Кая тяжело сглотнула. На короткое мгновение в какой-то безумный миг ей показалось, что последние его слова прозвучали почти так же, как если бы он сказал: «Но сейчас… я твой».
И, возможно, это только игра ее воспаленного разума, возможно, она просто выдает желаемое за действительное, но это не могло не задеть нужных струн в ее душе. Словно кожа стала в несколько раз чувствительнее, и она ощущала его даже сквозь небольшое расстояние. Тепло его тела, силу его желания, огонь его души.
– Просто подай мне какой-нибудь знак.
Кая не знала, о каком именно знаке толкует Амоа и зачем ему вообще нужны какие-то знаки, когда она и так здесь, рядом с ним.
Но наконец, найдя в себе силы, она повернулась к нему и посмотрела прямо в магические змеиные глаза.
– Поцелуй меня, – это должно было прозвучать повелительно, но вышло не слишком смело.
Нианца не пришлось просить дважды. Он сгреб ее в объятия, притянув к себе, прижимаясь губами к ее губам так, словно от этого сейчас зависела его жизнь.
Жадно и зло, неистово. Сжимая руками плечи, оставляя на коже царапины.
Киара и сама моментально включилась в эту то ли игру, то ли реальное боевое противостояние. Ласки не были аккуратным, в этом не было нежности. Лишь дикая первобытная страсть.
Их отвлек громкий хлопок, а затем восторженный голос:
– Да вас и на минуту одних нельзя оставить. Такие страсти и без меня. А кто свечку держать будет?
Амоа, не глядя, бросил куда-то за спину огненный шар, но сумасшедшая птичка лишь ловко отпрыгнула в сторону.
Кая закатила глаза, выныривая из объятий мужчины, на ходу поправляя задранное платье.
– Как был невозможной задницей, так ей и остался, – прошипела она, пнув в сторону принца мелкий камушек.
– Не хотите, чтобы я подсматривал, просто скажите. Запирать-то зачем? – с обидой потянул Стивен, попытавшись, очевидно, состроить какую-то милую мордашку. Но на обезображенной магией морде странной птицы это смотрелось зловеще.
– Знаешь, я думаю, что если хорошо постараться, то смогу убить это неразумение… – прошипел рассерженно Амоа.
Обернувшись на нианца, Киара невольно облизнулась. Его волосы были чуть растрепаны, рубашка распахнута на груди, открывая обзор на точеные перекаты мускул, и даже завязки на брюках чуть приспущены.
В голове между тем эхом отразились его слова:
«Я не герой, Киара. Но сейчас я здесь. За твоей спиной».
– Нам все равно надо возвращаться, – с сожалением сбросив наваждение, она все же приняла решение. – Тебе придется еще раз стать драконом.
– Ура! Обожаю полеты, – радостно захлопал крыльями Стивен.
– Тебя, курица, я могу пнуть для ускорения, – Амоа этому ее решению, кажется, не обрадовался.
Глава 18
Можно было ожидать, что в пещере будет темно. Но стены слабо светились каким-то мягким потусторонним мерцанием, поэтому Амоа видел, куда шел.
Большая часть работавших тут детей выбежала наружу, как только начались подземные толчки. Но ни Рене, ни ее сестры Амоа навстречу не попалось. Поэтому он, стараясь не думать о подкарауливающих его за каждым поворотом тварях, спускался все глубже.
И вот парадокс, чем ниже он опускался, тем светлее становилось. Хотя, возможно, это просто его глаза привыкали к полутьме и с каждой минутой видели все лучше.
Убедившись, что отошел достаточно далеко от выхода, Амоа осмелился негромко позвать:
– Рене… Ты здесь? Ты меня слышишь? – но ответом ему служило лишь эхо из отраженных от каменных стен звуков.
А стоило пройти еще пару шагов вперед, как мужчина оказался у развилки. И куда теперь идти? Направо или налево? Позвав еще один раз и не получив ответа, он неуверенно потоптался на месте, разглядывая проходы. Если здесь ходили дети, может быть, есть какой-нибудь знак на стене, чтобы они не заблудились? Или еще что-то, что подскажет направление.
Но стоило ему только войти в один из проходов, чтобы как следует осмотреть здесь все в надежде на подсказку, как гору вновь застряло, на него посыпались сначала мелкие камешки, а затем уже вполне крупные булыжники. Амоа только и успел, что отскочить в сторону, сгруппироваться и прикрыть голову руками, пока выход из туннеля не оказался полностью перекрыт.
– Как нарочно, – выругался сквозь зубы мужчина, стряхивая с себя каменную пыль. Словно что-то или кто-то хотел, чтобы он шел прямо.
И он пошел. Теперь с каждым сделанным шагом ему казалось, что за ним кто-то наблюдает. Ему начали мерещиться желтые огни где-то на периферии зрения, но стоило обернуться, как иллюзия тут же пропадала.
По коже ползли неприятные мурашки, на лбу выступил противный липкий пот, несмотря на холод, идущий от камней, которые никогда не видели солнца.
Три или четыре раза дорога снова разветвлялась, и, понимая, что другого варианта, кроме как идти дальше, у него нет – Амоа каждый раз выбирал тот ход, что был левее.
Это продолжалось пару часов, не меньше. Захотелось пить, и Амоа подходил к стенам, надеясь, что они влажные, как это иногда бывает в подобных местах, но камни были сухими.
Затем начал нарастать тихий монотонный гул. Он действовал на нервы, заставлял сбавлять шаг, чаще озираться, с большей опаской заглядывая за повороты. Откуда в этой горе вообще такие огромные гладкие тоннели? Они явно не были сотворены человеком, а словно выгрызены какими-то гигантскими червями. Идеальной округлой формы, извилистые, уходящие глубоко вниз.
Он уже не верил в то, что найдет Рене. Может быть, она и ее сестра уже давно выбрались? Может быть он сразу свернул не туда? Тот путь, по которому шел сейчас он – явно не был исхожен кем-то еще.
Амоа уже почти успокоил себя тем, что с Рене все в порядке и она выбралась, когда вдруг услышал ее голос впереди.
Он сорвался с места и, больше не думая о собственном страхе, кинулся на звук.
Всего два десятка шагов, и он вдруг оказался на берегу подземного озера. Здесь было еще светлее, чем в пещерах, водная гладь серебрилась рябью, а песок казался золотым.
Со всех сторон к озеру выходили пещерные ходы, причем не только снизу, но и даже над самой вершиной свода.
– Рене? Ты здесь? – позвал он, оглядываясь по сторонам.
И вновь никто не ответил. Сколько он блуждал по переходам проклятой горы, прежде чем вышел сюда? Четыре часа? Пять? Может быть, еще больше?
Воровато подойдя к озеру, он присел на корточки, зачерпнул горсть воды и поднес к лицу, но тут же брезгливо отдернулся – вода была черной.
Тряхнув ладонью, мазнул ею по песку… Да это и не песок вовсе! Это золото!
Первым инстинктом была жадность – в голове словно что-то щелкнуло. Это же сколько денег здесь раскидано просто так?! Да, он много раз слышал сказки про богатства подгорного короля, но он уже много часов бродит и так и не встретил ни короля, ни его ручных тварей. Богатство тоже могло оказаться сказкой. Но нет, вот же оно, только руки протяни, да набивай карманы…
Пришлось сделать над собой невероятное усилие, больно ущипнуть себя, ударить по щеке, чтобы хоть как-то прийти в чувства.
Что он будет делать со всем этим золотом, если так и не сможет найти выход?
И где же Рене? Ведь он точно слышал ее голос!
Вновь поднявшись на ноги, он снова осмотрелся и наконец заметил черный ручей, то ли втекавший, то ли, наоборот, вытекавший из озера и уходящий в один из множества тоннелей.
Едва подойдя ближе, Амоа почувствовал, как атмосфера неуловимо изменилась. А затем он увидел лежащие в том тоннеле рядом с ручьем чьи-то истлевшие кости в оборванных тряпках.
А поверх них бурлила и перетекала странная черная жижа. В своей жизни Амоа видел всякое и не был брезглив, но капающая с костей грязь внушала истинное отвращение на каком-то подсознательном уровне.
Мужчина развернулся было, желая уйти оттуда, но на поляне он уже был не один. Десяток огромных желтых глаз с вертикальными зрачками смотрели на него.
– Подгорные твари… – прошептал он, хоть и видел их впервые.
Это были… разные животные, обезображенные магией. Он узнал из них лишь кабана да летучую мышь, вымахавшую до невероятных размеров. Кем были остальные, сказать было практически невозможно. Вздыбившаяся шерсть, непропорциональные размеры лап, оскал.
Стоило ему сделать малейший шаг, как они утробно зарычали, наступая на него.
И Амоа не оставалось ничего другого, кроме как углубиться в тоннель. Он ожидал, что звери кинутся на него, но они не сдвинулись с места.
Здесь повсюду были скелеты и кости, на которых растекалась сама тьма.
Вопрос, где его подруга детства, вскоре наконец разрешился. Не прошло и пятнадцати минут, как он наткнулся на ее бессознательное тело. По крайней мере он хотел верить, что она была всего лишь без сознания. Потому что на ее теле точно так же, как он видел до этого, бурлила и пузырилась черная дрянь.
– Столько гостей сегодня. Столько гостей… – раздался тихий шипящий голос, от которого пробирало буквально до костей, а на всем теле волосы становились дыбом. – Даже не знаю, с кем из вас начать играть в первую очередь.
– Кто здесь? – Амоа вскинулся, пытаясь понять, откуда идет звук.
Чёрный ручей, на берегу которого лежала Рене, утекал за поворот, и что там дальше, отсюда было не видно.
– А ты иди, иди… Увидишь, – прозвучал насмешливый голос. – Тебе понравится.
Точно! Голос раздавался прямо из-за поворота. Что же там было такое? Знать ответ на этот вопрос совсем не хотелось.
– Я уже нашел то, что искал. Я пришел сюда за этой женщиной и хочу забрать ее отсюда.
– Ничто не покидает владения короля без его на то дозволения, – шипящий голос звучал почти ласково, но от этого еще более жутко.
Амоа тяжело сглотнул. Нужно было срочно придумать какой-то план. Как-то убедить притаившееся во тьме чудовище отпустить их. Но он – деревенский парень, не мастер риторики, не дипломат, даже не военный. Что ему может помочь отстоять сразу две жизни? Разве что наглость.
Доверившись интуиции, мужчина хмыкнул:
– Ничто не покидает без дозволения? А как же то золото, что выносят дети? Или ты отдаешь его добровольно? Что ж, это щедрый дар…
Шипение превратилось в скрежет. Казалось, камни крошатся, стираясь друг о друга. Амоа мысленно себя поздравил. Что ж, по крайней мере, теперь он уверен, что Ди Хеики враг не только ему. А там… может быть, сработает старая истина, что враг моего врага – мой друг?
Но не успел Амоа вставить и слова, как странный голос задал вопрос:
– Что там говорят обо мне наверху? – спокойный тон никак не вязался с той реакцией, которая была до этого. – Они считают, что я слаб и немощен, раз позволяю себя обворовывать?
– Про тебя не говорят, – возможно, правда была здесь не самой лучшей тактикой, но врал Амоа из рук вон плохо. – Ты давно стал мифом, легендой. Вот тварей твоих боятся. Хотя кто-то, возможно, не верит и в них.
– Легендой? От одного моего имени дрожат камни, от одного моего взгляда обрывается жизнь. А эти смертные глупцы считают меня чем-то вроде сказки для тех глупых детишек, что таскают из пещер мои сокровища? – от вкрадчивых ноток Амоа стало не по себе, но отступать было некуда.
– Имени? Никто его даже не помнит. Король… подгорный король, вот как тебя все называют. Да и то не уверены. То ли был такой, то ли уже и не был. Чёрная магия, изменяющая животных, есть. А вот тебя… все равно что и нет.
Землю застряло со страшной силой, мелкие камешки и песок посыпались сверху. Мужчина не удержался на ногах и лишь чудом не шлепнулся прямиком в черный ручей, протекавший рядом.
А когда все закончилось, вытер испачканные золотым песком руки о штаны и, повысив голос, прокричал, опасаясь, что землетрясение начнется снова.
– Почему бы не выйти и не напомнить им о себе?
Он ожидал всего, что угодно. Новой тряски, обвала, камней на голову или хотя бы гневной речи короля о том, какой сам Амоа жалкий червяк, распускающий свой грязный язык.
Но вместо этого услышал лишь смех. Протяжный раскатистый смех, эхом расходящийся по пространству тоннеля.
– Что здесь смешного? – сглотнул мужчина, теряясь в догадках, как же действовать дальше.
– Я только что понял, что сам забыл свое имя, – тихие слова были похожи на шелест листьев и, кажется, совсем не предназначались для ушей Амоа. – А что до того, чтобы выйти… эх, если бы все было так просто, смертный. Ваш человеческий род уже давно бы служил мне…
– Я могу постараться помочь. Отпусти Рене, и я…
– И ты что?
Амоа на мгновение замер, всматриваясь в лицо бессознательной подруги детства. Он уже предал ее не так давно из-за своей гордости. И если сейчас он мог обменять свою жизнь на ее, он должен был это сделать. Хотя бы потому, что ей есть ради кого жить, а ему – нет.
– Я поклянусь служить тебе, – сказать это было невероятно сложно. Словно каждый звук вытягивал силы, лишал чего-то ценного, чего-то, что было неотъемлемой его частью.
– Видишь ли… – голос манерно поцокал, словно бы с неодобрением. – Клятвы без магии пусты и ничего не значат. Люди забывают о них сразу же, как покидают мои пещеры. За все время, что я здесь, мне обещали служить не одну сотню раз. Сначала я верил. Для того рода, к которому принадлежу я – слова священны. Потом начал скреплять обещания магией. Глупцы погибали от нарушенной присяги, но так и не возвращались. Однажды даже решился на небольшой эксперимент… Должно быть, тот трус тоже погиб, иначе я бы уже не сидел здесь.
– Но я не собираюсь обманывать! – внутри поднялась волна искреннего негодования. Ему таких трудов стоило произнести те слова, а они, оказывается, никому не нужны.
– Все так говорят… – тяжелый, полный неземной горечи и всех земных тягот вздох раздался прямо над ухом. Амоа подскочил на ноги, обернулся на миг и не смог сдержать вскрика.
Позади него стоял он сам, полностью слепленный из бурлящей дряни, тянущий отвратительные руки, с которых постоянно капали тугие черные капли.
Он дернулся назад, но там лежала Рене, и Амоа, потеряв равновесие, начал падать, а его грязевой двойник кинулся следом, окатив с ног до головы пахнущей серой и разложением жижей.
После громкого всплеска в тоннеле воцарилась тишина. Мужчина потряс головой, сплевывая на пол то, что попало в рот, откинул слипшиеся волосы со лба. Что за ерунда такая? Его решили утопить?
– Может быть, все-таки договоримся? – неуверенно произнёс он. – Тот человек, что заставляет детей грабить тебя, Ди Хеики. У меня к нему длинный счет. Я на твоей стороне и…
– Ты все еще жив? – перебил его король странным возгласом.
Всплеск воды заставил Амоа поднять лицо. Над поверхностью черного ручейка, который он считал совсем неглубоким, вдруг вынырнула огромная зубастая пасть странного покрытого чешуей существа.
– Жив… – протянула скалящаяся пасть. – Жив… Как, говоришь, твое имя?
– Я не называл его, – уклончиво ответил мужчина.
Даже подгорные твари не внушали такого ужаса как то, что сейчас вынырнуло над водой. Казалось, если эта штука откроет рот – проглотит человека целиком.
– А что ты там говорил насчет служения? – голова чудища чуть повернулась вбок, и на Амоа прямиком уставился немигающий правый глаз.
А вот теперь он окончательно запутался и перестал улавливать смысл. Его же хотели убить, ведь так? Говорили, что люди порочны и им нет веры? Что же теперь поменялось? И может ли это ему помочь продать свою жизнь подороже?
– Отпусти Рене, ее сестру, если она все еще в твоих пещерах. И всех остальных, кого могло завалить при обвале.
Амоа шалел от собственной наглости, внутри все замирало от дурных предчувствий, но если уж чудище вдруг сменило гнев на милость, стоило этим пользоваться.
– Как скажешь, друг мой. Как скажешь… – видеть, как человеческие звуки раздаются из такой огромной неповоротливой пасти, было странно.
– О, так значит, теперь я друг?
– И я надеюсь, ты будешь самый лучший друг из всех, что у меня были, – усмешка в исполнении чудища была больше похожа на угрозу. – Заключим сделку? Твоей платой будут их жизни.
Он кивнул на бессознательное тело Рене.
– Хорошо. Если надо поклясться, я поклянусь… – горло сдавило от мерзкого чувства собственной никчемности. Все чувства буквально трубили, что он совершает огромную ошибку. Предает себя. Продает себя. – Я буду служить тебе. Если ты пообещаешь не причинять вреда Рене и остальным запертым в пещере.
– Ни один волос не упадет с ее головы по моей вине, – качнул мордой король. – Но имей в виду. Ты будешь не просто служить. Это будет длиться и длиться. И назад пути не будет. Агония будет вечной.
Грудь Амоа часто вздымалась, дыхание было рваным. Нужно было взять себя в руки.
Сама мысль о рабстве, пусть даже рабстве у бессмертного чудища, претила ему. Может быть, стоит отказаться? Лучше смерть, чем иные приказы. Вдруг тварь заставит его приводить ему сюда других людей? Отправлять одного за другим на съедение тварям или просто ради забавы.
Тогда получится, что он выкупит одну жизнь ценой многих других.
С другой стороны, чудовище ведь само подсказало ответ. Он может просто отказаться выполнять присягу. Да, тогда он умрет, но зато сейчас сможет спасти Рене.
Чуть успокоившись и выровняв дыхание, Амоа наконец произнес:
– Я согласен.
Путь наверх ему указали твари. Они же подсказали, где искать остальных. Он вынес их всех к выходу из пещеры и уложил на землю. Рене все еще была без сознания, но когда по велению подгорного короля черная бурлящая жижа стекла с нее обратно в ручей, на щеках женщины показался румянец, а дыхание стало заметным.
– Там кто-то есть! – услышал он голос солдат. А потом показался Ди Хеики.
Амоа хотел выйти вперед, но вдруг понял, что не может сдвинуться с места. Словно ноги приросли к камням пещеры, руки вросли в стену.
Ди Хеики склонился над Рене, похлопал ту по щекам.
– Кимо… – та удивленно распахнула глаза, взволнованно начала озираться, но, увидев рядом сестру, облегченно выдохнула. – Кимо, ты спас нас!
Амоа хотел возразить, хотел сказать, что в этом нет заслуги феода, но рот отказывался слушаться.
Свет резко померк, легкие сдавило, а внутрь словно вставили острый кинжал и начали медленно поворачивать. Боль. Ее было так много, что она вытесняла все остальные мысли и чувства.
«И назад пути не будет. Агония будет вечной…»
Киара проснулась с криком. Снова чернота, жижа, удушье.
Когда же эти проклятые сны закончатся! Она нервно облизнулась – во рту чувствовался металлический привкус крови, кажется, она прокусила во сне губу.
Уже утро. Рядом никого не было. Видимо, Амоа проснулся раньше и ушел, решив ее не будить. Даже чокнутой птички – Стивена – рядом не было, видимо, теперь, когда его слышала не только она, он решил пользоваться этим на полную катушку.
Стоило бы переживать по этому поводу. Людям не понравится такое порождение черной магии рядом с ней, вот только сейчас бежать и искать его не было сил, несмотря на длительный сон.
Внутри все еще звучали отголоски чужих мыслей. В голове вспыхнуло воспоминание о том, как Амоа отвечал ей на прямо заданный вопрос, когда она приказывала ему говорить правду.
Он сказал, что он продал себя.
Вот только, похоже, в качестве покупателей он имел в виду совсем не работорговцев на базарной площади, где его нашла Киара.
Он имел в виду странное существо. Дракона. Подгорного короля, как его величают нианцы.
Создатель! Настоящий дракон. Не маг, что имеет вторую сущность, не иллюзия. Настоящий разумный дракон, такой, каким их представляли в древних легендах.
Киара села на кровати и зябко обхватила себя руками, когда ноги коснулись холодного каменного пола.
Вчерашний день смазался в памяти. Какая же она дурочка, что позволила себе расслабиться. Когда план удался, она думала, что худшее позади. Ей казалось, она сумела переманить на свою сторону почти всю аристократию, показать им, что без нее им не справиться с нависшими над Диагоном угрозами.
Видимо, никогда нельзя быть застрахованным от удара в спину. В прямом смысле слова.
Найдя ее раненую в коридорах замка, Амоа обратился в дракона, проломил крышу и отнес ее к морю.
Как рассказал ей Стивен, он прокусил себе лапу. Кровь дракона, даже не настоящего, а такого, как он, как она и предполагала раньше, оказалась действительно чудодейственна. Немного магии нианца, и она пришла в себя.
Это давало надежду на то, что с родителями этот трюк тоже сработает, вот только пробовать было страшно. От магии черная жижа могла не исчезнуть, а лишь затопить весь замок.
Вернулись они уже днем. И, вернувшись, Киара обнаружила странную магию вокруг порушенного участка крыши.
Никто не мог ни войти, ни выйти из разрушенного коридора, в котором она нашла все еще живого напавшего на нее Вирена. Сына Ирила.
Киара отправила его в темницу и сейчас не знала, что с ним делать.
Его отец оказался очень подавлен произошедшим. Бывший капитан дворцовой стражи сейчас был самым преданным ее союзником, тем, на кого она полагалась больше всего.
Она все же приказала Амоа подвергнуть Ирила Неста гипнозу. Тот действительно не знал о планах сына и был шокирован.
А еще он просил не убивать его. Отправить в ссылку, изгнать из страны, но не убивать…
Киара не знала, что делать. С одной стороны, весть о том, что сын одного из Хранителей совершил новое покушение, уже разлетелась по округе, и она не хотела показывать свою слабость, просто отпустив Вирена.
С другой стороны, терять поддержку Ирила и возглавляемой им армии тоже было нельзя.
Она пока оставила этот вопрос, дала себе время подумать, но решение так и не приходило ей в голову.
Как и решение того, что делать с коридором, в котором остался лежать Филип. Филип, пострадавший из-за нее. В очередной раз. Бездна, как она вообще сумела вызвать проклятие? Да еще и в другом человеке?!
Сейчас вокруг того коридора все еще держались чары Амоа, ограждающие это место от чужого вторжения. Каким-то образом черномагическая дрянь не реагировала на них расширением, и это давало надежду, что план с драконьей кровью в конце концов сработает…
И вроде бы это было хорошо.
Теперь у нее появился «подопытный» экземпляр, есть план, как снять чары, и она может без риска для сестры и родителей устроить эксперимент.
Вроде бы все хорошо. Но как же она себя ненавидела за это! Она могла сколько угодно врать самой себе, что вычеркнула старого друга из памяти, когда тот забыл ее.
Могла убеждать себя, что все это – ради его же блага.
Но его слова перед тем, как она прокляла его, наконец открыли ей правду.
Она забыла о нем, потому что ей было так проще. Потому что она – жалкая эгоистка, которая все это время жалела себя. Так проще – быть одной, так проще – покупать на рынке рабов, не запоминая их лиц. Так проще – не сходиться с другими людьми, ведь если у тебя нет близких, то и терять тебе некого…
Вчера она даже не нашла в себе сил пойти в злополучный коридор. Лишь попросила нианца не снимать чары, когда он заберет Вирена.
Киара резко поднялась на ноги, потянулась за платьем, переодеваясь на ходу.
Дел сегодня много, она столько всего еще должна успеть. Все то, что было отложено из-за ее мнимой болезни, сейчас требовало скорейшего разрешения.
Но, бросив взгляд на окно и зацепившись за нависшие над городом тучи, заслонившие солнце, она не смогла снова не вспомнить о привидевшихся ночью образах.
Не в них ли была разгадка ее собственного проклятия?
Каким образом этот дракон, забывший свое имя, наложил проклятие на отца Стивена или даже на самого Стивена? И зачем?
Не тот ли это «эксперимент», о котором упоминал ящер? Возможно, старый король Диагона, прибыв в Ниан, имел глупость сунуться в пещеры горы Валаад, там встретил хозяина этих мест, попытался откупиться…
Кая грустно усмехнулась, ярко представив эту сцену:
– Отпусти меня, я дам тебе сколько угодно золота.
– Видишь ли, насчет золота… – дракон выдыхает клубы пара из ноздрей. – Ты на нем стоишь. Вся гора – это золото. Сможешь привезти больше?
Не было сомнений, черная гадость, послужившая причиной того, что ее близкие сейчас заперты в отдельных покоях, связана с подгорным королем.
Амоа, возможно, связан клятвами, раз даже под принуждением не рассказывает подробностей.
Но что если поискать информацию в покоях старого Хранителя Магии?
От этой мысли Киара даже рот приоткрыла в удивлении. Почему она раньше не подумала об этом?
Ведь если над ней и Стивеном и проводился в детстве какой-то ритуал, призванный перенести проклятие с одного ребенка на второго, то его должен был делать опытный волшебник!
Киара взмахом руки и сотворенной из пальцев руной закончила приводить себя в порядок, а затем быстрым шагом направилась к двери.
После вчерашнего происшествия Ирил предложил усилить патрулирование коридоров замка, и она согласилась. Не потому, что считала, что это необходимо, а потому что хотела занять Хранителя Оружия чем-то помимо мыслей о судьбе сына.
Сейчас же пришлось накинуть на себя невидимость, чтобы прошмыгнуть незамеченной мимо попавшихся навстречу солдат.
Это было глупо, это было по-детски. В конце концов, она королева, она не обязана ни перед кем отчитываться. Это остальные должны прятаться по углам, боясь ее.
Почему же она продолжает скрываться в собственном замке? Продолжает искать обходные пути? Не потому ли, что стоило ей всего один раз чуть расслабиться, как она сразу получила удар ножом в спину?
Неужели она всю жизнь будет вынуждена так изворачиваться?
Думая об этом, она дошла до северной башни, где располагались комнаты старого хранителя, который в свое время научил ее всему, что она сейчас знает. Она почти не бывала здесь после его смерти, за исключением того, когда прорвалась сюда после битвы в бальном зале на Дне Рождения Стивена. Тогда она без труда нашла магический кристалл в одном из шкафов, зарядила его и больше не возвращалась в башню. Рыться в вещах ее главного в жизни учителя казалось святотатством. Но сейчас она не просто чувствовала, буквально знала, что именно там и найдет ответы на свои вопросы.
Заперевшись в покоях, Киара начала вскрывать один за другим замки. На них все еще стояли защитные чары, но за несколько лет после смерти наложившего их человека они успели ослабнуть и выветриться.
Лишь один раз ее ужалило заклинанием, когда она попыталась отодвинуть шкатулку от стены, чтобы шире открыть крышку. Это заставило нахмуриться, Кая проверила магическим импульсом окружавшее пространство. Сама шкатулка оказалась пустой, а вот под ней обнаружилась неровность.
Киара ощупала это место, чуть надавила. И в этот же момент противоположная стена чуть сдвинулась в сторону.
Она замерла на мгновение. У старого мага могли быть свои секреты, и в тайнике, который она обнаружила, могут быть совсем не ответы на ее вопросы, а опасные артефакты, с которыми лучше не связываться.
Но, сделав для храбрости глубокий вдох, Киара все же вошла туда.
Это была небольшая каморка. Меньше двух шагов в длину и в ширину. Все пространство сверху донизу занимали полки, на которых стояли книги, тетради и собранные вместе листы исписанной бумаги.
Киара вытащила наугад ближайшую к ней тетрадку. Проверила на чары, а затем пролистала, не особо веря в успех. Но по мере того, как она переворачивала пожелтевшие страницы, сердце ускоряло свой бег, а ладони начали потеть от волнения.
Это был путевой журнал путешествия отца Стивена в Ниан! Создатель, она нашла то, что искала!
На мгновение захлопнув тетрадь, она закрыла глаза, собираясь с мыслями. Мысли прыгали с одного на другое, надежда мешалась с неверием. Неужели у нее все получится? Сейчас она узнает ответы на все свои вопросы, а затем расколдует и Филипа, и родителей с сестрой.
Она все сможет! Кто, если не она?
Но… как же было горько от осознания того, что ее учитель и был тем человеком, который занес меч, висевший над ней столько времени. Да что там! Висящий и сейчас. Ритуал с Амоа – лишь отсрочка. Если бы она излечилась окончательно, то Филип сейчас не лежал бы в запертом коридоре…
Она практически силой заставила себя улыбнуться в пустоту. Нет, она не будет сейчас плакать, не сейчас, когда ее цель так близка.
И, может быть, когда она спасет родителей, она оставит трон старым семьям. Пусть грызут за него друг другу глотки. Пусть сажают кого хотят. Она уедет вместе с семьей из страны, отпустит Амоа… Он ведь так мечтает об отмщении…
Она же не будет мстить. Ей попросту некому. Родителей Стивена и старого Хранителя Магии больше нет, а сам принц не виноват в том, что сотворили его мать и отец, желая его спасти.
Отложив путевой журнал, Киара вытащила еще несколько документов.
И вдруг почувствовала, как пол уходит из-под ног. Как стены начинают сжиматься, а легкие сводит болезненной судорогой. Нет! Этого просто не может быть…
В ее руках документ на гербовой королевской бумаге, подпись короля, королевы… и ее родителей.
Это что? Какая-то шутка?!
Она несколько раз перечитала все, что было там написано, но мозг отказывался воспринимать смысл.
«Мы, нижеподписавшиеся…
Спасение династии…
Согласие на проведение ритуала…
Компенсация в размере…»
Она читала снова и снова, словно слова магическим образом могли изменить свою суть. Но суть не менялась. Ее родители знали о проклятии и сознательно отдали ее на откуп.
Возможно, у них не было выбора, им угрожали, возможно, они защищали младшую дочь, не зная, что проклятие ударит и по ней тоже.
А может, они были рады избавиться от ведьмы, родившейся в семье? Или действительно повелись на деньги, которые им пообещали? Мало ли как шли дела у ее матери и отца, когда она была маленькая?
Подробностей ритуала в бумаге не приводилось. Только то, что это спасет принца и будет безопасно для самой Киары, поскольку та – ведьма. Там писалось про какую-то отсрочку, но из-за наворачивающихся на глаза слез смысл ускользал от нее.
Не сдержав эмоций, Кая ударила кулаком по полкам, затем одним порывистым движением смахнула все их содержимое на пол.
Нет. Ее родителей обманули. Они не знали, на что соглашаются. Она будет думать так. Потому что это правда. Это – ее правда. И другой правды ей не надо.
Понимая, что продолжать разбираться с этим сейчас она уже не в состоянии, Кая вышла из тайника. Закрыла за собой проход и магией привела покои старого учителя в порядок. Затем вышла, запечатав дверь за собой чарами.
Косметические чары убрали следы слез. Она наколдовала себе зеркало, чтобы убедиться, что все в порядке, но лишь вздрогнула от того, насколько угрюмо выглядело ее лицо без эмоций.
Злодеи и злодейки, которыми пугали детей в сказках, и те были более обаятельными, чем то, что виделось в отражении.
Впрочем, какая кому-то разница до ее внешнего вида? На нее официально совершили уже два покушения. Пусть враги боятся ее гнева.
И с тяжелыми мыслями она отправилась в тронный зал. И на этот раз не стала скрывать себя. Она всю жизнь подстраивалась под окружающих. Пусть теперь подстраиваются под нее.