После суда дни проходят однообразно, тянутся, словно старая безвкусная жвачка. «В камере смертников смертельно скучно», – подмечает она забавный каламбур. Давненько не было так спокойно. Это даже начинает нравиться. Пока не приходит священник и не бубнит молитвы, которые вроде бы должны облегчать душу, а не утяжелять.
– Бог же всякой благодати, призвавший нас в вечную славу Свою во Христе Иисусе, Сам, по кратковременном страдании вашем, да совершит вас, да утвердит, да укрепит, да соделает непоколебимыми. Аминь.
– Аминь, – шепчет она и понимает, что «вечной славы» ей не видать. Разве что на первых полосах таблоидов и в криминальных сводках.
Восемь. В один из непримечательных серых дней заключённую вызывают в комнату переговоров. Интересно, кто это может быть? Родственники давно уже отказались от неё, как и друзья, что совсем не удивительно.
За столом сидит незнакомая девушка с блокнотом и ручкой. «Журналист», – догадывается женщина.
– Зачем вы пришли? – спрашивает тусклым голосом.
– Хочу рассказать вашу историю всему миру.
– Зачем?
– Чтобы люди знали, что может случиться с женщиной, если ей вовремя не помочь.
– Нечего тут рассказывать, – резко отвечает она. – Я убила мужа и двух наших детей. Какие тут могут быть оправдания?
– Оправдания и не нужны, – следует пауза. Журналистка подбирает слова, и во взгляде её виднеется понимание. – Каждый из нас втайне порой думает о страшных вещах, но редко, кто совершает их. Вот вы – были прекрасной матерью и любящей женой. У вас была отличная семья, дети, дом… Что-то же вынудило вас пойти на преступление и потерять всё это? Так, где же пролегает та грань между мыслью и поступком?