– Ну вот, а потом меня Леля с Лешей домой отвезли,– закончила она рассказ.
– А как ты, лапуля, чувствуешь-то себя? Хочешь, возьми отгул, а я тут сам управлюсь. Мне подготовиться надо, на завтра одно мероприятие назначено. Так что завтра ты тут одна крутиться будешь, без меня. А сейчас я клиента жду, хочу детали кое-какие уточнить. Лично. Иди домой, иди.
Динка задумчиво пожала плечами. Не хотела она домой. Что это Карго ее будто выпроваживает? И что это за клиент такой, что Карго сам пожаловал? Да еще с утра? Нет, нет, не пойдет она домой.
– Да со мной нормально все, я останусь. Ребят обедом не вы же будете кормить? Они мне на кухне тут такое устроят, если сами начнут хозяйничать. Я пока в магазин сбегаю, не буду вам мешать.
Выйдя из подъезда, Динка присела на лавочку, скрытую от офисных окон буйно разросшимся кустом сирени и приготовилась ждать. Любопытство пересиливало остальные чувства: удивление (отгул предложил, надо же!), досаду (Митька зачем звонил, дурак какой, теперь все узнают и будут над ней шутить, еще и прозвище придумают смешное, какой-нибудь молниеотвод, хотя бы), лень (можно было бы к Лельке закатиться, понянчиться с маленьким тепленьким комочком, Лелькиным первенцем). Динка зевнула, прихлопув звенящего над ухом комара. Ну, скоро? И оглянулась на шорох автомобильных шин.
Во двор въезжал шикарный БМВ, белый, чистый, будто только что после мойки, со слегка тонированными задними стеклами. Динка перевела дух. Ух ты! Этого, что ли, клиента Карго ждет? Богатый, видно. Что ж ему понадобилось в такой крошечной мастерской? Ему ремонт наверняка делают за доллары, да мастера с высшим образованием, да еще используют импортные запчасти. Она вытянула шею из-за кустов, пытаясь разглядеть клиента Карго, степенно выходящего из припаркованной машины. Холеный. Так Динка определила его. Укладка на волосах, льняной костюм, обувь, будто только из магазина, новая кожа поблескивает из-под брюк, а руки… Руки не знали, пожалуй, ни одного дня физического труда. Динка вздохнула. Незнакомый. Зря ждала. Подслушать все равно не удастся. Да и неинтересный он. Тюфяк какой-то. Слегка оплывший, даже походка напоминает перезрелый помидор, лениво катящийся по пыльной дороге. И Динка двинулась в магазин, по дороге перебирая в уме содержимое холодильника, что-то прикупить, что-то уже заканчивается, и непонятно, что делать с огурцами, которые вянут очень быстро. Да уж, покупные огурцы, это совсем не те, что они выращивали на детдомовском огороде. Так жители города отличаются от деревенских жителей. Городские красивые, а деревенские живучие.
День пролетел незаметно. Дед Паша, когда Динка вернулась с работы, уже спал. Динка склонилась над мусорным ведром и понимающе усмехнулась. Так и есть: среди мусора нашлась пустая бутылка из-под водки, стыдливо прикрытая использованным полиэтиленовым пакетиком.
Бывали у деда такие дни. Обычно, когда вспоминалась сестра, или что-то из прошедшей жизни, например, неожиданно находилась старая фотография, журнал со статьей про кого-нибудь знакомого, или вдруг раздавался звонок на квартирный телефон, а потом выяснялось, что ошиблись, не того Павла искали. Вот в такие дни дед уходил к себе в комнату, тихо один напивался, потом аккуратно все за собой убирал, мылся, одевался во все чистое и ложился спать. Утром был хмурым, неразговорчивым, к вечеру же оживал и становился опять прежним. Родным. Динка вздохнула. Она рассчитывала про сестру его выспросить все сегодня. Дед рассказывал о ней скупо. Одинокая была. Старалась ни с кем не общаться без необходимости. И не любила выходить на улицу. Динка потеребила за кончик свою косу, и перекинула ее за спину. Негусто. Ну, ладно, значит, завтра. Интересно, что ей сегодня будет сниться? Или кто? Послушав еще немного у дверей деда раскатистый храп, Динка вздохнула и отправилась в душ. Раздевшись, повернулась спиной к овальному продолговатому зеркалу и в который раз с удовольствием оглядела свою татуировку на правом плече – кораблик с парусами. Татуировкой она отпраздновала свою первую зарплату и самостоятельную жизнь. Решила и сделала. А Лелька, трусиха, побоялась. Зато теперь завидует. Дина поцокала привычно языком, глядя на татушку. Хотела алые паруса, да мастер отговорил, сказал, будет слишком броско. Зато предложил дополнить рисунком, будто кораблик плывет в романтичной голубой дымке. Так тоже ничего, прищурилась Динка. И черт с ними, алыми парусами. Вздохнула, умылась, переплела на ночь косу. Ну, все, теперь спать. В комнате, укутавшись в легкое летнее одеялко, она вспоминала сегодняшний день, мысли задержались на необычном госте Карго, плавно перетекли на деда, и она заснула.
Запахи… Очнулась она от запахов. Пахло мастикой для натирания паркета. Дорогим парфюмом: сладковатым, непонятно мужским или женским. И… дымом?! Дина огляделась вокруг. Богато обставленная гостиная, картины на стенах, на полу мягкий светлый ковер. И камин. Вот откуда запах дыма! Дрова, похоже, немного сырые, были сложены аккуратным шалашиком. Над ними склонился и пытался зажечь, чертыхаясь, мужчина в домашнем шелковом фиолетовом халате. Вот первые язычки пламени радостно заплясали на дровах, мужчина с облегчением выпрямился. Сеточка на аккуратно уложенных волосах, рыхлое полное лицо, заостренные мочки ушей… Динка замерла. Это же тот… Холеный! Из БМВ! Он приезжал сегодня к Карго! А… как же? Где же? Он ее видит? Динка в панике осмотрела себя: в чем одета? И мысленно застонала. Пижама! Застиранная фланелевая курточка с когда-то ярко–голубыми трогательными зайчиками и такие же штаны. Холеный стоял к ней спиной. Он держал в руках несколько листков с печатным текстом и недовольно бубнил что-то себе под нос. Динка прислушалась. «Наверняка видел код. Нужно сменить. А то его ушлые ребятки тут все обворуют, глазом не успеешь моргнуть»,– вот что бормотал хозяин квартиры. О ком это? Неужели о Карго? Да нет, не может быть! Ребята не воруют в квартирах, они там работают. Так он ее не видит? Динка легонько пошевелилась, диван скрипнул. Холеный вздрогнул, затравленно оглянулся и посмотрел на диван. Динка сжалась от ужаса. Но ничего не произошло. Хозяин пошарил взглядом по дивану и портьерам, затем по ковру, и, наконец, задумчиво побрел куда-то вглубь, забыв о шуме. Динка постаралась в этот раз, чтобы диван не издал ни звука. Она осторожно встала и на цыпочках стала красться за Холеным.
Тот стоял в холле перед панелью сигнализации. Морщил лоб, вздыхал и приговаривал:
– Ну, какие четыре цифры теперь придумать? Надо же, чтобы код легким не был, но запоминался, а то забуду.
Динка улыбнулась насмешливо, сейчас она его напугает! И прошептала, надеясь, что ее шепот звучит зловеще:
– Тринадцать ноль один. Поставь!
Захохотала от удачно придуманной шутки и очнулась дома в своей комнате. Спать уже не хотелось. Возбуждение билось в груди, как птица в клетке. Значит, это правда? У нее теперь дар? Она сейчас была во сне Холеного? И даже разговаривала, хотя непонятно, слышал он или нет. Но ведь скрип дивана его напугал? Значит и цифры были озвучены. Тринадцать ноль один– это ее день рождения. Тринадцатое января. Жалко, что проснулась рано, непонятно, как отреагировал Холеный. Да испугался, конечно. А главное! Главное– он ее не видел! Вот это да! Она была, будто привидение, нет призрак! Нет… Как же называется, когда звук есть, а изображения нет? Потустороннее? Да как бы не называлось! Динка резко села на диване, рука машинально потянулась к стакану с водой, она всегда на ночь ставила его на тумбочку. Сделала несколько глотков, потом налила немного на ладонь, смочила разгоряченное лицо. А так в любой сон попасть можно? Почему именно к Холеному? Так она перед сном про него вспомнила, вот почему! Так и про деда тоже вспоминала. Да какие сны у деда после бутылки водки, отмахнулась Динка от этих мыслей. Тогда… Тогда она сейчас подумает про Карго. Да! Точно! Динка прикрыла веки, засопела равномерно, представляя Карго: то на работе, то в детдоме. Только бы не в сон Митьки –Санитара опять, взмолилась она про себя.
Открыла глаза и вздрогнула страшно, всем телом. Напротив нее стоял Бахмет. От него ее отделяла тонкая стеклянная дверца старинного буфета. Бахмет вертел в руках два широких стакана с толстым дном – для виски. Рассмотрел со всех сторон, брезгливо поморщился, ковырнул пальцем невидимую соринку и захлопнул дверцу. А она так и осталась стоять неподвижно, замерев от ужаса, в старой смешной пижаме, чувствуя, как холодная струйка пота стекает по спине. Почти не изменился, словно во сне отметила Динка. Те же светлые волосы и бледно-голубые, холодные, как замерзшая зимой вода, глаза. Тот же двойной взгляд: вроде смотрит, чистые ли стаканы и одновременно куда-то далеко, туда, где нет места другим людям. Волосы по последней моде чуть подбриты над ушами. Одежда очень дорогая. И та же звериная грация. В походке, движениях, даже в том, как он поставил стаканы на стол и уселся в кресло возле маленького столика.
–Девки бунтуют,– словно продолжая начатый разговор, произнес он.
– Твой козёл на БМВ два часа с Тамаркой поразвлекался, я ее после этого к лечиле повез. Девки видели. На ней живого места не было.
–Козла на БМВ скоро ждет большой-большой сюрприз. Ну, нужно было мне, чтобы он пару часов где-нибудь под присмотром побыл. Так что там с Тамаркой?
С этими словами в комнату вошел Карго. Динка перевела дух. Все-таки она во сне Карго. В руках тот держал бутылку виски, покрытую белой изморозью, наверное, достал из морозилки.
– Не довез ее. Откинулась.
Карго разлил тягучую коричневую жидкость, они с Бахметом подняли стаканы на уровень глаз, помолчали и выпили. Не чокаясь.
– И куда ты ее?
Бахмет подождал, пока Карго сходит на кухню, принесет тарелку с сыром, и ответил:
– Как обычно. На старое зимовьё, где болото.
– У тебя скоро целое кладбище шалав там раскинется,–мерзко хихикнул Карго. Бахмет вяло пожал плечами. А у Дины застучали зубы. Она пыталась сдерживать стук, помнила, что звук слышно во сне. На некоторое время ей это удалось.
–Это какая Тамарка? Та, что два года назад из детдома ушла?
–Она, да.
–Скажи девкам, мол, Карго ее в Москву отвез, в клинику. Тамара, мол, там три недели пробудет, потом в санатории месяц. А дальше разберемся.
–У меня недокомплект теперь. Отдай мне цыганку. Видел я ее в середине лета. В сарафанчике, волосы в хвост собраны, и такая татуха на плече… Стильная. Отдай, а?
–Обойдешься. Ты на нее целишься еще с детдома, что я, не вижу? Она в офисе моем хозяйкой теперь, не отдам. Ищи девок в детдоме.
–Для себя готовишь, старый мухомор. А я бы ее косу на руку намота-а-ал.
–Надо было в детдоме наматывать. Сам отказался.
– Да, Митька–Санитар под руку попался, себя в рабы предложил, чтобы я отступился. Мне тогда такой человечек нужен был. Очень. Дело одно провернуть.
Динка слушала и боялась, что упадет. Вот прямо сейчас. Вот здесь. Босые ноги заледенели на холодном полу, зубы выбивали дробь, мокрая от страха спина покрылась мурашками. Это про нее сейчас? Намотать на руку косу? Все! Сейчас упадет, больше нет сил. Как же выйти из сна? Надо было раньше думать, дура!
Ее спас звонок. Дина обычно ставила будильник на семь утра. Вот будильник и зазвонил. По расписанию. И выдернул ее из этого кошмара. Она лежала и боялась пошевелиться. Медленно согреваясь под одеялом, вспоминала услышанный разговор и думала. Получается, этот гад, Бахмет, содержит притон с проститутками. И девушки там из детдома. Малолетки есть, наверное.
Тамару она помнила, та была на год младше ее, Динки. Тамарка эта, правда, с четырнадцати лет со взрослыми парнями путалась. Ну, и что? Никто не заслуживает такой смерти. Как там Бахмет сказал? Кладбище шалав? Нет, это Карго сказал. Увез тело на болото? Старое зимовье? О, господи…
Динка вскочила, накинула халат и по коридору добежала до двери деда Паши.
–Дед, дед Паша! Проснись, поговорить нужно! Очень нужно! Просыпайся! Беда!
Дождалась, пока за хлипкой дверью послышалось кряхтенье, зашлепали тапочки, и стала собирать завтрак, торопливо закалывая сбившиеся волосы на затылке.
Они одновременно сели за стол, в середине которого на огромной чугунной сковороде шквырчала яичница, но у Динки кусок не лез в горло, а дед с похмелья пил только жиденький чай. Торопясь, глотая горячий кофе, посматривая на часы, Динка выложила все про свои ночные приключения. И замолчала, глядя на деда.
–Что мне делать? Ты понимаешь, что эти подонки используют детдомовских девчонок, затягивают… я не знаю… запугивают…
–Да ты никак в полицию собралась, девка? Доказательства у тебя какие, глупая? Ой, дяденьки, я такой сон видела? Ты о себе подумай, Дина. Тебе бежать надо от этих бандитов, бежать! Прямо сегодня. И вообще не ходи на работу. У тебя же на лице все написано. Как увидишь этого своего… Карго? Так и перекосишься.
Дед схватил вилку и в сердцах ткнул прямо в центр яичницы, кромсая ее на куски.
– Сегодня Карго на работу не выйдет. Вчера предупредил. У него «мероприятие». На работу я схожу, обязательно. Мои документы у него. Диплом, трудовая. И паспорт.
–А паспорт ему зачем?
–Не знаю… Он как-то копию делал, да так и не отдал. В общем, заберу документы, раскидаю заказы, мужиков обедом накормлю. Напишу ему записку, мол, заболела. И сбегу. А куда? Кому я нужна, кроме тебя, дед? Жить где?
–Вот что, девка. Ты давай, документы забери на работе и приходи. А я пока подумаю. Есть у меня мыслишка.
***
Когда раздался звонок телефона, Рада разбирала бумажный завал на столе.
–Да, алло!
–Помню, конечно. Конечно, пригодится. Заберу. Какого рода помощь? Где? Хорошо. Как выглядит? Когда? Пусть ждет. Человек подъедет.
Рада откинулась на спинку кресла и прикрыла на мгновение глаза. Если эта девочка, про которую только что просил старый знакомый дед, действительно ходит в сновидения, то им повезло. И как вовремя! Мальчишка еще цепляется за жизнь, плавает там, в своем зелено-желтом сне. Может, получится его спасти?
Рада села, решительно подвинула ближе ноутбук. На экране светилась карта, помеченная небольшими голубыми флажками. Кого послать? Рада приблизила изображение местности, откуда только что звонили. А, вот флажок. Олег, лекарь, недалеко. В отпуске у мамы загорает. Его надо послать. Сто километров всего. Значит, места ему знакомые. Отпуск… Отгулял всего неделю… Олежек поймет. Дело общее. Потом отдохнет. В конце января все уже забудут про праздники, вернутся из заграницы, накатаются на лыжах. Как раз будет спокойное время. Тогда и догуляет свой отпуск лекарь. И она открыла в мобильном страницу «Контакты».
Дед Паша аккуратно положил трубку телефона на аппарат. Задумчиво побарабанил артритными пальцами по стене, на которой был этот телефон прикреплен и, полистав тоненькую записную книжицу с номерами, снова снял трубку.
***
Динка сидела за столом и усердно делала вид, что работает с книгой заказов. Что-то отмечала, что-то вычеркивала. А сама ждала с нетерпением, когда же все уйдут из офиса. Топчутся и топчутся, то чай попьют, то покурят. Уже и новости из интернета обсудили, и какую-то грудастую Галю из соседнего подъезда, и заказчика из дома напротив, у которого руки из известного места растут. Динка демонстративно посмотрела на часы и громко покашляла. Ну, наконец-то! Парни потянулись тонким ручейком к выходу. В мгновение ока Динка метнулась к входной двери, заперла ее на два оборота ключа, прислонилась к стене и вздохнула. Пора! Перед кабинетом Карго остановилась, перевела дух, вошла и осторожно прикрыла за собой дверь. В комнате преобладал полумрак. Только возле окна плескалось яркое пятно – между рейками жалюзи, прикрытыми не до конца, просвечивало солнце. Поминутно прислушиваясь, Динка придвинулась к столу Карго, наклонилась и подергала дверцу. Заперто… Она сбегала на кухню, схватила большой нож, повернулась, и… Внезапно зазвонил телефон у Карго на столе. Динка замерла, затем с трудом выдохнула. Это же не ее телефон, не будет она отвечать! Но спустя пару минут уже завибрировал ее собственный, мобильный. Потными от волнения руками она поднесла трубку к уху:
– Да!
Какафония пронзительных звуков оглушила ее. Слышалась сирена, чьи-то крики, ругань. Потом шум отдалился, будто вышли в соседнюю комнату, и знакомый голос прокричал:
–Где Карго?!
–Я не знаю… Он же вчера предупредил, что не придет. А что случилось?
–Да мы тут работать пришли, вдруг сигнализация сработала, нам Карго давал код, на всякий случай, да не подходит он! Сейчас менты приедут, загребут нас, потом не отмоемся. Где же Карго?! Что нам делать?!
В его голосе слышалась паника– в детдоме ментов не любили. Динка вспомнила свой сон, Холеного во сне, и машинально произнесла:
–Попробуй тринадцать –ноль- один…
И похолодела, прижимая к уху телефон, со страхом ожидая результата. Несколько секунд– и все стихло, а голос, который был ей почему-то знаком, но она так и не смогла вспомнить, кто это, произнес удивленно:
–А ты что…тоже…
Затем холодно:
–Ладно, разберемся.
Динка стиснула руки, не замечая, что нож царапает кожу. Все, поняла она. Время вышло! Она снова метнулась в кабинет к столу, поддела ножом хлипкий замочек. Дверца неожиданно легко поддалась и распахнулась, ударившись о стенку. Три ящика были наполнены всяким хламом: журналы, справочники, мотки проволоки– все это было навалено в ужасном беспорядке. Паспорт нашелся в нижнем ящике, когда Динка уже отчаялась. Контролируя себя, чтобы не побежать, Динка медленно придвинула стул, придавив прикрытую дверцу к столу, чтобы не сразу бросилось в глаза, что кто-то сломал замок, затем выпрямилась и вышла из кабинета. Схватила сумку, сунула туда найденный паспорт – к трудовой и диплому, она нашла их в папке с личными делами еще утром, потому и пришла на работу пораньше. Выпрямилась и обвела взглядом офис, где она начала свою взрослую самостоятельную жизнь. На глаза навернулись слезы. Как же так все получилось, что приходится все бросить и убегать? Она так гордилась собой. Окончила училище. Устроилась работать в фирму. И теперь из-за случайности нужно все начинать сначала, а главное –ей угрожает опасность! Она вздрогнула, повернулась, чтобы идти, и вдруг услышала, как в замке входной двери поворачивается ключ. В голове зазвенело от ужаса. В панике Динка бросила на свой стул сумку с документами, метнулась на кухню, схватила первую попавшуюся чашку с чьим-то недопитым чаем–не успела помыть посуду– и сделала два торопливых глотка. Гулкие шаги показались ей грохотом молота по голове. Карго остановился на пороге и быстрым цепким взглядом окинул помещение кухни. Сделал еще два шага и сел напротив Динки.
–А поведай-ка мне, лапуля, про код секретный. Витек мне все доложил. Давай, давай, рассказывай,– потормошил он за плечо замершую сусликом Динку. Она вздохнула обреченно, помедлила, да и выложила ему историю про сон с Холеным после удара молнией. Потом про Холеного. Как увидела его вчера. Как приснился он ей. Как посоветовала ему код – свой день рождения.
–Я пошутила же. А когда Витек, весь в панике, звонил, сирена выла, матерки слышно было, я на автомате и выдала. А оказалось– правильно. Сама не знаю, что это было.
Динка опустила голову, нарочно громко шмыгнула носом. Из-под прикрытых ресниц осторожно покосилась на Карго, поверил или нет?
–То есть ты была в его сне, разговаривала, а он тебя увидел и не испугался?
– Нет. Он меня не видел. Только слышал.
– А еще какие-то сны тебе снились? Мои, например?
Карго застывшим взглядом уперся в стену, куда-то выше Динкиной головы и замолчал. Вспомнил, что ему сегодня ночью снилось, догадалась Динка и улыбнулась заискивающе:
– Не помню я, Карго…
– И ты думаешь, что это после удара молнией?
– Да не знаю я! Один такой сон и получился! Что ты допрос устроил! Лучше бы помог разобраться, что это такое вообще.
–Мне надо подумать. Подумать надо мне,– Карго с подозрением уставился на нее.
–И посоветоваться. Ты посиди тут, а я позвоню… врачу знакомому.
И Карго стремительно вышел в коридор, хлопнув входной дверью. И снова в замке повернулся ключ. А Динка вернулась в комнату, дернула к себе сумку, подкралась к двери и прислушалась.
– Все бросай и сюда. Непонятки с цыганкой. Разобраться нужно.
Шепот Карго еле пробивался сквозь дверную щель, но Динка почти все услышала и поняла главное –тот звонил не врачу. А, скорее всего, Бахмету.
Она затравленно оглянулась. Как же отсюда теперь выбираться? Взгляд упал на окна. Первый этаж, это хорошо, да, но на окнах– решетки! Надо пробовать. Другого пути нет.
Поминутно прислушиваясь, не открывается ли дверь, Динка, подскочила к окну в дальней комнате. Тот самый огромный куст сирени, под которым она вчера, пряталась, как раз прикрывал половину окна. Она дернула шпингалет, отвела створку как можно шире и вздохнула с облегчением. Есть! Все прутья решетки были приварены на одинаковом расстоянии, а вот у самой стеночки расстояние было шире. Ей хватит. Не зря ее прозвали гуттаперчевой! Понимая, что нельзя терять ни минуты, Динка сначала протолкнула сумку между прутьями, раскачала и отпустила. Та повисла на толстой короткой ветке кустарника. Затем Динка сняла с себя толстовку и кроссовки, которые полетели вслед за сумкой и приземлились там же. Оставшись в футболке и джинсах, Динка, затаив дыхание, просунула в первую очередь голову, затем плечи и одну руку. Ухватившись этой рукой за карниз, начала вытаскивать тело, изогнувшись под немыслимым углом. Рука передвигалась все дальше по карнизу, кожа на ладони сразу ободралась и закровоточила– карниз оказался весь в заусенцах, да еще и плохо покрашен. Высунувшись уже по пояс, Динка отдышалась и оглянулась–не видит ли кто, но лохматые ветки разросшейся сирени надежно прикрывали ее от взглядов соседей или случайных прохожих. Так, теперь джинсы. Она придавила к телу плотную ткань, и принялась продвигать ноги. Сначала вытянула одну, затем, передохнув, вторую, и, наконец, все–она свободна! Правда Динка не удержала равновесия на нешироком карнизе, начала валиться вбок, но успела выпрямиться и приземлилась-то правильно, да только плюхнулась в лужу, непросохшую после позавчерашнего ливня. Но это ничего! Мокрые носки Динка сняла, скатала и сунула в карманчик сумки, а кроссовки надела прямо на босу ногу. Бухнула тяжело подъездная дверь, Динка, испугавшись, что это Карго обнаружил ее побег, схватила вещи, добежала до угла дома, осторожно выглянула–никого знакомого, и припустила к остановке автобуса. Там– людное место, там не тронут, побоятся.
***
Старенький, видавший виды уазик-«санитарка» довольно бодро трусил по асфальту, подпрыгивая на выбоинах и кочках. Вместе с ним подпрыгивала Динка. Она сгорбилась на твердой скамейке, упираясь руками, чтобы не упасть, но все равно, на особенно крутых поворотах или значительных ямах приходилось изо всех сил держаться. Ехала Динка в поселок Кириллово. Там, по словам деда (она ему сразу позвонила, сбежав от Карго), ее ждал человек, который поможет и отвезет куда надо. «Беги быстрее в больницу, к Митьке- Санитару, –вспоминала она,– тот ждет, я ему вещи твои передал и денег немного. Он тебе расскажет, куда дальше. И из города вывезет. Не звони Леле, ее будут проверять в первую очередь. А так– не знает, не видела. Я потом сам ей все расскажу. В Кириллово есть столовка и база перевалочная для дальнобойщиков, они на ночевку, бывает, останавливаются. Там и встретишь человека, который тебе поможет. Из примет: парень около тридцати, рыжий. Про тебя он знает, что коса черная до пояса. В общем, не потеряетесь. Ждать будет в столовке с семи вечера до одиннадцати. Не успеешь – схоронись. На следующий день придешь опять в это время. Когда окажешься в безопасности, дай знать, я ждать буду».