Пеший патруль женский устроить? Или всадников – глашатаев, чтобы орали и на испуг брали, чуть что… Вот только лошадь одна, и та, уже полудохлая. Дворецкий обмолвился, что это рыцарский конь моего покойного муженька. Если учесть, что рыцарствовал барон в лучшем случае лет двадцать назад … Хм.
Собралось народа маловато. Большая часть меня проигнорировала. От чего закрался червячок сомнений в собственном авторитете среди местных.
Два мальчонки лет по семь стоят за юбкой бабушкиной прячутся, мордахи грязные. Этих – то как жалко!
– Люди добрые, – начала своим нормальным голосом. Хрипотца осталась, но ничего, так даже величественнее. – Хозяйство, вверенное мужем моим, в упадке. И виной всему лень наша с вами. Поэтому с завтрашнего дня начинаем работать.
Недовольно загалдели.
– Нашлась тут, командует.
– Проходимка, а амбиции графьи.
– Жили спокойно, нечего порядки нам тут свои…
– А ну цыц! – рыкнул Варлам. Горло продирает и дальше:
– На вас управу найдем! Ишь распоясались бездельники! Кнута не найду?! Завтра гонца до графа и сюда живо отряд прискачет за честь баронессы пороть ленивые задницы!
– Ага, графу дела нет до нас, – бросают в ответ ворчливые бабки.
– Чего ты разорался, Варлам? Голос на старости прорезался? – Выдали женщины.
– А ну прекратить споры! – рыкнула. Чувствую снова горло пострадало. – Скоро вы пахать на лорда соседнего будете. А раз чужие, так с вас три шкуры драть будут. Нам мост починить надо, а на это деньги нужны. А деньги откуда взять?! Надо сельское хозяйство на ноги ставить. Вам скоро самим есть нечего будет.
– Мы на себя еду найдем, – продолжают ворчать бабки.
– Точно, а когда пашешь, на шею садятся еще больше. Мы самодостаточные.
– Чтобы, ты знала проходимка, лорд на то и лорд, что защиту дает, а народ на земле его за это кормит. А с тебя какая защита. Тьфу.
Стали расходится, продолжая поливать грязью и возмущаться. Досадно. Хочу все бросить и уехать на той кляче, хоть верхом. Еще засада – через наш мост, сломанный, никто не ездит, и попутки я не дождусь.
Застряла в этом богом забытом месте!
* * *
Пошла с горяча в вещах лорда рыться. С чистой совестью причем. Мысль одна появилась. Надо к соседу наведаться, познакомиться. Вряд ли он меня узнает. Сдружусь, глазками стрельну. Авось даст плотников, я ему, конечно, не скажу зачем. Или солгу. Но нужно что – то делать.
А пока роюсь в ящиках и сундучках. Ищу что – нибудь ценное. Пока только хлам. Комнату с дворецким вскрыли, которую барон строго настрого запретил открывать в свое время. А там вместо сокровищ кисти, мольберты да холсты всякие. Целая комната принадлежностями художника заставлена. Слой пыли толщиной с палец.
Варлам помог разгрести. И в самом конце, под старой простыней, почерневшей, что рассыпалась от одного только прикосновения, рыцарские причиндалы обнаружились! Прямо в фигуру человеческую собранные, как в музее. Даже успела испугаться, когда увидела статую такую.
Доспехи, почерневшие, в некоторых местах красным металлом поблескивает. Гравировкой украшенные. Щит стоит неподъемный. Варлам закряхтел, пытаясь поднять. Я остановила дедулю от греха подальше. Хватит на моей совести и одного ветерана славных времен. Меч приподняла. Тяжелый, зараза! Эпичный на вид. Камней на рукояти нет. Но видно, что металл плотный, качественный. Рубцы и зазубрены на лезвии. Ручка тоже побитая. С нагрудника труху от простыни стряхиваю. Палец за рубцы цепляется.
Гордость за Долтана взяла. А он, оказывается, боевой был офицер, в смысле рыцарь. А я – то думаю, пока он один тут был, сосед и не лез. Уважал и боялся. Помню того Шоберта, толстый, женоподобный слизняк. Даже дочь свою отбить толком не смог. Так и полегли бы его бойцы, если б не я.
Думала продать доспехи. Да не имею права – это реликвия. Пусть стоят, как стояли. Решила дальше ящики раскапывать. Меня волнуют две вещи: документ на землю и ценности, что можно продать.
Море снастей для рыбалки, гребней да расчесок, заколок старых со стекляшками. Что камни на украшениях не настоящие, поняла, когда в руках все стало осыпаться и трещинами исходить. В доме шаром покати. Зато в пристройке, похожей на сарай нашла инструменты! Молотки, топоры, пилы, гвозди кованные, длиной сантиметров по пятнадцать. Ржавые, но для дела пойдет.
Дня четыре рылась, имущество раскладывала. Что на хозяйство пойдет, а что на продажу. Варлам с внучками Маргариты оказались лучшими помощниками. А мать их Серафима на пару с Маргаритой с особым энтузиазмом дом баронский прибрали.
Посветлело в особняке, посвежело.
Наконец, и до гардероба баронессы руки дошли. Если к барону идти, то надо бы приодеться хорошо.
Помещение гардеробное отдельное. Из двух узеньких окон свет бьет. Но света все равно мало, закрытый светильник со свечкой приволокла. Очень удобная штука, свечку не сдуть так просто, под стеклышком она. Небольшая комната, чисто под платья и обувь оборудована. Помощниц мне не надо, сама выберу. Стала уже привыкать к этой моде. Туфли бы еще на каблуке. А то балетки да тапочки. Интересно, каблук тут придумали? А чулки?
– А каблук – это мысль, – иногда говорю сама с собой, с умным – то человеком, что не пообщаться?
Под платьями полочки с обувью. Если одежда в нормальном состоянии, не вся, но добрая половина, то с обувью беда. И пахнет от нее не очень. Жена барона была моих габаритов, подозреваю, что немного ниже ростом, но в остальном…
– Помнит? – раздается низенький голосок. Будто карлик сказал.
У меня сердце ахает. Замерла, отшатнулась. Голос с конца гардероба раздался. Как раз за последним платьем. Стоит ли его двигать?
– Ты кто? – неуверенно спрашиваю.
– И не боится ведь. А помнит. А не должна. А помнит, – голос будто сам с собой говорит.
Быстро перестраиваюсь. Самообладание возвращается. Частые стрессы – хорошая тренировка.
– Помню, помню, – рычу. – Выходи уже, домовой. Я на уродцев насмотрелась, не удивишь.
– Альбус говорит, – произносит ровным голосом. – Хочет увидеть, пусть смотрит. А помнит, а не должна.
Сглатываю. Из – за платья говорит. Но где там спрячешься? У меня вариантов не много. Узнать, что за деятель пугает. Или больше тут не появляться, страх он, как снежный ком, нарастает со временем на тот же повод. А платьев я лишится не могу!
Подходу к последнему наряду. Бальное, пышное платье, самое, на мой взгляд, представительное. Как раз к королю на поклон. Дрожащая рука тянется к нему, дыхание замерло, сердце выстукивает бешеным ритмом.
Отодвигаю!
Стена из досок.
– Э – эй? – выдаю со страхом и одновременным разочарованием.
– Да здесь я, – раздается сверху. Мороз по коже пробежал. Голову поднимаю медленно. Смотрят на меня два красных глаза, узенькие такие щелочки. Сантиметрах в двадцати от моего носа. И ничего больше нет. Будто невидимка. Давлю визг.
Моргнуло! Глазенки закрылись, открылись.
– Видит, а не должна, – раздается оттуда, где рот по идее должен быть, а не потолок.
– Вижу, – хриплю. – Альбус, ты что за чудо невиданное?
Голос мой дрожит предательски.
– Видит, а не должна, помнит, а не должна. Альбус ушел считать.
Легкий хлопок, марево серое возникло и тут же растворилось в воздухе. А я запах табачный почувствовала. Минуту стояла, боялась пошевелиться даже.
Вздрогнула от голоса Миры.
– Хозяйка, там рыцарь к нам пожаловал! Скорее! Вам бы волосы расчесать и платье краше одеть!
– Какой рыцарь?! – Вымученно отвечаю, со лба холодный пот вытираю.
– Да какая разница! Рыцарь! Хозяюшка, ну скорее. Варлам его в столовую пустил. А он вас требует! Нельзя заставлять ждать рыцаря! Он такой… такой красивый!
В подтверждение ее слов конское ржание раздалось. Явно не нашей хриплой клячи.
Мира чуть ли не силой меня хватает к трельяжу ведет с зашарпанным зеркалом, которое, похоже, ни одну мировую войну пережило.
Ее суета и мне стала передаваться. Слышу отдаленный бас, доносящийся с первого этажа. Рыцарь старушке Маргарите что – то рассказывает. У меня в груди екнуло. Я ж вся потная, грязная!
– Ой, хозяюшка, что с прической сделать?! – Ужаснулась Мира.
– Да расплети косички, волнами тоже нормально, – предлагаю. Я брюнетка еще та, волосы у меня блестящие, сестра всегда завидовала, хоть и блондинка.
Стала косы мне расплетать.
– Ой, ой, паутина в волосах! – Взвизгнула та, выронив гребень.
– Да снимай уже! – Рычу.
– А если паук, я их до смерти…
– Ты настоящих пауков не видела! А я их величиной с корову на Поляне расстреливала! – Выпалила. Как же не похвастать!
Повернулась к Мире. А та рот открыла, глаза по пять копеек. Белеет девка…
– Эй, я вменяемая, ты поняла? Ау? Прием?
В комнату вбежала Серафима с явными претензиями.
– А ну девка стол накрывать! – Рявкнула на дочку. – Хозяюшка, давай корсет уже заплетем, негоже рыцаря ждать заставлять.
Мира, пребывая в прострации, пулей вылетела из комнаты. Серафима без зазрения совести стянула с меня легкое платье, оставив в одних панталонах. Посмотрела оценивающе. Я невольно прикрылась.
Корсет стала выбирать из сундука, прям на пол все разбросала.
Одела, зашнуровала ловко. Живот сдавила, грудь. У меня сразу два шарика у самой шеи образовались. Да такие большие. Смотрюсь в зеркало… Парижская проститутка! Мамочки!
По столу щелкнула коробка. Серафима ее принесла, из подола вынула.
– Пыльца разная, глаза подкрасить, – пояснила. – Ее немного, обычно я для баронессы покойной собирала. Ягодный налет дольше держится, есть и черничные тени. А вот с синими беда, цветов не нашла.
– Я совсем страшная? – Это сарказм. Если подкраситься, стану проституткой на два уровня выше… тверской.
– Что ты, хозяюшка! Но рыцарь же! Ты должна лучшее впечатление произвести! Так! Платье!
И понеслась в гардероб.
– Альбус, Альбус, не кусай, – приговаривает и платье мне выбирает.
– А ты тоже его видела? – Спрашиваю деловито.
Слышу, что Серафима замерла.
– Кто тебе про него сказал? – Хрипло отозвалась из гардероба.
– Так видела ж, – ответила без тени насмешки.
Гардероб пронзил визг. Едва ли пыль там не поднялась. Серафима выскочила из помещения, к двери, не оглядываясь и дальше.
Сижу и понять не могу, в чем собственно дело?
Ощущаю вибрацию. Коробка на трельяже начинает подскакивать. Что – то приближается! Пол в коридоре будто молотом разбивается. Вскакиваю. Сердце бьется, как у зайца.
– Баронесса! – Рев на весь дом, а то и на всю деревню.
Двойная дверь разлетается в стороны, хоть и была приоткрыта. Одна дверь слетает с петель и падает с грохотом, другая бьется о стену. Висящий на стене светильник падает и разбивается вдребезги.
В комнату влетает здоровенный мужчина в сверкающих доспехах, с голубым отблеском. Меч наголо, волосы каштановые распущенные (хотела сказать дыбом), глаза обезумевшие, почерневшие, готовые окунуться в агонию битвы.
И вот я стою в корсете и панталонах, пара кос нелепо свисает, Мира недорасплела. Грудь на выкате, сама испуганная, как лань лесная.
Рыцарь несколько секунд смотрит на мои… хм, поднимает взгляд на лицо, с трудом причем.
– Демон… Где? – Сбивчиво спрашивает мужественным голосом. Меч широченный в руке поблескивает.
Опомнилась, прикрылась. И головой отрицательно мотаю, слов у меня нет. Рыцарь взгляд потупил, отвернулся резко.
– Простите леди, ваша служанка сказала, демон в комнате.
Продираю горло.
– Нет никого, – пискнула. Тоненько – тоненько так. Сама от себя не ожидала.
– Простите леди, ваша красота ослепила меня с первой же секунды, я не… Еще раз простите, что ворвался в ваши покои. Я оставлю вас. И буду ждать сколь угодно долго в вашей трапезной.
Вышел. Удаляющийся скрип половиц немного успокоил мое сердце.
Пребывая, будто во сне, я расплела оставшиеся косы, накинула платье средней паршивости и вышла в столовую.
А там… пир на весь мир! Стол ломится от яств. В окно мельком увидела, как с соседних домов женщины еду несут. Народ весь активировался, из окон глазеют на коня рыцарского, огромного, мощного, красивого, серебром поблескивающего. Шустрая девочка его из ведра деревянного поит, другая чешет. Кому тут больше повезло, коню или рыцарю?
Вошла с гордо поднятым подбородком. Знакомство дубль два.
– Баронесса Валерия Балейская! – Объявляет Маргарита торжественно старческим голосом. Краснею…
– Вдова, – елейно добавляет старая стерва.
Мощный мужчина с плечами шириной, как я ростом, вскакивает из – за стола и падает на одно колено передо мной. Хватает руку, чуть ли не силой и к губам своим прислоняет влажным не то от супа, не то от чего – то другого.
Ритуал выдержала стойко.
– Я баронет Марсель Стамбрийский, рыцарь и верный соратник графа Арлена Инрнского, – начал не вставая с колена, но подняв голову.
Обаятелен, ничего не скажешь, глаза синие выразительные, черты лица само олицетворение мужества. Как бы в обморок не упасть от потери себя, да не растаять бы на месте. Вот только беда, воняет от него стойким потом. А я к запахам такая привереда!
– Ваша красота затмила мой разум, а сердце заскулило от тоски…
– Что вы, будьте так любезны, не смущайте меня больше, – давлю улыбку и прерываю его комплементы.
Поднимается, уводя взгляд, что успевает зацепиться за мою грудь. Все вы мужики одинаковые.
Расселись. Я с одной стороны во главе шикарного стола, рыцарь Марсель с другой. Мои девчонки его обхаживают вместе с мамой. Серафима, что визжала полчаса назад, как ни в чем не бывало. И дочки ее красные, застенчивые, виляют перед ним своими попами, соревнуясь в этом с мамой.
Рыцарь меня не сильно впечатлил. Огромный, сильный, красивый, вопросов нет. Но что – то в нем не то. Слишком самолюбив? Или все дело в том, что он и на внучек Маргариты посматривает.
Нет, все дело в манерах. Они отсутствуют! Ест, как свинья, чавкает, хлебает. Ему мои «курочки» все подряд в тарелку суют, а он и поглощает, не глядя.
– Скоро битва, – говорит с набитым ртом.
Мои девочки так и ахнули. Я тоже хотела сказать гнусаво «уау», но сдержалась.
– Как интересно, – решила поддержать. – И где у нас битва намечается?
– О! Миледи интересны ратные дела? – Подхватил рыцарь, поднимая на меня свой пытливый взгляд.
Красив зараза, ой… млею. Но улыбаюсь сдержанно, опуская глазки в тарелку. Начинаю шаркать ложкой по пустой посуде. Из еды ничего не положила, аппетита нет. Хотя запахи витают соблазнительные. Никогда столько еды еще не видела в этом Богом забытом, никчемном баронстве.
Собралась, сердце успокоила. Рыцарь из фильма. Мы актеры, все хорошо.
– Расскажите о политике, кто с кем воюет, стоит ли эвакуироваться в ближайшее время? – Решила поиздеваться.
Рыцарь рассмеялся раскатисто и громко. Крошки еды из его рта полетели по столу. Девки тоже стали хихикать. А я сижу и думаю. Что за колхоз?
Марсель унял свой смех и посмотрел строго на девочек моих, что уши развесили, те сразу из столовой выскочили, как ошпаренные. Затем на меня взглянул заинтересованно.
– Ваш острый ум меня покорил, – произнес галантно. Взгляд задорный, снова млею…
Так! Надо скорее найти очередной недостаток и возвысится над этим гостем, пока не подавил мою волю.
– Что до политики, – с усмешкой произнес. – Я не силен в этом. Но знаю, что наших на востоке разбили, крепость неприступная в осаде была три года. Додавил нас Карл. Армию стотысячную к границам подвел. Теперь наш король к нему на поклон едет. Часть земель отдадим и мирный договор подпишем. А вот с западными границами туго. Туда и направлюсь в скором времени. Полчища орков скапливается у тройных границ. Союз трех королевств их держит. Обязанность наша. Если с горными эльфами договоримся, они нам могут здорово помочь. Тяжелая война с орками предстоит. Если бы не она, дали бы Карлу по шапке. Но нет нам благосклонности владык. Разделили войска, оказавшись меж двух огней. И лесные эльфы, что на наших землях совсем от рук отбились, ведут свои дела, им до войн на границах дела нет, знают, что ни один ратник в их гущи не сунется…
Скучно. Только я стала клевать в тарелку, рыцарь прервал рассказ.
– Утомил политикой, миледи? – Встревожился. – Простите, это не дело красивой молодой леди вникать в стратегические маневры.
– Да какие у вас тут маневры? – Возмутилась. Рыцарь брови аж вздернул. А я продолжила: – Видов войск не много, только сухопутные. Тем более в обороне. Сиди за стенами, стрелами засыпай врага, смолу на голову лей.
Осеклась. Рыцарь глаза вытаращил, жевать перестал. Ну да, играла я в компьютерные игры некоторые. В онлайн рубилась от безделья. Там же можно и героиню красивую выбрать и имя соответствующее. Я ж комплексами полноты страдала долго, было дело и в мир вирта окуналась с головой.
– Есть еще баллисты и катапульты, – выдал рыцарь и сглотнул. Неуверенность?
– Ну, артиллерия во все времена решала, – выпалила. – С орками вам обязательно биться? Тройные границы – это как? Не совсем поняла.
– Площадь фронта обширная, трем королевствам принадлежит по частям, – ответил. – Мы самые южные. Орки прямо пойдут, на наших союзников, может кого и южнее зацепят. Но наш договор – это дело чести.
– А этот тройной ваш союз против Карла помог?
– Их границ с Карлом никаких нет. Там гряда горная, непроходимая.
– Ясно. А Карл этот что? Куда ему столько войск? Их же кормить надо.
– О! Великий полководец он. Десяток королевств уже им завоевано. Всю жизнь воюет. Таков надел их династии – завоевывать и покорять.
Похоже, рыцарь от него в восторге. М – да…
– Получается, если мы обязательства союза выполняем, а союзники нет, – фыркнула. – Надо было нейтралитет сохранить. Войска перетянуть к восточным границам, укрепить ту крепость, что три года держалась. Политика сдерживания – самая успешная политика. А что до союзов. Никогда они пользы не приносили. Каждый хочет другого подставить. Людей – то терять, это себя ослаблять. Лучше нейтралитет держать и войско побольше. Чтоб неповадно было.
Остановилась. Рыцарь уже рот раскрыл, что гланды видно. А меня и понесло на радостях, красавчика удивить познаниями.
– Миледи, я могу с уверенностью сказать, что вы умны не по годам. Кто был ваш отец и наставник, позвольте полюбопытствовать и выразить ему восхищение?
– Карл! – Выдала. Рыцарь напитком поперхнулся, побелел. Шутка не удалась.
Улыбнулась, исправляя положение. Рыцарь неуверенно стал заводить смех, видно, что искусственный. Тоже подхватила.
– Леди с чувством юмора, – говорит. Из анекдота про боксера «А еще я туда ем».
Невольно скривилась, но успела заметить в его выражении, что делаю что – то не так.
– Что еще интересного в королевстве? В графстве? – Интересуюсь. Тему сменила, про отца сочинять не хочу ничего.
– В последнее время из Поляны Миров много людей без памяти выходит, – начал деловито, закусывая куриную ножку.
Походу, последнюю наседку зарубили бабки.
– По наказу герцога всех к нему ведут, а тот к королю прямиком переправляет, – продолжает. А я понимаю, что речь – то о таких, как я.
Что они, при перемещении память теряют?! Это объясняет некоторые неясные ранее моменты. Всплыли в голове слова гардеробного Альбуса «Помнит, а не должна». Вот! Значит, без памяти все. А те, кто помнят, они сразу на Поляну и бегут, вопреки паукам и белозубкам. К слову, о сумасшедших, которых на Поляну тянет…
– Миледи? – Спохватился рыцарь, прерывая мои мыслительные процессы. – Вы чем – то озадачены? Я могу помочь? Повелевайте мною. Мой меч к вашим услугам!
Снова млею, но пересиливаю себя, стряхиваю наваждение. Мысли в кучу собираю. Спросить про сестру, не спросить? Масштабы – то мира мне все большими кажутся. Если всех к королю ведут. Значит, и моя дорога туда.
– Мне б до города добраться, дела там, – выдаю. – Вы не домчите на своем коне?
– Это вам карету надобно. Нет кареты?
– Нет. Бедствуем после смерти мужа. Вот такие дела, я хоть верхом согласна.
– Бедствуете? А стол, как у герцога, – укорил Марсель. – И не скажешь, что в упадке поместье.
– Ну, ну. Так что?
– Мне к графу надобно воротиться. Дальше к герцогу с ратью помчу, а оттуда на передовую. Кстати! У нашего герцога бал скоро. Может, экипаж какой и вам сыщу и приглашение обеспечу. Но до Семистрелья никак, уж простите, миледи, что не оправдал надежд.
– Эм… – Опешила. – Вы к нам проездом?
– Не совсем, по наказу графа Арлена висельника доставить.
– Висельника? От слова висеть? – Уточнила, а в груди уже холодеет.
– От слова виселица, повешение… Миледи? Я за разбойником Гордоном прибыл. На казнь повезу…
– Так, а что он такого сделал, этот Гордон?
– А вы не знаете? – Усмехнулся. – Он писарем у графа был, а потом сбежал с драгоценностями его жены. Барон, ваш покойный муж, весть отправил графу, что поймали его. Гордон во всем графстве известен, как неуловимый вор. А тут вы с весточкой. Вот и прибыл забрать, так сказать, висельника.
Поперхнулась слюной. Он о нашем пленнике?! Не, не… Какая виселица. За что?! Вспомнила те глазенки, бедненького… Какая ему казнь! Не отдам! С ума, что ли, сошли.
– Мне б повязать… – начал. Я горло продрала, прерывая.
– Нет у меня никого, – выдавила.
– Как же ж, – раздался голос Варлама из – за спины. – Хозяюшка, что вы такое говорите.
Обернулась резко. Старый пень стоит в проходе.
– Я сказала, сбежал! – Рыкнула на дворецкого не своим голосом.
Сама знаки подаю, чтоб уходил, подмигиваю. Дед, опешил, снова рот открыть хочет, чтоб сдать всю контору.
– Маргарита! – Кричу грозно. – Обеспечьте нам интим! Я с рыцарем с глазу на глаз говорю. А тут без спроса ходят всякие!
Варлам отшатнулся. Никогда меня такой злой не видел. Позади него Мира промелькнула. Схватила дворецкого за шею и увела.
Выдохнула с облегчением. К рыцарю развернулась. Смотрит на меня пытливо.
– У меня сосед распоясался, – брякнула, что в голову пришло, сменить тему срочно надо. – Барон Шоберт житья не дает. Вы про меч сказали. Сослужите вдове службу?
Рыцарь подорвался со стола, я чуть было не пискнула от неожиданности.
– Повелевайте! – Рявкнул.
– Дело – то в чем, – говорю голоском, что вдруг истончился. – Воспользовавшись кончиной моего уважаемого мужа, он две мои деревни прикарманил, другие две гоняет на работы. Вы не могли бы обозначить мое недовольство. Как – нибудь мягко, без насилия? Политикой сдерживания, как я говорила. М?
– Знаю Шоберта! – Гаркнул рыцарь. – Нет в нем чести! Немедленно отправлюсь и разберусь с ним!
Выскочил, будто ветром сдуло. Благо рама дверная не пострадала. Конь ржанул, девки на улице ахнули. Слышу, как топот конских копыт стал удаляться.
Волнение накатило. Как бы беды не случилось. Всего – то от Гордона хотела отвлечь.