Эмиграция. Опыт переезда

Если это именно манипуляция, то целью человека будет вынудить вас или не уезжать, или больше беспокоиться о родственнике, или звонить ему каждый день. Но может быть и так, что цель – сказать вам, как вы нужны, как вас любят и как страшно вашему родственнику оставаться без вас. То есть это может быть тревога, которой родственник с вами делится, а не попытка заставить вас чаще звонить или больше помогать.

6.3. Манипуляции стыдом.

При такой манипуляции человек снижает или уничтожает вашу значимость, компетентность, ценность. Насмешливое «Зачем тебе это надо?» или «Ладно, езжай, перебесишься и вернешься» обесценивает вашу способность принимать взвешенные решения, вашу взрослость. С вами общаются так, будто вы несмышленый ребенок.

Жестокое «Ты мне больше не дочь/сын!» – это манипуляция и страхом, и стыдом одновременно: с одной стороны, расчет на ваш страх быть брошенным, с другой − эта фраза несет послание: «Ты слишком ужасный, настолько отвратительный, что не должен быть членом нашей семьи».

Еще одна ужасающая форма манипуляции стыдом – внушение идеи, что ваш отъезд не что иное, как самое настоящее предательство. Причем одни люди говорят о предательстве семьи (мол, нельзя бросать), другие – о предательстве Родины. Как бы то ни было, эти слова могут очень сильно воздействовать. Слышать о себе такое как минимум очень неприятно. Если такое сказали вам – помните, что предательство – это сознательное нарушение клятвы или взятых на себя обязательств. Вы действительно в сознательном возрасте что-то обещали (например, поклялись, что никуда и никогда от своих родственников/своей земли не уедете)? Или вас просто пытаются запутать, подменив понятия и/или внушив вам свои ценности как единственно верные?

Особенно странно, на мой взгляд, такие фразы звучат от родителей к детям: выходит, если ребенок переезжает – он предатель, а то, что родитель готов от него отказаться просто потому, что тот будет физически находиться в другом месте, – это нет, не предательство, все нормально. Простите, вырвалось.

Какой бы ни была манипуляция, ее основная цель – сбить вас с толку, запутать, заставить действовать не так, как вы хотите. Лучший способ противостоять манипуляциям – это попытаться эту путаницу прояснить. Например, если вас виноватят, то вы можете прямо сказать: «Если ты хочешь что-то попросить – например, чтобы я звонил(а) чаще, так и скажи. Потому что когда ты пытаешься внушить мне чувство вины, то общаться мне хочется как раз реже». Или вы можете предложить собеседнику прямо сказать о том, что заставляет его так говорить: «Ты боишься, что некому будет заботиться? Или ты хочешь сказать, что будешь очень скучать? А может, что-то еще? Скажи мне, я правда хочу знать, что ты чувствуешь в связи с моим отъездом». Есть шанс, что это сработает и вы сможете наладить общение.

Правда, как вы, наверное, догадываетесь, с некоторыми родственниками такое не получится. Если член вашей семьи, как говорится, токсичный, то гладко такой разговор не пройдет. Люди с трудным характером могут быть агрессивными и напористыми, устраивать скандалы и истерики. Принять их такими, какие они есть, – значит принять, что они не изменятся. И действовать исходя из реальности, а не из надежды, что хоть в этот-то раз они станут «нормальными». В конце этой главы поговорим о том, как быть с такими сложными людьми.

Подводные камни

В этом разделе я хочу немного рассказать о тех феноменах, от которых в том числе зависит, насколько сложной будет беседа с родственниками о переезде. Конечно, важно и качество отношений, и личностные особенности участников, и время, выбранное для разговора. Но еще есть психологические явления, о которых не все знают. И, возможно, вам эта информация пригодится.

В каких случаях разговор будет трудным и дастся нелегко? Например, если речь пойдет о смещенном конфликте.

Смещенный конфликт

В психологии есть правило: если повод небольшой, а реакция на него несоразмерно большая – значит, дело вовсе не в поводе. Так, если человек вдруг начинает безутешно рыдать из-за сломанного ногтя, то рыдает он уж точно не из-за поврежденного маникюра. Тут явно другая причина. Может, человек переживает из-за уходящей молодости, а этот вот ноготь напомнил об этой теме. Может, случилась череда неудач, из-за которых возникло ощущение, что ни на что человек не годен, а тут еще и это. Как будто ноготь стал еще одним «доказательством» неуспешности. В общем, не всегда мы переживаем из-за того, что кажется поводом.

Нечто похожее часто происходит и в семьях. Вот смотришь иногда со стороны и думаешь: что народ так страшно ругается-то? Почему так много напряжения вызывают темы, которые, в общем-то, можно легко разрешить? А дело чаще всего в том, что психологи называют смещенным конфликтом (или псевдопроблемами).

Псевдопроблемы – это те трудности, которые на самом деле вовсе не главные. И люди в таком случае заняты чем угодно, кроме обсуждения того, что действительно их волнует. Например, они могут пойти к семейному психологу, чтобы научиться не ссориться из-за денег. Только забудут маленькую деталь: что в этой паре есть еще кто-то третий (любовник или любовница). И вместо того, чтобы разбираться в этом, они будут про финансы разговаривать. Кстати, накал страстей тут может быть нешуточный, ведь на самом деле у кого-то есть много злости и обиды по отношению к партнеру, только переносятся эти чувства с темы «Да выбери же ты уже кого-то одного» на «Опять с деньгами у нас бардак». Смещаются переживания с настоящей причины на псевдопричину. За видимым конфликтом здесь скрывается подлинный, более сложный и глубокий.

Признаки смещенного конфликта:

• Никогда не затухает полностью.

Что логично, ведь настоящая причина не только не решается, но часто даже не озвучивается. Нередко бывает, что участники даже не осознают, в чем тут вообще истинный конфликт.

• Этот конфликт длительный и стабильный.

Причем поводы могут меняться, а общее напряжение и смутное чувство заезженной пластинки остается. Есть ощущение какого-то повторения, хотя поводы вроде разные.

• Разгорается по самым ничтожным поводам.

Что вызывает у наблюдателей искреннее недоумение.

Смещенные конфликты бывают далеко не только в романтических отношениях. Они часто встречаются на работе, в дружбе, в отношениях с родителями. Такие ситуации вызывают много напряжения, но они не разрешатся до тех пор, пока участники не поймут, о чем они на самом деле конфликтуют. Иногда такого понимания достаточно, чтобы решиться на откровенный разговор. И если все будет хорошо, то отношения перейдут на новый уровень. Но часто за псевдопроблемами прячется какая-то сверхчувствительная тема, обсуждать которую кажется просто опасным: есть риск, что отношения разрушатся. Неосознанно понимая риски, мы смещаем конфликт с настоящей причины на ложные, чтобы не рисковать разрывом.

Так, разговор о предстоящей эмиграции может стать очередным поводом для конфликта, который и без того в отношениях с родственниками существовал. В таком случае эта тема вызовет огромное количество споров, обид и осуждения. Только причина будет вовсе не в предстоящей эмиграции, а в чем-то другом. Приведу пример из своей практики (все имена, конечно же, изменены, и публикуется эта история с согласия участников).

Ира – вынужденный эмигрант. Так случилось, что в своей стране ей больше небезопасно находиться, и она приняла решение уехать. Сообщила семье, и родственники на удивление позитивно приняли эту новость, все ее поддержали и предложили посильную помощь. Все, кроме Ани – старшей сестры. Почему-то она страшно разозлилась, начала критиковать это решение, хотя раньше в теоретических разговорах говорила, что полностью поддержит сестру и что в ее случае, конечно, нужно уезжать.

Вспоминая историю отношений с сестрой, Ира всегда чувствовала, что между ними было напряжение. Аня постоянно цеплялась к ней по мелочам, высмеивала и/или обижалась как будто без повода. И у Иры к сестре было какое-то чувство неприязни и отторжения, понять причину которого было непросто.

В какой-то момент Ира осознала: дело в соперничестве. Когда она родилась, Аня перестала быть единственным ребенком, и ей казалось, что сестра отняла (и продолжает отнимать) любовь мамы. По словам Иры, мама действительно больше гордилась успехами младшей дочери, как-то активнее ею интересовалась. А к Ане у нее таких чувств не было. Как будто мать на самом деле любила старшую меньше (позже выяснилось, что мама двух сестер обладала выраженными нарциссическими чертами, а такие родители часто бессознательно провоцируют детей на конкуренцию за любовь и внимание).

Сначала – в разговорах до решения об эмиграции – Ане казалось, что вот сестра уедет, и тогда она станет для мамы самой ценной. Но мамина реакция показала, что даже отъезд сестры этот конфликт не разрешит, он только обострится. Аня поняла, что раз Ира уезжает, то теперь мама будет еще больше привязана к сестре, все разговоры опять будут только про нее – как она там, чем ей нужно помочь и тому подобное. А Аня что? Она и так рядом, что за нее беспокоиться. Старшая почувствовала, как все внимание вновь ушло от нее к Ире, и это обострило и ее чувство брошенности, и претензии к сестре.

В этой истории конфликт – это конкуренция за любовь мамы. На самом деле сестры спорят вовсе не об эмиграции, а о роли каждой из дочерей в семье. Но могут быть и другие варианты. Например, вопрос о переезде в другую страну может скрывать борьбу за власть между супругами или родственниками: кто будет принимать ключевые решения в семье, кто главный. Возможно, истинный конфликт будет заключаться в распределении ответственности членов семьи. Например, когда за спором о переезде кроется вопрос о том, кто и как будет заботиться о старших родственниках.

Часто эмиграция младшего поколения вызывает ярость у родителей, которые хотят, чтобы дети продолжали в них нуждаться. Такие дети воспитываются с посланием «Не расти»: любая их попытка быть самостоятельным и жить своей жизнью вызывает сильнейшее сопротивление родителей. А такая новость, как эмиграция, уж точно спровоцирует в таких семьях конфликт. Впрочем, это я уже плавно перехожу к другому явлению, которое сильно влияет на реакцию родственников на новость о переезде – сепарации.

Сепарация

Когда мы совсем маленькие, то полностью зависим от родителей. Мы спрашиваем у них разрешения буквально на все: можно ли нам поиграть, погулять, что-то особенное съесть. Но чем старше мы становимся, тем больше самостоятельности обретаем. В какой-то момент сами решаем, что надеть, куда ходить и с кем общаться, чему учиться, с кем строить отношения, где жить и кем работать. Это нормальные этапы взросления. Чем мы старше, тем более независимы.

В психологии этот процесс эмоционального отделения и обретения самостоятельности называется сепарацией. В психологически благополучных семьях взрослые дети живут свою жизнь, а родители – свою. Это не значит, что родственники друг другу безразличны: они беспокоятся друг за друга, общаются, делятся радостями и печалями, могут попросить совета или помощи. Но они уважают право другого быть другим: взрослым, отвечающим за свою жизнь. Никто никому уже не может что-то запретить. Никто никого не имеет права отчитывать или стыдить. Это отношения взрослых людей, а не малышей и родителей.

Сепарация происходит на нескольких уровнях:

Функциональное отделение – способность человека самому о себе позаботиться. Он может сам готовить себе еду, обслуживать себя в быту, и ему не нужен для этого родитель (или человек, который этого родителя замещает).

Финансовое отделение – возможность самостоятельно себя обеспечивать и не зависеть от родителей. Бывают случаи, когда человек зарабатывает на жизнь сам, но родители, например, делают такие подарки, которые позволить себе их ребенок не может. Это нормально и говорит о вполне завершенной сепарации на финансовом уровне в случае, если подарки действительно являются подарками, а не инструментами манипуляций и финансового насилия.

Территориальное отделение – это наличие у взрослого уже ребенка своего отдельного пространства, куда без его разрешения родители не могут зайти. Необязательно это должна быть своя квартира или арендованная комната, может быть и так, что человек территориально отделен, но при этом живет у родителей. Как это возможно? Ну вот смотрите: одно дело, если вы живете у родителей, за вас платят, вам готовят и прочее. Тут вы психологически находитесь в роли ребенка. Другое дело, если вы находитесь в родительском доме на правах партнера: платите свою часть за продукты и коммуналку, наравне с другими членами семьи определяете правила дома и так далее. То есть это не столько родительский дом, сколько коливинг. Такое, хоть и редко, но случается.

Эмоциональное отделение – это способность человека делать свой выбор вне зависимости от того, одобряют ли его родители. Он принимает решения самостоятельно, хотя может, конечно же, посоветоваться с близкими людьми. Но не они принимают за него решения, а он сам. И он может вынести чье-то недовольство, продолжая жить так, как считает нужным. Он не разрушается от чувства вины, если поступает не так, как от него ждут.

Ценностное отделение – способность иметь свое мнение, отличное от мнения родителей. Человек может озвучить свой взгляд на то, что он считает правильным, даже если знает, что родители его ценностей не разделяют. Он может жить по своим правилам, в соответствии со своими ценностями и не быть таким, как его родители.

Если сепарация завершена, то человек чувствует себя взрослым, уверенным, компетентным, способным справиться с жизнью самостоятельно. С родителями в таком случае нет смещенных конфликтов, все роли прояснены. Незавершенная сепарация проявляется в подспудном ощущении, что другие ценнее, важнее и авторитетнее. Мнение общества и других людей воспринимается не равным своему. Как будто до сих пор есть какая-то родительская фигура, у которой есть право что-то запрещать, за что-то стыдить или отчитывать. Такому человеку трудно сказать «нет», потому что потом будет невероятно тяжело чувствовать свою вину перед кем-то.

Взрослым людям часто кажется, что они уже давно эмоционально отделились (то есть сепарировались) от родителей и стали независимыми. Давайте немного поговорим о случаях, когда «кажется».

Бывает так, что на одном из уровней сепарации человек отделился, и выглядит он как вполне автономная личность, но на другом уровне эмоционального отделения не произошло. Это может проявляться, например, так:

• Мнения и желания родителей важнее, чем супруга. Тут люди и живут отдельно, и свою семью создали, и, может, даже детей завели. Но когда они планируют провести выходные со своим партнером и детьми, а внезапно выясняется, что маме нужно помочь с огородом, то всегда выбирается второе. Территориально отделились, а эмоционально – нет.

• Аллергия на слово «надо», пассивная агрессия и/или прокрастинация. В этом случае тоже человек может выглядеть вполне независимым, даже чересчур. Но проблемы сепарации проявляются каждый раз, когда наш герой сталкивается со словом «надо»: даже если оно для своего же блага, человек застревает в бунте. Он путает просьбы с принуждением, сопротивляется, откладывает и затягивает. Да, он уже вырос, но не может перестать бороться с образом родителя, который постоянно что-то навязывал и заставлял что-то делать.

• Сильные негативные чувства. Чем больше в отношениях с родителями обиды или злости, тем менее человек сепарирован. Эмоционального отделения не произойдет, если сказать: «Мне от вас ничего не надо», гордо отказаться от общения и/или наследства и красиво уйти в закат. Исключение не равно отделению. Тем более что сильнее всего нас к другому привязывают горечь обиды и злость.

Контрсценарий. Активное желание делать не так, как хотели родители, поступать им назло – та же история, что с пассивной агрессией. Тут человек не свободен в своем выборе, он не может жить так, как хочет: им все еще управляет родительская семья, но не напрямую («Ты должен быть как мы»), а от противного («Я ни за что не буду таким же, как они»).

• Трясет после разговоров. Особенно часто бывает с теми, кто переехал подальше от родителей – в другой город или страну. Но расстояние ничего не решило: все равно после каждого разговора с родителем чувства такие сильные, что человек приходит в себя еще несколько дней.

• Чувство вынужденности. Это случай, когда человек неосознанно живет в соответствии с ценностями родителей. Например, он работает сверх меры и желания, но не может остановиться. Чувствует, что не хочет так, что ему самому такой трудоголизм не нужен, но он не в состоянии жить по-другому. А все почему? Потому что внушали ему в семье, что нужно много трудиться. Вот он и трудится.

• Бумеранг. Да, есть такой термин: дети-бумеранги. Это о физически взрослых людях, которые могут и переехать от родителей, и жить по-своему, и обеспечивать себя, но… временно. Когда возникают трудности, они снова возвращаются к родителям.

• Боязнь авторитетов. Это признак недосепарации на эмоциональном уровне: люди, обладающие властью, бессознательно воспринимаются как родительские фигуры.

• Навязчивые страхи. При недосепарации люди сильно боятся быть «плохим человеком», задеть чьи-то чувства, кого-то расстроить или просто сказать «нет». Страшно опозориться, ошибиться, быть пристыженным или раскритикованным. Как будто человек не взрослый и свободный, а все еще маленький ребенок, над которым нависает большой и сильный взрослый, которого страшно рассердить или расстроить (дети боятся не только быть наказанными, для них еще очень страшно расстроить маму, и неизвестно, что хуже – разозлить и получить нагоняй или огорчить).

• Оправдания и объяснения. В разговоре с родителями в ответ на обвинения или критику недосепарированные люди пытаются переубедить родителя, доказать, что они неправы, или оправдываться за свой выбор. При эмоциональном отделении происходит иное: даже если мама или папа осуждают ваш способ жить, это не вынуждает принимать оборонительную или заискивающую позицию. Мало ли кто что считает.

• «Что люди скажут?» Загадочные «люди» – это те самые образы осуждающих родителей в голове, а не какие-то прохожие. Стыд за свою свободу берется из родительской семьи, из опыта общения с людьми, которые активно навязывали свои оценки о том, что такое «правильно» или «фукакойпозор». Когда эти образы перестают на человека влиять, ему становится все равно до мнения чужих людей. Он сам себе хозяин, сам определяет, что такое хорошо и что такое плохо. Он – взрослый, которому никто не может указывать, как жить.

Это далеко не все формы псевдосепарации. Их, конечно, гораздо больше. Но я надеюсь, мне удалось передать общую суть: у незавершенной сепарации очень много масок.

Когда вы сообщаете семье о своем решении переехать, то вы совершаете серьезный шаг в сторону эмоционального отделения от родителей и родственников. Если к этому моменту сепарация не была завершена, то такой разговор может поднять те вопросы, которые не решались, возможно, годами. И беседа о переезде может быть отличным способом эмоционально отделиться и обозначить себя как отдельного взрослого человека.

Правда, часто случается и недосепарация, когда человек переезжает на другой конец света, но отношения с родителями от этого не перестают быть напряженными. Помню, когда я только начинала работать с эмигрантами, то меня страшно удивили их запросы. Я-то думала, что в основном будем работать с адаптацией к новой стране, ощущениями одиночества или ностальгии. Но нет. Подавляющая часть запросов – про отношения с родителями. Потому что оказалось, что физически-то уехать можно, но с собой мы все равно берем свою голову и свои незавершенные эмоциональные задачи. Расстояние здесь может вообще ничего не решать.

Важное дополнение. Поймите меня правильно: сепарироваться не значит быть равнодушным, перестать любить, чувствовать родство и благодарность. Нет, это вообще не о том. Сепарироваться – значит не быть управляемым семейной системой и ее причудами, быть в состоянии жить так, как хочет сам человек, так, как подходит именно ему, а не его родственникам.

Вина отделения

Эмоционально отделиться от родителей очень непросто. Часто сами родственники этому препятствуют – и это, кстати, нормально. Сепарация – задача скорее младшего поколения, а не старшего. Это детям нужно вырасти. Для родителей естественно всегда воспринимать своих детей как… детей. И принять взросление для многих мам, пап, бабушек и дедушек очень непросто. Поэтому они могут всячески сопротивляться сепарации ребенка: вмешиваться в его личную жизнь, неосознанно стараться сделать человека от себя зависимым, инвалидизировать ребенка (то есть воспринимать его или внушать ему, что он еще слишком мал или слаб, чтобы принимать самостоятельные решения), требовать к себе внимания и даже манипулировать. В общем, не отпускать.

Со стороны ребенка для сепарации тоже может встать серьезное препятствие – вина отделения. В норме при прохождении сепарации большинство людей чувствуют напряжение на протяжении некоторого времени, им страшно и тревожно оставлять родителей. Но через какое-то время это чувство уходит, и взрослый уже ребенок не чувствует себя плохим от того, что повзрослел.

Но часто эта вина отделения становится невротической, и в этом случае люди чувствуют себя ужасно из-за того, что живут своей жизнью.

В подавляющем большинстве случаев эта ситуация очень неприятная, она страшно мучает человека, но… есть в ней один плюс. Ощущение вины – это маркер сепарации. То есть так психика намекает, что вы эмоционально отделяетесь от родителей, а вина – это попытка семейной системы удержать вас внутри, не разрешить выйти из роли ребенка и занять позицию взрослого.

Чтобы с этим чувством справиться, нужно понимать, как оно устроено. Если заглянуть под капот, то там найдется что-то из этого списка:

• Иррациональные установки. Ядовитое чувство вины вообще возникает там, где есть неадекватные установки, запреты и долженствования. Например, часто за чувством вины перед родителями прячется идея о том, что, когда мне хорошо, я как будто отнимаю что-то у них.

• Негласные семейные правила. Есть семьи, в которых любое отделение воспринимается как предательство. Сказал «нет»? Выбрал не ту профессию, которую родители предлагали? С мнением партнера считаешься больше, чем с маминым? Предатель!

Здесь за чувством вины скрывается страх отвержения. Как будто если будешь жить своей жизнью, то тебя разлюбят и бросят.

• Путаница ролей. Труднее всего отсоединиться тем детям, которым приходилось отвечать за переживания взрослых, быть родителями своим родителям. Помните, что одна из причин чувства вины – это когда не можешь выполнить то, что «должен»? В таких семьях на ребенка взвалена ответственность, которую он физически потянуть не может. Когда он вырастает, то привыкает считать родителей неспособными вынести жизнь. Как будто без него с ними что-то страшное случится.

• Скрытая агрессия. Собственно, вина – это и есть злость, направленная на себя. Но куда она была направлена изначально? На тех, на кого злиться «не положено». Да-да, часто за чувством вины скрывается злость на родителей.

Невротическое чувство вины – это побег в прошлое от будущего и настоящего. Это то, что отнимает у нас собственную жизнь.

Иррациональная вина уменьшается, когда человек выходит из системы «послушание-наказание» к поиску своих собственных жизненных принципов. То есть если живешь своей жизнью и чувствуешь вину за это – значит, где-то в голове есть мысль о том, что так делать неправильно. Вот с этой мыслью важно разобраться – откуда она, нужна ли она вам сейчас, какую цену вы за нее платите (и какие бонусы получаете, если живете в соответствии с этой идеей). И обязательно проделать еще один важный шаг – проработать (то есть прожить) злость на родителей и/или на те семейные правила, которые не дают свободу. Если вы чувствуете тяжелую, отравляющую вину за то, что хотите жить свою жизнь, значит, перед вами стоит задача переварить эти переживания.

• «Боюсь их оставить». Есть и еще одно чувство, которое может повлиять и на ваше решение о переезде, и на то, как вам будет сообщать об этом родственникам. Это чувство – страх. Если он есть, то он мало того, что сам мешает, им еще и могут манипулировать.

Очень часто при мысли об эмиграции нам становится страшно за родственников, особенно за людей старшего возраста. Многие думают: «А вдруг я уеду, что-то случится, и я даже не смогу помочь?»

Страх так интересно устроен, что он включает в нас ребенка. Мы начинаем чувствовать себя так, будто мы маленькие, а мир огромный, пугающий, и нам с ним не справиться. В то же время детское мышление – это мышление магическое, а не логическое. В страхе трудно думать. Но помимо детской части в вас есть еще и взрослая. Та, которая опирается на логику, опыт и свои возможности. Давайте попробуем посмотреть на ситуацию глазами именно этой, взрослой и рассудительной, части вашей личности. Предлагаю несколько мыслей:

✓ Скорее всего, вы и раньше уезжали на какие-то расстояния от ваших родственников (например, в отпуск или в командировку). То есть вы уже справлялись с ситуацией, когда были далеко друг от друга.

✓ Даже если такого опыта у вас не было, то вы точно были вне зоны доступа ваших родственников. Например, уходили на работу или учебу, сидели в кресле у дантиста, выезжали за город. А если вы живете отдельно от тех, за кого сейчас беспокоитесь, то тем более не видели их на протяжении какого-то времени. И это происходило много раз. Внимание, вопрос: почему сейчас должно быть иначе?