Сердце терновника, или Фаворитка эльфийского императора

– Что Вы, госпожа… Солнце справедливо дарует свои блага… – Макра осеклась и засмущалась, как на смотринах невест.

– Но ты же хочешь, чтобы в твою сторону оно светило ярче? Не бойся, все хотят. И ты можешь получить желаемое, если будешь мне преданна. Только мне.

Три года назад Фил предлагал жизнь взамен на подлость, а служанка из Нари'и готова вручить верность за мешок денег. Если человек способен продаться, это его и только его проблемы, а мне просто необходима поддержка в чужом огромном дворце. И все же… Прекрасная роза правды колола шипом.

– Приказывайте, госпожа, – с таким взглядом, за которым слепая преданность, и убивать идут. Невидимый шип втянулся обратно, будто его и не было. Хорошо бы собрать под собой побольше таких, как Макра – чтобы поменьше осталось способных навредить.

– Пока… просто развлеки меня, – придала лицу самое легкомысленное выражение, – Мне скучно.

– Но как, госпожа? Только скажите.

– Давай поиграем. Я загадываю кого-то, а ты должна догадаться о его личности по описанию из трех черт. Не отгадаешь – исполнишь мое желание.

В школе укрощения девушки частенько загадывали парней, а проигравших отправляли их целовать.

– О, я знаю эту игру! Я готова!

– У него изумрудные глаза, пшеничные волосы и… золотая печатка.

Не похоже, чтобы снарр когда-то с ней расставался.

– Это слишком просто, госпожа, – наритянка с облегчением улыбнулась, – Вы загадали Его Величество.

– А вот и нет! – кажется, Фил все же в родстве с высшей знатью, потому придется пойти другим путем, – ты проиграла и должна провести меня на аудиенцию императора. Но так, чтобы ни он, ни стража ни о чем не догадались.

Мне необходимо увидеть прославленного государя. Если Фил с ним в роду, если будет с ним разговаривать, это даст… информацию, для начала. О том, в каких они отношениях, а там недолго выяснить его личность.

Но противный внутренний голос твердил, что я просто ищу встречи со своим старым знакомцем. Гхар побери, я действительно хотела его увидеть! Прошло меньше часа, но нетерпение грозило достичь критической отметки.

Нет, это все потому, что от него зависит судьба Ленса. Только поэтому!

– Пойдемте, госпожа. У нас на юге нанесение макияжа возведено в ранг искусства. Опытный мастер способен нарисовать на вашем лице совершенно другое лицо, верите?

– Рисуй, – махнула я рукой, и мы с некоторым сожалением покинули сад, чтобы вернуться в гостиную и через нее пройти в будуар.

Кремовый будуар, смежный с опочивальней, поражал роскошью – но не помпезной, а почти по-домашнему уютной. Макра жестом спросила разрешения повернуть мое кресло спиной к зеркалу.

– Для лучшего эффекта, – пояснила служанка доверительно.

И ее руки запорхали над разноцветными баночками, почти невесомо касаясь кожи беличьей кистью. Затем она взялась за прическу и, судя по ощущениям, что—то по—снартарийски плела.

– Теперь можно смотреть, – торжественно объявила Макра – наконец из ее голоса полностью ушел животный страх – и развернула кресло назад.

Я ахнула. С помощью грима, теней и прочих приспособлений наритянка умудрилась изменить овал лица, сделать нос тоньше и длиннее, а губы уже. Разрез глаз стал по-северному размашистым. Но если Дане эта черта придавала очарование, то мое новое обличье было совершенно… обычным. Пройдешь мимо такого и через секунду не вспомнишь. То, что надо!

– Подождите пару минут, госпожа, принесу подходящие одежды.

– И Вериенну позови, чтобы приглядела в детской.

Не хотелось оставлять ребенка на незнакомого человека, но в присутствии грифона можно было не волноваться, что Ленсу причинят вред. Вериенной я займусь позже, а пока… Пока…

– Позвольте, помогу, – принесенное платье из серого сукна со скромным вырезом у шеи и длинными рукавами подходило бедной горожанке, какой я была еще не так давно.

– К императору целая очередь просителей, два дня в декаду он принимает и бедняков, – в низком голосе девушки проскочило восхищение, – Вас никто не узнает. Пойдемте, проведу в тронный зал.

***

Так вот он какой, тронный зал Селестара. С детским восторгом я взирала на ожившую гравюру из дедовой книги – темный пол, обозначенный в моей памяти штриховкой, оказался из черного фаргонского мрамора, редчайшего на земле Ниариса. Белые прожилки ветвились огромным безлистым деревом до самого трона, пока пустующего, и не отпускали взгляд. Закатный отсвет из огромных стрельчатых окон прошел волной, сменив образ – мрамор стал обсидианом, покрытым трещинами. И если присмотреться, можно было увидеть пламя, вырывающееся сквозь эти трещины из недр. Будто испугавшись подступающих сумерек – или моего разыгравшегося воображения – на стенах сами собой зажглись факелы.

Гхар! На миг меня ослепило, но затем зал утонул в золотом свете, так что даже серые платья и робы просителей показались белее. И тут я увидела… их. Металлические статуи в нишах, принятые мной за статуи, были големами! Мать их, големами! Как вчера, один из этих обманчиво недвижимых монстров разорвал участника Джерсовых скачек. На части. Время не успело обтесать и как-то сгладить неприятное воспоминание, оно было четким, как лицо Макры в локте от меня. А то и ближе – нас все больше теснили прибывшие.

– Госпожа, Вам душно? – глаза служанки обеспокоенно заблестели. Принимает меня за хрупкую высокородную леди?

– Нет, все в порядке. В полном, – я глубже вздохнула – не дело показывать свою слабость, даже если ее причина никому не видна.

– Кроме меня, големы никого не смущали – простые люди не знали, кто их истинная стража. Алебардисты при входе, готовые скрестить свое оружие перед нежеланным гостем, были для отвода глаз. Клянусь Солнцем.

Скоро немаленький зал набился народом, как рыбачьи сети форелью.

– Здесь пол-Ниариса? – даже главной площади среднего города я не видела столько горожан сразу. Хотя… насчет горожан, похоже, поспешила с выводами. Многие были крестьянами. Удивительно, что их пропустили во дворец в их запыленной одежде, – Они издалека? – чтобы посекретничать с приграничницей, больше не требовалось наклоняться. Нас и так зажимали плечом к плечу.

– Со всей империи. Кто0то добирается месяц, но это малая цена за императорскую милость. У кого-то наместник незаконно повышает налоги, где-то городские власти замалчивают проблемы. Простые не приходят сюда без крайней нужды, госпожа.

По логике вещей, да. Ведь их просьбы должны решать наместники. Получается, император – последняя инстанция. Последняя надежда.

Двери в тронный зал начали смыкаться, отрезая от нас жаждущих – тех, кому сегодня не повезло. Меня уколола совесть – я заняла чье-то место, просто по глупой прихоти, от скуки.

Толпа заволновалась.

– Сейчас начнется, не пугайтесь.

Я не успела спросить, чего должна испугаться, как свет беззвучно погас – будто накрыла слепота, но почти сразу снова начал разгораться, пока не заполнил собой зал, как раньше.

На возвышении перед толпой теперь стояли три стола, за которыми с перьями наготове восседали седовласые мужи в белых камзолах. Даже на расстоянии видно – не эльфы. Напрасно я надеялась увидеть… да сколько можно думать о проклятом снарре!

– Три секретаря ведут запись приема, – едва слышным шепотом поспешила поделиться Макра, – одновременно. Когда все заканчивается, их записи сверяют маги, чтобы никто не изменил текст указа – по чьей—то просьбе, например, или не вписал что-то для своей выгоды.

– Хитро придумано.

Интересно, насколько может затянуться мероприятие? Спросить я не осмелилась, потому что появился снарр. Церемониймейстер.

– Его Императорское Величество, Феликс Двенадцатый Сияющее Солнце, из рода Элвелоров, долгожданный и вернувшийся, Владыка снарров, людей и малых рас, хранитель древней земли Снартари.

Я аж поперхнулась – как у мужика язык в трубочку не свернулся от такой речи. Ах, ну это же снарры, у них они без костей.

Людское море передо мной заволновалось, и я поспешно последовала примеру остальных – упала на колени, опустив голову. В висках стучал пульс, и отчего-то все убыстрял свой ритм, как барабаны кочевников. Когда все стали подниматься, сердце было готово вылететь из груди. Нехорошее предчувствие? Со мной никогда подобного не случалось. Напротив, даже в сложных ситуациях, когда однокурсники пасовали, я сохраняла холодную голову. Что же происходит сейчас?

Я не делаю ничего предосудительного, совершенно ни-че-го! и весьма мала вероятность, что прямо сейчас на меня укажет перст императора. Но хотелось спрятаться за чужими спинами, как робкой ученице – жаль, что по-людским меркам я довольно высока.

Но пока гром не разразился, и я вместе со всеми, в каком-то тумане устремила взгляд вперед.

Золотая мантия покрывала плечи императора, расправлялась за спиной как огромные крылья и уходила далеко вниз, по всем двенадцати ступеням, на которых стоял трон. Вместе с короной из переплетенных золотых ветвей Феликс Двенадцатый даже сидя – расслабленно, положив руки на подлокотники, внушал трепет. Если бы бог Солнца спустился к своим почитателям, то он был бы именно таким. Наверное. Будет что Коре рассказать, если когда-нибудь свидимся. Я видела самого императора! Ну, почти. Лица в таком отдалении, как ни силилась, так и не смогла рассмотреть.

– Мы можем подобраться ближе? – любопытство и банальное тщеславие затмили страх. Что обо мне подумает прислужница, считающая меня фавориткой владыки, волновало и того меньше.

– Попробуем, – Макра заняла позицию полубоком, выставив острый локоток – благо мы были не единственными, кто пусть и по другим причинам стремился оказаться поближе к Его Величеству. В зале наметилось уже несколько таких «подводных течений».

– Мои подданные, – начал император глубоким, хорошо поставленным голосом, и я споткнулась на месте. Да проклянут меня Луна и Солнце, если он мне незнаком! – приветствую вас под сводами справедливого Селестара.

Совершенно точно слышала. Только где и когда – не могу понять. Давно забытое чувство, когда взрослые водят за нос, утаивая очевидную истину.

– Многие из вас проделали долгий путь, – влекомая служанкой, я машинально переставляла ноги, не в силах контролировать еще и их – все внимание поглотил голос, властный и убеждающий в каждом своем слове. Император говорил, и в измученных глазах пахарей зажигалась вера. Что они пришли не напрасно, что их услышат… спасут.

– Отсюда видно лучше, – голос приграничницы резанул досадной помехой. Мы остановились, я подняла голову.

И тут… опора ушла из-под ног. Живя, каждый выстраивает вокруг себя мир – или мирок? – на прочном фундаменте нерушимых истин. И плохо, если его расшатывают сомнения. Но мой попросту разошелся на два полюса, как старая рванина, как разводной мост, а я ухнула в бездну. Пшеничные волосы, отливающие золотым, изумрудные глаза – его глаза. Фила. Феликса. Шантажиста. Спасителя. Интригана. Законного императора. Опасность. Надежда. Жесты, фразы, воспоминания, щедро перемешанные встревоженными лицами вокруг – все кружилось и кружилось, пока меня затягивало на дно.

Мой тщательно выстроенный мир рухнул, окончательно и безоговорочно. Я падала, голоса стихали, и только один вопрос звучал ясно, как ранее голос владыки. Что ждет меня в новом мире, когда приземлюсь?

Глава 4. Феликс, или Муки и средства от них

Третий и девятый день декады традиционно дарили успокоение. Примерно как общество верховной жрицы, умеющей ненадолго снимать тяжесть с души. Отец бы не понял, но он даже не пробовал последовать примеру Алиссана и выслушать простой народ. Выстроить мост между ними и собой, позволить им показать себя. Отголосок чужой радости грел мой давно остывший эйши, и это стоило многочасовых приемов.

А с сугубо практической точки зрения «доносы простолюдинов» выявляли неверных среди верхушки. Так навыявляли, что подземные казематы ныне переполнены. Устроить, что ли, серию показательных казней? На центральной площади среднего города, с големами в роли палачей. Уверен, желающих нажиться на казне Снартари резко поубавится.

…Как и желающих избавиться от императора. Даже хорошо, что у меня нет родни и близких, через которых мне могли бы навредить.

Не было до сегодняшнего дня. Я собственноручно вогнал себя в яму, приведя во дворец Сай с ее вампиром. Совет уже знает и выражает беспокойство. К големам совет и его заговоры. Я иду по верному пути и никому не позволю сбить меня с него.

Нет, я сам себя слышу? Где правильный путь? Как в старых сказках – налево пойдешь, счастье потеряешь, направо пойдешь – страну.... В одном Клериен права – вампир потенциально угрожает империи. А ридгийцы меньше? Нет, для успокоения мне не обойтись народными приемами и вечерами со жрицей.

Рука привычно нащупала тайный карман за шелковой подкладкой камзола. Несколько гранул мерцающей соли⁶ помогут. Ненадолго.

Как же прав был настоятель, когда предупреждал о душевной боли. В полном отсутствии боли физической душевная ощущалась сильнее. Не только своя, чужая. Верно, потому я и выслушивал каждого деревенщину – их ликование приглушало мою боль.

«Иногда я жалею, что обучился у призрачных», – обронил в одной из бесед со Смеей.

«Иногда», – только и сказала верховная, донеся весь смысл одним словом.

Гораздо чаще я был убежден, что так было правильно. В юности я подвергся пыткам и сделал все, чтобы случившееся не повторилось, чтобы на меня не смогли надавить, используя боль как рычаг.

Вот только нынешняя боль в груди сводила с ума не меньше заклинаний мучителя. Тогда агония чередовалась с затишьем, теперь затишье вызывал я сам, и один из способов лег мне на язык. Чуть сладковатая гранула – первая, вторая. Третья вызовет желание быть с женщиной, мне это ни к чему. Лучше бы вместе с физической болью отрубило и остальные чувства, Сайерона три года была ноющей занозой у меня… везде. Простая смертная, кому сказать. Отец бы посмеялся надо мной – снова те же грабли. Нет, я не был одержим своей первой женой, она мне нравилась… как юнцу нравится красивая женщина, как любая красивая женщина, но не более. Сай не любая. Она сама так сказала, еще не подозревая, насколько права.

Наркотик начал действовать, приводя ритм сердца в норму. А что, если я сам создал свою одержимость, изначально запретив себе даже смотреть на смертную? Да, будь она первой, кого я увидел после монастыря, то понял бы.

А ведь я прав. И не прав. Все вместе. Я создал одержимость, потому что запретил думать о девушке, в которой почувствовал опасность для своего сердца. Сай имела потенциал, и я его развил.

Знаю, что забуду все до последнего слова из приходящего под влиянием соли. Эти слова не беспокоили – они скользили бликами по гладкой поверхности моего спокойствия. Пусть.

Сжал в кулаке цепочку с кристаллом, чтобы перенестись в покои из опустевшего зала, когда услышал шаги Клериен.

– Мой император.

Была в том повинна усталость или действие кристаллов, но я совершенно не удивился дерзости снаррит – просто отстраненно знал, что удивлюсь и разгневаюсь позже.

Ладонь советницы легла мне на запястье и двинулась выше. Эльфийка никогда не позволяла себе подобного – даже мысли не приходило, что она поступится почтительностью и страхом из-за чувств. А от самого их наличия я несколько опешил. Впрочем, соль сделала из меня экспериментатора. Почему бы не попробовать впустить в свое сердце ту, что всегда сможет быть рядом, сможет разделить долгую эльфийскую жизнь?

Телепортационный кристалл упал на ступени, рассыпаясь снопом синих лучей.

Спустя пару часов я сел на постели, и рука советницы соскользнула с моего плеча, как рука падающего в пропасть. Она боялась. Я видел в ее глазах – боялась как огня, что недавно полыхал между нами.

Правильно, что боится. Клериен умна, раз опасается расплаты за то, что воспользовалась ситуацией. Она видела, что я принял соль. На что же надеялась? На то, что потеряю голову? Опрометчиво.

Эльфийка подтянула к груди расшитое покрывало – не из кокетства, в бессознательном защитном жесте. И почему-то именно он притушил гнев. Эта женщина не любила меня – иначе не боялась бы сейчас, но каждый имеет право на глупость. Даже если эта глупость – не любовь.

– Все в порядке, Клер. Ничего не было, – и больше не будет, добавил я про себя.

На узком лице мелькнула тень облегчения, снаррит скользнула за ширму с ворохом брошенных юбок.

– Да, и не забудь выпить настойку, – если Клериен надеялась понести, то напрасно, – покинешь покои с одним из моих кристаллов, – только с ними, специально заговоренными, она могла телепортироваться от меня, – а завтра поговорим.

О том, что более не является моей советницей? Нет, отвергнутая женщина страшнее чумы. А уж вдвойне отвергнутая… Немного остыв, я принял решение не рубить с плеча, а время от времени подбрасывать поленья в костер ее надежд. Чем бы ни руководствовалась пока еще союзница, я должен знать все.

А так хочется иногда не знать ничего, или хотя бы на время погрузиться в забвение, но сны принесут лишь боль. Новое видение будущего на руинах селестара, где эльфийская вечность обратится пеплом. Надо навестить вампира. Убедиться, что он все еще дитя? Удостовериться в его безопасности? Завтра на совете ковена предстоит непростой разговор, по сравнению с которым объяснения с Клериен – детские игры.

Не прибегая к помощи камердинера, готового ринуться с поста у дверей по первому зову, я принял ванну и облачился в традиционную эльфийскую одежду, подходящую как императору вне церемоний, так и любому лорду. Раз Сайерона закрывает глаза на очевидное, то мне не жалко. Даже лучше – хоть кто-то видит во мне не титул, а меня как есть.

Немного поразмыслив, приказал распорядиться о немедленном ужине на двоих.

Я сказал, что хочу удостовериться в безопасности вампира? Нет, это просто повод не признавать, что соскучился. За одни сутки сильнее, чем за три года. Она рядом, в этом все дело.

Скоро явились присланные служанки с большим золоченым подносом и приступили было к сервировке, но я их отослал и, взяв поднос за обе ручки, извлек из бархатной сумки новый кристалл.

Что поделать, если только мысли о Сайероне могут прогнать тягостные видения, если только они смывают миллионы разных чувств, налипших ко мне за день. Если только они обрывают хитросплетения вероятностей в моей голове, грозящих запутать и окончательно свести с ума.

Мысли о Сай – это просто мысли о Сай, понял я со смесью радости и опасения. Все другие, доставляющие боль моему эйши, уходят, но с этим лекарством надо обращаться осторожно и принимать дозированно. Возможная зависимость от Сайероны – как от мерцающей соли, опасна.

Но это не значит, что стоит полностью отказываться.

Глава 5. Сайерона, или Грабли и дрова

– Много народу – мало кислороду, – доносился до уха знакомый голос, не чуравшийся ввернуть новомодные словечки. Макра, хлопочет надо мной, – госпожа!

– Как ты притащила меня обратно? – я возлежала на большой полукруглой софе в уже знакомой гостиной и обводила ее взглядом. Люлька была пуста, – Ребенок? – сердце в страхе подпрыгнуло к горлу.

– С ним все в порядке, госпожа, – Вериенна с Ленсом на руках – так и хотелось вырвать его из них, подошла и почтительно склонила голову.

– Тем же путем, госпожа, – ответила Макра, – знакомый стражник подсобил.

Хорошо с одной стороны, а вот с другой – мой дом не такая уж и крепость. Надо бы и стражника сманить на свою сторону.

– Благодарю, – подтвердила слово золотом и отправила девушек прочь.

Наконец прижала Ленса к груди, Гриша лег у ног. Стало легче.

Ну теперь понятно, почему меня посчитали фавориткой императора. Если именно император привел меня во дворец. Интересно, это он пустил слух прикрытия ради, или придворные сплетники постарались?

Ленсар недовольно заворочался – мои руки слишком сильно дрожали.

Император. Император. Император! Феликс Двенадцатый. Тот самый истинный владыка, что вернулся из… добровольного изгнания? Так, если не ошибаюсь, говорят талмуды. Я бы могла спросить его лично.

Нервный смех сотряс меня с ног до головы. Интересно, сколько раз меня могли бы арестовать за оскорбление Его Величества? Дайте-ка подумать. За обвинение во лжи? За нарушение субординации? За покушение на убийство?

А еще я знала грязные тайны императора, и уже потому должна была опасаться за свою жизнь. Нет, это вряд ли. Фил, то есть Феликс, ничего мне не сделал за три года, да и жрица подтвердила, что он хочет помочь.

Но как бы то ни было, я в его полной власти. Не просто эльфа (хотя слово «просто» слабо сочетается с «эльфом»), а самого повелителя Снартари. Бога во плоти для народа империи.

Что бы сказала Кора, узнав о его шантаже? А о том, что я пила его кровь? Или, еще лучше – видела эротические сны с его участием? Не удивлюсь, если с дедовой женушкой это у нас общее. Да нет, я тут же устыдилась, Кора такими глазами смотрела на Фрайта, что сомнений быть не могло. Она даже как-то говорила, что некоторые мужчины как хорошее вино, с годами становятся только лучше. А снарры?

Не о том я думаю. Не должна я вспоминать лицо… Феликса в дюйме от моего, у колонны. Не должна вспоминать, как касалась губами его руки. Давно стоило забыть, но словно какая-то магия этому препятствовала.

Наверно, все дело в нашей старой связи. Той самой кровной связи, из-за которой на Ленса пало проклятие. Из-за которой я должна его ненавидеть, но не могу.

Да он убил меня – пусть и я ответила ему тем же, под влиянием крови, но убил и превратил в марионетку. Только верховной жрице Смее и талантам Даны с Рином я обязана жизнью. Но что это была за жизнь… Словно я выжила, но очнулась беспомощным калекой. Нет, я не повредила рук или ног, я так же ходила и говорила, как раньше, вот только сердце разучилось чувствовать в полной мере.

А он… император. Ростки еще неосмысленной надежды оказались придавлены тяжестью короны. Простая смертная, скрывающая уродство под иллюзией, и практически бессмертный правитель империи – какой финал этой истории? Смешно до колик в животе.

Да, Ленс. Надеюсь, тебя он спасет. «А вот мне уже ничто не поможет».

Голубоватое сияние от кристалла телепортации заставило вздрогнуть. Положить сына в колыбель, отдать грифону-волкодаву ментальный приказ, взять первое попавшееся под руку – вот только ничего не подходило.

«Фил» не предупреждал, что кто-то может телепортироваться. Или это он? Решил почтить своим присутствием? Если император тратит на меня драгоценное время, то причина весома. Только не плохие новости про Ридгийцев или что-нибудь в этом духе. Только не приговор Ленсару.

Сияние поблекло и рассеялась, из затухающего круга выступил Фил-Феликс. Я не смогла сдержать судорожного вздоха. Ни мантии, ни короны из золотых ветвей, но это был он. Две картинки наложились друг на друга, я чуть пошатнулась от внезапного головокружения. Перед собой снарр держал огромный крытый щит – плохой знак.

– Добрый вечер, Сайерона, – он прошел на террасу и под моим пристальным взглядом опустил щит на круглый стол, – подумал, что ужинать в одиночестве скучно. Ты же не против?

Ужинать?! Он пришел поужинать? И принес… поднос, конечно же. От резко отпустившего напряжения руки стали будто тряпичные, а желудок уже приветственно отозвался на запах жаркого.

– Добрый… вечер, – «мой император». А если он понял, что бороться бесполезно и решил тихо убрать меня? Уверена, в императорских закромах целая коллекция фиалов на все случаи жизни.

– Ты не похожа на себя, – он подошел и протянул руку, словно для того, чтобы развернуть меня за подбородок, но передумал, и рука упала вдоль тела, – один день в селестарском заточении так на тебя повлиял?

Против воли я начала оценивать свой внешний вид, новое платье из гардеробной комнаты, в которое переоделась после сегодняшнего «приключения». А вот волосы заплести не успела… Расчесала, и то хорошо. С каких пор я придаю такое значение внешности?

Феликс ослабил высокий белый воротник, расстегнув золотую пуговицу.

– Или тебе не угодили служанки? Скажи, пришлю других. Сай! Еще немного, и я подумаю, что ты – не ты, и буду проверять на иллюзии.

Тон был шутливым, но в нем проскальзывала едва заметная угроза – как в боевом танце императорских гвардейцев по праздникам. Мол, мы ни на кого не нападаем, но знайте, в случае чего…

Меня спас, как ни странно, все тот же желудок, красноречиво пробурчав нечто невнятное. Император галантным жестом подвел меня к обеденному креслу, предварительно его отодвинув.

– Что ж, разговоры после еды, ты права, – и взял вилку, подавая пример.

Первые две минуты я просто поглощала вкуснейшее мясо с овощами, но после взгляд нет-нет да возвращался к эльфу за столом напротив. В янтарном свете маголамп, обвивающих колонны гирляндами, под глазами снарра залегли тени. От усталости? Сколько часов к ряду продолжался прием? А сколько дел было у императора до приема? Я могла только гадать.

И он точно не ел все это время. Я, конечно, три года не видела своего кукловода, но тогда он куда сильнее дышал здоровьем. Сейчас он был машиной, работающей на пределе. Мне должно быть все равно, все равно…

Но первый голод был утолен, и воздух сгустился, как тучи перед грозой.

Как назло, Ленс не спешил просыпаться и оглашать комнаты криком, на которые сразу прибежала бы Вериенна.

– Сайерона, – император разлил по чашкам ароматного чаю, – эльфийское вино не предлагаю, знаю, что ты откажешься. Хотя соблазн был велик.

– Благодарю, – я потупилась, рассматривая в чашке свое отражение – простая человечка, на которую тратит время сам император. Что он разыгрывает? Зачем? Версию с ядом я уже отбросила как непригодную, мы брали еду на тарелки из общих блюд, но страх поневоле завладевал каждым уголком сознания, по мере того как я приходила в себя и отогревалась. Раньше я так же была во власти Фила, но смутно верила, что есть некий божественный император, способный остановить возможный произвол моего «благодетеля». А теперь… Стоит Феликсу щелкнуть пальцем, как я буду обязана сделать все, что он пожелает. О боги....

Съеденное мясо встало колом, и я схватилась за живот.

– Сай, ты в порядке? – повелитель Снартари мгновенно покинул свое кресло и уже склонялся над моим плечом, – если нужны зелья от изжоги, у меня есть с собой.

– У снарров бывает изжога? – я даже позабыла про свой страх – близкое присутствие эльфа смешивало мысли.

– О физиологии снарров охотно просвещу, если на то будет твое желание, – теплое дыхание на миг коснулось уха, – но после того, как тебя осмотрит лекарь.

– Не нужно, правда! – мало того, что фраза о «физиологии снарров» прозвучала двусмысленно, так еще и некий лекарь за компанию с императором будет просвещаться моей физиологией? Ну уж нет, гхара лысого!

– Вижу, тебе уже лучше, – по четко очерченным губам снарра пробежала улыбка, и эльф занял свое место – куда медленнее, чем покидал его. Но некая незримая нить, что спеленала меня от ушей до пяток в его присутствии, никуда не исчезла. Мыслям вернулась свобода, но страха, того панического страха больше не было.

И тут я рассмеялась. Громко, безудержно. До колик в животе и брызжущих слез. Останься страх – и я бы непременно подумала, что меня примут за сумасшедшую, упекут в казематы, вышлют за пределы империи. Но накопленное напряжение просто искало выход – и нашло.

Остановилась я, только начав захлебываться соленой влагой.

– Все хорошо, – безопасный кокон стал плотнее, и я поняла, что вокруг вполне ощутимое тепло. Тепло чужого тела, – Сай, все хорошо, я рядом.

Осознание того, кто именно рядом, меня отрезвило.

– Простите…

– А ну-ка, – он заставил взглянуть ему в глаза, и я затрепетала, как рыба, угодившая в сеть, – что ты сейчас сказала?

Сердце упало – я выдала себя с головой. Если не показывать своей осведомленности, укрыться от правды одеялом, глядишь, будто и нет ее. Но с другой стороны, сколько можно прятаться?

– Простите за слабость, мой император, – на последних словах мои глаза все-таки малодушно закрылись. В темноте сердце отбивало бешеный ритм. А еще я слышала учащенное дыхание. Свое, его.

– И откуда ты узнала? – по счастью, тон Феликса не изменился, лишь голос слегка охрип, – только сперва открой глаза. Неужели я настолько тебе страшен?

– Увидела в парадном облачении, – только и смогла пискнуть я. Где та бесстрашная Сай, что не побоялась выкрасть яйцо грифона? Что рискнула заявиться на скачки Джерса и смогла победить? Да хотя бы та авантюристка, что несколько часов назад…

– Пробралась в тронный зал, – эльф сложил дважды два, – понимаю, что тебе скучно, но если подобное повторится, – солнечное море в его глазах стало стремительно замерзать, – если подобное повторится, ты больше не выйдешь из покоев. Служанки будут доставлять необходимое телепортацией. Ты поняла меня?

Под этим ледяным взглядом не верилось, что руки того же эльфа могли отогревать. Я резко повела плечами и выпуталась из объятий, более напоминающих тюремные тиски. Нет, «выпуталась» – громко сказано, снарр ничуть не воспротивился моему движению и вернулся к чаю.

Ему даже не требовался ответ, он и так был убежден в неоспоримости своих приказов. «Но что, если его приказ разумен? В тронном зале, где тысячи людей, меня могли убить, похитить… Но я об этом не думала, потому что надеялась увидеть… Его. Глупая».

– Наверное, мне следует тебя поздравить, – вспомнилось «нехорошо держать императора под дождем», – ты достиг цели. Так или иначе.

– С твоей помощью, ты хотела сказать? – он почти перегнулся через стол, чтобы поймать мою руку, – я уже приносил извинения, и готов повторить их сотню раз, но они бесполезны, не так ли?

Ответить было нечего. Что не прощу за сына? Или что забываю про все, когда его пальцы касаются моих? Нежнее бархатной обивки кресел. И чем дольше длилось молчание, тем тяжелее было дышать.

– Ты пришел, чтобы поддерживать мое прикрытие?

– Что? – даже удивительно видеть растерянность на строгом, совершенном лице снарра.

– Ну, прикрытие… – я покраснела как помидор, – служанки считают, что я твоя… фаворитка. Поэтому ты пришел, чтобы все продолжали так думать?

– Нет, – теперь его удивительные глаза смеялись, – я пришел потому, что хотел провести время с тобой. Без всякой задней мысли. Фаворитка, говоришь? – он наслаждался моим смущением, – помню пугливого кузнечика, что прыгал от меня как от огня. Слава богам, никто в Селестаре об этом не знает.

Тепло его руки переросло в тот самый огонь, стоило вспомнить давнюю угрозу эльфа поцеловать. Тогда он был недоволен, что я хотела подарить первый поцелуй Роббу. И тогда на нас рухнула статуя… императора!

– Это ты чуть не убил нас с Робином! – тень умершего друга, моего всегда верного и всепрощающего мужа встала рядом. Догадка меня поразила, – собака на сене, вот ты кто.