Linkin Park: На шаг ближе. От Xero до группы #1: рождение легенды

Глава 9
Последняя надежда

Весь сентябрь мы с Брэдом рассылали демозаписи Xero. Я постарался пригласить по телефону представителей всех звукозаписывающих компаний на показательное выступление группы на ее площадке для репетиций. Реакция была прохладной, и потенциалом группы заинтересовался только один человек – Дэнни Гудвин. О нем говорили, что он подписал Culture Club, знаковую группу восьмидесятых с феноменальным ведущим вокалистом Боем Джорджем. Помимо Гудвина, скромный интерес проявила Мишель Осборн из Arista. Перспективы казались далеко не радужными.

Каждую неделю или около того группа приходила ко мне с новой музыкой. Однажды Майк с Джо принесли мне сборник на компакт-диске, с компиляцией Urban Network под названием Rapology 14.

– Там наша песня «Fiends», и еще я сделал художественное оформление, – сказал Майк. – Джо работает в рекламной компании, а я со Styles of Beyond – над некоторыми треками.

– Поздравляю! Ты мне раньше уже показывал некоторые композиции Styles of Beyond, – сказал я, восхищаясь энтузиазмом и талантом Майка. – Ты все делаешь правильно. Поддерживай связи, расширяй диапазон своих музыкальных возможностей, показывай Xero всему миру.

С Брэдом мы еще теснее сблизились, когда он подружился с моими друзьями на моем мальчишнике и посетил мое бракосочетание с Кармен 28 сентября 1998 года. Пока Мэйси Грэй с группой выступали на танцполе, мой отец подошел к Брэду на ресепшне.

– Мой сын превосходно отзывался о вас. Он всегда держит свое слово и уверил меня в том, что не успокоится, пока не обеспечит вам надежную карьеру.

Одним октябрьским утром, в понедельник, я зашел в клуб Troubadour, чтобы посмотреть на группу, о которой мой знакомый Бретт Бэр успел прожужжать мне уши. В ее демо ощущалась беспокойная энергия, и мне захотелось взглянуть на нее живьем.

При входе в Troubadour я сразу ощутил запах – более древесный, чем в Roxy или в Whisky, с чуть большей утонченностью и с более интимным настроением. Взяв пиво, я огляделся и заметил только одного A&R-менеджера. Я слышал, что группа получила много отказов, но хотел составить собственное мнение.

На сцену вышел лидер-вокалист с черной шипастой прической, сжимая микрофон так, будто собирался им удушить кого-то, и тут же началось выступление. Вокалист определенно обладал выраженной индивидуальностью, и его манера держаться на сцене впечатляла. Некоторые его модуляции не совсем мне нравились, но и в них был свой шарм. Песня не была хитом, но я подумал, что эта группа продвинулась дальше Xero. Под конец второго номера вокалист сказал:

– Спасибо! Мы Papa Roach из Сакраменто.

Чудное название, впрочем, как и Limp Bizkit. Все увиденное и услышанное я невольно сравнивал с Xero. Наблюдая за этой группой и их харизматичным вокалистом, я понял, что Xero недостает сильного лидера-вокалиста.

После выступления я поприветствовал музыкантов.

– Привет, Джефф, спасибо, что пришел. Я Джекоби, – сказал вокалист.

– Вы обязательно должны прийти ко мне завтра в офис. Мне очень понравилось выступление, и нам нужно поговорить.

На следующее утро, придя на работу, я позвонил домой Брэду.

– Брэд, вчера вечером я присутствовал на живом выступлении потрясающей группы в Troubadour. Они как бы ваши конкуренты.

– Что за группа?

– Papa Roach. Сегодня они придут ко мне в офис. Тебе стоит послушать их демо.

– В офис приехать не смогу, но ты сообщи, как идут дела.

После полудня в мой кабинет вошли Джекоби, Дейв, Тобин и Джерри вместе со своим менеджером, Бреттом Бэром. В чем-то они походили на Xero – такие же молодые и неопытные, – но Джекоби явно доминировал среди них. В нем ощущался некий напор. Мы послушали их песни «Revenge», «Snakes» и «Legacy».

Я откинулся на спинку кресла и спросил себя: «Лучше ли это демозаписей Xero?» И мысленно ответил: «Нет».

– Демо мне нравится. Как у вас насчет подписания с каким-нибудь ведущим лейблом?

– К нам обращались разные представители, но пока что ничего определенного, – ответил Бретт.

– Скажу вам две вещи. Во-первых, прямо сейчас у меня уже есть рок-группа, которую я продвигаю и которую хочу довести до контракта. Во-вторых, мне кажется, что сейчас ситуация у вашей группы такая же, как и у той. Вам всем нужен сингл или три сингла.

Мне не терпелось узнать их мнение о Xero. Они казались восприимчивыми слушателями, и их реакция могла бы стать для меня своеобразным ориентиром.

– Кстати вот, послушайте и скажите, что думаете, – сказал я, протягивая руку и хватая компакт-диск Xero.

Через пару секунд из динамиков вырвалась «Rhinestone» на большей громкости, чем играло демо Roach. Музыканты немного неловко поерзали в креслах. В конце концов они пришли обсудить свои перспективы, надеясь, что я помогу им с контрактом, а я тут впариваю им Xero. Я вдруг ощутил себя мудаком.

– Довольно круто, – сказал Джекоби. – А они близки к сделке?

– Ну, в этом-то и проблема. Мне кажется, они великолепны, но договориться с лейблами, оказывается, не так уж легко. Но я считаю, что в них определенно что-то есть.

– Да, элемент электроники с резкими гитарными риффами. Это прикольно. У рэпера интересный ритм, да и вообще музыка кажется самобытной.

– Я бы с удовольствием посмотрел, как вы выступаете вместе.

– Да, у нас есть свои фанаты, приезжают сюда почти каждую неделю из Сакраменто. Нам бы тоже понравилось, если бы нас подписали в Zomba с этой группой. Как там ее название?

– Они называют себя Xero. Не знаю, смогу ли я взять в разработку еще одну рок-группу без того, чтобы подписать ее с крупным лейблом. Мой босс убьет меня. Он вечно повторяет, что я должен зарабатывать деньги, а не тратить их. Понимаю, звучит слишком эгоистично, – усмехнулся я.

Джекоби был заметно разочарован.

– Ну ладно, мы проголодались. Похоже, ваши Xero – наши конкуренты, – сказал он как бы в шутку, но лишь отчасти. – Хотелось бы посмотреть на них.

Глава 10
Другие два процента

Как только очередные демозаписи были готовы, я разослал их по всем возможным звукозаписывающим компаниям. Энтузиазм группы был на подъеме – Марк договорился о выступлении на Хэллоуин в одном студенческом братстве в Лонг-Бич. Мы с Дэнни Хейзом пригласили на него Дэнни Гудвина, вице-президента по A&R компании Virgin Records. По дороге мы настолько расхвалили демо, что Гудвин проникся нашей верой в группу и едва ли не был готов подписать с ними договор сразу же, как только выйдет из моей машины.

Вокруг нас расхаживали студенты с пивными красными пластиковыми стаканчиками, пока музыканты готовились к выступлению, одетые как персонажи из фильма «Мертвые президенты».

– А они даже не дотронулись до пива, которое я выставил на сцену, – заметил Дэнни.

– Ага. Они не очень-то любят тусоваться. Сосредоточены на музыке. Вот что важно.

Начало выдалось очень даже неплохим, но потом общий энтузиазм постепенно снижался, и к третьей композиции толпа начала расходиться.

На лице Гудвина отразилась озабоченность.

– А что с вокалистом? Он заметно фальшивит.

– Это из-за мониторов. Он не слышит себя. Это же выступление на вечеринке братства.

– Он точно будет лучше петь, если я приглашу руководство Virgin? – спросил Гудвин.

– Конечно. Не волнуйся, – заверил его Дэнни и, наклонившись, прошептал мне на ухо: – Джефф, с Марком нужно срочно что-то делать. Иначе мы окажемся в дерьме. Вот досюда.

Он показал на свой лоб.

Несколько недель спустя Xero выступали в одном братстве Калифорнийского университета. Я пригласил своего друга Стива, работавшего в сфере рекламы на радио и всегда высказывавшего основательную, конструктивную критику. Через четыре минуты Стив наклонился ко мне:

– Приятель, твоей группе только что удалось разогнать вечеринку с бесплатным пивом. А это непросто.

Большинство исполнителей расстроились бы и принялись винить внешние факторы или неправильных слушателей, но музыканты из Xero были не такими, они не поддавались эмоциям. Они еще больше сосредоточились на том, чтобы показать свое уникальное звучание. В жизни мне приходилось видеть, как люди реагируют на неудачи и отказы двумя способами. Неудачи и отказы либо ломали их, либо заставляли стараться еще сильнее. В конце концов 98 процентов сдавались. Оставшиеся 2 процента походили на Xero… или на меня.

Группа начала распространять свои кассетные демо в тусовочных местах на Мелроуз-авеню, а я договорился о двух небольших выступлениях со своим знакомым Майком Гэлэкси, местным промоутером, питавшим страсть к открытию новых талантов. Все A&R-менеджеры, приходившие посмотреть на Xero, обычно уходили к третьему номеру.

Сентябрь и октябрь прошли в ничем не примечательных переговорах со звукозаписывающими компаниями и в неудачных показах. Но когда, как мне казалось, надежда была окончательно потеряна, 4 ноября 1998 года я ответил на два многообещающих звонка. Первым звонившим был Мэтт Эберли из Reprise/Warner Bros., который хотел устроить прослушивание Xero 14 ноября. Другими были Дэвид Симон и Эдди Розенблатт, президент и главный исполнительный директор Geffen Records, которым я даже не отсылал диск – и тем не менее они пригласили меня к себе в тот же день.

Я прошел квартал до офисов Geffen на бульваре Сансет, размышляя о причине встречи.

– Поезд Мэйси Грэй проехал мимо нас, – сказал Дэвид Симон. – Если бы вам нужно было подписать кого-нибудь прямо сейчас, кто бы это был?

Я вытащил из кармана своей кожаной куртки демодиск Xero 818 и протянул ему. Он поставил диск в проигрыватель и прослушал его, не прерываясь. Я сжимал подлокотники кресла, готовясь к очередному отказу и ожидая услышать звук кнопки извлечения, но Дэвид оставил диск в проигрывателе и посмотрел на Эдди.

– Любопытно. И почему вы считаете, что эта рэп-рок группа отличается от всех остальных?

– Помимо уникальной смеси хип-хопа и рока, каждый исполнитель обладает своей индивидуальностью. Я понимаю, это кажется странным, но гитарист, похоже, действительно отдает себе отчет во всем, что говорит и делает, как будто анализирует каждое предложение, прежде чем слова вылетят у него изо рта. Диджей использует вертушку как ударный или музыкальный инструмент, а не просто как украшательство, и всерьез применяет гитарные педали для бесшовного смешения всех звуков. Тексты рэпера не поверхностны и кинематографичны, он говорит нам не о девушках и деньгах, а о внутренней борьбе и преодолении невзгод. Эта группа ориентирована на думающих слушателей, они чудесные и умные исполнители, которые относятся к группе, как к бизнесу. Они не из тех, кто напивается и разносит гостиничные номера. Они из тех, кто в конечном счете приобретает сам отель.

– Видно, что вы любите эту группу, – произнес Дэвид с британским акцентом. – Я уважаю ваше мнение и вашу преданность. Мы с Эдди посовещаемся, но в любом случае можно поужинать вместе, когда я вернусь из поездки через пару недель.

Встреча произвела на меня благоприятное впечатление, но мне не хотелось слишком обнадеживать группу. Их непосредственной целью был показ для Reprise/Warner Bros., назначенный на следующую неделю. Все это время парни провели в зале для репетиций, усердно готовясь к живому выступлению.

14 ноября группа дала показательное выступление для Мэтта Эберли из Reprise/Warner Bros. Представление получилось средним, но меня поразила приветливость исполнителей. После выступления Брэд с Майком постарались пообщаться с Мэттом, задавали ему вопросы, смотрели ему прямо в глаза. У меня сложилось впечатление, что они лично спасли не такую уж звездную игру на сцене.

Когда мы вышли на парковку, Мэтт сказал:

– Ребята мне понравились. Вокалисту нужно немного поработать над собой. В целом группа показала себя недурно, но должно быть что-то еще.

– Да, группа держится неплохо. Сегодня у них немного не заладилось, но я уверен, что они скоро получат контракт.

– Если сумеешь чуть улучшить их, то я позову Дэвида Кана. У нас кое-что запланировано на двадцать третье, и, думаю, после этого мы сможем заехать.

Мэтт уехал, а я вернулся в репетиционный зал. Майк кивнул мне и спросил, что решил Мэтт.

– Двадцать третьего он привезет своего босса, Дэвида. Продюсера Sublime, The Bangles, Sugar Ray. Настоящую легенду.

– Мы могли бы выступить получше, – сказал Майк. – Вижу по твоим глазам. Нам нужно еще поработать, и все мы это понимаем.

– Хорошо, что вы понимаете. Это один из факторов успеха. Знать, когда нужно что-то улучшить, а не оправдываться. Кстати, не могли бы вы как-нибудь поближе познакомить меня с вашими песнями, со смыслом, который вы в них вкладываете? Мне бы это помогло узнать вас получше как исполнителей, а также продвигать вас для лейблов.

– Конечно, – ответил Майк. – К тому же я придумал парочку новых треков и хотел бы узнать твое мнение о них. Завезу на этой неделе.

Глава 11
Лед трогается

В четверг, 17 ноября, ко мне в офис постучался Майк.

– С днем рождения, Джефф! Вот для тебя особый подарок, – он положил на мой рабочий стол семь листов бумаги и компакт-диск. – Ты спрашивал про тексты. Ну, тут еще и как бы история их создания.

– О! Спасибо.

– Ты и вправду собираешься их прочитать?

– Конечно. Это даже больше, о чем я просил, и ценю, что ты уделил мне время.

Майк помахал на прощанье рукой и вышел. Вечером, когда уборщики ушли и в здании стало тихо, а в окна светили мигающие неоновые огни бульвара, я поставил проигрываться песни Майка и принялся изучать его заметки. Впервые за все время мне представился случай заглянуть в его сознание и получить какое-то представление о том, как он работал над своими музыкальными композициями.

Первым номером шла «Rhinestone» c первого демо группы. Песня была написана в переходный период между окончанием школы и поступлением в колледж. В своих заметках Майк писал о растерянности, о чувстве беспомощности, о незначительности человека в мире, который кажется таким большим и пугающим, и о том, что почти ничего нельзя исправить. В заметках он намекал на попытки справиться с паранойей, гневом, осуждением окружающих и преодолеть наивность – то есть на то, с чем сталкивается человек, когда ему приходится воспринимать мир таким, каким он есть.

В волнении я прикусил губу. В эти мгновения я ощущал особую психологическую связь с Майком. Я слушал «Esaul», «Pictureboard», «Fiends», «Stick ‘n’ Move», «Carousel» и «Slip», и в голове у меня вихрем кружились мысли. Я знал эти песни наизусть, но теперь, внимательно вчитываясь в их слова, как бы приоткрывал завесу над тем, как сам Майк относится к своему творчеству. Далее Майк пытался подобрать слова к саундтреку для рисунка «p o i n t i l l i s m». В своих заметках он писал о том, что в переходном возрасте, когда он только начал сосредотачиваться на музыке, ощущал себя очень одиноким. Тогда он устроился на новую работу, был занят настолько, что у него не было время на встречи с друзьями. Он писал о том, что ему нужно усердно работать, приносить многое в жертву ради успеха. Это последнее предложение он несколько раз перечеркнул. Хотелось бы знать, о чем именно он тогда думал. Но я понимал, что он отличается глубокомыслием, сосредоточенностью и целеустремленностью.

Стихи Майка к песне «Slip» буквально опьяняли. Особенно ярко его талант проявился в переходном моменте, за которым плавно вступал не слишком примечательный припев. Но его блестящая вокальная перекличка с гитарой Брэда в первой половине насыщенного бриджа, заставляющая пережить своего рода катарсис, делала эту композицию одной из моих любимых.

Гитарная партия Брэда в «Esaul» звучала узнаваемо. Переклички с Джо за вертушкой напомнили мне сцены дуэли в вестернах. Эта композиция стала одной из моих любимых еще на репетициях. Затем я перешел к странице про «Carousel». Майк писал, что в песне описывается психологическая ситуация отрицания и неспособность разобраться со своими личными проблемами. Последние две строчки песни он написал с точки зрения человека, который мечется между проблемой и решением.

«Step Up» была написана в ответ на тренд перехода хип-хопа в тяжелую альтернативную музыку, к чему многие относились небрежно и легкомысленно. Майк считал, что исполнители должны показывать в музыке себя, что они должны уважать хип-хоп, а их композиции должны быть оригинальными и глубокими. Далее он писал, что не воспринимает себя как эксперта в хип-хопе, но что группа должна трудиться усерднее, потому что хип-хоп – не просто набор стандартных приемов, которые включают в композицию, чтобы она больше походила на «уличную». Я стал еще больше уважать Майка за его стремление к художественной целостности.

В восемь вечера я позвонил Мэтту Эберли.

– Мэтт, эта группа, Xero, – обязательно заявит о себе. Поверь мне. Немедленно вызывай Дэвида Кана.

Пару дней спустя я сидел с группой в зале для репетиций.

– Для нас это грандиозная возможность, парни. Дэвид Кан – глава отдела A&R компании Reprise/Warner Bros. В его руках все веревочки, он может подписать любого исполнителя, поэтому все должно быть безупречно. Играйте так, как будто от этого зависит ваша жизнь.

Они убедили меня в том, что уверены в своих силах и обязательно выложатся на все сто на показательном выступлении, и я им поверил.

В субботу, 21 ноября, Брэд с Дэйвом Фарреллом заехали ко мне домой, чтобы отметить мой день рождения, а на следующий день группа из кожи вон лезла, чтобы произвести впечатление на Дэвида Кана, но тот воспринял их с прохладой.

– Просто я не вижу в них того, что видите вы с Мэттом. Никаких настоящих звезд здесь нет. Но было приятно наконец-то встретиться с вами. Я не раз уже слышал ваше имя, – сказал Кан, пожимая мне руку на прощанье.

Я вернулся в зал, повесив голову и переживая уже столь знакомое чувство разочарования.

Майк вскинул руки, остальные покачали головами.

– Что эти деятели вообще хотят увидеть?

– Мы запороли показательное выступление, – мрачно пробормотал Марк.

– Согласен, но A&R – это полная субъективщина. Дэвид – замечательный человек, поэтому, возможно, мы действительно что-то упускаем. В любом случае сочувствую вам и разделяю ваши чувства.

Позже я вернулся в офис Zomba, все еще переживая. Плюхнулся в кресло и посидел немного молча. Зазвонил телефон. Это был Дэвид Симон из Geffen.

– Есть время на ужин? – бодро спросил он. – Встретимся в Dan Tana’s на Санта-Монике.

Час спустя мы заказали стейки, и я, сгорая от нетерпения, ждал, когда же он перейдет к делу. Наконец, не выдержав, я спросил:

– Ну, что вы с Эдди думаете про демо Xero?

Прожевав салат и вытерев рот, Дэвид ответил:

– Нам очень понравилось. Я понимаю, почему вы в них верите. Просто им нужно найти A&R-менеджера, который разделит их видение.

Я молча ждал, когда он закончит предложение. Он же как будто специально держал меня в напряжении, доедая салат. Затем последовал долгий глоток воды.

«Пожалуйста, закончи этот разговор чем-то позитивным», – думал я.

– И? – произнес я вслух.

– И нас впечатлило не только демо, но и вы сами. Мы собираемся договориться с отделом A&R и предложить вам должность в нем. Если все выгорит, то было бы неплохо, если бы подписание Xero стало вашим первым контрактом.

Наконец-то мне предложили работу в A&R-сфере. Я не мог скрыть свое восхищение.

– Ого. Вот это честь. Спасибо! – пролепетал я. – А вы хотите посмотреть показательное выступление?

– Мы хотим вас и хотим группу. Мне не нужно их смотреть. Я доверяю вашему решению. Но сначала о вашем переводе. На этой неделе мы с Эдди встретимся с Дэнни Хейзом и все обсудим. Было бы здорово видеть вас членом команды.

Я был настолько возбужден, что, вернувшись домой, принялся обнимать собак. Я боялся спугнуть удачу, заговорив об этом предложении, поэтому ничего не сказал даже Кармен. Происходящее казалось слишком идеальным и нереалистичным. На следующее утро я позвонил Дэнни Хейзу.

– Привет, старина. Тебе звонили насчет меня?

– Насчет того, что после женитьбы ты набрал вес? – саркастически отозвался Дэнни.

– Что? Нет. А что, я правда потолстел? Я просто проверяю, не звонил ли кто. Забудь. Кстати, я собираюсь сесть на диету.

В разочаровании я вставил в проигрыватель несколько новых демо, и тут зазвонил телефон.

– Чувак! Вот у тебя, наверное, уши сейчас горят! Грандиозные новости. Geffen предлагает тебе работу в A&R-отделе. У них там сейчас перестановка, и они хотели бы видеть в качестве своего сотрудника тебя.

– Об этом я тебя и спрашивал пятнадцать минут назад. А что насчет Xero? Они собираются сделать предложение группе?

– Для начала они хотят подписать договор с тобой. Но это же здорово. Поздравляю!

Едва сдерживая восторг, я позвонил Брэду и попросил о том, чтобы группа встретилась для переговоров с компанией Geffen. Об остальном мне не хотелось говорить по телефону.

– У меня замечательные новости!

– Круто. У нас тоже новости. Обсудим все в твоем офисе. Мы сейчас очень взволнованы, – сказал Брэд.

На следующий день ко мне в кабинет ввалилась вся группа. Половина из них сидела, половина стояла.

– Ну, парни, кто первый начнет?

– Мы же попросили о встрече, давай ты, – ответил Брэд.

– Ну ладно, – я развел руками, как будто раскрывая сюрприз. – Похоже, что я буду работать в A&R-отделе компании Geffen!

– Невероятно!

Последовали поздравления и хлопки ладонями.

– Значит, теперь ты сможешь нас подписать?

– Сначала они хотят подписать договор со мной, но демо им понравилось, и они совершенно не против вас, даже без показательного выступления!

– Geffen – это замечательно, – сказал Майк. – Но разве ты не говорил, что Дэнни Гудвину из Virgin мы тоже понравились? Может, как-нибудь подключить к состязанию другие крупные лейблы?

Я тут же побледнел.

– Ну, Гудвин сказал, что вы в целом неплохи, но вам нужно работать над собой и развивать потенциал. Сделка с Geffen была бы неплохой заявкой, если бы у нас была большая фан-база, история турне, освещение в прессе, прослушивания на радио, хорошие продажи атрибутики, размещение в фильмах и на телевидении. Тогда бы это мотивировало другие ведущие лейблы на конкурентную борьбу, но, к сожалению, ничего из этого у нас нет. Но раз Geffen на самом деле понравились демо, для нас это и так уже достижение!

– Ладно, мы выслушали твои хорошие новости. Теперь про наши, – сказал Марк. – Мы договорились о показательном выступлении 18 декабря в Whisky. Ты мог бы пригласить представителей всех ведущих лейблов посмотреть на нас. Начнем войну ставок!

Покачав головой, я сказал:

– Только не большое показательное выступление. Это слишком рискованно. Поверьте мне. С этими показами столько тонкостей. Я соединюсь с Дэнни Хейзом по громкой связи.

Выслушав планы группы, Дэнни решительно отрезал:

– Нет. Никаких публичных показов, парни.

– Ваш издатель и ваш адвокат оба говорят вам, что это плохая идея, – добавил я. – Проблема с открытым показом в таком месте, как Whisky, заключается в том, что лейблы хотят видеть следующее: а) можете ли вы привлечь фанатов и заполнить зал; б) реакцию фанатов и, что важнее, в) реакцию не-фанатов, которые пришли послушать другие группы. Если реакция слушателей будет прохладной или отрицательной, вы в пролете. Если на показ придут A&R-менеджеры разных лейблов, то либо начнется война ставок, либо все узнают, что вы отстой. В Geffen уже заинтересовались вами без показа. Риск облажаться слишком велик.

Дэнни добавил:

– Кроме того, звук на живом выступлении часто сильно зависит от саундчека в помещении без зрителей, а на самом выступлении, когда полно народа, он может измениться. Если перед вами будут выступать другие группы, они могут испортить вам настройки оборудования и звуковой панели.

– Мы понимаем. Обычно ты советуешь нам сыграть только пять песен на репетиции для лейблов, – сказал Роб. – Если мы будем выступать в Whisky, то сможем сыграть более тридцати минут, правда?

Я не мог не прервать его:

– Всегда старайтесь выступать как можно короче. Заканчивать на положительной ноте, чтобы слушатели захотели услышать еще. Не более пятнадцати-восемнадцати минут. И вам нужно найти отклик в аудитории. Неважно, один ли это A&R-менеджер или тысячи орущих фанатов на арене. Вам нужно казаться симпатичными, харизматичными и способными справляться в любой ситуации, даже при отказе оборудования, шутить, занимать публику разговорами, пока решают проблему. Так что мы крайне не советуем вам выступать в Whisky прямо сейчас.

– А что, если после с нами захотят поговорить лейблы?

– Они всегда задают одни и те же вопросы, – сказал Дэнни. – Кто на вас повлиял? С кем бы вы могли вместе выезжать на туры? Как вы пишете песни? Давно ли вы играете вместе?

– Заготовьте умные ответы и на каждую тему подготовьте анекдот или какую-нибудь смешную историю. В любом случае большой показ – большой риск.

– Решение должны принимать мы. Это наша группа и наш риск, – сказал Брэд.

– Ну, если вы на самом деле думаете, что готовы и что можете собрать полный зал, не будем стоять у вас на пути, – сказал я. – И, судя по вашим раздраженным лицам, перевес шесть к двум не в нашу пользу, так что поступайте, как считаете нужным. Мы постараемся привлечь внимание музыкального руководства к этому выступлению. Только смотрите, чтобы мы не пожалели об этом.

1 декабря я отвез Брэда в пивной сад в Вествуде отметить его двадцать первый день рождения. Официантки принесли нам кружки с крафтовым пивом.

– С днем рождения, приятель! За долгое сотрудничество! Я обещаю, что в течение года добьюсь для тебя сделки с ведущим лейблом, Geffen или каким другим. Я всегда держу обещания, даже те, которые давал сам себе.

– Спасибо, – сказал Брэд, чокаясь, – но не обязательно давать такое обещание.

– Я говорю это Вселенной. В этот же день, год спустя, у нас уже будет контракт, и мы будем на пути к звездной славе.

Брэд рассмеялся и отхлебнул пива. Поморщившись, он сказал, что это будет его последняя порция.

– Я люблю тебя как брата, поэтому говорю серьезно. Сейчас, когда у нас наклевывается предложение от Geffen, я думаю, что показательное выступление в Whisky – это неоправданный риск. Пожалуйста, лучше этого не делать.

Брэд посмотрел на меня и спокойно сказал:

– Мы хотим провести выступление. Ты должен доверять нам так же, как мы доверяем тебе.