АGONY

– Да ты, оказывается, тот еще романтик, Том Эванз, – я улыбнулась, искоса поглядывая на Тома, когда солнце полностью поднялось над водой.

Он улыбнулся, оторвав свой взгляд от небольших волн, заливающих песок и едва касающихся его голых ступней, и посмотрел на меня.

– Я реалист, по большей степени. Романтизм во мне еще жив только потому, что это помогает окончательно не сойти с ума.

Я горько улыбнулась ему, прекрасно понимая, о чем он говорит. Должно быть, смерть отца не хило выбила его из колеи.

Мы оба тяжело вздохнули после, не сказав друг другу ни слова. Здесь не нужны были никакие слова. Я ценила то, что с Томми можно было просто помолчать, а это возможно далеко не со всеми людьми (так что, если у вас есть такой человек, можно с уверенностью сказать, что вы – счастливчик). И мне так хотелось остаться здесь, в этом мгновении, задержать и растянуть его еще хоть на немного, но реальность снова ворвалась в мою жизнь, окутывая ее шлейфом из черного дыма и постепенно возвращая меня с небес на землю, когда я вдруг вспомнила про сегодняшнее собеседование.

– Черт!

– Что такое? – шатен удивленно вскинул брови, оглядывая меня.

– Я совсем забыла! У меня сегодня собеседование в Оксфорде! – я схватилась руками за голову и растерянно опустила взгляд вниз, разглядывая черно-зеленую клетку пледа. Том поспешил успокаивающе обнять меня за плечи.

– Эй, Бэбби, дыши.

Я осознала, что задержала дыхание на несколько секунд, когда услышала взволнованный голос парня, и от этого довольно шумно выдохнула, все еще продолжая растерянно моргать.

– Молодец. Так, теперь посмотри на меня, – он тихо попросил.

– А как я объясню родителям то, что меня вчера не было на благотворительном вечере? Господи, они убьют меня, – паника все больше охватывала меня с головой, и это мешало мне взять себя в руки, чтобы собраться с мыслями.

– Тшш, Бэб, посмотри на меня. Пожалуйста, посмотри мне в глаза, – парень все еще обнимал меня за плечи и обеспокоенно глядел на меня, когда я подняла свой потерянный расстроенный взгляд на него.

– Скажи мне одно: ты была счастлива этой ночью? Можешь ты с уверенностью, не колеблясь ни на секунду, произнести: «Да, я была счастлива»? Или ты сомневаешься? Просто «да» или «нет».

Глаза Тома, гипнотизируя, упорно сверлили меня. Но даже без этого пристального взгляда, я точно знала ответ на его вопрос.

– Да. Да, Томми, я была счастлива этой ночью.

Он одобрительно кивнул головой не сразу, будто не мог поверить в сказанное мной.

– Хорошо. Хорошо… – он быстро пробормотал. – Тогда скажи, ты помнишь, о чем мы говорили вчера?

Я кивнула.

– Отлично. Бэб, сейчас – это твой шанс. Просто определись, действительно ли ты не хочешь поступать в Оксфорд.

– Однозначно «нет», я не хочу поступать туда, – мой голос впервые не дрогнул от мыслей об этом и прозвучал настолько утвердительно, что я сама удивилась, какой уверенной могу быть в себе.

– Значит, ты просто не поедешь на это собеседование.

– Ого, у тебя все так просто, Том! Но ведь так не бывает! – я рассержено взмахнула руками.

– Ошибаешься, Бэбби. Люди сами привыкли усложнять себе жизнь. И ты сейчас создаешь проблему из ничего.

– Создаю проблему? Ты серьезно не понимаешь? Я же в очередной раз подставляю людей! – я раздосадовано отвернулась от него. Злость на парня сейчас переходила все границы. Для него так просто было взять и сбежать от действительности, не нарываясь на проблемы и не объясняясь за это никому после. Но у меня была другая жизнь, и совсем другая реальность, которую ему не понять никогда.

– Хорошо, но можешь ли ты хоть раз в жизни подумать о себе? О том, чего хочешь ты, черт возьми! Ты никого не подставишь, если вдруг дашь выход своим желаниям, ты никому ничего не должна, никому ничем не обязана, Бэб! – Томми вдруг вспыхнул, когда я повернулась к нему лицом и увидела его большие глаза, бегающие по моему лицу.

– Черт, мы постоянно возвращаемся к тому же, с чего начинали.

Парень все еще тяжело дышал, когда покачал головой и снова устремил свой взгляд на медленно покачивающиеся волны.

– Томми, – я тихо позвала его, пытаясь заставить его снова посмотреть на меня.

Он устало вздохнул, когда развернулся ко мне. Даже с грустью на лице он оставался прекрасным ангелом. Том словно был самой красивой и живописной картиной. Им всегда хотелось любоваться.

– Прости. Ты прав, – я тяжело вздохнула, продолжая, – ты… у тебя все действительно проще в этом плане. Пойми, у меня совсем другая жизнь, и мне совсем непросто вот так быстро перейти в другой режим, переключиться.

Парень понимающе кивнул.

– Я понимаю, извини. Мне не следовало давить на тебя.

– Все хорошо, – я улыбнулась и одобрительно кивнула в ответ.

– Да, хорошо, – Томми подтвердил, и мы снова замолчали, смотря на безмятежное скольжение воды по песку.

– Я решила, – шатен вопросительно посмотрел на меня, когда я прервала создавшуюся паузу, – я рискну. Но мне нужна будет твоя помощь.

Счастливая улыбка озарила лицо Тома, открывая чудесные ямочки на его щеках.

– Всегда к вашим услугам, – он усмехнулся.

– Сколько сейчас времени? – я уточнила.

Парень взглянул на наручные часы и снова перевел взгляд на меня.

– 6:40.

– Отлично, я успею заехать в школу и объясниться с Шарлоттой, а после с мамой и Армином.

– Если поторопишься, я успею доставить тебя по всем нужным адресам. Мне на работу к 10.

– Я не настолько медленная, Томми, чтобы не справиться с этим за 3 с лишним часа, – я недоуменно заметила.

– Ну, я не знаю, как тебе, но мне нужно в душ и переодеться. Поэтому сначала мы заедем ко мне.

– Оу, точно. Я не подумала об этом, – я виновато прикусила губу. – Тогда, нам действительно стоит поторопиться.

Томми кивнул, поднимаясь с песка и отряхивая свои джинсы. Он подал мне свою руку после, помогая встать тоже, но я вдруг, по своей неуклюжести, споткнулась о собственные ступни, и навалилась всем весом на парня, из-за чего он не удержался на ногах и мы вместе рухнули обратно на песок.

Мы находились в опасной близости с Томом сейчас, потому как я лежала на нем, чувствуя его учащенное дыхание на своей коже, а его руки крепко обнимали и прижимали меня к себе чуть ниже поясницы. Наши лица находились на расстоянии пары сантиметров, и я слышала, как громко бились наши сердца. Он сглотнул, с трудом подавляя свое желание коснуться моих полураскрытых губ своими.

– Ох, Бэбби, ты рискуешь зайти слишком далеко, – хриплый смешок вырвался из его груди, и я почувствовала, как сильно зажгло кожу там, где он касался ее своими руками, и как щеки залились краской, заставляя меня смущенно отвернуться.

– Прости, – я тихо пискнула, стараясь как можно быстрее слезть с парня, и случайно задела рукой то место, которое не следовало бы задевать у парня, буквально вчера признавшегося в своей симпатии к тебе. Если быть точнее, его пах. Я услышала сдавленный стон с его стороны и еще больше покраснела. Дерьмо! Ну конечно этому надо было случиться именно со мной.

– Оу, блин! Прости, прости! – я растерянно охнула, извиняясь, и прикрыла рот рукой, чтобы, не дай Бог, не ляпнуть чего-нибудь лишнего и не усугубить и без того довольно смущающее положение.

– Черт, Бэбби, когда мне в следующий раз нужно будет создать до жути неловкую ситуацию, я наберу тебе, потому что ты просто профи в этом деле! – Томми чуть поморщился, когда вставал на ноги.

– Извини, – я снова пискнула и виновато закусила губу.

Парень недовольно покачал головой, прежде чем поднял с песка пледы, сложив их, и направился к своей машине. Я засеменила следом, все еще виновато потупив взгляд вниз и пытаясь унять рвущееся из груди сердце, когда вспомнила и будто снова ощутила жар от наших соприкасающихся тел.

***

За всю дорогу до дома Тома, мы не сказали друг другу ни слова и даже не посмотрели друг друг в глаза. Просто наступило утро. Не первый раз замечаю, что люди после ночных разговоров почему-то стесняются смотреть друг другу в глаза утром. Как будто они боятся, что мир теперь не станет прежним, узнай мы капельку внутренних их: настоящих, неподдельных. Возможно, просто стыдятся нахлынувшего чувства интимности и открытости. Нас всегда учили не доверять и не доверяться, и потому мы теперь платим за такие глупые, чертовски неправильные наставления. Томми не учили этому родители, но, думаю, научила жизнь. Этот мальчик все еще оставался загадкой для меня, потому что он мог быть до жути болтливым, занудным и надоедливым, но когда дело касалось чего-то слишком личного, например, семьи, он сразу же закрывался в себе или умело переводил тему. Он не был раскрытой книгой, и этим еще больше притягивал меня к себе. Мне хотелось суметь однажды прочитать и понять его.

До Уэймута мы добрались достаточно быстро, потому как ранним утром машин на шоссе почти не наблюдалось. Том остановился возле небольшого двухэтажного дома, обнесенного невысоким белым забором вокруг. Он припарковал Форд возле него, не заводя машину в гараж, после чего вышел и, благодаря своему традиционному отменному воспитанию, помог выйти мне.

Мы зашли внутрь, и я хотела было оглядеться, но Эванз быстро всучил мне чистые полотенца и объяснил, где находится ванная, а сам пошел в душевую для гостей, чтобы не терять времени. Мне ничего не оставалось, как пойти быстренько принять душ и вымыть голову.

После водных процедур я так же стремительно быстро оделась и зашла на кухню, где уже освежившийся и переодетый Томми готовил завтрак на скорую руку. Он был великолепен в белой майке, через которую отчетливо были видны его смуглые мускулистые руки, и светлых джинсах. Парень стоял ко мне своей широкой спиной, и я не упустила возможности молча полюбоваться им несколько минут. Я также заметила, что его пышные кудри уже почти высохли, и даже позавидовала тому, как быстро его волосы стали сухими, потому что моим для этого требовалась добрая пара часов.

– Томми, у твоей мамы случайно нет фена? – я спросила, заставляя парня развернуться в мою сторону.

– Конечно, нет, мы ведь живем в пещере каменного века, – он ухмыльнулся, парируя и заставляя меня закатить глаза.

– Ты – зануда!

– О, мне просто нравится то, как ты реагируешь, – Том задорно улыбнулся, из-за чего его зеленые глаза стали чуть темнее обычного. Не могу не отметить, что это получилось довольно сексуальным, и засранец прекрасно знал и пользовался этим.

Я цокнула языком и недовольно покачала головой в ответ, проигнорировав игривость парня.

– Ладно, сейчас поищу, у Венди точно должен быть.

– Венди? – я переспросила.

– Да, моя сестра.

– Оу, точно, ты однажды упоминал про нее, – я вспомнила тот момент, когда Томми рассказывал про старые песни, которые так любил включать им отец.

Эванз согласно кивнул и вышел из комнаты.

Пока Том искал фен у Венди, я вышла в коридор, чтобы получше разглядеть рамки с фотографиями, которые заметила там ранее. Теперь я могла видеть, что на них был изображен парень со своей семьей. Я сразу отметила бешеную схожесть Томми и Венди. Они были абсолютно идентичными, и я бы, возможно, даже не поняла, что они не двойняшки, если бы не разглядела, что Венди была, как минимум, на пару лет старше брата.

Сзади них на фоне Эйфелевой башни стояли папа и мама парня. Они выглядели безумно счастливыми, чуть наклонившись и обнимая своих детей.

На другой фотографии я увидела Тома с сестрой, переодетых в сказочного эльфа и Санту Клауса. Парень ослепительно широко улыбался, держа смеющуюся Венди на руках, а над ними компьютерной каллиграфией была выведена надпись «Merry Christmas». Эта атмосферная и домашняя фотография, незаметно для меня самой, вызвала у меня теплую улыбку.

На следующей фотографии я увидела родителей парня, нежно смотрящих друг на друга и, видимо, даже не подозревающих, что их снимают. От такой картины у меня невольно сжалось сердце. Было прекрасно видно, что Томми рос в любящей и дружной семье, и я совсем не понимала, за что ему досталась потеря отца? Это было так чертовски неправильно. Он не заслуживал такого.

– Вот, держи, – внезапный голос парня за спиной заставил меня дернуться. Я отвела взгляд от фотографий, делая вид, что рассматривала совсем не их. Почему-то я думала, что засмущаю этим Тома, а мне совсем не хотелось вновь создавать неловкую ситуацию.

Он в непонимании уставился на меня, и я неловко улыбнулась ему.

– Прости, что так долго, просто, что у мамы, что у Венди черт голову сломит в вещах, – он пояснил, протягивая мне фен.

– С.. спасибо, – я запнулась, принимая электрический прибор из рук парня.

Не знаю, понял ли он мою растерянность или сделал вид, что не заметил, как я пялилась на снимки, но я мысленно поблагодарила Эванза за перевод темы.

Том коротко кивнул в ответ и собирался зайти в кухню, но остановился, когда я не сдержалась и все же сказала то, что вертелось у меня на языке.

– У тебя очень красивые родители и сестра.

– Я знаю, – Томми смущенно улыбнулся, прежде чем скрылся в комнате.

Я успела привести свою прическу в порядок ровно к тому моменту, как Том позвал меня завтракать. Я не думала о том, что была особо голодной, пока не учуяла запах свежей выпечки. Парень оказался очень хорошим поваром, быстро приготовив каждому по порции панкейков, которые мы тут же с радостью уплели за обе щеки. После утреннего приема пищи я помогла парню вымыть посуду (за что вытерпела целую гору подколов из серии: «Неужели избалованная претенциозная богачка умеет пользоваться губкой и чистящим средством?»), и мы снова двинулись в путь. На этот раз навстречу риску, который должен в корне изменить мою жизнь после этого дня.

12. Part 2.

Всю дорогу до школы я жутко нервничала, потому что не могла дозвониться до Лотти. Я не хотела опоздать и сорвать ее с пар, потому как, если у меня сегодня был внеплановый выходной из-за организованной поездки в Оксфорд, остальным еще приходилось вовсю грызть гранит науки. Я до сих пор не понимала, к чему было это показательное собеседование, если я еще даже не оканчивала выпускной класс и не имела за своими плечами ровным счетом ничего, ни одного нужного документа для прохождения на следующий этап и рассмотрения себя в качестве абитуриента.

Тем не менее, время поджимало, и я поняла, что не успею застать Шарлотту перед началом занятий, поэтому, с весьма грустным вздохом, пришлось просить Томми разворачиваться и ехать ко мне.

За это время я успела послать подруге смску с телефона Эванза, в которой кратко извинилась за вчерашний вечер, обосновав это тем, что плохо себя чувствовала и хотела побыть одна, а потом из-за жуткой усталости не заметила, как заснула. Конечно, это никак не оправдывало меня перед ней и не меняло в ее глазах мое странное поведение, но я еще была не готова говорить ей о Томе. Он был моим тайным миром, и я не хотела открывать его остальным. Звучит весьма собственнически, но я просто желала уберечь Тома от тех, кто мог бы ворваться и разрушить всю, понятную только нам двоим, атмосферу. И плюс, я просто не знала, как объяснить Лотти то, что происходило у меня с этим парнем, потому что я все еще встречалась с Армином и не могла просто так резко взять и порвать с ним.

Было 9:28 утра, когда мы подъехали к моему дому.

– Хочешь, я пойду с тобой и скажу им, что похитил тебя? – Том горько усмехнулся, когда мы остановились в паре кварталов от него, чтобы нас не увидели. Мы сидели молча несколько секунд, заглушив мотор и совсем не спеша покидать салон машины.

– Не думаю, что в таком случае, ты вообще сможешь выйти оттуда, – я слегка рассмеялась в ответ.

– Да ладно, признай, это была бы отличная история с врывающимся в окно разносчиком пиццы и похищающим прекрасную юную леди в картонном ланч боксе из-под острых крылышек.

– О, Господи, я надеюсь, ты не пробовался в сценаристы, потому что это звучит, как самая бредовая история из всех, которые я только слышала, – рассмеялась я.

– Не думаю, что она настолько ужасна, потому что мне удалось рассмешить тебя, – парень слегка улыбнулся.

– Ладно, твоя взяла. Признаю, эта история отлично подошла бы для комикса о Пиццемэне, – я со вздохом подняла руки, показывая, что сдаюсь.

– А я смотрю, наша вывеска сумела тебя привлечь.

– Еще бы! Этот парень настолько странный, что я не удивилась, если бы узнала, что дизайнером выступил ты.

Томми настолько заразительно рассмеялся, что я не удержалась и сделала то же самое в ответ.

– Ладно, думаю, мне действительно пора идти, – я вздохнула, когда мы немного успокоились.

– Да, – Том кивнул. – Как ты собираешься попасть в дом?

– Наверное, через окно. Не хочу попасться им на глаза в таком виде, – я пожала плечами и указала на свое до той степени измятое платье, будто я сделала из него папье-маше и всю ночь играла им в футбол.

– Ты действительно считаешь, что они не заметили твоего отсутствия?

– Буду надеяться, что они купятся на мою ложь, – я грустно улыбнулась.

– Тебе точно не нужна подстраховка в виде меня? – парень игриво подвигал бровями.

– О, нет! Спасибо, конечно, за предложение, но я за километр чувствую твои коварные мыслишки.

Томми снова рассмеялся.

– Хорошо. Я наберу тебя вечером, чтобы узнать, жива ты или нет, – короткий смешок вырвался из моей груди, когда парень продолжил. – Имей в виду, я тебя достану даже на том свете, – он легонько пихнул меня в бок, и я не сдержала искренней улыбки.

– Ох, нет! Только не это, – я сдавленно простонала и шутливо откинулась на спинку сиденья.

– Все, не доламывай мою машину! – Томми снова пихнул меня.

– Иди, дочь моя, и помни: «Да прибудет с тобой сила!» – Эванз сделал серьезное выражение лица и сложил руки рупором, чтобы голос приобрел глубину и стал больше похож на голос Верховного Генерала*. Раздался мой звонкий смех, прежде чем я все-таки покинула Форд Тома.

Я успела помахать парню рукой прежде, чем он скрылся за поворотом, и, глубоко вздохнув после, побрела к дому.

Успешно преодолев все препятствия в виде забора и клумбы соседей (Господи, прости меня за их оборванные и помятые настурции!), я перебралась на наш задний двор и вскарабкалась по дереву к окну своей комнаты. Приподняв ставни, я с легкостью не самой грациозной пантеры оказалась внутри. На мое огромное удивление, дверь в комнату не была выломана, значит, все действительно подумали, что я сплю. Для большей убедительности я подергала ручку. Заперто. Уж не знаю, как много святых есть в мире, но я уверена, что сейчас мысленно перебрала и поблагодарила абсолютно всех в своей голове, ведь это было, по истине, настоящим чудом. Впервые в жизни все забили на меня, будто меня и не существовало вовсе, и я ощутила окрыляющую свободу, как птица, наконец-то вырвавшаяся из клетки на волю. Благодаря Тому мне теперь казалось, что я смогу все, и мысль о том, что я собиралась сказать сейчас маме, уже не вгоняла меня в дикий ужас, как еще часом ранее.

Я быстренько переоделась в ночнушку, будто только что встала, и, накинув сверху халат, вышла в холл. В доме стояла абсолютная тишина, и я уже даже подумала, что никого нет, как услышала голос, доносящийся из кабинета мамы. Я прислушалась и заметила еще один, мужской голос, но он точно не был голосом отца. Мысль об этом даже заставила меня мысленно ухмыльнуться. Ну конечно, стал бы папа срываться из Лондона и приезжать только потому, что его дочь пропустила благотворительный вечер? Держу пари, что вчера он был занят очередным заключением сделок, и если кто и переживал обо мне, так это мама, Лотти и Армин, но никак не он. Я удивлюсь, если он удостоится приехать, когда я заявлю им с мамой, что не поеду на собеседование, так как не собираюсь поступать в этот долбанный университет.

Я все еще пыталась определить обладателя тихого голоса, когда внезапно открылась дверь, и я, в буквальном смысле, столкнулась носом к носу с мамой и Армином.

Моей семье можно было дать Оскар за создавшуюся немую сцену. Сквозь мертвую тишину я услышала звонкое биение часов в гостиной и громко сглотнула. Десять утра. Запомните эту цифру, потому что это время, когда я встречу свою смерть.

Армин молча закрывал и открывал рот, будто видел перед собой ожившего Птеродактиля, и не знал, что сказать ему, а на лице мамы отразился спектр всевозможных эмоций, прежде чем она прокашлялась и, прикрыв глаза, глубоко вздохнула.

– Бэб Элизабет Хетфилд, – ее холодный, посылающий по всему телу мурашки, тон, заставил меня испуганно зажмуриться. – Ты ничего не хочешь нам объяснить?

Клянусь, она сказала слово «нам» так, словно Армин был моим отцом.

– Детка, где ты была? – Армин сердито сверлил меня своими глазами. Я понимала, что ему давалось с трудом быть строгим со мной, но он действительно был зол и озадачен моим поведением.

– Я… мне было слегка нехорошо вчера вечером, и я не заметила, как уснула.

– Но ты на протяжении двух часов просто отказывалась выходить из комнаты – Армин прервал мой жалкий лепет, сделав шаг ко мне. Я дрогнула и чуть попятилась назад, но вдруг увидела, как ярость постепенно рассеялась в глазах парня, когда он понял, что напугал меня.

Теперь в его глазах было лишь огромное сожаление и дикое желание извиниться. Но ему не за что было извиняться, потому что из нас двоих была виновата только я. Я поступила как стерва и именно я должна была просить прощения у него.

– Я думала, что мне станет легче и действительно полагала, что смогу выйти к гостям позже. Мне просто не хотелось волновать вас. Простите.

Чертов стыд!

Я ничего не могла поделать с этим чувством, и только все больше разражалась из-за него.

– Простите! – мама истерично усмехнулась. – Ты уже второй раз за две недели совершаешь подобное! Что с тобой происходит? Сначала побег из дома, прогул школы! Теперь неявка на семейный благотворительный вечер! Ты думаешь, я поверю в твои отговорки?

– Но я и правда чувствовала себя плохо вчера, – я начала заводиться. Лучшая защита – это нападение, так ведь?

– Миссис Хетфилд, она, правда, сама не своя в последнее время. Так что, я думаю, она не врет, – Армин заступился за меня, посмотрев на маму тем самым своим взглядом, которым он привык очаровывать все старшее поколение. Конечно, ведь это же Армин! В прочем, ему действительно удалось чуть остудить пыл мамы, и за это я не могла не поблагодарить его.

Пока мама прикрыла глаза, я слегка кивнула Армину, и уголки его пухлых губ приподнялись в небольшой теплой улыбке. Он сумел чуть-чуть успокоить меня этим жестом.

– Обсудим это позже, – мама вынесла вердикт. – А сейчас собирайся. У тебя собеседование в два, – тон ее не дрогнул ни на секунду, оставаясь все таким же морозящим дух и не терпящим возражений.

Я набрала побольше воздуха в легкие, после чего выпалила буквально на одном дыхании:

– Я никуда не поеду.

– Что??? – мама и Армин так одновременно четко выразили свое удивление, будто за моей спиной была табличка с расписанными действиями. Не хватало только дружного закадрового аханья, чтобы понять, что мы находимся не в дурацком ситкоме.

– То есть, как это не поедешь? – неровно рассмеялась мама. – Прекрати свои нелепые шутки и иди собираться, – ее голос снова стал неподступным, словно айсберг в океане.

– Я не шучу. Я никуда не поеду по той самой причине, что не собираюсь поступать в Оксфорд.

– Детка, но это ведь неправильно…

– Разве это тебе решать, что правильно, а что – нет? – я огрызнулась.

– Бэб, что с тобой? – Армин ошарашено распахнул глаза и смотрел на меня, почти не моргая.

Я отвела свой взгляд от него и уставилась на свои голые ноги, одетые в одни лишь домашние тапочки-лапки, словно провинившийся ребенок.

– Мама, Армин, простите, но я все решила. Я не хочу поступать в Оксфорд, и никогда не хотела этого, – я снова подняла взгляд на них и максимально ясно отчеканила, как уже давно заученную фразу.

– Ты не можешь сама решать такие вещи! Вся твоя семья училась в этом университете, и ты обязана продолжить эту традицию! – мама изо всех сил пыталась сдерживаться, чтобы не накричать на меня, но тон ее все равно повышался вместе с каждым произносимым словом.

– Нет, мама! С меня хватит! Всю жизнь вы все решаете за меня! Решаете, чем я должна заниматься и что должна делать! Я только и слышу от вас: «Должна, должна, должна»! Или ваше любимое: «Ты обязана»! Но, хочу заметить, что я никому ничем не обязана, никому ничего не должна! У меня своя жизнь, и я хочу распоряжаться ей сама! Я хочу сама выбирать, куда мне поступать или не поступать.

Армин глубоко вздохнул, прежде чем влез в наш разговор, прервав меня.

– Бэб, твоя мама права. Оксфорд – первый университет страны. Нет ничего престижнее его в Англии.

– Серьезно? Так тебя престиж волнует? – мое удивление перешло все границы. Первый раз я увидела каким, оказывается, претенциозным был Армин. Как я раньше не замечала в нем этого? Он был совсем лишен простоты и всегда стремился произвести впечатление своей собственной значительности. И сейчас он сделал буквальный шаг к тому, чтобы оттолкнуть меня от себя.

Не знаю, что собирался ответить в свое оправдание Аддерли, но мама не дала ему сделать этого, заговорив первая.

– Бэб, не вынуждай меня звонить твоему отцу!

Я удивленно вскинула брови, посмотрев на нее, и засмеялась. Мне кажется, я походила на психически нездорового человека сейчас, потому что хохотала так громко и отчаянно, что из моих глаз постепенно начали скатываться слезы. Я понимала, что у меня начиналась истерика, но никак не могла остановить это.

– Отцу? – я вскрикнула сквозь смех. – Ты серьезно полагаешь, что это должно как-то напугать меня? Да он за всю свою жизнь почти ни разу не удосужился просто поговорить со мной! Господи, это так смешно! – я снова расхохоталась и почувствовала, что голос стал срываться, переходя в рыдания.

– Он зарабатывает деньги для того, чтобы вы с сестрой ни в чем не нуждались. Ты ведешь себя как глупый неблагодарный подросток! – мама в растерянности чуть понизила голос, но это не уберегло меня от новой волны истерики.

– Глупый неблагодарный подросток? Ты не понимаешь? Да не нужны мне его деньги! Мне нужен отец, мне нужен он! Его будто нет в моей жизни! – я закричала.

– Детка, – ошарашенный Армин попытался обнять меня, но я не дала ему сделать этого, оттолкнув от себя.

– Не трогай меня!

Гримаса боли отразилась на лице парня. Я была груба с ним, но мне были противны его прикосновения прямо сейчас. Сейчас я желала видеть рядом с собой только одного человека. И этим человеком был Том. Мне нужен был он и его объятия. Он бы обязательно сказал что-нибудь язвительное, за что получил бы от меня очередной подзатыльник, но это только подняло бы мне настроение, потому что с ним всегда было тепло и спокойно. С ним было как дома, он заставлял чувствовать себя в полном порядке. Он был как гармония, которой так не хватало моей душе.

Я попыталась взять себя в руки, когда прекратила истерить и заговорила ровным, твердым как камень, голосом.

– Можете лишить меня денег и наследства, но я все равно не стану поступать в Оксфорд. Вы можете запереть меня дома, под арестом, но я все равно сбегу. Отныне я буду сама распоряжаться своей жизнью, и вы не посмеете что-либо запретить мне.

Армин шумно сглотнул образовавшийся в горле комок и молча отвел от меня свой взгляд, наполненный обидой и горечью. Кулаки мамы сжимались и разжимались, пока она, из последних сил, пыталась не сорваться на меня. Я думала, что пройдет секунда, и она залепит мне звонкую пощечину, но она не сделала этого. Все, что я увидела после, это то, как она быстро кивнула, потерянно смотря куда-то сквозь меня, и, развернувшись, размашистой дерганой походкой зашла в свой кабинет. Мама не стала греметь дверьми или в приступе психоза бить посуду. Она просто, не сказав ни слова, ушла и закрылась у себя. И хотя я понимала, что моей вины не было в том, что я не оправдала ЕЁ надежд, мне было паршиво. Лучше бы она ударила меня или разнесла половину квартиры, чем молча согласилась и оставила меня одну. Но, по крайней мере, теперь у меня хотя бы появилась надежда на то, что она примет мое желание самой распоряжаться своей жизнью.

Я всхлипнула, стараясь унять все еще рвущийся из груди плач, и посмотрела на Армина.

– Я думаю, тебе стоит уйти, – я негромко попросила.

– Да, я тоже так думаю, – согласился он. – Позвонишь, когда будешь готова разговаривать.

Я кивнула. Не смотря ни на что, Армин не стал закатывать истерику и поступил достаточно мудро, позволяя мне отойти от всего, что только что произошло здесь. Он никогда не навязывался и не требовал от меня того же, и я всегда была благодарна за его умение соблюдать границы. Он все равно был идеальным парнем и человеком, которого я попросту не заслуживала.

Армин в последний раз взглянул на меня, и чуть тряхнул головой, будто не хотел запоминать меня такой, чужой, совсем не его милой и любящей Бэб, прежде чем развернулся на пятках и почти бесшумно покинул помещение.

Я глубоко вдохнула, чуть задержав воздух, и медленно выдохнула.

Неужели у меня получилось?

12. Part 3.

Я лежала на кровати и, не моргая, смотрела в потолок. На мое удивление, я не проронила ни слезы с тех пор, как ушел Армин, и я оказалась в комнате одна, предоставленная сама себе. Единственное, что я теперь чувствовала, было опустошение. По идее, я должна была радоваться, что смогла, наконец, высказать маме все то, что за столько лет накопилось у меня в душе. Но почему-то эта ситуация совсем меня не радовала. Я имею в виду, меня действительно волновали наши с Армином отношения, и сегодня они достигли переломного момента. Это стало началом конца для нас. Мы никогда не доходили до того, чтобы хотелось оттолкнуть друг друга. Все наши ссоры были, в основном, короткими перепалками минут на 5. И сегодня Армин увидел меня с другой стороны так же, как и я его. Он никогда не получал столь огромный поток агрессии от меня так же, как и я никогда не замечала тщеславия в нем. Полагаю, мы оба разочаровались друг в друге. Мы были на самом деле не теми, кеми мы думали, что мы были. И все иллюзии, выстроенные в наших головах нами же самими, оказались чем-то вроде вредных привычек, которыми мы стали в глазах друг друга. Я все еще любила Армина, и знала, что всегда буду любить, но наши отношения однозначно дали трещину с этого дня. И я не была уверена, что у нас получится залатать ее когда-либо после.

В такой позе я находилась до самого вечера, пока не услышала, что рядом разрывается от назойливого звонка мой телефон. Я встрепенулась, чуть подскочив на кровати, пока тянулась к нему, и сразу же улыбнулась, когда увидела, что звонил Томми.

– Ну что, как все прошло? – это было первым, что я услышала в трубке.

Я села, подогнув под себя ноги, и убрала выбившуюся прядку волос за ухо.