– Ага, прямо сейчас.
– Я тянулась за одной, а не за всеми.
– Ты же «в завязке» – подмечает он.
– В легкой, если только.
– И четыре месяца – это так, пустяк? Нет уж, обойдешься, ты и так пока чахоточная ходишь от воздействия никотина. И, к тому же, выслушивать нотации от Дани мне совсем не хотелось бы.
Девушка знала, что ее план подтолкнет разговор в нужное русло, поэтому решила «подобраться» ближе к сути:
– Выслушивать, да? Но это при условии, что долгожданная встреча все-таки произойдет.
Предупреждающий взгляд. Кромка льда опасно начинает трещать.
– Возможно. В параллельном измерении.
– Ну, если будешь продолжать избегать его, то да, так и случится.
– Я не избегаю.
– Точно, это действительно не так.
Парень начинает медленно закипать.
– И что ты хочешь сказать?
– Что пора бы уже поговорить с ним.
– Мы уже поговорили.
– А то, как же! И не ты ли сейчас сидишь, убиваешься в своем творчестве?
– Писать музыку не смертельно..
– Продолжая изливать на чистом нотном стане свои мысли, желания, надежды, страхи?
– Это важная основа..
– Бесспорно, но она не должна отнимать у тебя друга.
– Все уже решено!
– Да черта с два! – кричит она в ответ. – Это твое решение. Ты вообще пытался у него-то спросить?
– Он думает также.
– Ты отвечаешь за него, – возмущается она.
– Но так оно и есть. Встречи ни к чему.
– Вот же.. – отвечает она, – что ты, что он – упрямые идиоты, только ты вдвойне!
– И что, неужели с таким, как я, он жаждет общения? – язвят в ответ.
– Представь себе! Да, то, что было – непросто: не только для тебя, но и для него, но это не значит, что необходимо обрывать дружбу. Ты же понимаешь, что ему больно так же, как и тебе.
– Это лучший исход. Для обоих, – отмечает он.
– Нет. И ты знаешь, что не прав, – говорит она, упрямо глядя в глаза.
Репетиционная база: простая – снаружи, красочная от изобилия инструментов – изнутри. Спутанные провода, «вьются» к усилителям. Гитары настраиваются, ища тот самый, правдивый лад. Проверка установки: малый барабан, затем хай хэт, следом – бас-бочка. Легкий треск от микрофона, слегка «заезжая» на ультразвуковой сигнал. Сумбур аккордов по клавишам, переключение режимов – в порядке, как всегда.
В помещение врывается девичья фигура, на ходу скидывая теплый, ярко-красный шарф.
– Привет, ребята! Мчалась изо всех ног, но все равно опоздала, – суетливо отвечает она, неловко посмеиваясь и натыкаясь на недовольный взгляд. – Ну, Маакс, ну прости, пожалуйста-пожалуйста!
Глубокий вздох, недовольное покачивание головы. Что там, когда опоздания в крови, – этого не исправишь.
– Тогда начинаем, – говорит он, когда до его ушей доносится голос девушки:
– А? – растерянно произносит она, осекаясь. – А где?..
– Что? – недоуменно уточняет Макс.
– Аааа! – восклицает она, выбегая в расстегнутом пальто обратно в коридор.
Удивленное молчание, выжидательные минуты. Доносящиеся шорохи, приглушенный скрип деревянного пола, недовольное бормотание. Вновь звук отворяемой двери и голос девушки:
–.. дурак, и это так. В трех соснах – и то затеряешься! Надеюсь, топографический кретинизм не заразен..
– Заткнись, – смущенно и тихо отвечают в ответ. – Здесь нет моей вины. Все это здание состоит из одних сплошных извилистых поворотов..
– Да-да, оправдывайся, оправдывайся.
В комнату входят двое. Девушка продолжает переодеваться, пока парень стоит на пороге, неловко оглядываясь.
– Здравствуйте? – неуверенно произносит он.
– Здравствуйте.. – отвечает Макс, вопросительно смотря на девушку.
Юноша неулюже ежится, стараясь унять волнение. «Надо было остаться дома и не слушать эту ненормальную», – думает он.
– Знакомьтесь, это Даня – мой хороший друг. Собственно, такой же отбитый, как и мы. Ярый фанат искусства, поэтому с нетерпением ожидал увидеться с вами.
Он недовольно смотрит на нее. «Умеет же представлять», – мысленно восклицает он, краснея.
– Ну, что ж, ярый фанат Даня, приятно познакомиться. Макс, – улыбается парень, протягивая ладонь.
– И мне, – отвечает он, неуверенно сжимая руку.
Неловкое приветствие, зарождение новой юношеской дружбы, расцветаемой незнакомыми чертами, знаками и творчеством между.
«Надо смотреть после дождя,
Выходя за пределы собственного мира,
Прикасаясь к прекрасному, невесомому,
Вглядываться в n-ые очертания,
И объять необъятное, но такое знакомое»
– Почему c-moll?
– Любимая тональность, – удивленно отвечают в ответ. – Так ты в музыке шаришь?
– Так, немного, – улыбается он.
– Немного.. – задумчиво протягивает парень. – А твоя?
– es-moll, – мгновенно произносят. – Так ты не ответил на вопрос.
– Только после твоего ответа на вопрос.
– Ну? – с любопытством доносится рядом.
– Тоже сочиняешь?
– Не то, чтобы. Похоже на баловство.
– Покажешь? – интересуется он.
– Свои псевдоэскизы на «рахманиновский мотив» с оттенками на современность? – смеется он. – Нет уж, уволь.
– Тогда не буду отвечать на твой вопрос.
– А это уже не честно! – возмущается парень, добавляя: – И больше похоже на шантаж.
– Поправка: любопытство.
– Знаешь, что случилось с Варварой как-то на базаре? – подшучивает он над юношей.
– У Варвары был неправильный подход в ситуации, – парируют в ответ.
– Но она не избежала незавидной участи. – Отмечает он с улыбкой. – Почему думаешь, что с тобой это прокатит?
– Не попытая счастья, не узнаешь.
– Ну да, как же без этого.. – посмеивается Даня. – Тогда, что насчет компромисса?
– В чем подвох? – подлавливают его с улыбкой.
Тот, пытаясь скрыть хитрую улыбку, произносит:
– Могу тебе показать несколько, но с одним условием.
– И что это будет? – осторожно спрашивает он.
– Ты.. возьмешь в том такте вторую ступень, – мило улыбаясь, отвечает он.
– Я знал, что ты тот еще хитрюга, – воскликнул парень. – А ведь поначалу и не было видно, что такой божий одуван способен на махинации.
– В тихом омуте, как говорится, – произносит он, посмеиваясь над другом.
– И то – верно, – фыркает тот. – Ладно, была твоя воля – сменю. Но знай, это потому что так лучше звучит!
Юноша еще шире улыбается. Конечно, как может быть иначе.
– Тебе она нравится?
– Ну да, я испытываю к ней теплые эмоции.
– Я о другом, Макс.
– Хорошо к ней отношусь.
– Но?..
– Как к другу, – отвечает он.
– Эх, судьба – злодейка, – вздыхает тот. – А вы неплохо бы смотрелись вместе, даже гармонично.
– Не городи ерунды, – отмахивается парень.
Неловкости в обыденности, отрицания в свойственной манере, невысказанные обрывки слов, не дошедшие до адресата. Судьба – злодейка, бросившая игральные кости на летописи жизни, – непреклона, на страже сердца.
– Звучит необычно.
– Брось, это опять запись в никуда. Я ж говорил, что бездарность.
– Развивай фантазию и больше пробуй, скептик.
– Ага, а то, как же.. Думаю, Фортуна повернулась задом к такому, как я.
– Тогда пусть моя вера в тебя будет твоей новой Фортуной, – улыбается парень, добавляя:
– Подражать кому-то в творческом пути и поиске новых форм – вполне нормально и естественно. А техника придет со временем.
– Оптимист..
– Извечный, – гордо улыбаются в ответ
– Уф, выручил, спасибо! Кто бы мог подумать, что случится такое чп и не будет Даши. Как хорошо, что ты был рядом и смог помочь мне и группе отыграть программу.
– Да ну, это пустяки, – отвечает он. – Друг друга в беде не бросит. Никогда.
– Все равно я хочу тебя отблагодарить.
– Не стоит.
– Надо! Ты любишь апельсины? Сейчас в такую погоду витамины – наши спасители.
– Так.. ничего мне не надо, – отмахивается он.
– Я должен «поставить» витамины в твой организм!
В ответ доносится смех. Не отходя от хохота, парень говорит:
– Отстань ты от меня со своими витаминами, благодарный ты наш!
– Бунт на корабле не принимается, – вторит он.
Смех становится еще громче.
– Тогда, тогда.. припрусь с цветами.. Например, с ромашками, и заставлю тебя их съесть. Они как раз полезные, безобидные и съедобные..
– Какое-то странное у тебя чувство благодарности, однако, – пытаясь удержать смех, отмечает тот, но все-таки смеется. – И вообще, где ты зимой собрался найти их?
– Ну, знаешь, кто ищет – тот всегда найдет..
По бесшумной улице идут двое, весело гогоча и подшучивая друг над другом. Хлопья снега кружат, огни мерцают. Слова рождаются, перетекая в музыку – поначалу незаметно, бесформенно, слишком чутко. Будто боясь, будто наощупь.
– Были ли у тебя серьезные отношения?
– К чему спрашиваешь? – интересуется он, с любопытством поглядывая на друга.
– Слишком напрягает вопрос?
– Скорее, удивляет. Обычно не поднимаем эту тему, а тут.. Не люблю об этом распространяться. Если только с близкими людьми, друзьями..
– А ты считаешь меня таковым?
Неловкое молчание, задумчивые взоры. Осторожность на стыке противоречий.
– Я.. Нет, ты хороший друг, но.. не близкий. Близкие – те, кто знает меня вдоль и поперек. Понимаешь, меня целиком..
Оборванные нити. Рука, тянущаяся к свету, одернута назад – перелом неизбежен.
– Я понял. Спасибо за исчерпывающий ответ.
– Что с ним не так?
– В нем было слишком много информации для простого друга..
Горечь обиды осадком покрывает неизбежные, первые раны. Предчувствие неприятным комом отзывается гулом, навязчиво преследуя и не находя покоя – своеобразная idée-fix. Взращивая что-то, отдаляя от неизбежности.
– Может, все-таки останешься? – уточняет он у девушки.
– Нет, прости, я не смогу совмещать учебу с репетициями, и ты знаешь об этом..
– Что только ты нашла в этой своей журналистике? – бурчит парень.
– Тоже, что и ты в музыке, – иронично отзывается мужской голос.
– Мальчики, а ну, хватит бузить! Мое решение, и это не обсуждается. И я уже нашла себе замену.
– И кто же? – проскрипел Макс.
– Вася, – кратко отвечают в ответ.
– Не уверен, что мы с ним сработаемся..
– Если быть точнее, то с ней. И тебя можно понять, – слышится позади.
Немое недопонимание, минутное замешательство. Девушка стоит поодаль. Короткие волосы, слегка топорщащиеся в стороны. Вздернутый нос, серьга над бровью, голубые глаза – смотрят живо, с озорством и нескончаемым вызовом. Упрямые губы слегка поджаты, руки скрещены на груди.
– Ты принята! – оживленно отвечает юноша.
– Эй, Даня, придержи-ка коней, – осекает его второй. – Рад знакомству. Макс.
– Ага, – беспечно машет в ответ.
– Можно сказать, вы нашли общий язык, – фыркает Даша.
Макс недовольно цокает, Даня приглушенно продолжает посмеиваться вместе с девушкой.
– Ты раньше играла в группе? – уточняет он.
– Нет.
– Хорошо.. Какую музыку предпочитаешь? В каком направлении хочешь развиваться?
– Ну.. я футурист, – произносит она, насмешливо улыбаясь.
– И что это значит? – спрашивает парень
– Ничего ностальгического. Назад не оглядываюсь, смотрю только вперед.
– Как Depeche Mode или Duran Duran? – спрашивает Даша, заговорчески подмигивая и смеясь.
– Ага, – отвечает она, еще шире улыбаясь.
Даня прыскает от смеху, лихорадочно стараясь не засмеяться сильнее.
– Эм, ладно, – растерянно отмечает парень. – Тогда, встретимся на репетиции во вторник в 6?
– По рукам! – восклицает она, обворажительно улыбаясь. – Тогда, пока!
Временная пауза, пространство заполняется смехом. Время сдвинулось с места, бодро вышагивая вперед. Минуты в секунды, юношеское волнение.
– И что значит ваше гоготанье? – недовольно переспрашивает он.
– Ваш коллектив теперь преобразиться до неузнаваемости, – подмечает парень.
– И, может, перестанешь быть профаном в кинематографе, – метко подмечает девушка.
– Знаете, вы.. идите.., – смущается он, сначала показывая рукой на нее, затем на него. – Ты на свою журналистику, а ты.. прямиком с блокнотом, что сейчас держишь!
– Значит, предоставляешь мне свободу действий? – оживленно уточняет парень, заражая смехом подругу. – Вот это подарок!
– Оболдуи..
Смех на смех, продолжение творческого безумства с нотками хулиганства и предвкушения от грядущих перемен. Зима близится к завершению, оповещая зевак о скором изменении.
– Новая песня? – интересуется девушка.
– Новая песня на старый мотив, – ухмыляется в ответ.
– Кто этот человек?
– Тот, кто не ведает о моих терзаниях..
– Ты совсем потерялся! Грядет что-то новое?
– А сам-то! Что ты там постоянно пишешь? – возмущаются в ответ.
– Тренирую писательские навыки..
– Только не говори, что это какой-то сопливый роман? – вопрошает он.
– Это так, черновики о всяком.
– Всегда у тебя так..
– А что у тебя? О чем новые песни? – любопытствует Даня.
– О всяком, – передразнивают в ответ.
– Чур, я буду первым слушателем!
– Мечтай, – фыркают в ответ.
За окном капель, но где-то там еще зима. Врывается без конфузов, привнося причудливость узоров. Блеклый свет от светильника, легкий сквозняк. Ненавязчивые тени вечера опускаются на комнату, погружая в другой цвет. Табачный дым еще не развеян, окурки дотлевают на дне самодельной пепельницы. Думы вращаются, – отягощая, замедляя действие.
– Я хотел тебе кое-что сказать. Еще давно, – тихо проносится по комнате.
Выжидательная тишина, трепет сердца. Нервная дрожь по телу, сумбур в голове. Думы вращаются, пытаясь вырваться наружу.
– Ты мне нравишься. Давно, понимаешь, – выпаливает он.
– Знаю, – тихо признаются в ответ.
– Что? – ошеломленно переспрашивает он.
– Я знаю, – чуть громче произносит Даня.
– И.. как?..
– Это.. было заметно.
– Черт, как открытая книга.. Но я хотел, чтобы ты знал. Мы.. же будем дружить, несмотря ни на что?
– Несмотря ни на что.
Откровенность в темноте, неведение о завтрашнем дне. Секунды и минуты замирают в ожидании.
Обрывки приветствий, расходящиеся пути. Слова рождаются в музыке, музыка – в словах, вереницей проносясь меж жизней. Едва уловимые кивки, робость момента, сглаживание углов. Терпение в хаосе. Неодназначность, сумбур первого поцелуя, изумленная растерянность, виноватое «прости», неловкость побега, – от того, кто с самого начала знал о симпатии; чувств, что когда-то окрыляли, но стали только отравой для опаленных легких; от себя.
Отрицание в свойственной манере. Где-то зима, где-то обрываются последние струны.
Минувшего не избежать, чувства сменяются на чувства. Ответов нет, как и вопросов.
– Слушай, любить – не страшно.
– Даже, если не взаимно?
– Тем более, если это не взаимно, – кивает она в ответ. – Это чувство лишь укрепляет узы дружбы. И, знаешь, любовь – это ведь что-то абстрактное, не имеющее никаких определенностей. Но это не значит, что Даня тебя не любит – просто, он выражает свои чувства иначе.
– Но я его..
– И то, что ты когда-то его поцеловал – не страшно, – продолжает Даша, – это нормально, быть искренним. Искренность помогает оставаться тем, кем, в самом деле, являешься, и пугаться ее и вовсе не стоит.
«Dope» Гаги – начальные аккорды тихо окутывают нежностью, становятся предисловием к основной истории. Упущенное мгновение скидывает преграды, отсчитывая новые секунды будущего. Волны умиротворения и внутренней свободы медленно «вливаются» в размеренность дней, – наступивших и еще только ожидаемых. Порванные струны начинают заменять на новые, более прочные.
– Вам стоит попробовать дотянуться друг друга, понимаешь? – говорит девушка. – Всевозможные недопонимания случаются, однако, перебороть их можно вместе.
– Есть истина в твоих словах..
– Значит, – оживляется она.
– Да, но в свое время.
– Только не тяни, – добавляет она. – И постарайся больше не избегать очевидного..
– Как он вообще? – нерешительно перебивает он ее.
– Обрекает себя на мнимое счастье, – вздыхают в ответ.
Неловкость момента, отведенные взгляды. Болезненные вздохи, подвешенность состояний. Молчание под аккомпанемент подвески-пагоды: висит не по фэн-шую, но приносит с собой мелодии ветров – успокаивающие, очищающие, с легким ненавязчивым дребезжаньем. Что-то затихает, другое – обращается в звук.
– Почему? – тихо спрашивают рядом.
– Как бы он сказал: «Страдания – неотъемлемая часть моей души», притом лучезарно улыбаясь, – отвечает девушка. – Из него сложно «выбить» что-либо. Он.. быстро привязывается к близким и, в какой-то момент – щелчок, и будто пугаясь, старается оградиться ото всех, еще больше уходя в себя.