Дарий Великий. Владыка половины Древнего мира

Во время египетского похода Камбиз настолько отличился на ниве бесчеловечных и жестоких действий, что люди сочли его безумцем. Сначала он проявлял некоторое подобие сдержанности, но в конце концов дошел до крайних способов насаждения зла и насилия.

Что касается сдержанности, то ее может продемонстрировать почти единственный известный пример обращения персидского царя с Псамметихом. В ходе войны Псамметих со всей семьей попал к персам в плен. Через несколько дней после этого Камбиз вывел несчастного царя за ворота города показать ему спектакль. Он состоял в том, что любимая дочь египетского монарха, одетая в платье рабыни, вместе с дочерьми знатных египтян и приближенных к царскому двору спускалась к реке с тяжелыми кувшинами за водой. Эту печальную сцену вместе с Псамметихом наблюдали отцы убитых горем девушек, остро переживавшие унижение своих детей. Проходя мимо, девушки громко плакали, их мучили стыд и ужас. Их отцы не могли сдержать чувств сострадания. Камбиз же стоял улыбаясь рядом, он явно получал удовольствие от трагического спектакля. Лишь Псамметиха, казалось, не трогало происходившее, он стоял спокойно. Царь словно сбросил отчаяние и оцепенел. Камбиз был разочарован. Персидскому монарху не могло понравиться, что его жертва не испытывает мук, которым он ее подвергает.

За одной процессией последовала другая. Она состояла из египетских юношей с веревками на шеях, бредущих к месту казни. Камбиз приказал, чтобы за каждого из персов, убитых на захваченной египтянами галере, казнили по десять египтян. Поскольку на галере находилось 200 персов, казни подлежали 2 тысячи египтян. Их выбрали среди сыновей из знатных семей. Родители, только что наблюдавшие за тем, как их милые и грациозные дочери занимаются тяжелым подневольным трудом, были вынуждены теперь следить за шествием на казнь длинной вереницы своих сыновей. Возглавлял колонну сын Псамметиха. Отцы и матери египтян, окружавшие Псаммтиха, плакали и громко стенали при виде процессии своих чад, обреченных на смерть. Псамметих же оставался безмолвным и неподвижным, он, как и прежде, стоял с отсутствующим видом. Разочарование Камбиза росло. Без очевидных страданий жертвы, которую мучил персидский монарх, спектаклю, предназначенному для поверженного египетского царя, недоставало завершенности.

За второй колонной пленников настала очередь идти толпе изможденных людей разных сословий, которых всегда в избытке после захватов и грабежей осажденных городов. Среди них Псамметих узнал одного из своих друзей. Пленник был богатым и знатным египтянином, его часто приглашали во дворец царя и угощали во время пира. Теперь же друга Псамметиха низвели до крайнего истощения, он умолял окружавших дать ему что-нибудь поесть, чтобы спастись от голодной смерти. Увидев своего друга в таком ужасном состоянии, царь Египта стряхнул с себя оцепенение. В изумлении и жалости он окликнул несчастного по имени, а затем разрыдался.

Увидев это, Камбиз послал к Псамметиху слугу, справиться, в чем дело. «Мой господин желает знать, – сказал слуга, – почему ты спокойно смотрел на дочь, занятую рабским трудом, и на сына, идущего на казнь, но опечалился из-за страданий постороннего человека». Псамметих передал через слугу, что он опечален своей неспособностью помочь несчастному другу, его же скорбь и боль в связи с трагической участью детей были слишком велики, чтобы вызвать слезы.

Окружение Камбиза стало теперь сочувствовать египетскому царю и заступаться за него перед персидским монархом. Камбиза попросили пощадить сына Псамметиха. Тем читателям, которые знакомы с нашим повествованием о Кире, будет интересно узнать, что плененный царь Лидии Крёз, который, как они помнят, был передан отцом перед своей гибелью в роковом походе на попечение Камбиза и который сопровождал нового персидского царя в походе на Египет, был среди самых активных ходатаев за Псамметиха. Камбиз позволил себя уговорить. Послали гонца с приказом отменить экзекуцию сына египетского царя, однако он прибыл слишком поздно. Несчастного царевича уже лишили жизни. На Камбиза все это так подействовало, что он воздержался в дальнейшем от каких-либо насильственных действий в отношении Псамметиха и его семьи.

Тем не менее, персидский деспот начал продвижение в верховья Нила, разоряя и грабя по пути страну. Наконец он завладел гробницей, в которой покоилось забальзамированное тело Амасиса. Царь приказал вытащить тело из саркофага и сделать его объектом глумления. По его приказу персидские солдаты били мертвого Амасиса прутьями, как будто он был все еще жив, пинали ногами и полосовали мечами. С головы трупа вырвали с корнями волосы, а безжизненное тело нафаршировали всеми мыслимыми видами гадостей. Затем Камбиз распорядился сжечь изувеченные и загаженные останки египетского царя, что для египтян явилось самым большим оскорблением, какое только можно было придумать.

Камбиз не упускал случая, чтобы оскорбить религиозные, вернее, суеверные чувства египтян. Его солдаты вторгались в египетские храмы, оскверняли их алтари и подвергали любую святыню египтян надругательству и глумлению. Среди религиозных святынь египтян был священный бык по имени Апис. Время от времени по всей стране среди этих животных выбирали священную особь по особым признакам, которые определяли жрецы на его шкуре и которые свидетельствовали о его божественной природе. Этого священного быка содержали в великолепном храме, кормили отборной пищей и ухаживали за ним с крайним благоговением. Чтобы напоить быка, использовали золотые сосуды.

Камбиз наведался в город, где содержался бык, как раз в то время, когда жрецы проводили религиозную церемонию в праздничной и жизнерадостной обстановке. Персидский царь возвращался из неудачного похода и при вступлении в город был раздражен. Радость и веселье египтян, участвовавших в религиозной церемонии, разозлили его еще больше. Камбиз велел убить жрецов, руководивших церемонией. Затем он потребовал, чтобы ему показали помещение, где содержалось священное животное. После оскорблений и насмешек над чувствами египетских почитателей культа персидский царь нанес несчастному животному несколько ударов своим кинжалом. Бык в результате полученных ран умер, всю страну охватили ужас и негодование. Египтяне считали, что поступок нечестивого злодея неизбежно навлечет на него кару небес.

Во время пребывания в Египте Камбиз затеял несколько безрассудных военных походов в соседние страны. В припадке гнева, вызванного неудовлетворительным ответом его послам, царь внезапно и без соответствующей подготовки вторгся с войском в Эфиопию. Продовольственные запасы его армии истощились уже после того, как она прошла всего пятую часть пути. Однако, одержимый слепым безрассудством, Камбиз велел продолжать поход. Некоторое время его воины ели овощи, которые удавалось обнаружить в пути. Когда иссяк этот источник питания, они убивали и ели вьючных животных. Наконец, доведенные до крайнего состояния голода, они стали убивать и есть друг друга. Только после этого Камбиз велел возвращаться. Однажды он послал в пустыню в направлении храма Амона большую армию без необходимых для этого приготовлений. Его армия так и не достигла пункта назначения, но и не вернулась. Жители оазиса утверждали, что персы попали в песчаную бурю и были занесены песком.

Камбизу служил один воин по имени Прексасп. Это был своего рода близкий друг и компаньон царя; его сын, наделенный совершенными духовными и физическими достоинствами юноша, подносил царю кубки с напитками, что считалось важной и почетной должностью. Однажды Камбиз спросил Прексаспа, что думает о царе народ Персии. Прексасп ответил, что персы высказываются о нем доброжелательно во всех отношениях, кроме одного. Царь пожелал узнать, что это за исключение. По словам Прексаспа, в народе было распространено мнение о чрезмерном пристрастии царя к вину. Эти слова оскорбили Камбиза. Под влиянием несправедливого гнева, который так часто толкает людей на грубость по отношению к себе подобным, ни в чем не виновным, – гнева, вызванного лишь тем, что они слышат не то, что им хочется слышать, царь решил наказать Прексаспа за откровенность. Он велел сыну воина, виночерпию, встать у противоположной стены помещения. «Теперь, – сказал царь, – я проверю, что говорят обо мне люди». Произнеся эти слова, Камбиз взял лук и стал натягивать стрелу на тетиву. «Если я не поражу юношу прямо в сердце, – продолжал царь, – то это докажет правоту людей. Если же мне удастся это сделать, значит, персы ошибались и я пью не так уж много, чтобы ослабла твердость моей руки». С этими словами царь поднял лук, спустил с тетивы стрелу, которая пронзила грудь юноши. Тот упал, и Камбиз хладнокровно приказал слугам обнажить грудь юноши и дать Прексаспу проверить, попала ли стрела в сердце сына.

Эта жестокость и целый ряд подобных ей бесчеловечных и безрассудных действий вызвали в мире молву о безумстве Камбиза.

Глава 2
Гибель Камбиза

Среди других проявлений разнузданного своеволия, которое навсегда запятнало имя Камбиза, была его женитьба на собственных двух сестрах, одну из которых он взял с собой в египетский поход. Для всех людей, за исключением тех, которые с раннего возраста усвоили привычки к самому беззастенчивому и гнусному пороку, достаточно природных инстинктов, чтобы удержаться от подобных преступлений. Видимо, сам Камбиз испытывал дурные предчувствия, когда задумал первый из этих браков. Он обратился в совет судей с просьбой высказать свое мнение о законности такого брака. В таких случаях цари обращаются за советом не потому, что они действительно хотят получить ответ на вопрос о том, как следует оценить их поступок с позиций добра и зла, а потому, что, задумав совершить свой порочный поступок, они желают получить от своих советников легальную санкцию, оправдывающую их бесчестные действия, и предупредить общественное негодование, которое они могут вызвать.

Судьи, к которым обратился Камбиз, хорошо понимали, что от них требуется. После обстоятельного совещания они прислали царю ответ такого содержания: хотя им не удалось найти закона, позволяющего мужчине жениться на своей сестре, имеется в наличии много законов, позволяющих монарху действовать по своему усмотрению. В соответствии с этим заключением Камбиз немедленно осуществил свое намерение жениться. Сначала он взял в жены старшую сестру по имени Атосса. Впоследствии она стала выдающимся историческим персонажем. Атосса была дочерью Кира, женой Дария и матерью Ксеркса. Она явилась связующим звеном трех могущественных властителей Востока. Насколько сестры желали разделить вину за кровосмесительные браки, остается тайной. Та из них, что отправилась в египетский поход с Камбизом, отличалась мягким и покладистым характером, будучи в этом отношении полной противоположностью своему брату. Возможно, вступив с ним в брак, она лишь уступила деспотической воле Камбиза.

Помимо сестры, Камбиз взял в египетский поход своего брата Смердиса. Он был младше Камбиза, но превосходил его в физической силе и других достоинствах. Камбиз относился к этому весьма ревниво. Он не осмелился оставить брата править в Персии на время своего отсутствия, опасаясь, что тот воспользуется временной властью для захвата трона. Камбиз решил увезти Смердиса в Египет, а временное управление государством оставить двум регентам-магам. Маги занимали в правящей иерархии высокое положение, но не имели наследственных прав на престол. Как полагал Камбиз, это уменьшит опасность узурпации ими власти. Случилось так, что одного из магов звали тоже Смердис. Это совпадение имен мага и царевича привело в конечном счете к весьма серьезным последствиям.

Стесненность и зависть, которые Камбиз испытывал в общении с младшим братом, не исчезли полностью после того, как тот отправился вместе с царем в египетский поход. Находясь под личным наблюдением царя, Смердис в ряде случаев проявил мужество и такие военные способности, что Камбиз стал опасаться его влияния на командиров и солдат. Наконец произошел случай, который распалил зависть царя еще больше, и он решил отправить брата назад в Персию. А произошло следующее.

После того как Камбизу удалось завладеть всем Египтом, он наряду с другими безрассудными планами задумал вторжение на земли эфиопов, проживавших во внутренних районах Африки вокруг истоков Нила и за ними. Эфиопы славились своей свирепостью и храбростью. Перед выступлением в поход Камбиз захотел разведать их территорию и решил послать туда своих шпионов. Но поскольку Эфиопия была далеко, а ее жители сильно отличались от других народов по обычаям, языку, одежде и поведению, персидским лазутчикам вряд ли удалось бы пробраться тайком в земли эфиопов и добыть там информацию, не обнаружив себя. Фактически вызывала сомнения сама возможность для лазутчиков добраться до Эфиопии.

Но далее в верховьях Нила, близ водопадов, в районе, где река расширяется и образует нечто вроде лагуны, находился большой и плодородный остров Элефантин, который населяло полудикое племя иктиофагов. Туземцы промышляли главным образом ловлей рыбы, и поэтому у них было много лодок, на которых они привыкли совершать продолжительные путешествия вверх и вниз по реке. Название племени происходило от его основного занятия. Это греческое слово, и оно переводится буквально как «едоки рыбы». Образ жизни и обычаи полуцивилизованных или диких народов тесно связаны со способом добывания ими средств существования. Некоторые из них зависят от охоты на диких зверей, другие – от скотоводства, третьи – от земледелия, четвертые – от речного или морского рыболовства. Эти четыре различных способа добывания пропитания ведут к такому же количеству совершенно различных образов жизни; любопытно, однако, что в то время как племя охотников существенно отличается от племени скотоводов или рыбаков, хотя они могут жить по соседству, все племена охотников, какие бы расстояния их ни разделяли, очень похожи друг на друга по характеру, обычаям, способам общения. Так обстоит дело и с остальными упомянутыми выше племенами, связанными с другими видами деятельности. Греки заметили эти особенности различных диких племен и, где бы они ни встречали племя, промышлявшее рыбной ловлей, называли его иктиофагами.

Камбиз связался с иктиофагами с острова Элефантин, попросив их предоставить проводников, знающих путь в Эфиопию и эфиопский язык. Он сформировал из них посольство и снабдил послов подарками, которые надлежало передать правителю Эфиопии в знак дружбы. Подарки, однако, были лишь предлогом для посещения страны послами, фактически шпионами. Расчет строился на том, что под этим предлогом послы посетят эфиопскую столицу и двор правителя, не подвергая себя опасности, а затем доставят Камбизу добытую информацию.

Подарки представляли собой такие безделушки и украшения, которые, по мнению персов, понравятся свирепому правителю. Среди них было несколько богатых облачений разной окраски, золотые цепочки на шею, золотые браслеты, алебастровая шкатулка с весьма ценными духами и другие изделия подобного рода, а также большой кувшин вина.

Иктиофаги взяли с собой подарки и отправились в путь. После длительного путешествия они прибыли в страну эфиопов и доставили их правителю подарки с сопроводительным письмом Камбиза. Подарки, сказали они, посланы Камбизом в знак его желания стать другом и союзником эфиопского правителя.

Правитель, вместо того чтобы поверить в лицемерный обман, сразу же разоблачил его. Он сказал, что прекрасно понимает мотивы отправки к нему Камбизом такого посольства, и порекомендовал Камбизу довольствоваться тем, что имеет, а не строить агрессивные планы насчет своих соседей. Затем эфиопский правитель обратился к подаркам, которые привезли послы. Он взирал на них с пренебрежением. Потом он заметил пурпурное облачение и поинтересовался, натуральная или искусственная окраска ткани, из которой сшито платье. Гонцы ответили, что ткань окрашена, и стали объяснять процесс покраски. Однако, вопреки ожиданиям гонцов, полагавших, что их разъяснения произведут впечатление на туземного властелина, этого так и не дождались. Он проникся лишь еще большим презрением к тому, что считал фальшивым великолепием. «Красота облачений Камбиза столь же обманчива, – сказал он, – сколь и его заверения в дружбе». С тем же пренебрежением правитель отнесся к золотым браслетам и цепочкам, усматривая в них компенсацию за навязывание эфиопам оков и цепей. Он сказал, что эти вещи, может быть, подходят изнеженным персам, но они чрезвычайно малы для него. Вино, тем не менее, властителю понравилось. Он выпил его с большим удовольствием и сказал послам из племени иктиофагов, что это единственный подарок, который заслуживает того, чтобы его принять.

В ответ на присланные Камбизом подарки правитель Эфиопии, отличавшийся необычайной силой, вручил послам свой лук, дабы они передали его Камбизу в качестве символа непреклонности Эфиопии. Он предложил царю проверить, есть ли в его армии воин, способный согнуть этот лук. «Скажите Камбизу, – добавил эфиоп, – что он сможет помышлять о вторжении в Эфиопию только тогда, когда его воины смогут сгибать подобные луки, а пока же он может почитать за счастье, что эфиопы не так амбициозны и жадны, чтобы стремиться напасть на него».

Когда посольство вернулось к Камбизу с ответным посланием из Эфиопии, самые сильные персидские воины, разумеется, захотели убедиться, смогут ли они согнуть лук. Смердис оказался единственным, кто смог это сделать. Доказав свое превосходство в силе над другими, он прославился еще больше. Возросли также ревность и раздражение Камбиза в связи с этим. Он решил отправить Смердиса назад в Персию. Будет лучше, думал он, подвергнуться риску восстания дома, чем держать брата при дворе, постоянно подвергая себя унижению и огорчению из-за бесконечных демонстраций его превосходства.