– Умф! Зубки, Соф… – промычал Демьян, вцепившись мне в волосы.
– Ой, прости. Долго не практиковалась.
Я спрятала их под губами, вобрала поглубже. Солёный вкус с горечью расцвёл на языке. Мой царь чудей уже без стеснения направлял темп в нужное русло. Краем уха слышала, как шуршат его крылья.
Член стал совсем твёрдый, и я поняла, что время пришло. Оторвавшись от разгорячённой плоти, я достала пачку, вытащила оттуда пакетик, разворовала зубами, и показала Демьяну полупрозрачное колечко.
– Это презерватив. Он надевается на половой орган, и помогает предотвращать беременность и ЗППП.
– А последнее – это…
– Заболевания, передающиеся половым путём. Про венеричку, слышал? Сифилис, хламидиоз, и всё в таком духе.
– Очень полезная вещь, – подметил Демьян.
– У чудей разве нет контрацептивов?
– Таких, как у людей – нет. Девушки пьют специальные отвары, но на людях они не действуют.
– Понятно. Ну что, ты готов?
– Я тебе полностью доверяю.
«Сука, какой же ты милашка! Такой комфортный! Так бы и съела тебя!», пронеслись визжащие мысли в голове, но на лице моём они отразились хитрой улыбкой. Я придвинулась ближе, надела презерватив, а после – сняла свои трусики. Пропитанная моим потом и прочими выделениями ткань полетела на пол. Скрипнул диван, когда я взобралась на него.
Самая приятная часть – контакт. Когда в тебя входят, и ты закатываешь глаза от удовольствия. Долгожданный, тот самый, драгоценнейший момент! Не смогла сдержать стона. Он вырвался из моей глотки подобно певчей канарейке, выпущенной из клетки. Затем я начала медленно подниматься и опускаться, ведомая изящными фейскими руками. Демьян поначалу аккуратно держал меня за ягодицы, потом зафиксировал, вдавливая пальцы, и сам принялся толкаться. Всё быстрее и быстрее.
В какой-то момент он опрокинул меня на спину, и его крылья раскрылись во всей красе! Величественные! Сверкающие под жёлтым светом горящей лампы из коридора. Лицом уткнулся мне в шею, а потом лобзал мочку уха. Шептал, запыхаясь:
– Ты так сладко пахнешь.
Ладони переплелись, дыхания смешались, тихие стоны аккомпанировали ритмичному скрипу и пошлым шлепкам плоти. Капельки пота стекали в ложбинку, а в горле пересохло. Резкая амплитуда плавно пошла на убывание. Ещё несколько глубоких толчков, и всё. Он кончил.
В моём опыте на этом парни обычно и прекращают, но не Демьян. Тот, слегка отдышавшись, поправил мои прилипшие ко лбу волосы. Сиял довольными глазками.
– Можно я тебя поласкаю?
– Хорошо – вперёд.
Тонкие и длинные пальцы медленно вошли в меня, а другой рукой он нащупал скрытый под капюшоном клитор. С деликатностью полевой бабочки принялся массировать с обеих сторон. А я растекалась подобно мороженному на летнем солнце. Закусила кулак, откинула голову на подушки, выгнулась в пояснице.
– Ох, Божечки! Уф…
– Тебе не больно?
– Мне ахуенно!
– Значит я нашёл все верные точки.
Демьян осторожно ускорял движения, доводя меня до исступления! В какой-то момент я укусила наволочку, и уткнувшись лицом в подушку – завыла. Напряжение достигло своего апогея, выстрелив очередью оргазмов. Ноги задёргались в приступе судорог. Что-то тёплое потекло из моего лона. Сердце бешено барабанило в груди, я вся раскраснелась. Аж в пятках покалывало. «Так вот он какой… этот сквирт?».
Мягкий поцелуй подсохших губ вывел меня из оцепенения. Демьян лёг рядышком, да прижал меня к своей груди. Я положила ногу на него, обнимая как докимакуру. Мы оба были потными, скользкими, лохматыми, и пиздец счастливыми.
– А крылья не болят, если на них лежать? – осмелилась поинтересоваться я.
– Это как лежать на руке. Если недолго, то можно, но если не уследить, то они потом затекают.
– Ммм…
И мы лежали так, в спокойствии, в тишине, в мареве наших чувств, где-то около часа. Порой шептались о чём-то сокровенном, порой коротко целовались. Когда меня переполняла нежность к нему, я его стискивала изо всех сил, и тихо визжала себе под нос. «Мне так повезло с ним! Так повезло».
***
Пришлось отправить в стирку всё постельное бельё. Только вот это ничуточки не помогло скрыть все следы нашей бурной деятельности. Когда вечером пришёл Егор, он, недолго принюхиваясь, всё понял:
– Чую запах ебли. Вы, что, наконец-то-таки сделали это?
Демьян от неожиданности аж покраснел, и поспешил моментально скрыть лицо за экраном ноутбука. Меня же Егоркина бестактность взбесила:
– Чё, завидуешь? Иди лучше мусор вынеси. Сегодня твоя очередь, шкед.
– Ну почему ты такая грубая? Что я тебе сделал? – плаксиво негодовал тот.
– Потому что ты ахуел.
– Да в смысле?! Я же рад за вас! И вообще, всё это был мой хитрый план! Вот так-то! Схавали?
– Ладно-ладно. Твоя взяла, о Великий и Хитрейший Эмил. Теперь, будь заинькой: выброси мусор, хорошо? У нас сегодня на ужин чебупели. А вот с мясом или с картошкой, будет уже зависеть от того, как ты справишься.
– Одна нога здесь, другая там!
Глава Восьмая: Прошлое – забыто. Грядущее – закрыто. Настоящее – даровано.
Всё просто получается
Мир-маятник качается,
А свет переключается на звук
На расстоянии выстрела
Рассчитывать бессмысленно
Что истина не выскользнет из рук
И не порвётся бесконечный круг
Город 312 – Вне зоны доступа
Двадцать лет назад
От лица Дамона:
Воздушная армия Лорда Тёмного Двора терзала и рвала на части мой народ. Там за окнами нашего роскошного небесного замка шла кровопролитная война. Небулус задерживал канцлера, Камилла и Ефра отвлекали генерала армии, а Финнес сторожил в подвале пойманного нами мастера-шпиона. Моя старшая сестра – Царица Майа сейчас стояла в этом огромном зале около камина. Одна. И это был мой последний шанс до неё достучаться.
Рядом с камином сидел её сын Эмил. Когда я подошёл ближе, то заметил надетую на него золотую уздечку. Глаза в пол, сидит не шелохнувшись, молча, будто восковая фигура. Пламя спокойно потрескивало в очаге. Майа грела руки. Её тяжёлое платье с самоцветами да золотыми нитями переливалось всеми тёплыми оттенками. Ожерелье стягивало шею. Серёжки покачивались как маятники.
– Сестра, нас разбивают в пух и прах! Уже больше трети нашей армии полегло. Ты будешь что-то с этим делать? – спрашивал я, приближаясь к ней.
– Мы ещё не проиграли. Генерал обещал мне победу, и я верю в его стратегию!
– Но это же безумие! Как ты можешь быть такой слепой? Его план – провалился. Тёмный Лорд побеждает.
– Ещё не вечер, Дамон! Вот увидишь: скоро он заплатит за содеянное!
– Ну пожалуйста, я прошу тебя, Майа: взгляни правде в глаза! Твои мотивы начать эту войну не имеют никакого смысла! Останови кровопролитие! Вышли эмиссаров! Начните переговоры, и…
Звонкий шлепок обжёг мою щёку. Царица одарила меня презрительным взглядом. Скалясь и шипя подобно змее, она ответила мне:
– Он отказал мне, Дамон! Мне! Царице Парящего Замка! Мы могли бы объединить Светлых и Тёмных, создать доселе небывалый союз! Привести чудей к процветанию, к гармонии! Как Инь и Ян! Столько перспектив стёрлись в одночасье! Нет, этого нельзя простить. Никак нельзя. Я сокрушу этого напыщенного павлина, брат. Сегодня!
Глаза её сияли одержимостью. Безумием. «Неужели она всегда была такой?», спрашивал я себя. «Где мне найти правильные слова, дабы обуздать гнев сестры? Такие вообще существуют?»
– Майа…
– Он мне стократ отплатит за отказ! Я повешу его голову над этим самым камином!
– Сестрица! Послушай же себя! Ты действительно готова отдать на закланье свой народ в угоду ненасытной жажды мести? Это то, чего ты хочешь?
– Да.
Сердце в пятки ушло. К горлу подступил ком, веки набухли. Мне стало трудно дышать. Трудно осмысливать всё происходящее. Пол уходил у меня из-под ног, стены кружились, смазывалась картинка.
– Не узнаю… не узнаю тебя…
– Ты и не хотел узнавать. Всегда такой маленький, слабенький и никчёмный! Хорошо, что у нас матриархат, и трон достался мне, а не тебе, Дамон. Ты бы в два счёта погубил наше царство, будь у тебя власть.
– Возможно. Мы этого никогда не узнаем, сестра.
Поначалу мне хотелось верить, что Майа права, и что вопреки этой огромной пропасти в численности, мы сможем одолеть Лорда Тёмного Двора. Но чем дольше длилась эта война, тем яснее вырисовывалась картина: мы откусили больше, чем смогли прожевать. И теперь задыхались. Захлёбывались в собственной крови. Не будет сегодня никакой победы – только жертвы. Саваны, похоронки, плач, и погребальные цветы. Под ложечкой засосало, саднило, резало. Я едва сдерживал слёзы, закусывая губу до крови.
Подойдя ближе к Царице, прижал её в свои крепкие объятья. Майа сперва ахнула от неожиданности, и попыталась вырваться, как обычно шипя, но я её не отпускал. Вытащил позолоченный кинжал из своего рукава. Прошептал, дрожащим голосом:
– Я люблю тебя, Майа.
– Отцепись…
– Прости меня.
Клинок вошёл в её плоть аккурат между крыльями. Пронзил сердце. Царица хрипло простонала, выпучила глаза. Тёплая липкая кровь обагрила мои ладони. Бережно уложил её рядом с камином.
– П-преда-тель…
Тишина окутала зал. Я постоял так пару минут, разглядывая как растекается под её телом алое пятно. Затем подошёл к своему племяннику, и опустившись на корточки, аккуратно снял с него уздечку. В глаза мальчика вернулись искры жизни и чувств. Он тут же бросился к своей матери, истошно крича:
– Мама! Нет! Нет-нет-нет-нет-нет! Вернись! Пожалуйста, мама! Пожалуйста…
Его надрывный плач сменялся громким воем. Покрасневшие следы от уздечки всё ещё украшали лицо моего племянника, а ему будто всё равно! Всё равно на те зверства, коим Майа его подвергала. Обнимал её, кричал и визжал. Душераздирающий голос Эмиля прорвал все мои внутренние барьеры, и я почувствовал, как с подбородка на пол капают горькие слёзы. Нос закупорился, к горлу подступил ком. Руки в крови! Мои руки в крови! И их никогда уже не отмыть!
Прошёл час. В зал ворвались королевская гвардия и мои друзья. Когда они увидели произошедшее, им ничего другого не осталось, кроме как преклонить передо мной колени. Этим же вечером меня короновали, я отдал приказ к отступлению. Затем послал эмиссаров к Тёмному Лорду, но те так и не вернулись.
Мне пришлось самому полететь в пасть ко льву. Тридцать часов беспрерывных переговоров, фальшивые чернила и отравленное вино: вот и всё что мне понадобилось, дабы покончить с враждой раз и навсегда.
Когда я вернулся, меня встречали овациями. Чуди веселились на пиру, пили и танцевали до посинения. Зал шатался, сыпалась известь с потолка. Я сидел на троне. Меня поздравляли.
Чуди зависят от данной царю присяги. Каждые семь лет они клянутся в верности, а потому не имеют прав на свободу, зато защищены Короной. Эта самая «защита» пришла в негодность. Мы потеряли много солдат. Много средств. Лишились поддержки союзных Дворов. Светлые вряд ли подпишут Пакт, из-за того, что я, по сути – узурпировал трон. Тёмные тоже нам не союзники, ибо я убил одного из Лордов. Надолго мир я сохранить не сумею. У нас банально не хватает на это ресурсов. Все веселятся и пьют, а в глазах застыла паника. Мы будто пируем во время чумы!
«Они итак уже настрадались за всю свою жизнь. Пора что-то менять», понял я, поднимаясь с трона. Взяв материнский меч в руку, обернулся к августейшему седалищу, размахнулся, да ударил изо всех сил. С головы свалилась моя корона и со звоном покатилась по залу. Все затихли. Трон раскололся надвое.
– Сегодня больше не будет никаких присяг и обещаний! Сегодня я объявляю начало нового времени! Нового порядка! Отныне чуди Парящего Замка вольны сами вершить свою судьбу! Как властитель «Режущего узы», меча, способного оборвать всякие путы, я отрекаюсь от Престола! Я освобождаю Народ Парящего Замка от данных клятв Короне! Ступайте с миром куда пожелает ваше сердце. Обретите счастье!
– Дамон! – ко мне с возгласами подбежали мои товарищи. Небулус, Финн, Камилла и Ефра. Они окружили меня, тараторя наперебой. Остальные мои уже бывшие подданные тревожно шептались. – Что ты творишь?
– Прошу вас. Ради меня… сделайте как я прошу. Это мой последний приказ.
– Дамон…
Остаток вечера прошёл сумбурно. Кто-то негодовал, кто-то уговаривал меня передумать, а кто-то на радостях паковал чемоданы. Часть из Народа спустились вниз, и стали жить бок о бок с людьми. Часть рассосалась под Дворам. Эмил и друзья остались со мной. Некоторых самых преданных служанок да лакеев пришлось долго уговаривать покинуть Парящий Замок. В конце концов мои товарищи тоже ушли.
Дни превратились в месяцы, а месяцы в годы. Эмил хоть и был ещё мелким, но всё понимал. Он простил меня, и более того – остался со мной, хоть я и просил его уйти с друзьями.
Сам не заметил, как понемногу закоснел. Захирел вместе с Парящим Замком. Превратился в старика в облике красивой куклы. Родные стены стали чужими. Родные крылья – оковами. Ходил из угла в угол подобно призраку. Не знал куда деть себя. Подумывал уже наложить на себя руки, и тут…
На пороге моей библиотеки появилась смертная девушка. Она убедила меня расстаться с прошлым. Начать жить заново. Её ум и энергия заполнили пустующее сердце до краёв сладостной надеждой! Поначалу я воспринимал её как дорогую наставницу, потом как друга, и вот теперь… Теперь я уже полностью и бесповоротно принадлежу ей. Убираюсь в её квартире, хожу по магазинам, живу как человек. «Кто бы мог подумать? Мне так повезло с ней».
***
От лица Софьи:
Глеб вспоминал того двухметрового шкафа, которым притворялся Егор. Спрашивал, куда тот пропал.
– Хуй знает. Может улетел в Америку, – солгала я.
– В Америку… Я бы тоже хотел, однажды куда-нибудь просто взять и улететь. В Бредянске делать нехуй. Занятости никакой.
– И почему я не удивлена? Все мои знакомые говорят то же самое. Все хотят куда свалить подальше, но сука-правда их всегда нагонит.
– Какая правда?
– Не знаешь, чем себя занять – твоя проблема. Будь ты хоть на кудыкиной-горе или в Москве, пока не избавишься от иллюзий в башке, ничего тебе не поможет.
– Ебать ты философ, Соф. Не. Я знаю, чего мне не хватает. Денег!
– «Бабки-бабки! Сука бабки», – передразнивала я Козловского.
– Ахах!
Наступил апрель. Небеса заполонили возвращающиеся перелётные птицы. Скворцы, дрозды, жаворонки, туева куча пернатых верещали о потеплении. На деревьях появлялись первые молодые листья.
Я забыла дома свою сменку. Без неё на кухню не пускают. «Бляха, Марья Ивановна будет ругать! Может у коллег есть запасные?». Все разводили руками. Делать нечего, поэтому я написала Демьяну, и попросила его занести.
– Да. Да, мешок такой на шнурке не висит случаем у входной двери?
– «Нашёл. Куда его принести?»
– Ко мне на работу, куда же ещё? Стахановская двадцать пять. Найдёшь?
– «Найду, не переживай».
– Всё, давай. Целую.
У него в телефоне и карты есть, и GPS с приложением маршрута. Справится. Главное – встретить его, и созваниваться время от времени.
Вышла в переулок покурить. Глеб не сводил с меня хитрого взгляда.
– Где ты уже успела парня-то себе подцепить?
«Блять, ну вот что начинается-то? Обязательно всем лезть ко мне в трусы? Так, стоп, а что же я ему скажу? Соврать? А если он и Демьяна спросит? Тот же лгать не может, и что тогда? Не могу же я признаться, что у меня в доме живут двое чудей прямиком из Парящего Замка? Или могу? Интересно, как Глеб отреагирует, если я всё ему выложу? Покрутит у виска, и все дела».
– Это произошло в мой отпуск в декабре. Я зашла в библиотеку, и…
– Что ты забыла в библиотеке?
– А тебя ебёт? И вообще – это моё личное дело. Отъебись!
– Нормально же общались, чего ты так взбесилась сразу?
– Прости, Глеб. Просто… самой не верится.
Горький дым заклубился, выходя из моего рта. Голуби присели стайкой на крыше «Пятёрочки». В лицо пахнуло резким помойным амбре из мусорки. Одна из кассирш что-то вынесла и выбросила в бак.
Когда пришёл Демьян, его лицо оставалось крайне спокойным. Я торопливо поблагодарила его, и предложила немного посидеть у нас. Побежала в раздевалку, переобулась, возвращаюсь, и вижу, как мой парень сидит за столиком у окна, разглядывает меню. На часах пол десятого. Он пока что единственный посетитель.
– Что-нибудь понравилось? – спросила я его, с блокнотом наизготовку.
– Даже не знаю… Может что-нибудь порекомендуешь?
– У нас хорошие блинчики, и кофе. Остальное… так себе.
– Тогда это и возьму.
– С чем блинчики будешь?
– А с чем есть?
– С сыром и ветчиной, с джемом, с мёдом, в шоколадном сиропе, с фаршем, со сметаной и луком, с бананами и сгущёнкой.
– Ого, какой богатый выбор. Вы, люди, умеете пировать.
– Твоя правда.
Зная предпочтения чудей, я ничуть не удивилась, когда Демьян заказал блинчики со сгущёнкой, и кофе мокко с двойным шоколадным сиропом. Передала записку на кухню, да стала ждать, пока приготовят. Хотела было ещё парой слов обмолвиться с Демьяном, но вдруг наплыли ещё посетители, и меня загрузили работой.
– А он смазливый, – заметил Глеб.
– Что, хочешь к нему подкатить? – подъебнула я.
– Да ну тебя.
Потом пришла Марья Ивановна и поставила меня на кассу. Демьян подошёл расплатиться. Я попросила его по дороге домой зайти в магазин и купить хлеба. Как раз вспомнила, что он у нас кончается.
***
Жили потихоньку. На выходных сходили в кино. Егор всё хотел глянуть мультик «Элементарно». Потом зашли в кефас и поужинали куриными ножками во фритюре. Бедный Демьян переел, и всю ночь мучился от изжоги.
Я тоже так и не смогла заснуть. Мульт напомнил мне, что я практически ничего не знаю о культуре чудей. Об их традициях, праздниках, ритуалах. Это ведь важно, не правда ли? Мой парень из другого народа, и скорее всего его прошлое когда-нибудь может наступить ему на хвост. Я должна была подготовиться к такому раскладу событий.
– Слушай, Демьян, – шептала я тихо-тихо, чтобы не разбудить Егора. – Расскажи мне о чудях побольше?
– Зачем ты хочешь знать?
– Просто хочу и всё…
– Ммм, – понимающе промычал тот. – Ладно, но только не здесь. Не хочу будить Егора. Пошли прогуляемся? Погода сегодня тёплая.
Мы тихонечко собрались, вышли из квартиры на цыпочках, и спустились на лифте. Странно, когда никого по пути не встречаешь. Все спят. Шаги отскакивают эхом от стен. Я не сразу заметила, что Демьян взял с собой что-то в пакете. «Мусор? Не похоже».
– Давно хотел это сделать, но всё как-то случая не подворачивалось.
– Что?
– Посидеть на крыше. Тебя ведь не пугает высота?
– Постой! А если нас увидят?
– Не увидят. Я наброшу ореол.
– Как удобно.
Демьян аккуратно взяв меня на руки, полетел вверх. Я крепко вцепилась ему в плечи, да уткнулась лицом в грудь. Живот скрутило при одной только мысли о высоте, которую мы преодолели за каких-то пять секунд.
– Не смотри вниз. Смотри лучше на меня.
Крошка-луна выглянула изо туч. Её тусклые серебристые лучи осветили лицо Демьяна. Он был неподражаем: спокойный, тёплый, и до одури комфортный. Хотелось остаться в его руках навсегда. Ветер хлынул, принося на себе ночные нотки весны. Мы расстелили старый плед, который я всё собиралась выбросить, и сели на него. Кругом голубиный помёт, жопу всё равно морозило, однако я бы ни на что этот момент не променяла. Демьян обнимал меня, свесив ноги вниз. Спросил как-то хрипло:
– Что ты хочешь знать?
– Всё. Какими были твои родители? Есть ли что-то из мира чудей, по чему ты скучаешь? Во что ты веришь? Есть ли какие-нибудь, ну типа, праздники, традиции, всё вот это вот, что ты до сих пор соблюдаешь? Какова история Парящего Замка? И… ну… чего мне ожидать? Возможно есть что-то чего я не знаю, какой-то долг по умолчанию?
– Ничего такого нет, – мягко улыбнувшись, заверял он. – Если бы было, я бы тебе об этом сказал. Что же, на счёт остального… уф, это будет долгая ночка.
– До сих пор болит?
– В следующий раз надо обязательно аптечку с собой взять.
– Это точно, – соглашаясь, я широко зевнула. Демьян продолжил:
– Так вот. Мои родители стали жертвами интриг моей старшей сестры. Они правили Парящим Замком на протяжении многих веков, и старались сохранять нейтралитет по отношению как ко Дворам, так и к людям. Отец часто возился со мной, обучал всяким премудростям, а вот мать игнорировала.
– Почему?
– Понимаешь ли, в моём царстве долго сохранялся матриархат. Не то, чтобы прям всё время. Были прецеденты, когда наследницы погибали, или их попросту не было. Однако по традициям престол передавался от матери к дочери, и моя готовила Майю. Мне кажется, что у неё попросту не хватало времени. Точнее, мне хочется так думать. Материнскую ласку мне заменили книги и учёба. Я нашёл отдушину в тихих посиделках за каким-нибудь романчиком.
– Что же произошло с твоими родителями?
– Майа их убрала. Настроила совет против «устаревшей политики невмешательства» и… захватила престол. Ей, видимо, надоело ждать, пока мать соблаговолит уступить место.
– Они живы?
– Возможно. Их сослали в Татслхар, это где-то в Швейцарии, если не ошибаюсь.
– Почему ты не связался с ними?
– Я… я не мог. Майи больше нет. Царство распалось. Такие вести… трудно заставить себя донести. Не думаю, что я готов.
– Ну… когда решишься, знай: я буду рядом и всегда тебя поддержу, – поглаживая его по спине, уверяла я. Он нежно коснулся губами моей щеки, и ответил:
– Спасибо, Соф. Ты, кстати, напомнила мне об одной милой традиции моего народа.
– Какой?
– Иногда чуди дарят своим пассиям цветы оттенка их глаз. Вот наступит лето, я попробую найти какой-нибудь похожий на твои.
– Звучит интригующе. Ну а остальное? Не хотелось бы тебе привнести в нашу жизнь что-нибудь ещё из Волшебного мира?
– Нет. Меня вполне устраивает человечья жизнь. В Бога я не особо верю, но если веришь ты, то я готов это уважать.
– Не, я тоже агностик. Раньше была атеисткой, но после вас с Егором, уже больше ни в чём не уверена. Может Бог есть, а может его нет. А может быть он и вовсе не такой, каким его придумали люди. Мы этого никогда не узнаем. А может и узнаем. Не знаю.
– Хах! Ты такая смешная, – подметил Демьян.
– Уж какая есть.
– И стала меньше материться.
– Это всё ты виноват. Нет бы понахвататься от меня всяких словечек, но нет же. Это я подстраиваюсь под тебя.
– Хочу поцеловать твои губы…
– Ну так целуй, зачем спрашивать?
Я ждала нежного прикосновения и слияния с моим возлюбленным, но вместо этого Демьян продолжал шептать мне ухо, дразня и смущая:
– Я хочу однажды отвезти тебя на берег моря, и встретить рассвет. Я хочу построить нам дом, где бы мы жили с тобой, и ни о чём бы ни заболотились. Я хочу когда-нибудь написать песню и посвятить её твоему имени. Софья… Моя милая Софья…
Казалось бы, ночью на крыше должно быть холодно, а мне стало так жарко! Его обжигающие уста сомкнулись на моём ухе, а рука поглаживала внутреннюю сторону бедра.
– Ух, Демьян! Мы не можем заниматься этим на крыше. Простудимся ещё… – преодолевая своё смущение, заметила я.
– Тогда пойдём в гостиницу? Я заколдую кого угодно, и что угодно.
– Необязательно тратиться на номер. В этой же общаге можно найти сдающиеся квартиры на ночь.
– А я хочу в гостиницу. Хочу увидеть, чем отличается бедность от роскоши у людей.
– Ну… в таком случае… Ладно. Думаю, можно один раз побаловать себя.
Плед оставили на крыше. Зашли в аптеку за контрацептивами. Вызвали такси до центра города. Всю дорогу меня не отпускали мысли и предвкушения от предстоящей ночи. Пока ехали, я тихо поинтересовалась:
– Тебе точно уже легче? Живот не болит?
– Не болит, – мягко подтвердил он, сжимая мою ладонь в своей руке.
На телефон пришло оповещение, что оплата прошла, а ниже чек на бронь номера. Нам оставалось только подойти на ресепшен, показать чек, и получить ключ-карту. Человек в форме проводил нас до номера.
– Доброй ночи, – пожелал он перед тем, как мы закрыли дверь.
Демьян аж присвистнул, разглядывая чистый отполированный кафель в ванной. Всё было таким… светлым. И пахло свежестью. Большая двуспальная кровать, люстра, широкий телевизор, пластиковое окно, тёмный ковролин, ванна с перегородкой, дозатор с жидким мылом, полотенца.
– Даже как-то неудобно спать на таких белых простынях, – заметил он.
– Мы честно заплатили за этот номер. Так что… Иди и возьми меня.
Глава Девятая: Молодость цветёт
Я помню, как открыл глаза
И встретил в них тебя
Как первый луч, как тихий звон
Как первая гроза
Ты словно в небесах заря
Ты полная Луна
Я помню лишь твои глаза
А дальше пустота
Polnalyubvi – Твои глаза
По полу раскиданы вещи, мы на кровати. Абсолютно обнажённые: и телами, и душами. Я на четвереньках, сжимая ладонями белоснежные наволочки, стонала от безудержной скачки. Демьян смахнул мои длинные волосы с плеча, а после прижался губами в шею. Его резкие порывы, горький мужской запах, пот, засосы, тембр голоса, всё-всё-всё сводило с ума! Он, то прижимал меня к себе, стискивая в объятьях, то отстранялся, и ускорял темп.
Затем мы сменили позу, легли на бок. Одной рукой он сминал мою грудь, второй ласкал между ног. От его прерывистого дыхания под ухом я улетала. Так возбуждающе! Так эротично! Член врывался в меня всё глубже, а я пьянела! Теряла голову!
– Укуси меня…
И Демьян укусил за плечо. Затем присосавшись – оставил на коже след. Его длинные ловкие пальчики всё в том же ритме продолжали массировать самое нежное место на моём теле. Самое чувствительное. Ощущала себя гитарой в его объятьях. Он тянул за струны, а я – стонала. Пела о нашей любви. И вот, наконец, когда он полностью сконцентрировался на скорости, я передвинула ногу, позволяя входить как можно резче. С губ сорвался сдавленный хрип, как последний аккорд его крещендо. Ещё пара последних толчков ставили точку в этой партии.
Мы прижались друг к другу в крепких медвежьих объятьях. Жмурились от нахлынувшего счастья. Затем укрылись белой простынёй и заснули.
Не помню, что мне снилось. Скорее всего ничего важного. Зато, когда я проснулась, то увидела перед собой самого красивого юношу на свете. Мы лежали под белоснежным покрывалом, и свет утреннего солнца рассеянно пробиваясь сквозь ткань, дарил чистую романтику. Демьян улыбался, разглядывая меня, и от его улыбки на щеках проявлялись те самые очаровательные ямочки.
– Доброе утро, – прошептал он.
– Сколько времени? – прохрипела я в ответ.
– Судя по положению солнца, где-то… десять утра, – выглянув на миг наружу, ответил он мне.
– У нас выселение в полдень. Пора собираться. Можем сходить в душ…
– Давай продлим до вечера? Я хочу сегодня весь день проваляться с тобой, и ничего не делать.
– Прям-таки ничего? – хитро сощурилась я. Демьян лукаво закусил губу, прижимаясь ко мне.
– Ну, кое-чем, я бы всё же занялся…
Наши пальцы переплелись в замок, а губы слились в дурно пахнущем утреннем поцелуе. Мы занялись этим в душе, потом ещё раз в постели. Заказали пиццу в номер. И весь день лениво лежали друг на друге.
Я нежно провела пальчиком по одному из его рубцов на груди. Спросила тихо:
– Откуда они у тебя?
– Я был на войне. Майа послала меня во главе воздушного авангарда против Тёмных. И там был такой… воин с секирой. Пару раз меня зацепил.
– Тебе было страшно?
– Было. За мою жизнь, за мой дом, за весь мой народ. Мне было очень страшно, Соф. И я никому не пожелаю испытывать на себе тягость войны. Знать, что такое смотреть врагу в глаза, и понимать, что один из вас не уйдёт живым.
Я лежала у него на плече, переваривая в голове всё им сказанное. Демьян же ласково перебирал мои влажные волосы. «Он столько пережил. Столько всего вынес. Странно то, что после этого, смог остаться таким адекватным. У него точно в загашнике нет ни одного прикола? Ну, кроме крыльев».
– Демьян…
– М?
– Тебе бы хотелось чего-нибудь необычного?
– В каком смысле?
– В сексе. Ну там… связывание, или прочие какие-нибудь вещички. Ты только скажи. Я хочу знать, может… я смогу… ну, знаешь, порадовать тебя.
– Хах! Вот только не надо меня жалеть. Со мной всё хорошо, Соф. Правда. Мне от тебя больше ничего не нужно в этом плане. Только если у тебя самой не возникнут какие-нибудь пикантные желания. Как в тот раз, когда ты попросила меня укусить тебя.
– Это было спонтанно! Меня заводит твой голос. Твоё тело. Твоё лицо. Ты – весь целиком.
– Кажется кто-то готов к ещё одному разу, – довольно промурлыкал Демьян. – Кстати… раз уж зашла об этом речь…
– Я так и знала, что у тебя есть что-то на примете! Выкладывай!
– Это не связанно с сексом напрямую, но нам, чудям это приятно. Поэтому… не могла бы ты… помассировать мои… мои крылья?
– Хорошо. С радостью! Ложись на спину.
И снова мои ладони в его блёстках. Крылья имеют схожую структуру, что и уши. Хрящевую ткань обтягивает полупрозрачная мембрана, а в ней и выделяется та самая пыльца. Я села на его поясницу, деликатно провела сжатыми кулачками вдоль позвоночника. Затем взялась за одно из крыльев у основания с обеих сторон. Уши ведь принято массировать круговыми поступательными движениями, так? Если принцип тот же, то здесь вся сложность только в размерах органа.
– О-о-о-ох, – хрипло простонал Демьян.
– Что? Что такое?
– Продолжай, пожалуйста…
Губы сами собой растянулись в счастливую улыбку. «Я делаю ему массаж, довожу до блаженства. И мне самой так приятно от этого!». Демьян стонал, закатывая глаза.
– Кайфуешь?
– О-о-ох… Ты – волшебница.
– Если где надо посильнее/послабее – говори, ладно?
– Угу… Вот! Чуть ниже… О, да!
«Интересно, какая эта пыльца на вкус? Она не пахнет, так что…», я поднесла безымянный пальчик к губам, и лизнув блёстки, ощутила ярко-выраженный сладкий вкус. «Понятно! Вот куда уходят все сладости, которые так любят чуди? А я-то думала, что они просто-напросто не могут потолстеть. Интересно… зачем им…»
– Умф… Что-то мне…
– Соф?
В голову с размаху врезалось дичайшее головокружение. Завалившись на бок, распласталась на кровати, и приятная нега разлилась вдоль всего моего тела. Каждое касание отдавалось совершенной нежностью… током электрических разрядов. Экстаз… Эйфория… Кайф!
– Ты что, попробовала моей пыльцы? – догадавшись, Демьян тут же склонился надо мной. Его лицо скривилось от подступивших переживаний. – Ой, прости… Я должен был предупредить тебя!
– Ммм? О чём?
– Пыльца чудей влияет на смертных точно так же как фейские плоды, или чары. Надеюсь ты приняла немного.
Я начала вызывающе ворочаться туда-сюда, всё больше и больше запутываясь в простынях. Демьян пытался успокоить, но у меня словно шило в попе. Хотелось придуриваться! Играть как в детстве.
– Тебе нужно поспать пару часов. Эффект должен выветриться за это время. Давай, ложись…
– Ладно, Демьяш. Я так устала…
Моментально голова стала свинцовой, и песку кто-то в глаза насыпал. Всё моё естество отзывалось на каждое его слово. Хотелось угодить ему! Лечь под колёса, или даже под поезд. Только что бы он улыбнулся.
– Я тебя так люблю… невъебенно!
– Хотел бы я услышать эти слова, когда ты протрезвеешь, – ответил он своим хриплым шёпотом. Ласковая ладонь поправила мои прилипшие ко лбу волосы, и я довольно улыбнулась. Льнула к этой руке, подражая истосковавшемуся по вниманию котёнку.