впервые. Но теперь они повзрослели, а значит, могли нанести друг другу гораздо больше вреда.

Теперь этот никому не нужный ребенок стал женщиной. Люк ошибался насчет того, что скрывалось под ее простым платьем: нынешняя Хлоя ничем не напоминала худенькую девочку, которой когда-то была. Да, она осталась стройной, возможно, даже худой, потому что от печали и забот забывала есть. Однако все, что он увидел, было мягким и округлым, а кожа казалась такой шелковой и совершенной, что Люк не мог не подумать, каково было бы держать в ладонях ее полные высокие груди. Он поднял руки, как будто хотел удержать их от гнусного преступления. Остальные чувства уже предали его, так почему осязание не могло тоже присоединиться к армии противника?

Потому что он должен как-то противостоять тому, чем они с Хлоей Уитен могли стать друг для друга, со вздохом подумал Люк. Десять лет он делал все, что мог, чтобы не появляться здесь.

Ему не составляло труда устраивать праздник из поездок в Брайтон, где Виржиния и Ив могли с удовольствием проводить время вместе. Он даже каждую весну проводил несколько недель в Лондоне, чтобы они могли поесть мороженое у Гюнтера и сходить в цирк Астлея. Это была самая большая из его благородных отеческих жертв, потому что весной Даркмер был красив, как никогда.

Люк подозревал, что Виржиния знает, почему он избегает Лодж, но она и словом не обмолвилась об этом, потому что не хуже его понимала, к чему это приведет.

Высший свет поднял бы его на смех и с презрением отвернулся от Хлои Уитен, если бы он попытался сделать ее чем-то иным, кроме своей любовницы.

– Вот ты где, – произнес с порога Том Бенбург, и Люк обрадовался его вторжению.

– Думаю, ты не ошибся.

– Если хочешь, я могу снова уйти, раз у тебя дурное настроение. Но мне кажется, страдать лучше в компании.