Он улыбнулся.
«Только с вами могу чуть-чуть расслабиться».
«О, Алекс! Если бы я могла забрать вашу боль…»
«Совсем забыл! – вдруг перебил он. – Я же принёс вам подарок».
И на мою ладонь легла крупная розовая жемчужина на серебряной цепочке.
«Какое чудо! Какая красота! – Я восхищённо ахнула – Дивный подарок! Я никогда не смогу достойно вас отблагодарить за него…»
«Ну, что вы! Ерунда! Будете смотреть, вспоминать меня».
Ага! Как-будто Его можно забыть!
Он взял мою руку, коснулся губами кончиков пальцев. И ушёл. А я долго ещё сидела, пребывая в смятении, пока буря чувств не угомонилась в моей душе…
Впрочем, угомонилась она быстрее, чем в прошлый раз. Я обрела способность трезво мыслить уже не за ночь, а за каких-нибудь два-три часа. Похвально! Знать бы ещё, что со мной происходит, и почему в его присутствии веду себя, как совершенная идиотка. Нет, Алекс чудесный парень, но ведь я наглухо замкнула душу, раненую однажды, от любых посягательств! Выходит, броня не столь надёжна, как казалось?
Побрела к себе, чувствуя, что устала неимоверно. Не упасть бы по дороге от слабости. Решила не обходить западное крыло дворца, а пройти через него. Сквозные выходы там есть, видела днём.
Когда пересекала широкий холл, едва не столкнулась со стариком в тяжёлых одеждах, отороченных мехом, несмотря на довольно-таки тёплую погоду. Старик величаво стоял, преграждая мне дорогу, и чуть раскачивался на носках.
«Ты кто?»
Я подняла на него глаза. Сходство с парадными портретами и профилем на монетах хоть и условное, но всё же присутствовало, так что я его узнала и сделала реверанс.
«Экернис Торн, ваше величество».
«Принеси мне вина», – бросил он и скрылся за одной из дверей, что придержал для него лакей-охранник. Секунду я раздумывала, не перепоручить ли слуге сбегать за выпивкой для короля, но решила, что полезно будет пообщаться с монархом самой. Захочет ли он предоставить мне аудиенцию при других условиях? А кое-что выяснить было бы совсем неплохо.
Забыв об усталости, я помчалась на кухню.
Несмотря на поздний час, там кипела работа. Сновали поварята, шеф отдавал указания зычным голосом, а толстые женщины в белом чистили, резали, жарили и варили.
«Король просит вина», – я подёргала за накрахмаленный белоснежный рукав главу кухонного хозяйства
«Погреб там, – махнул он куда-то в сторону, даже не взглянув, кто это его беспокоит. – Куда?! Ну, куда ты несёшь?!…»
И мальчишка-поварёнок, получив подзатыльник, едва не выронил пакет с мукой. Ничего! Пискнул только и побежал на сей раз, куда надо.
Я пробралась меж кастрюль и стеллажей с утварью к небольшой скруглённой двери. За ней оказался целый зал с полками, до самого сводчатого потолка забитыми бутылками, бутылями, бочонками и огромными бочками. Вина белые, красные, лёгкие, густые, пряные присутствовали в таком разнообразии, что я растерялась. Что же из всего этого предпочитает король?
В дверь просунулась лукавая рожица.
«Эй!» – позвала я, но рожица тут же исчезла.
Пришлось выбирать самой. Поставила на поднос несколько бутылочек с содержимым разных цветов и, лавируя меж тёток-кухарок и непоседливой детворы, направилась к выходу из кухни. Как бы ещё это всё не уронить!..
* * *
Лакей открыл предо мной дверь в королевские покои, ухмыльнулся и подмигнул. Я ответила презрительным взглядом, ибо то, что он чувствовал в данный момент можно охарактеризовать только словом «непотребство».
Поставила поднос на столик у входа. Король сидел спиной к двери, протянув ноги в меховых сапогах к пылающему камину, словно мёрз в многослойной, тяжёлой своей одежде. Я подумала, не заснул ли он, но Его Величество полуобернулся и буркнул:
«А! Принесла? Налей!»
Я подала бокал со светлым. Он осушил его одним глотком, поморщился.
«Что за дрянь? Налей чёрного!»
Выпил так же, залпом. Опять протянул бокал.
«Давай!»
Потом вино закончилось. Король глянул на меня мутным взором.
«Ты кто?»
«Экернис Торн, ваше величество».
«Торн? Ты – дочь Советника?»
«Племянница».
«А. Старый лис Торн… – он протянул бокал, – Налей-ка».
«Больше нет».
«Так принеси!»
«Ваше величество, – постаралась произнести как можно мягче, – ваша печень взывает о пощаде. И не только она. Поберегите здоровье».
«Кому это надо?.. Кому?..»
«Тем, кто вас любит… Всем», – нехорошо неправду говорить. Каюсь! Ни у одного из всех, кто находился во дворце, не было и толики приязни к королю.
«Вашему сыну», – а вот это – скорее всего, правда. Не может Алекс не любить отца.
«Всем… – он глянул на меня мутным взором. – Алекс получит трон, и про меня забудут навсегда».
«Не забудут. Вы же всё равно останетесь королём. Пусть и в отставке».
«Я никто. Уже… Пусть его коронуют, а меня оставят в покое».
«Он беспокоится о вас».
«Он слишком хорош, слишком. Я присутствовал при его рождении, первым взял его на руки… Если бы не это, никогда не поверил бы, что он – Алекс Георг Ксантор, мой сын …»
«А что с ним не так?»
Король усмехнулся, тяжело качнул головой.
«Это всё проклятье».
«О чём вы?»
«Проклятье – он откинулся в огромном своём кресле, закрыл глаза, пробормотал, засыпая, – Я знаю. Да. Сбывается…»
«Что сбывается?»
Осторожно потрясла его за плечо, но король, всё глубже погружаясь в царство сна, похрапывал, неэстетично открыв рот. Я тихонько вышла.
Лакей у двери расплылся в улыбочке.
«Уснул старикан? Он до утра будет теперь дрыхнуть. Может, порезвимся? Только представь: королевское ложе размером с полигон – и всё в нашем распоряжении!»
Я протиснулась мимо него, но он не дал пройти и ухватил меня за талию.
«Ну, постой, зеленоглазая! Нам будет хорошо!»
Спокойно посмотрела на его лоснящуюся от сытости рожу.
«Грибы на ночь есть вредно», – сказала строго.
«Чего?!» – удивился он, потом слегка позеленел, задышал часто.
Стряхнув его разом ослабевшую лапищу, пошла к себе. Я ведь умею не только слушать чужие чувства, но и внушать их, как приятные, так и не слишком. Небольшое отравление – якобы! – грибочками заставит похотливого слугу провести ночь на горшке, а не в королевской кровати. Чтоб неповадно было впредь.
* * *
Дядя вернулся через три дня. Чёрный от усталости и дорожной пыли, в сопровождении эскорта кавалеристов въехал на площадь перед воротами в дворцовый комплекс, где я его ждала. Грузно слез с коня.
«Дядюшка! Как ты? Почему не в карете? Разве тебе можно ездить верхом?!»
Он поцеловал меня в лоб.
«Я чертовски устал, девочка. Зайди ко мне через пару часов, ладно?»
«Может, завтра?»
«Нет. Потом у меня не будет времени, а я бы хотел просто посмотреть на тебя, мою девочку, узнать о семейных новостях, поболтать о ерунде».
Он улыбнулся.
«Через пару часов…»
Не в пример моим покои Советника короля были богато убранными и состояли из нескольких залов, библиотеки и кабинета, где дядюшка и принял меня, сидя за огромным столом. Кипы бумаг и множество свитков хаотично на первый взгляд лежали здесь, но дядя прекрасно в них ориентировался, и найти нужный не составляло для него труда поиска более пары секунд.
«Ну, что скажешь, малышка? Как ты устроилась?» – советник на миг оторвался от написания письма, чтобы глянуть на племянницу.
«Спасибо. Прекрасно».
«Хорошо. А дома как? Как там наш старый городишко? Я подумываю выделить финансы на его развитие. Места уж больно красивые. Можно организовать там…» – он наткнулся на мой взгляд и нахмурился.
«Я что, снова говорю неправду?»
«Ну, почему же, – пожала плечами. – Ты в это веришь, хоть всё и придумал только что, на ходу. Может, лучше поговорим о том, что тебя тревожит?»
«С тобой надо держать ухо востро», – покачал он головой.
«Не надо меня бояться, дядя Ангерт! Но и не принимать всерьёз тоже, – ободряюще коснулась его руки. – Я на твоей стороне и готова помочь. Зачем ты пригласил меня?»
«Разве я не могу соскучиться по своей малышке, которую не видел пятнадцать лет?» – он тепло улыбнулся, а я ощутила исходящее от него чувство вины. Бедный! Он так занят, что даже на меня, родного для него человека, не хватает времени!
«В письме ты упоминал о помощи. Что за помощь тебе нужна?»
Он отложил перо, откинулся в кресле и устало потёр лицо ладонями.
«Я так закрутился в последнее время! Столько работы!.. Прости меня. Мне просто вдруг захотелось увидеть чьё-то родное лицо, взглянуть в знакомые любящие глаза. А ты всегда была легка на подъём».
Я подошла, обняла его за шею. Широкой горячей ладонью дядя похлопал меня по руке.
«Присядь».
Села на маленький пуфик у его ног, и теперь приходилось смотреть на дядю снизу-вверх. Сразу почувствовала себя маленькой девочкой. Впрочем, так, наверное, и было. С высоты дядиного возраста.
«Ты видела принца?»
«Да. Мы говорили несколько раз».
«Как ты его находишь?»
«В каком смысле?!»
«Ну… с чисто женской позиции. Как он тебе? Понравился?»
«Понравился – не то слово», – ответила осторожно. Дядюшка испытывал такие противоречивые чувства, что не могла догадаться, чего он хочет услышать?
«Значит, понравился».
Так, что-то начало локализоваться. Что же это? … Сожаление! Разочарование!.. И о чём же он так сожалеет?!
«Он – идеал, дядюшка. О таком мужчине любая женщина может только мечтать. Чуткий, внимательный, добрый. О красоте я уже и не говорю. А его стихи!..»
Дядя поморщился.
«Стихи! Он ещё и стихи пишет!»
«Да. Причём пронизанные такой болью! … А… что-то не так?»
«Нет, – дядя, вздохнув, покачал головой. – Стихи – это, конечно, прекрасно. Особенно в момент, когда герцоги Орсейн на юге и Левел на западе спят и видят, как разодрать государство в клочья, в момент, когда в стране царит разброд, а король не в состоянии даже подписать указ о смене кабинета министров, хотя проект и список я ему представил два месяца назад. Стихи – это то, что нам нужно сейчас, когда вести войну мы не можем не то что с двумя такими сильными противниками, а даже с одним из них! Только не стихи, а три провинции я отдал Орсейну, чтобы тот поутих на время. Я столкнул их с Левелом. И пока они будут разбираться меж собой, нам удастся собраться с силами для обороны… А он пишет стихи!»
Дядя резко встал, подошёл к окну и стоял некоторое время, заложив руки за спину и глядя в ночное небо.
«Но в его жизни трагедия. Дай ему время!»
«Он сам – одна большая трагедия для государства. Он – король через месяц, Керри! Это в его руки я должен передать страну. И что он с ней сделает? Цветников насажает? Даже этого не успеет, потому что жадные псы уже точат клыки, а бросать сахарные кости каждому – может костей не хватить! Да и герцоги – не последняя беда…»
Я не знала, что ответить. Да и нужно ли было отвечать? Дядя скорее говорил сам с собой, выплёскивая раздражение и усталость.
«Прости, малышка».
Он подошёл, и я прижалась как в детстве к нему, такому большому, сильному и тёплому. С ним всегда было уютно и спокойно. Оказывается, не только мне.
«Я не должен грузить тебя своими проблемами. Прости».
«Ну, что ты! Кто же тебя ещё выслушает, как не близкий человек?»
«Спасибо, дорогая. Я справлюсь. Должен».
«Ведь ты будешь помогать Алексу?»
«Конечно. Пока есть силы. Это мой долг перед страной. Но решения должен принимать король. Я не могу всё делать один».
«Ты сказал, что есть ещё беда. Какая?»
«Стоит ли тебе знать?».
«Боишься, что начну сеять панику?»
«Не боюсь, но… Впрочем, рано или поздно ты всё равно узнаешь. Это лангри. Другая наша беда – лесные чудовища из забытых преданий. Кто мог подумать, что они вновь явятся, да ещё в столь трудный для государства момент!».
«Лангри?! Не может быть!»
Он опять вздохнул, поколебался с минуту, потом решился.
«Пойдём. Покажу».
Мы прошли через сад, вышли через маленькую кованую калитку к тропинке над каньоном, стали спускаться по ней. Слабый шум воды далеко внизу бился о скальные стены, подчёркивая странную тишину этого места. Ни один звук, кроме речного не проникал сюда. Здесь было тепло, влажно и глухо.
Луна светила ярко, но тропинка петляла, то и дело скрываясь в тени горы. Дядя шёл уверенно, а я одной рукой придерживала юбки, а другой цеплялась за перильца, прибитые к стене, и ощупывала ногой дорогу перед собой, прежде чем ступить на неё. Причём несколько раз ступня моя проваливалась в пустоту.