Дух подростка

Мы стали, извиняясь выходить, а этот Никас кивал головой вроде как прощая нас. Я вышел последний и перед тем, как закрыть дверь я увидел, как этот мужчина достает ручку из пиджака. Мы вышли на улицу, Роджер хотел закурить, но Гарри вырвал у него сигарету посмотрел на него со злостью. Мы замерли в ожидании решения, от которого зависело будущее. Ужасное чувство, когда твоя судьба, жизнь, или что бы то ни было, зависит не от тебя, а решается кем-то другим.

Онора вышла довольно быстро и сказала тихо следовать за ней к нашему корпусу. Когда мы пришли на место она сказала всем собраться в нашем номере и быть там. Ее молчание только усиливало страх.

– Все плохо? – спросил Гарри.

– Могло быть и хуже, поднимайтесь я скоро буду.

Мы неохотно зашли в наш номер, накануне мы все убрали, проветрили, стало вполне сносно там теперь находиться. Наверное, впервые там собралась такая толпа не тусить, а ожидать

сопровождающую, ожидать неизбежное, ожидать исход и последствий от наших тусовок. Онора зашла вместе с Пелагеей. Пелагея начала орать, как мы могли такое творить тут. Она была просто в шоке от того, что случилось и от того, как мы проводили вечера. Она быстро вышла и хлопнула дверью. Онора стала говорить.

– В общем, дело такое, он дал лист с записью, смотрите, – на этом листе была написана сумма, приличная сумма. Но которая успешно делилась на нас всех, всех 17-ти, чтобы каждый скинул не совсем большую сумму. – Другого выхода нет, это еще небольшие деньги, и я знаю, что они у вас есть. А у кого нет звоните родителям, придумайте экскурсию, если не поверят дайте им мой номер, я все подтвержу. Ну так что, нужно быстрее это решать? – мы сразу же скинулись не раздумывая, мы больше прогуляли чем он требовал. Роджер сказал

что-то типа:

– Ну и мудак этот главный.

– Главный? – с удивлением посмотрела Онора. – Он всего лишь тут следит за имуществом и за тем, чтобы всем всего хватало, он снабженец. Нам очень повезло что все остальные вышли и не стали разбираться. Если бы это был главный мы бы давно уже ехали домой, а вы прямиком поехали бы в полицию на оформление за распитие спиртного, да еще и марихуана, думаете я не знаю, как она пахнет? Вас бы там по полной оформили. Это в первый и в последний раз, больше вас никто выручать не будет, – злостно сказала Онора и забрав деньги вышла.

Ну что ж, мы присели и выдохнули, вроде все обошлось и все стали расходиться. Мы прилегли расслабиться, вошла Пелагея.

– Завтра утром после завтрака вы переезжаете в начало коридора, это не обсуждается. Мой номер будет как раз под вами, а в вашем номере будут жить девочки, среди которых моя дочь.

– У вас тут с вами дочь? – резко ворвался в ее речь Роджер, а она вздохнула и ушла. – Так я не понял, тут ее дочь? – снова переспросил нас Роджер.

– Да вообще похер на ее дочь. Она специально ее селит в наш номер, чтобы мы даже не пытались туда попасть и снова затусить, —сказал я.

Но все же мы были рады, что все разрешилось именно таким образом, а не наихудшим с полицией, учетом в наркологических клиниках и прочими ужасами, которые мы даже боялись представить. Мы были на грани, это могло испортить наши жизнь, сейчас я это отчетливо понимаю. Мы понимали, что мы малолетние и наглые подростки и часто веселясь мы пугали друг друга тем, что сопровождающие могут узнать, что, лежа на кровати мы курим и пьем, но что бы в серьез такое случилось – никогда. Мы даже представить себе не могли что о нас узнает еще и администрация. Так что, плевое дело, в тот день я понял, что деньги многое решают. Легкая эйфория и улыбки были у каждого у нас на лице в тот день.

Мы переехали и стали вести себя гораздо тише, максимум, что мы делали это, курили в окно или выдыхали в форточку дым по ночам. Никита, который приходил и звал на крышу покурить травку уже не радовал меня, травка стала притуплять мои чувства и делать меня просто овощем,

никакого кайфа. Если по началу она давала иллюзию счастья, делала мир вокруг как-то прекраснее, то теперь все становилось серым и того яркого мира будто и не было. Я становился совершенно отстраненным от всего и всех. Никакой эйфории, я ему сказал об этом.

– Да, так и есть, но от головной боли она меня все-таки спасает и неважно туплю я или нет, мне

важнее избавиться от боли, чувак. Ну так что, пойдем прикурим трубку мира? – я отказал и сказал, что сижу на таблетках и вообще рассказал немного о своих проблемах, он удивился.

– По тебе не скажешь, что у тебя есть такие проблемы.

– Ну что ж, чужая душа потемки.

– Может травка тебе будет помогать, как и мне? Я могу достать разные сорта, от них эффект от каждого свой, бодрящий, веселящий, расслабляющий, да вообще любой, – он это произнес с таким восторгом, что я понял, он серьезно и плотно привязан к травке.

– Раз не помогает сейчас, значит точно не поможет. Но, спасибо за опыт. Думаю, мне травку важно было узнать, попробовать и понять, притронуться к чему-то запретному, о чем многие шепчутся, но не могут достать либо бояться. Это сладость, хоть и ненадолго.

– Оригинально сказал. Ну, как знаешь, чувак.

– А ты не пробовал обращаться к врачу из-за болей?

– Конечно и не раз, меня обследовали так тщательно и пристально многие врачи в разных городах и странах. Но никто не смог поставить диагноз и хоть как-то помочь. Я пробовал бросать, пил таблетки и прочее, ничего не помогает, только травка.

– Жаль. Смотри не попадись, ты хороший и рассудительный парень, не хотелось бы узнать, что ты

в тюрьме.

– Да похер, я нашел свое, чего желаю и тебе, – «свое», последняя его фраза меня как-то заставила задуматься. Он ушел, посмотрев на меня своими большими красными, потерянными, расслабленными, серыми глазами. Больше он не заходил и редко подходил ко мне, я видел, что он почти всегда был под кайфом, по закапанным глазам все равно все видно. Тот, кто курил хоть раз травку всегда увидит, того кто под ней. Трава – это отстой, и она реально сушит мозги. Я наладил питание, накупил хлопьев со злаками и всякими добавками в виде орехов, ягод и прочего, а еще витаминов, раньше ложился спать и стал принимать свои таблетки для стабильного настроя, мое состояние улучшилось.

Через пару дней после решения нашей проблемы зашел Артур. Он извинился перед Роджером за свой удар и вернул ему его телефон.

– О, спасибо Артур, я даже о нем как-то и забыл, – удивленно сказал Роджер.

– Может мне оставить его себе? —сказав рассмеявшись Артур вырвав телефон из рук Роджера.

– Нет, это мамин вообще-то, – смущаясь сказал Роджер.

– Ну да, ну да, – саркастично сказал Артур отдавая телефон.

– Я все равно тебя ненавижу, как вернемся с тебя новая футболка, – сказал Луиз.

– Хорошо, будет тебе футболка, – не скрывая недовольства сказал Роджер.

Не знаю, как Артуру удалось вернуть телефон, да и это было не важно, но местных я все оставшиеся дни больше не встречал рядом с нами, лишь Никита лениво бродил с ними где-то вдалеке.

Последние дни мы скучали, все уже хотели домой, к родным, к привычной еде, к друзьям и прочему, в конечном итоге все надоедает. Все самое интересное, пожалуй, закончилось. Ден, Алекс и Виктория часто выставляли совместные фотки в сети, я их лайкал и даже порой жалел, что я тут, а не с ними. В моем профиле последние фотками были горы и пейзажи, как-то грустно, мы даже особо не списывались. Фотки с наших тусовок я не выставлял, иначе разразился бы огромный скандал, там видно не только выпивку, сигареты и косяки, но и наши не трезвые лица.

В номере мы вели себя тихо, зная, что за нами пристально наблюдают, и просто жили по расписанию. Мы не грустили или типа того, мы просто перегорели. Хотя было много веселых разговоров, моментов. Например, Гарри где-то нашел хоккейную маску и бегал в ней с небольшим ножом за Роджером, это видели многие и стали звать Гарри маньяком, было весело за этим наблюдать, Гарри еще так смеялся будто бы реально был полным психом.

Под конец мы все равно стали наглеть и самовольно уходили гулять в город, рядом был рынок, рынок посреди гор, было завораживающе, посреди домов, дорог, мостов, кругом горы и красивое небо на их фоне. Мы покупали сладости и гуляли после занятий или после обеда до ужина, коротая дни. Сопровождающие уже расслабились насчет нас, у них хватало забот контролировать остальных детей. Были даже задумки снова напиться, но здравый смысл возобладал.

Перед отъездом мы побывали на достаточно высокой горе, добравшись туда на канатном подъемнике, было необычно передвигаться на нем нервно смотря вниз. Пока мы находились там гору накрыло облако, гора была высотой чуть больше километра, впервые я был внутри облака, осознание того, что ты в облаке завораживало, но смотрелось банально, как будто ты в тумане и все, просто видеть облака снизу куда интереснее. Там я заметил дерево мечтаний, к которому привязывали платки с написанными на них желаниями, среди сотен платков я оставил свой, я знал, что он затеряется, но я загадал, чтобы мои мечты сбылись, это так банально. У меня даже их толком и не было.

Этот отрезок времени изменил многое во мне, я чувствовал, что вернусь уже не таким каким был прежде, что-то уже во мне не то, как было раньше, на каком-то духовном, химическом или психологическом уровне я изменился. Я узнал какого это жить с друзьями, какого это тусить и пить каждый день, какого это принимать легкие наркотики. И знаете, все это быстро надоело, стало скучным и не только мне, всем нам было скучно это делать, весело лишь первые часы, а дальше мы делали это, потому что это типа как вырасти, делать что-то запретное, впервые делать то, что не дозволялось и родители далеко, и никто особо не контролирует тебя, я уверен все уходили в разнос по большей части только поэтому. Это опасно и в 13 лет я уже прожил и знал то, что большинство моих ровесников познает гораздо позже или не познает и вовсе.

Когда мы уезжали мы зашли напоследок в наш первый в конце коридора номер, 17 дней мы прожили в нем и столько всего тут произошло и какие только состояние тут не были у тех, кто находился с нами. По иронии сюда будто чувствуя момент пришли и спортсмены, и наши земляки из старой части города. Мы все присели и стали вспоминать прошедшее, было весело, но в тоже время грустно, тяжело прощаться с тем, где ты жил и к чему привык. Была очень теплая атмосфера.

Настало время прощаться со спортсменами, они ехали не с нами. Я понял, что когда живешь с кем-то рядом особо не замечаешь и как-то не воспринимаешь таких людей так близко как в те моменты, когда приходится с ними прощаться. Ты понимаешь, что скорее всего больше в жизни их не увидишь. Они становятся какими-то важными и такими близкими, будто ты прожил с ними большую часть жизни, хотя прошло всего 27 дней, из которых 17 мы жили на драйве, грани и в угаре. После теплых прощаний и пересчета все ли на месте мы зашли в автобус, перед этим я сделал фото нашего корпуса, я так хотел запомнить и чувствовать все что находиться тут. Отъезжая от корпуса все дальше и дальше, смотря на него в окно моя душа трепетала и все вокруг меня были задумчивы осматривая и вспоминая свои моменты здесь, которые они запомнят скорее всего навсегда.

В поезде рассевшись все стали гораздо веселее, ведь нас ждал привычный родной дом и родные люди, без которых никто не может представить свою жизнь. Пока мы ехали, эти два дня прошли мимолетно и спокойно, не считая криков сопровождающих, в те моменты, когда мы или кто-то еще курил в тамбуре поезда и запах от дыма сигарет разлетался по всему нашему вагону, лишь ночью можно было быстро покурить без скандалов.

Приехали мы около шести вечера. Всех встречали родители, я заметил мать и отца спешивших ко мне. После объятий и приветствий моя мать направилась к сопровождающим, узнать, как я там себя вел. Мое сердце замерло в тот момент, я перестал чествовать землю и мое дыхание затихло. Моя мать подошла и держа меня за руку спросила обо мне. Онора и Альфред как-то растерялись и лишь Пелагея начала говорить.

– Смышленый парень, но нельзя ему общаться с плохой компанией, слишком отзывчивый и на многое идет ради соблюдения иерархии, – я с легкостью вздохнул и был очень ей благодарен, она спасла меня от множества разборок и вообще от потери моих нервов и родителей. Узнай они что там творилось были бы очень во мне разочарованы, злы и были бы правы, но я учел урок и мне не хотелось больше пить или курить травку, это было в прошлом и было изучено и осознанно отвергнуто.

Я улыбнулся и попрощался с сопровождающими и со всеми, кто был рядом. Все спешили по домам, мы спешно направились домой. Дома наготовили кучу еды, я был рад приехать и чувствовать себя в родном русле, но все же немного грустил о том, что было и никогда не повториться в том славном крае гор.

Перед сном на меня напала тоска, которая ухудшилась тем, что завтра нужно было идти в школу. Я даже не успел насладиться домом, приехав так поздно мне нельзя было остаться дома хотя бы на день, таковы были требования школы. Но тоска рассеялась, когда я стал думать о том, что увижу свой ставшим родным и таким близким привычный класс, Дена, Викторию, Алекса. Засыпал я с предвкушением завтрашнего дня, ведь я отсутствовал и был как будто в другой стране если судить по климату достаточно долго, чтобы соскучиться по абсолютно всему что есть в школе.

На утро, только выйдя из подъезда своего дома неожиданно меня встретили Ден, Алекс и Виктория.

– Ты там видимо совсем нас забыл, да? – с серьезным лицом сказал Ден.

– В смысле? – я удивился таким первым словам при встрече, они втроем были какими-то равнодушными и презрительными.

– Да мы тут встретили Гарри, он нам рассказал, как вы отрывались, были на грани, когда вас спалили из-за Роджера, а ты даже об этом не писал.

– Ну а что писать, это надо было видеть, я бы и сам все вам рассказал, – улыбнувшись, я сказал. Стояло какое-то напряжение, все походило на какой-то допрос.

– Ну и что теперь, ты будешь вечно тусить с Гарри, Роджером и Платоном? – спросил серьезно Алекс.

– Чего? Я даже не думал об этом.

– Да ребята шутят. Они знают, что ты только наш. Иди обниму, мы так скучали и часто вспоминали о тебе, что даже стали ревновать тебя. Мы не знали, что они тоже поедут с тобой. Мы узнали об этом в школе, все говорили, что почти всех бунтарей отправили в санаторий, чтобы от них отдохнуть, – смеясь, сказала Виктория, вцепившись в меня. Я даже не подумал, что я такой уж и бунтарь, по любому все имели ввиду Роджера или Гарри, они бывали просто сумасшедшими.

– Я сам узнал об этом только по приезду туда. Мы ехали в разных вагонах, а когда садились в поезд было темно и не было особо заметно кто там стоит рядом с соседними вагонами, – они, улыбаясь меня приобняли, это был очень милый момент.

– Ладно, пошли покурим, расскажешь, что там было подробнее, – сказал Ден и мы направились в школу.

По пути я стал рассказывать о тусовках, всевозможные смешные истории, о разборке с администрацией, о завораживающих видах, о свежем воздухе, горах. Они были так заинтересованы, впечатлены и смеялись, что мы не пошли на первый урок проговорив за школой почти час. Заходя в школу, я почувствовал знакомый школьный запах, запахи в каждом здании индивидуальны и на меня напала тоска, впереди 6 скучных уроков. Ден и Алекс были в одном классе, и попрощавшись пошли на урок труда на первом этаже. Виктория училась в параллельном классе и тоже быстро ушла к подругам моргнув мне.

Я направился на третий этаж, где у меня был урок математики, я шел с такой неохотой, но встретив в коридоре Лоретту которую все звали дочь дьявола, я поторопился. Лоретта была заместителем директора по социальной работе с детьми и была очень серьезна и зла. Она выстроила такой имидж, что, когда шла по коридору все школьники либо, разбегались, либо замолкали. Невысокого роста, с карими темными глазами, короткой стрижкой и на затылке с выбритыми узорами на каштанового цвета волосах. Она могла психологически давить и быть жестокой с теми, кто нарушал дисциплину. С ней все боялись связываться, но мне всегда казалось, что ее имидж суровой женщины это лишь оболочка для авторитета и защиты, ведь дети часто бывают жестоки и могут довести учителя до предела. Например, когда можно было не пойти на уроки, заняться какими-нибудь работами по школе, типа покопать лопатами, чтобы закопать листву или помочь перенести парты и прочие мелкие поручения, мы с Алексом и Деном были в первых рядах для помощи, и когда я к ней приходил и просился на эти работы она улыбалась мне.

– Что, снова не хочешь посещать уроки?

– Нет, я хочу помочь школе.

– Ну да, охотно верю, иди уже.

Иногда была возможность пойти во время занятий в театр или цирк, детей старше 6-го класса уже не собирали для таких мероприятий всеми классами, но если ты индивидуально сдавал на них деньги, то можно было пойти вместе с младшими классами, чем мы часто и пользовались и все это мы делали через Лоретту. Она всегда нас добродушно вносила список, это доказывало мою теорию о том, что она на самом деле хорошая. Но когда она вела уроки или просто шла по школе она была похожа на Гитлера. К счастью, у меня она ничего не вела, но, бывало, что я к ней попадал за проступки и она меня просто разносила, как и всех, кто наглел. Учителя ею пугали, так что это была очень нужная для школы женщина, точнее для дисциплины в ней.

Помню однажды я пил энергетик и вышел с ним из класса, заметив это Лоретта выхватила банку из моих рук и повела в свой кабинет.

– Ну ты уже совсем обнаглел, это исключение из школы! – я удивился ее словам и стал вспоминать, что же я творил в последнее время и не мог вспомнить ничего страшного.

– А что я сделал?

– Пьешь посреди школы эту дрянь, тебе нет 18, а ты уже выпиваешь спиртное. Я звоню твоим родителям.

– Какое еще спиртное, это энергетик, в нем нет алкоголя ни капли! – уверенно сказал я и она стала читать состав на банке.

– Хорошо, но чтобы я больше тебя с никакими напитками в школе не видела. Пей чай в кафе! – забавная ситуация, уверен ей было неловко. В общем странная, но интересная женщина.

Я уже поднялся на третий этаж как тут же кто-то со спины стал выкручивать мне руки, обернувшись я увидел Гарри, ну, конечно, кто же еще. Он, смеясь меня отпустил.

– Как дела?

– Плохо, мы же в школе, а не в санатории.

– Да уж! Ладно, увидимся.

– Ударив меня по-дружески по плечу Гарри ушел.

В школе все осталось, таким как прежде, все учителя и одноклассники были как-то встревожены нашим возвращением. Никас от меня отдалился, я так и не понял почему. Может, потому что я с ним не разу не завис в санатории, или может, потому что, когда мы были в кафе и я стал общаться с Гарри и Роджером которые подсели ко мне и активно со мной общаясь не замечали рядом сидевшего Никаса и подошедший к нам Платон даже с ним не поздоровался, и Никас встал и встревожено ушел. В общем не знаю, что являлось причиной его игнора, но друзей у меня хватало, поэтому я не парился на его счет.

Время шло, и все «друзья», которые появились в санатории не разу в сети не так и не написавшие стали удалять странницы, удаляться из друзей. Меня это особо не волновало, но в те моменты, когда мы были едины, зависали вместе, и решали проблемы я чувствовал с ними крепкую связь и думал, что по приезду хотя бы в сети мы будем общаться, но нет, они все обо всем забыли. В целом хорошее люди помнят не долго, а вот плохое запоминают навсегда. Суета, дела и прочее это лишь отговорки, если человек важен ты всегда найдешь на него время. Даже ребята из старой части города не держали с нами связь. Лишь однажды гуляя толпой, в которой был Роджер в нашей новой части города, мы встретили Артура и Луиза, они стояли на остановке, а мы проходили мимо, мы с Роджером их узнали и были рады их видеть, но они, холодно поздоровавшись и так же пообщавшись быстро уехали. Я почувствовал, что только у меня одного есть это чувство потери, когда люди, которые были когда-то близки стали близкими только для меня и навсегда. Даже когда люди уже обо мне забыли, я все равно буду помнить каждый светлый момент проведенный с ними и буду им рад. Люди со временем меняются и обычно в худшую сторону, становятся циничнее, хладнокровнее, наглее, и забывают многое из того, что стоит помнить и бережно хранить, их волнует лишь настоящее и будущее, а меня же волнует абсолютно все, так я устроен и ничего не могу с этим сделать. Самое ужасное это бороться с самим собой, особенно когда знаешь, что сдашься, ведь я боролся не с вредной привычкой, а с чувствами внутри себя, с тем каким я был рожден, с тем, кто я есть.

Взрослеть – это лучшее что есть в жизни, пока не вырастаешь. Я был полон энергии, полон амбиций, и всегда голоден, во всех смыслах, мне всегда было мало, гиперактивность переросла в нечто гармоничное. Мне были важны друзья, было важно гулять, а не торчать дома, было важным лишь то, что надо находиться там, где мои друзья. Меня распирало, я считал себя умнее всех и был готов буквально каждому заткнуть рот. Конечно, мне присуще было уважение, например к старшим, но… пошли они к черту. У большинства подростков все так, или они притворяются и игнорят все это внутри себя. Притворщиков не любят, они фальшивы. Тихони наблюдают, но молчат, странные люди, обычно из них вырастает нечто ужасное, но редко, такие люди могут быть просто скромнягами по жизни, или им так удобно, хотя скорее не хватает смелости, и они могут лишь наблюдать, а не участвовать. Тихони не в моде, в моде бунтари, так было есть и будет всегда, ведь с ними интереснее, а когда ты растешь тебе только и нужны острые чувства, а скучать угнетает.

В 14 я понял, что мне ближе бунтари, в такой среде я рос, с такими меня свела судьба, я даже не осознавал и не думал о том, что можно быть другим, тихим, спокойным и общаться с такими же тихонями и гулять не попало где, но таких я не замечал, их попросту не было в моем окружении. Тихонями были мои одноклассники, но с ними я не общался близко, они видели с кем я провожу время и нервно проходили мимо нас стороной. Они опались меня, хотя это было совсем зря, я никогда никого из них не оскорбил и пальцем не тронул, а судить по окружению было глупо, но видимо в 7 классе одноклассники не могли до этого додуматься. Высиживая очередной урок, я спешил найти своих дворовых друзей, я не мог понять, как можно сидеть в классе всю перемену или просто перейти в другой класс и там ждать начало урока, какая же скукотища. Я всегда заходил на урок под конец перемены или опаздывая, ведь так было важно покурить, или пообщаться о том какие сегодня будут планы, было так важно не скучать.

Быть типичным пубертатным подростком это наплевать на всех, на то, что о тебе подумают, тебе идет любая одежда так же, как и любая стрижка, манеры, поведение. Ты с утра уже строишь планы, отрыв глаза тебе не хочется дальше спать, ты уже думаешь, чем займешься в школе, чем займешься по пути в школу, чем замнешься после школы. У тебя нет друзей, а те, кто рядом больше, чем друзья, это твой мир, они твоя жизнь и беззаботное, яркое, подростковое чувство питает тебя, гормоны кипят, и ты горишь. Ты всегда о чем-то думаешь и чем-то занят, абсолютно, даже когда просто сидишь и тупишь перед ноутом с чипсами и смотришь кино, ты все равно чем-то занят в себе. Твоя жизнь захватывающая и кажется так будет вечно. Юность прекрасна – старость ужасна.

Развлечений в моем городе особо не было, боулинг, тир, и всевозможные спортивные секции. Мой отец пытался мне привить любовь к спорту, в прошлом боксер, чемпион в юношеской сборной в среднем весе по области, где он жил, он очень хотел, чтобы и я был увлечен каким-либо спортом. И я хотел, я старался, я знал, что это полезно и по жизни это пригодиться, так как тело изнашивается, а спорт помогает его укрепить и дольше сохранять в тонусе. Я перепробовал все виды спорта доступные в моем городе. Но отходив на занятия около месяца, я остывал, спорт меня не вдохновлял, хотя я хотел и мне нравилось быть чем-то увлеченным, но интерес быстро пропадал, как бы я не старался. Несмотря на то, что я делал успехи и мне нравилось быть в одной большой компании таких же увлеченных спортом ребят, я все равно остывал. Отец, конечно, огорчался, но не до отчаяния, если не зашло значит не стоит продолжать мучая себя.

К слову, стрелял я не плохо, мы часто ходили в тир с Деном и Алексом, Викторию это не впечатляло и она никогда не стреляла лишь фотографируя нас с оружием, Ден и Алекс загружали эти фото на свои странницы, а дворовые ребята писали комменты типа: стрелок, надо бы потренироваться на людях и прочее, наставница класса Виктории подняла скандал когда наткнулся на странницы Алекса и Дена, был приличный скандал на всю школу, но мы же были детьми и все списали на глупые шутки, удалив вызывающие фото все утряслось. Может из-за таких приколов в школе со мной особо и не общались одноклассники.

Посреди многочленных драк на моей улице, смертей от передозировок, смертей алкоголиков от распития чего попало, случилась самая душераздирающая смерть в мое доме, в соседнем подъезде. Нет, она не была жестока, не было крови и прочей жести, чувак просто захлебнулся собственной рвотой. Он учился с моей сестрой в одном классе и был симпатичным парнем, мы его часто встречали, и он практически всегда был в хлам, но, когда не пил его можно было увидеть с красивыми девушками и случалось это довольно часто, мы смотрели на него и завидовали. Его нашли братья Клевек в подъезде на 13-ом этаже возле мусоропровода, все было обычным для нашего района. Собралась толпа, труп вынесли завернув в покрывало, но тут позади раздался крик и все обернулись, это бежала мать умершего бедолаги. Она бежала захлебываясь слезами, ужасное зрелище, все плакали или еле сдерживали слезы, когда родители хоронят своих детей это самое ужасное, что может приключиться в жизни, берегите себя.

Мы росли и были в центре всего этого и даже как-то чувствовали гармонию, узнать, что кто-то умер, подрался, кого-то убили, кто-то сел в тюрьму, было все равно, что узнать, как у человека дела. Это было ужасным местом для становления, но пока ты активно растешь ты лишь, впитываешь происходящее, а не рассуждаешь и делаешь выводы.

Однажды осенью мы сидели в подъезде, Алекс, Макс и Марк. Макс пил пиво, мы с Алексом сидели в телефонах, а Марк настраивал гитару для Макса, Макс немного играл на акустической гитаре, ему нравился ее звук. Марк был светлым и крепким спортсменом, он занимайся борьбой и был своего рода остряк в своей компании, пересекались мы не часто, но, бывало. Он окончил музыкальную школу по классу гитары, ему в тот момент было лет 16. Не знаю от чего и по каким причинам он сойдет с ума спустя 6-7 лет, он будет ходить и разговаривать сам с собой. Ужасает когда человек с которым ты часто пересекался пока рос при встрече в настоящем проходит мимо тебя одетый в обноски, растерянный, с упертым взглядом разговаривая сам с собой при том очень громко и не узнает тебя, что конечно же к лучшему, но сам факт того, что ты видишь тень человека, вполне адекватного человека в прошлом и тем в кого он превратился в настоящем вгоняет в тоску.

Мы сидели тихо и все было спокойно, пока мимо нас не прошел Никита. Никита был смуглым и черноволосым парнем, ему было в тот момент около 13 лет, он просто шел домой. Я его хорошо знал, мы часто катались на великах толпой ровесников и немного помладше по частому сектору пока я учился в младшей школе и около года в средней. Нередко на полной и максимальной скорости мчась от местных ребят, которые иногда встречались и хотели отобрать наши велосипеды, это было неким развлечением, а почему бы не поехать и не удирать от местных в частном секторе, нам казалось, это нечто вроде игрой, догони если сможешь. Никита знал все маршруты, где можно срезать и спрятаться, часто только его знания спасали нас и наши велосипеды. Мы проделывали такие гонки довольно часто, пока оного из нас не поймали, избили и забрали велосипед, кроме этого, они его раздели, в том смысле что одежда у него была брендовая, его заставили снять верхнюю одежду и он в одних трусах явился домой дождавшись ночи,. Узнав об случившимся, мы осознали, как нам везло ранее и что не стоит туда соваться.

Я был рад встретить Никиту, а вот выпивший Макс стал издеваться над его смуглостью и говорить не приятные вещи, типа от куда ты приехал тебя надо в Африку, поезжай к своим и прочее. Никита не обращал внимания и даже пытался улыбнуться, он знал, что Максу может снести крышу, когда он пьет, Макс был часто непредсказуем. Поднимаясь по лестнице и проходя мимо Макса, тот в шутку его ударил кулаком в ногу, так как у Макса удар был поставлен от многочисленных драк и вообще он имел нестандартные громоздкое руки, следовательно, и большой кулак и от удара нога Никиты резко ударилась об перила, и Никита стал корячиться от боли, Макс рассмеялся, а Никита подавленный направился выше к себе домой. Через минут 17 к нам поднялась девушка и мужчина в форме, это была полиция которая, работала по трудным подросткам, Максу на тот момент было 16 и он сев на пиво его как бы пряча не придал значения их появлению, но пришли они как раз за ним. Оказалось, что у Никиты резко опухла нога и его мать вызвала полицию. Мужчина заметил у Макса что-то под ногами, когда ты сидишь на ступеньках то спрятать бутылку объемом 2.5 литра сложновато, резко его подняв он увидел пиво и взял его, она была почти пустая.

– Распиваем значит, а совершеннолетия еще не достигли, у вас проблемы ребят!

– Это мое пиво, его пил только я, – уверенно заявил Макс.

Алекс схватился руками за голову, и я понял, что все реально плохо. Мы были в подъезде Макса и пошли к нему домой все вместе, точнее нас повели домой всех вместе. Расположившись в гостиной, девушка стала что-то писать, рядом с Максом, пока мы все дышали в нос мужчине, он проверял, пили ли мы. Макс, сидевший рядом с девушкой пока она не видит, стал показывать всякие непристойности указывая на нее, это рассмешило нас. Заметив, что нам весело хотя ситуация к этому не располагала, они стали всматриваться еще и в наши зрачки и осматривать вены, все мы были конечно же чисты и не принимали никаких наркотиков, я с Алексом, выпили пива, но совсем немного и запаха от нас не было. Женщина стала говорить с нами, чтобы узнать обстоятельства произошедшего, Марк стал говорить, что он просто пришел настроить гитару и не более того и что ничего не видел, мы с Алексом сказали девушке что тоже ничего не видели, что мы смотрели в телефоны слушая музыку, а Макс сказал, что Никиту не трогал и мало ли где он мог удариться, он прошел мимо нас и все.