Путешествие за горизонт

Глава 2

– Говори, мудрейший!

– Когда принцесса видит сон про не сон, ей кажется, что сон не сон про сон, а думает что сон про не сон… Надо сказать, принцессе, что сон – это не сон, а про не сон, что это пересон, а пересон – не сон…

(волшебная лампа Аладдина фильм 1967 г.)

– Давай, это будет сначала просто игра. Как сказал ваш великий поэт, «что наша жизнь, игра…», и он был не далек от истины. Весь этот мир поле игры, так что давай поиграем. Может тебе немного легче будет найти ответы на некоторые из твоих вопросов, а может, возникнут и новые, на которые уже я постараюсь ответить. Поиграем, а потом еще поговорим. Начнем с небольшого приключения, а потом дальше продолжим наш разговор.

– Я не понимаю, что за игры.

– Да не заморачивайся, все увидишь сам.

Пляж исчез, опять туман, как он мне надоел. Меня подхватил поток, я кожей чувствовал, что он несет меня с огромной скоростью. И вдруг прозвучал очень приятный голос.

– Ну что поиграем, выберете место, где будет проходить игра!

– Так, что это еще за место, – не понял я.

Перед глазами возник список. Длинный список с названиями, которые мне ни о чем не говорили, даже ассоциаций никаких не вызывало. Мир араков, аквидуков, араатов, амалдинов, и это только на «А». Бесконечный список с непонятными названиями. Что за хрень, что за название башажуль, или вайзефуль, я ничего не понимаю. Такой переход из одного состояния в другое просто плавил мозг. На самом деле, представление о моей жизни просто растворялось в потоках новой информации и от нового состояния.

Так, что он мне там сказал, поиграем. Это, наверное, по подобию компьютерной игры. Что я помню из игр, которые были у нас? Выберете место – это место, где будет проходить игра, значит надо внимательней пролистать названия, может, что-то знакомое найду. О, вижу, Рай, это, наверное, шутка, а вот и Асгард. Может ниже по списку будет что-то более подходящее для меня.

– Можете создать своё название или пожелание того где должна проходить игра, – прозвучал очень приятный голос.

– Угу, спасибо, это еще тяжелее. У меня с названиями чего-либо всегда трудности были, я даже для своей фирмы почти месяц название выбирал. А тут назвать место. Так выберу и попаду к зеленым человечкам, и что я там среди них буду делать. Бегать и светить белым задом, – я просто завис, листая список, а мысли метались как голодные ласточки. Названия из списка я просто перелистывал, без всякого смысла.

– Да ну его, все равно ничего тут не понимаю. Так, а что это за название «Фирюза», что-то я такое, где-то уже слышал, может попробовать, вроде красиво звучит. И мысленно я вдавил кнопку с этим названием.

Как надоел это туман, что за декорации такие отстойные, неужели нельзя было хоть какую-нибудь музыку включить.

Игра 1

Что за дурное сновидение. Я потянулся и открыл глаза.

Как хочется есть, просто неимоверно. Вроде только недавно была охота, мы загнали великолепный экземпляр Закаостра, огромный, мясистый, сочный. Вся стая была довольна. Я, как и полагается вожаку, съел самый сочный кусок, но опять ужасно хочется есть. Зарычав от ярости, наполнявшей меня, я вскочил на свои шесть лап и осмотрелся. Вся стая была готова, и их блестевшие алчным блеском глаза говорили мне, что и они так же были голодны. Я чувствовал каждого из своей стаи, чувствовал их настроение и их решимость. Так же чувствовал, что Разей хочет бросить мне вызов, но пока не решается, ждет подходящего случая. Надо опередить его, но не сейчас, стая не поймёт. Голод перекрывает все остальные инстинкты, и если я получу хоть небольшое ранение в схватке, вся свора, забыв о страхе, может кинуться на меня. Так, что с вызовом пока подожду.

В последнее время на нашей территории стало меньше добычи, поэтому необходимо что-то делать. Надо идти на захват соседнего плато, но наши силы и силы противника равны, и как решить эту задачу пока не знаю. Может бросить вызов тому вожаку и забрать под своё начало и его стаю, тогда наша стая будет самая большая, и мы сможем захватить и другие территории. Это хорошая мысль, но сейчас голод перекрывает всё, надо выдвигаться на охоту. Я зарычал, давая самкам знак выдвигаться вперёд. Загонная команда состояла из моих самых сильных самок, они находили и гнали добычу к нам на встречу, а тут и мы уже вступали в охоту. Честь завалить жертву последним рывком всегда предоставлялась вожаку, и мне никак нельзя промахнуться мимо шейной артерии жертвы. Порвав её, добыча гарантированно переставала сопротивляться, но опасность не исчезала. У Закаостра отменная защита: толстая кожа, мощные лапы и хвост – одним ударом он может просто переломать все кости зазевавшемуся охотнику. Сколько наших погибло в этих схватках и не пересчитать. Вот сегодня под их лапу попал бы Разей, сколько вопросов решилось бы разом. Или может подтолкнуть его под этот удар? Ладно, посмотрим. Сейчас я чувствовал каждой клеткой настроение своей стаи, это нетерпение и азарт от предвкушения схватки, я ощущал землю под лапами и воздух вокруг, я вдыхал эти запахи, чувствовал вибрацию земли от бега Закаостров. Как мало слабых особей осталось в их стаи, как мало…

Но что это? Я почувствовал присутствие чужого на своей территории. Неужели меня опередили, неужели этот наглый выскочка набрался смелости, вышел на тропу войны и решился бросить мне вызов. Кровь взбурлила в моих венах и ударила в голову. Я понял, что чужака почувствовали и другие, и они ждут моей реакции. Я зарычал, зарычал так громко, как только мог. В ответ послышался не менее громкий рык. Я, встал на задние лапы, застучал себя в грудь, загоняя ярость в свои мышцы, и бросился в атаку туда, откуда раздавался рык моего противника. Он не заставил себя ждать, его прыжки были не менее мощными, чем мои. Мы сближались в неудержанном забеге. Но что это со мной, как неудачно я выбрал траекторию для прыжка. На земле была небольшая ямка, которую я не заметил в яростном забеге. При прыжке лапа не нашла надёжную опору, и мой прыжок вышел ниже чем у него. Удар. Вот и всё, только и подумалось мне. Свет померк.

Опять тишина и этот туман…

* * *

– И что это было? – Тишина лопнула звонкой струной от звучания моего голоса.

– Игра, всего лишь игра.

– Если честно это было что-то очень страшно-жуткое. Я видел себя, каким-то зверем. Что за игры такие, так и крыша может съехать от таких переживаний.

– Извини, я хотел, чтобы ты увидел огромную разницу в осознании жизни зверем и человеком, я не хотел тебя напугать. Вот скажи, что ты смог понять за такой короткий промежуток?

– Я практически ничего не понял и не осознал, животные инстинкты затмили разум.

– Вот именно это я и хотел тебе объяснить. Многие цивилизации, созданные до Человека, опирались именно на инстинкты и схемы, а не на сознание и свободу воли. Они не были свободны в творчестве, у них отсутствовало такое понятие как культура и любовь. В основном работал коллективный разум и инстинкт. Чаще такие цивилизации сводились лишь к наработке материальных достижений, не доходя в своих наработках до духовности. Вернее, можно сказать так, они даже близко не подходили к духовности. Многие цивилизации более высокого уровня развития выходили к таким понятиям как честь, совесть, доброта, социализация, но единение с Творцом не находил никто. Часто такие цивилизации выходили к возвеличиванию своей собственной значимости, объявляя себя творцами, стараясь технически или магически достичь и превзойти своего создателя во всех вопросах, бросая ему вызов.

– Да я знаю о таких примерах в человеческой истории, например, Атланты.

– Да, именно, в истории вашей Земли тоже были такие примеры. Но печально и то, что уже и Вы стали наступать на те же самые грабли. Хотя могу сказать, что в техническом плане они были очень высокоразвитыми. Их космические корабли бороздили просторы вселенной…

– Ага, прям слова из фильма «Другие приключения Шурика» – засмеялся я.

– Да, великолепный фильм, тонкий, очень тонкий юмор, который заставляет задуматься. Сколько в вашей истории было великих мыслителей, писателей, поэтов, режиссёров театра и кино, и конечно юмористов. Вся их жизнь состояла из того, чтобы направлять человечество к выходу из этого замкнутого круга.

Вся наша вселенная состоит из вещества, которое вы назвали Дао. И главная Загадка Дао в том, что как только цивилизация достигала своего расцвета, оно тут же начинало забирать эту цивилизацию обратно в себя. Взращивая и лелея своё творчество, Дао вбирало его в себя, его созревшие плоды, и, в конечном счете, в нем исчезали миры, да и целые вселенные просто переставали существовать, так и не успев разгадать её загадку. Таких примеров и в вашей истории очень много, например, римская империя или великая Тартария, или цивилизация инков. Хоть многие факты в вашей истории искажены и переписаны намеренно, но все-таки всю информацию уничтожить не удалось.

– Я знал, что нам намеренно переписали всю историю, и мы живем и мыслим навязанными лживыми историческими фактами.

– Да, это правда, но мы с тобой разве об этом хотели поговорить.

– И об этом в том числе, получается, что мы живем по лживым историческим представлениям, получается, что многого мы просто не знаем и забыли.

– Очень много, историю очень легко переписывать или искажать факты. Проходит всего два три поколения и из памяти потомков стирается истина, и новые властители уже ведут народ в нужном только им направлении. Но не мне об этом судить. Хочу обратить твоё внимание лишь на то, что всегда на Вашей планете уничтожались очаги культуры и духовности, очаги, которые достигали просветления и единения с творцом. Люди, несшие в себе именно эти качества, становились неудобными и опасными для хитрецов и негодяев. Сколько таких великих сынов висело на крестах, или были просто убиты «великими» правителями.

Я тебе уже говорил о том, что есть силы, которым невыгоден расцвет человечества. Им нужно, чтобы Вы не нашли и не восстановили то зеркало, в котором образ человека и прообраз творца станут единым. Но как я тебе уже говорил, на данный момент эта задача решена, и решена Человеком, живущим в Вашей стране. Но об этом поговорим после. Вам важно учиться видеть и называть эти силы, которым выгодно уничтожение человека, а также научится их преобразовывать. Сейчас я хочу, чтоб ты понял, насколько сложна была эта задача, поэтому я тебе и предложил поиграть. Через игру быстрее усваивается и осознается информация.

– Хорошо, мне понравилось играть. Но я не хочу больше ощущать себя животным. Это что-то такое, что настолько чуждо человеческой природе, и от этого воспоминания у меня до сих пор мурашки по коже бегают. А скажи, правильна ли индийская философия о переселении души человека в животное.

– Конечно нет, Человек – это высшее достижение моего творчества. Хотя наоборот происходит часто. Многие сущности принимают человеческую форму, но им не понять той высокой духовной чистоты, которая заложена в человека. Они могут только имитировать жизнь и деятельность человека, но осознать духовную составляющую не в силах.

– Это получается, что почти половина населения…

– Давай не будем давать оценки и суждения. Я тебе говорю о том, что Вам надо учиться видеть и называть. Ведь пока Человек умел называть тварь тварью, всё было хорошо, но как только это было утеряно, Человек стал игрушкой в чужих играх. Имеющий уши, да услышит, имеющий глаза, да увидит.

– Как странна для меня эта информация.

– Не всегда Человек по форме, является Человеком по сути, – с грустью в голосе ответил мне он. – Может, ты захочешь осознанно окунуться и столкнуться с ними в игре, попробуешь сознательно изменить себя и все, что тебя будет окружать. Но предупреждаю, что это будет больно и неприятно.

– Наверное, – неуверенно ответил я, – я попробую. Только один вопрос, а сколько времени прошло с того момента как я очутился тут.

– Ну, по меркам человеческого времени, ты не сделал еще и выдоха.

Туман, опять туман…

Игра 2

Мы успели – в гости к Богу не бывает опозданий.

Да что ж там ангелы поют такими злыми голосами?

Или это колокольчик весь зашелся от рыданий?

Или я кричу коням, чтоб не несли так быстро сани?

(Владимир Высоцкий. Кони привередливые )

Опять эти сны, они преследуют меня каждую ночь, своеобразные и разные, какие-то из них запоминаются, а какие-то просто проносятся, не оставляя и следа. Уже утро, и надо вставать. Но почему-то вдруг стала вспоминаться вся жизнь, прожитая до настоящего момента. Воспоминания тихим ручейком заструились в моей сонной голове, образы вставали пред глазами живыми картинами.

Я Женя, или вернее Евгений Петрович Фоменко, мне тридцать пять лет. Живу в провинциальном городке не далеко от Москвы. Сюда мы переехали вместе с родителями из бывшей союзной республики, бывшего уже когда-то Советского Союза, по причине острой опасности для жизни, сложившейся в ней для русских. Банальная история. И таких, как и мы, переселенцев было миллионы.

Детство мое было веселым и беззаботным, наверное, как и у всех детей, живущих тогда на просторах нашей необъятной родины. Мои родители старались и помогали, как могли, делать его таким. Моя мама работала портнихой, а отец был водителем автобуса на междугородних перевозках. Его часто и подолгу не бывало дома, и я очень скучал без него. У нас с ним сложились очень теплые отношения, он был для меня не просто отцом, а самым лучшим другом. Редко такое бывает, но у нас это было, и я этим искренне гордился и дорожил. И когда папа возвращался домой с рейса из отдаленных кишлаков нашей республики, у нас в семье начинался настоящий праздник. Я не могу описать эту радость, но это было что-то великое и чистое, наверное, это можно назвать одним словом – любовь.

Отец был уважаемым человеком, и его портрет даже висел на доске почета, которая стояла на центральной площади нашего города. У него было очень много друзей, и они охотно, по поводу и без него, приходили к нам в гости. Я любил эти приходы гостей, это было всегда как-то по-семейному тепло, уютно и очень-очень весело, хотя конечно и тесновато. Иногда даже на всех не хватало места, чтобы разместиться за праздничным столом, и тогда столы приносили от соседей и ставили их в коридор. Ах, какой это был стол! Женщины старались в готовке, и он всегда был заставлен под завязку.

Шашлык или люля-кебаб всегда на мангале жарил мой папа. Он был непревзойденный мастер в этом искусстве, и это признавали все. Мужчины всегда старались прийти пораньше, чтоб присутствовать при этом таинстве. На чистом воздухе под зеленью виноградной беседки, они приступали к дегустации этого шедевра, не забывая запивать это хмельным напитком. Анекдоты и шутки текли рекой. А мы с ребятами, шныряя среди этой непринуждённой и расслабленной компании, так же таскали из казана куски вкусного и аппетитного мяса, заедая его свежей зеленью полезных трав.

Но все-таки все любили мамин плов, это было что-то волшебное и неповторимое. Его выкладывали на огромное блюдо и ставили этот шедевр кулинарного искусства в центр праздничного стола. Это было целым действом, гости начинали радостно восхвалять умение мамы, расчищая центр стола от тарелок с долмой, многочисленными салатами и мантами. Зелень и разные соленья распределяли на края стола, даже шашлык отодвигали в сторону, отдавая должное плову. Ну и конечно под это дело взрослые распивали коньячок, а затем были веселые разговоры, смех и застольные песни. Ну а мы, дети, целой гурьбой играли во дворе. Это были незабываемые и по-настоящему счастливые времена.

Как и у моего отца, так и у меня было много друзей и знакомых по всему городу, и почти во всех районах я чувствовал себя уверенно, хотя и бывали у меня разборки и драки. И конечно были пирушки и посиделки допоздна с девчонками и друзьями. Став немного взрослее, мы шумною гурьбой ходили в походы в горы на несколько дней, поднимаясь на заснеженные вершины Копетдагских гор. Еще я занимался спортом и часто с командой мы выезжали на разные соревнования, занимая призовые места. И как ни странно, учился я хорошо и даже окончил школу с одной четверкой, и сумел поступить в институт своими силами. Все было прекрасно, и будущее казалось нам безоблачным и обозримым…

Но тут в стране произошла по-настоящему великая трагедия, которая перевернула всю нашу жизнь с ног на голову. Распался Советский Союз. Жизнь забурлила и закружилась, принося в этих потоках развала разделение, войны и страдания. Не все смогли удержаться на плаву в это смутное время. На поверхность стало всплывать все самое мерзкое, алчное и беспринципное, что раньше было тщательно скрыто в потаённых уголках души. В этих круговоротах потихоньку стали исчезать друзья, которые уезжали с обжитых мест, спасая своих детей и себя от националистов. Знакомые стали превращаться в непримиримых борцов за чистоту крови, призывающие гнать и уничтожать всех не принадлежащих к их нации.

Так и меня в один прекрасный день просто выставили за ворота института с припиской за неуспеваемость. Повально стали происходить чистки на производствах по национальному принципу, и естественно в скором времени отец также потерял работу. Наша жизнь наполнялась хаосом, и на первое место выходила сила и власть денег. Предприятия стали закрываться одно за другим, новые директора растаскивали их, распродавая оборудование западным компаниям. Так за границу потянулись караваны с достоянием государства, проданным за копейки. Мы с отцом мыкались целыми днями в поисках работы, но так и не находили ее, а если и находили, то кратковременную и за сущие копейки. Русские в этой стране становились изгоями, жить становилось все труднее и труднее. Единственным источником существования в это время оставалась работа мамы. Она была замечательной портнихой, и заказов у нее было всегда много.

После года такого существования, на семейном совете было решено уехать на историческую родину, в Россию. Конечно, мы понимали, что и в России в это время был не мёд, но всё же там были свои. Переезд дался нам очень трудно, денег было катастрофически мало. Квартиру, которая у нас была, мы продали за копейки и еще радовались, что смогли хоть что-то выручить за нее. Многие уезжали просто вынужденно, оставив практически всё, под нажимом нациков, нового «культурного» слоя.

Мы, заплатив немаленькие деньги за предоставление Российского гражданства, улетели в неизвестность. На деньги, которые у нас были, мы все же смогли купить однокомнатную квартирку в небольшом провинциальном городке, неподалеку от Москвы. Всего каких-то 80 км. С большим трудом отец устроился на работу в автобусный парк, а мама стала давать объявления о пошиве одежды. Потихоньку жизнь стала налаживаться. Появлялись клиенты у мамы, отец стал получать маленькую, но стабильную зарплату, ну а я, как и многие молодые парни пошел работать на рынок. Одни там продавали, другие изымали у них часть прибыли. Настоящий капиталистический рай для негодяев и бандитов.

Я не был кровожаден, да и друзей и знакомых в бандитских кругах этого города у меня не было, так что пошел работать продавцом в палатку с электроникой. Было всякое, не буду описывать все события, происходящие со мной при работе в столь «уважаемом» месте, но в течение года я сумел заработать репутацию и поднакопить денег для того, чтобы открыть свой торговый павильон на территории рынка. При хорошем общении и видении ситуации всегда можно найти ходы и выходы на нужных людей. Да и бандиты сами были расположены сотрудничать с теми, кто им платил за крышу.

У меня появился товарищ, с кем мы договорились совместно вести наш маленький бизнес. Мы скинулись деньгами, закупили товар и втиснулись в торговые ряды. Потихонечку дело стало развиваться, мы даже наладили поставку товара из-за границы, открыли еще несколько точек. Легко конечно не было, возникали спорные вопросы с конкурентами, которые не всегда решались мирно. Но со временем все устоялось, каждый занял свою нишу на торговой площадке, и трения за передел зон влияния прекратились. Мы начали наконец-то зарабатывать, и зарабатывать немаленькие деньги. С деньгами появились и возможности. Стали доступны развлечения, открывались двери в закрытые клубы, вечеринки до утра, где было доступно не только вино и водка, но и легкие наркотики. Девчонки легкого поведения менялись в моей постели с завидным постоянством. И что-то стало во мне меняться, что-то неуловимое и важное. Но что именно, я так и не смог ни понять, ни назвать, оно было каким-то мелким и незначительным, но в тоже время очень и очень важным.

Я старался скрывать от родителей свой образ жизни, оставаясь тем же любящим сыном. Но от отца этого не утаишь, он часто смотрел на меня своим глубоким взглядом. Он всегда смотрел не в глаза, а внутрь меня, в самую душу, не укоряя, а лишь сожалея, и от этого становилось стыдно, очень стыдно. Но мне нравилась такая жизнь, и, выходя из дома, я вновь окунался в море страстей.

А родители, как и прежде, жили очень скромно, хотя заработанные мной деньги давали возможность не скромничать и позволить себе многое. Но единственное, на что они решились, это купить им более просторную квартиру, что я и сделал. Мы справили новоселье, а я так и остался жить в однушке, чтоб вести в ней самостоятельную жизнь, если можно, так сказать. Но к родителям приходил каждый день, поскольку квартиру купил им рядом с собой, в одном районе.

Частенько по вечерам мы сидели на кухне и разговаривали с отцом по душам. Отец не любил спиртное и не приветствовал мои похождения и загулы, но при этом он не осуждал, а только просил меня не огорчать мать. У него всегда на первом месте в отношениях стояла честь и дружба. Я не понимал его жизненную позицию. Вернее понимал, но в данных реалиях она была не жизнеспособна. Кому сейчас нужна была эта честь, достоинство, ответственность за принятые тобой решения. Кому сейчас вообще это было нужно, когда деньгами можно решить многое, например, купить эту честь и достоинство.

Миром правят деньги и связи за эти деньги, а такие люди как мой отец, уже не находят поддержки и понимания в нынешней ситуации. Но он жил по чести и старался объяснить и мне эти законы, которые ценились в его время. Он никогда ни старался изменить меня или переломить силой, а просто объяснял своё видение жизни. Мне порой вообще было трудно понять своих родителей. Как они могут жить так спокойно? Без претензий относится ко всему тому, что происходит вокруг них и оставаться при этом просто счастливыми людьми. Как, как? Даже в самый трудный период жизни они не теряли этого состояния счастья, счастья рядом друг с другом. Моя мама всегда умела с одинаковым чувством благодарности принимать плохое и хорошее, говоря мне свою любимую присказку:

– Это все нам подарок с неба.

Её слова иногда просто выводили меня из себя. Как можно благодарить человека, который обманул тебя. Как можно простить человека, который, заняв у тебя большую сумму денег, просто забывал об этом. Простить пересуды, сплетни, зависть. Были такие случаи, когда ей просто не платили за ее работу. Я порывался спросить с них за такое хамство, но мама останавливала меня словами:

– Сынок не надо, это несчастные люди, и мне жаль их.

Но я не мог их простить и втайне от неё выбивал эти деньги. Не столько из-за того, что мне нужны были эти копейки, а из-за того, что я хотел дать понять этим людям, что рано или поздно, но по счетам придётся платить. Добро должно быть с кулаками, и люди должны это понимать. Мама, конечно, узнавала об этом, но ничего не говорила мне, а только тихо плакала, жалея меня. Но я ни на минуту не сожалел о том, что делал.

Переехав в Россию, мы так и не стали в ней своими, другая культура и ментальность не давала сблизиться с людьми. Многие местные жители смотрели на нас как на тех, кто приехал отбирать у них кусок хлеба. Вокруг была обреченность и непонимание того, что вообще происходит в стране. Многие просто все еще не могли поверить в то, что нашей великой родины СССР больше нет, и вряд ли уже снова будет. Но они еще по инерции жили по-старому, хотя время диктовало новые реалии. Знакомых у меня было много, но настоящего друга в новом месте я так и не нашел. Да и у родителей не сложилось теплых отношений ни с соседями, ни с сослуживцами, и гостей в нашем доме больше не было. Мир изменился, изменились ценности и приоритеты. Как-то сразу в один миг, как будто кто-то просто сделал перезагрузку и по ошибке загрузил не тот файл. Как такое могло произойти в одно мгновение? Нас просто всех купили с потрохами, как индейцев, за джинсы и красивые трусики. Страну и людей, которых не смогли сломить ни голод, ни воины, просто развели как лохов. Грустно и печально, но это произошло.

Произошедшее с нами, у многих просто не укладывалось в голове, что далеко ходить, и у меня тоже. Да и отец очень сильно переживал и горевал по этому поводу, но мама всегда была ему опорой, поддерживала и успокаивала его в самые трудные для него моменты жизни. Как бы и мне хотелось найти такую же женщину, как моя мама, которая и мне смогла бы стать не только женой, но и другом, опорой и тихой гаванью в бушующем океане страстей. Но пока на горизонте такой женщины я не видел. Многим нужны были только деньги, и они за вещи раскрывали свои объятия. Продажность, алчность и разврат – вот, что видел я в своём окружении. Можно, конечно, сказать, что не туда смотрел, но пока никто не показал правильного направления.

Что-то сломалось в нашем обществе. Идеи, которая могла бы объединять людей и делать их лучше и добрей, больше не было, да и властям это было не нужно. «Разделяй и властвуй…», общество потребления стало истинным мерилом. И многим стало казаться, что так и должно быть и было всегда, и чтобы стать счастливым, нужно всего-то иметь машину или возможность покупать дорогую колбасу. Нам стало казаться, что для полного счастья всего почему-то маловато. Всего-то каких-нибудь двух-трех тысяч долларов не хватает для того, чтобы жить стало лучше и веселее, а потом еще и еще. И больше нет никаких идей кроме одной: где взять и что купить.

Я лежал и вспоминал, размышляя, и мне не было стыдно за свою жизнь и поступки в ней. И как же не хотелось вставать. Иногда лень нападала на меня, захватывая в плен все моё существо, и я сдавался ей на милость, плавая в её теплых объятьях. Так хорошо было лежать и ничего не делать, просто листать книгу, или просто смотреть телик. Но надо вставать, ведь сегодня у меня свидание с моей новой знакомой Аллочкой, и думаю, что на этот раз все серьёзно. Красивая и скромная девушка, мы с ней даже были чем-то похожи. Русые волосы, светлые глаза, чистое открытое лицо. Правда росточком она была мне по плечо, ведь я, как и отец, был широкоплеч и ростом 1м 90см, поэтому не удивительно. Мы встретились с ней на дне рождения, куда, я так предполагаю, друзья пригласили меня специально для этого знакомства. Но я не был в претензиях, как и она тоже. Сладко потянувшись, я собирался встать с кровати, но острая боль пронзила все моё тело. Бок заколол так, что у меня покатились слезы из глаз.

– Вот так номер, этого еще не хватало, – простонал я, но боль как клещами сковала меня.

Собрав всю волю в кулак, я свалился с кровати и на корачках пополз к телефону, чтоб позвонить родителям. В глазах потемнело. Из последних сил я набрал номер, и когда мама подняла трубку, только и смог прошептать:

– Мама помоги, мне очень плохо, – это последнее, что я помнил с той минуты.

Очнулся я уже в больничной палате, болело все, вплоть до кончика носа.

– Вот это номер, надо же было такому случиться. Да, кстати, что случилось то? Что-то я не припоминаю, как я сюда попал.

Осмотрелся, еле поворачивая голову. В палате кроме меня лежало ещё два человека. Все под капельницами, впрочем, как и я. «Синие обои, черная посуда, нас в палате трое, кто мы и откуда, откуда…» перефразировал я слова песни и усмехнулся.

– Наверное, это реанимация, вот это я дал жару, – внимательнее прислушался к себе, что же у меня больше всего болит, и сквозь боль всего тела понял, что это низ живота. – Наверное, это аппендицит, только он может так резко обостриться. Я много раз слышал о таком, но не думал, что это может случиться со мной.

Да каждый из нас думает так же, как и я, что угодно может произойти где-то там, только не с нами.

– Эхе-хе, – горестно вздохнул я, – ну, слава Богу, что жив остался.

Тишина больничной палаты наводила уныние, хотелось пить и есть. Желудок как будто к спине прирос и изнывал, крича об одном:

– Хозяин! Хозяин, так ухи хочется, прям сил никаких нет, на худой конец хоть борща со сметаной, да понаваристей, – от таких мыслей стало совсем грустно, и я постарался уснуть. Но сон упрямо не шёл, хоть овец считай. Так я и лежал, ежась от боли, тупо смотря в потолок. Наконец в палату вплыла медсестра, вернее втиснулся белый кубик. В этой женщине, видно, все развивалось гармонично и грудь, и талия, ну и то, что пониже спины. Она внесла себя в палату, и я сразу почувствовал, насколько мала эта комната. Тактичности в ней было в сопоставлении с её весом сто к одному, то есть отсутствовала совсем. Как слон в посудной лавке она ходила от одной койки к другой, задевая и толкая все, что попадалось на её пути. Подходя ко мне, она толкнула и мою кровать, и от толчка утихшая боль взорвалась во мне с новой силой, в глазах поплыли круги. Не произвольно я застонал.

– Тю, шо это мы такие нежные, как барышни на выданье, – услышал я упрёк в свой адрес.

– Сказал бы я вам, если бы был здоров.

– Какой прыткий. И шо бы ты мне сказал, как и куда идти, так я и без тебя эту дорогу еще в 15 лет сама нашла. Лежи не артачься, много я вас таких за свою жизнь повидала.

Я понял, что с этой гром-бабой лучше вообще не говорить, особенно в моём нынешнем состоянии. Такая прокатится и не заметит, что под ногами кто-то был, и сочувствия от нее вряд ли дождёшься. Она еще что-то мне высказывала, но боль завладела моим сознанием, и я практически не слышал всего того, что она обо мне думает.

– Интересно, она и дома такая же, тогда я не позавидую ее мужу, – подумалось мне.

Она поставила мне новую капельницу и удалилась, все еще возмущаясь.

– Да сервис в этой больнице на высшем уровне. Интересно сколько мне предстоит здесь проваляться, – тут снова втиснулась в горницу моя новая знакомая.

– Ну, шо болезный, не спится? Сейчас я тебе снотворное вколю, уснёшь как миленький, и мне меньше мороки за вами присматривать, – с этими словами она сделала мне укол, и я отключился.

Снова я очнулся уже днём, ярко светило солнце. Рядом я увидел маму, она держала мою руку и гладила её. Я повернул голову и посмотрел на неё. «Круги под глазами, наверное, ночь не спала», – подумалось мне. Моя любимая мамочка! Я улыбнулся, но улыбка вышла вымученной, от снотворного болела голова и боль в теле никуда не ушла.