Закон оружия

Скользнув к ближайшему противнику, Снайпер на ходу выдернул из ножен свои боевые ножи – «Бритву», клинок которой после перехода между мирами потерял свою лазурную синеву^[4], и «Сталкер», обоюдоострый кинжал, формой напоминающий короткий римский меч-гладиус.

Противник не растерялся. Он знал точно – опытный воин и метательным копьем пропорет насквозь что рысь, прыгнувшую с дерева, что безумца, бросающегося на древковое оружие с двумя ножами. Отработанный до автоматизма один-единственный удар копьем – лучшее оружие.

Но безумец оказался на диво проворным.

Широкий клинок «Сталкера» метнулся навстречу жалу копья и ловко отвел его в сторону. Нацеленное в горло врага острие пропороло воздух, а копейщику вдруг нестерпимо захотелось кашлянуть. Что он и сделал…

Кашля не получилось. Вместо этого из-под подбородка вырвался фонтан крови. Парень попытался закричать, но вместо крика раздалось лишь шипение и бульканье. Копейщик выронил оружие и схватился за горло, рассеченное ударом ножа от уха до уха. Но его ладони уже не могли остановить ни кровь, хлещущую из глубокого разреза, ни жизнь, стремительно покидающую тело.

На самом деле не такое уж трудное дело биться с толпой растерянных людей, при этом мешающих друг другу. Увидев, как легко жилистый мужик в странной одежде разделался с их товарищем, у кожаных возник вполне закономерный ступор. Как же так? Их больше десятка, все вооружены, а этот пятнистый не только их не боится, но еще и сам атакует быстро, хладнокровно и на редкость эффективно. Значит, он или колдун, владеющий каким-то неизвестным видом магии, или демон, вселившийся в человеческое тело, чтобы ходить по земле и собирать заблудшие души.

Пока опешившие кожаные довольно бестолково пытались проткнуть его копьями, Снайпер, используя в полной мере эффект неожиданности, успел воткнуть «Сталкер» в глаз еще одного копейщика и рубануть «Бритвой», словно топором, по запястью второго – так, что кисть на две трети отделилась от руки. В результате получилось много крови и воплей, что добавило смятения в ряды атакующих.

Четверо кожаных, те, что в самом начале лишились копий, бросив их в живой щит, развернулись и бросились наутек. Не иначе, решили – если этот мастер ножевого боя так копейщиков уделывает, то нам уж точно ловить нечего.

Однако убежать им не удалось.

Сухо щелкнула тетива. Один из беглецов споткнулся и с размаху упал носом в траву. Меж его лопаток торчало короткое древко арбалетного болта.

– Стоять, сучьи дети!!! Перестреляю, как курят!

Глаза бородача с арбалетом больше не были добрыми. Сейчас налитое кровью лицо вожака разбойничьей шайки могло нагнать ужас на кого угодно. Горящие яростью глаза, перекошенный рот, пена на губах. Жуть, да и только.

– Стоять!!! Он один, а вас много!

Аргумент, козырной во все времена. Мол, мы ребята лихие, семеро одного не боимся.

– Все ко мне! – между тем орал бородач, не забывая граблеобразными ручищами натягивать тетиву арбалета. – Берем его в кольцо!

Грамотная команда. Для тех, кто точно уверен в своем превосходстве. Рев вожака придал кожаным нахальства, а меткий выстрел вернул на поле боя убегающую треть отряда. Незадачливые копьеносцы решили, что все же лучше еще раз попробовать кучей уделать ловкого ножевика, чем гарантированно словить спиной второй болт. Ведь когда стальная стрелка уже лежит в ложе арбалета, всегда кажется, что прилетит она в затылок именно тебе, а не соседу, бегущему рядом.

Повинуясь реву бородача, кожаные довольно ловко рассредоточились полукругом. Те, кто остался без копий, достали из-за пазух кистени либо небольшие топоры из-за поясов. Раненого, стоящего на коленях и баюкающего практически отрубленную руку, кто-то из товарищей, мимоходом раскрутив кистень, долбанул в висок круглой гирькой. Череп хрустнул, словно раздавленный орех, и труп без звука рухнул на землю.

Для Снайпера ситуация принимала не особенно веселый оборот. Эффект неожиданности сошел на нет, бородатый все же сумел вернуть контроль над своей бандой. Наученные горьким опытом, кожаные теперь избегали прямого контакта, обходя жертву, словно стая волков, загнавших лося в ловушку. Можно было бы отступить в лес, где шансы на выживание стремительно увеличивались. Но за спиной все еще заходился в кашле Тестомес, а бросать попутчиков на растерзание вражьей силе шло вразрез с личным моральным законом Снайпера.

Оставалось только одно – играть ва-банк.

Снайпер спокойно обтер окровавленный «Сталкер» об рукав и спрятал нож в кожаный чехол. «Бритва» в этом не нуждалась, на идеально гладкой поверхности клинка не задерживалось ничего, даже пылинки, казалось, соскальзывали вниз с неизвестного науке металла. Тихо щелкнули пластиковые ножны с выдавленной на них загадочной надписью «SSCH», принимая уникальное оружие.

Зачехлив ножи, Снайпер аккуратно отстегнул их, положил на землю, после чего развел руки в стороны и улыбнулся.

– Ну что, борода? – громко сказал он. – Не надоело прятаться за спинами своих парней? Как насчет того, чтоб побиться, как мужчина с мужчиной, один на один? Хочешь – с оружием, хочешь – без.

Смыкающийся круг притормозил слегка. Головы кожаных повернулись в сторону своего вожака, ожидая его слова.

И оно прозвучало.

– Да пошел ты, – спокойно сказал бородач, нажимая на спуск.

Признаться, меньше всего ожидал Снайпер такого исхода событий. Очень уж он надеялся, что здоровяк, шириной плеч превосходящий противника вдвое, примет предложение…

Не принял. И в общем, правильно сделал, Снайпер на его месте поступил бы так же. Все эти игры в благородство с врагами чреваты для здоровья, тем более – с хорошо подготовленными врагами. Плохо только, что чернобородому это было известно. А еще плохо, что невозможно с десяти шагов уклониться от арбалетного болта, выпущенного опытной рукой.

Все, что Снайпер смог сделать, это резко повернуться влево, надеясь пропустить болт мимо себя.

Не получилось…

Стальная стрелка тупо ударила в грудь слева – бородач хорошо знал свое дело. Не знал он лишь одного: как раз сюда, в сердце Снайпера, уже стреляли однажды. И попали, намертво вбив в тело человека эмблему из броневой стали. Эту фигурку с распростертыми крыльями и значком радиации в лапках многие годы терпеливо вытачивал из бронепластины вечно живущий бродяга, наконец нашедший приют возле старой покосившейся башни. Вытачивал для того, чтобы подарить ее другому скитальцу, бродящему между мирами в поисках самого себя^[5], – возможно, для того, чтобы стальная летучая мышь дважды подарила жизнь своему хозяину.

Болт разодрал камуфляж и ткнулся в сталь, отбросив Снайпера к ближайшему дереву. Если б тяжелая стрела вошла перпендикулярно телу, ничто не спасло бы от смерти пришельца из другого мира. Но поворот тела, совершенный вовремя, сыграл свою роль. Болт скользнул по броне, глубоко пропорол кожу над ребрами и застрял в теле. Рана незначительная, но разодранный камуфляж мгновенно окрасился кровью.

– Готов, – равнодушно сказал бородач, опуская арбалет. – Ну что, старый хрыч, долго еще перхать будешь? Достал уже.

…Страшный удар на несколько мгновений перебил дыхание. Снайпер больно ударился спиной об дерево и упал, не удержавшись на ногах…

«Готов», – донеслось до его ушей. Ладно. Если считают мертвым, так даже лучше. Теперь осторожный вдох… Больно, черт, но боль внешняя, от стрелы, застрявшей в шкуре, и от сильного удара по организму. А в целом состояние нормальное. Гасящих сознание внутренних уколов на вдохе от сломанных ребер не чувствуется – значит, еще повоюем…

Тестомес словно по команде кашлять перестал.

– Так я это, я ж завсегда… – начал он… И осекся. Глаза старика стали круглыми, грозя вывалиться из орбит, словно игрушечные стеклянные шарики.

Кожаные невольно повернули головы в ту сторону, куда смотрел старик… Невольный вздох изумления пронесся меж тертыми жизнью душегубами, которым не раз приходилось убивать себе подобных. Потому что не может человек выжить после выстрела в упор из арбалета, даже если он носит кольчугу под пятнистыми обносками. Но кольчуги не было, все видели – болт ударил прямо в сердце, и кровь сразу же пропитала одежду! Тем не менее сейчас с земли поднимался труп, медленно вытаскивая из себя окровавленную стрелу…

– Магия земли! – выдохнул один из кожаных, роняя на землю копье. – Черное колдовство Неупокоенных!

– Это упырь! – бледнея лицом, подхватил его сосед. – Его нельзя убить! Бежим!!!

В мгновение ока сплоченный отряд разбежался кто куда, только задники сапог засверкали. Бородач же замешкался, похоже, не особо веря в народные поверья. Ухватил лапищей тетиву, рванул на себя, привычной рукой выдернул болт из кошеля на поясе, вложил в желоб… А вот нажать на спуск не успел.

Зажав в кулаке окровавленную стрелку, Снайпер несся к арбалетчику огромными прыжками. Холодная ярость утроила силы. Умного врага нужно уметь ненавидеть, чтобы разделаться с ним без колебаний. Уважать его можно потом, когда он остынет и превратится в воспоминание.

Пятка болта, лишенная оперения, плотно уперлась в основание ладони Снайпера. Наружу торчало лишь стальное жало, словно змея из норы, высунувшись между средним и безымянным пальцем кулака. Подбежав, пришелец из иномирья левой ладонью отбил в сторону арбалет и изо всех сил всадил болт в грудь бородача.

Удар отозвался резкой болью в ладони. Оно и понятно, «финский хват» хорош для ножа без гарды, а не для стрелы, которая немногим толще авторучки. Но иначе измазанный собственной кровью болт не удержать и толстую кожанку не пробить так, чтобы сталь гарантированно достала до сердца.

– Долг уплачен, – сказал Снайпер на своем родном языке, глядя, как гаснет жизнь в глазах бородача.

– Ошибаешься, – криво ухмыльнувшись, сказал по-русски умирающий. – С тебя спросят за меня. По полной спросят…

И рухнул на землю.

* * *

Он проснулся оттого, что где-то внизу тихонько скрипнула дверь. Казалось бы, ерунда, мало ли отчего скрипят по ночам дверные петли. Может, Лиссе или ее папаше до ветру захотелось. Удобства во дворе, другого пока не придумали. Приспичит – хочешь не хочешь, а наружу из дома выскочишь…

Но нет… Эта дверь скрипела по-другому, так, словно тот, кто ее открывал, не хотел производить лишнего шума.

«Грабители, – спросонья решил Лис. – Или ночные воры».

Рука парня метнулась к поясу…

Ножа не было! Ну да, трубочист сказал оставить его внизу. Вот незадача!

Взгляд парня заметался, ища что-то похожее на оружие. Пожалуй, это сойдет.

Он протянул руку и осторожно снял со стены свернутый в несколько раз ремень с тяжелой гирькой на конце, инструмент трубочиста для пробивки засорившихся дымоходов. И замер, прислушиваясь.

Странно, но сейчас он отчетливо слышал малейшие звуки, доносящиеся снизу. Казалось бы, нереально разобрать через потолочные перекрытия легчайшее поскрипывание половиц, прерывистое дыхание нескольких человек, шорох их одежды, еле уловимый шелест клинков, покидающих ножны… Но Лис слышал все это, словно дикий зверь, которого спугнули с лежки не очень осторожные охотники. А еще он разобрал мерное дыхание спящей Лиссы и подобострастный шепот ее отца:

– Как только он заснул, я сразу же пошел за вами, господин начальник ночного патруля. Этот тип сразу показался мне подозрительным.

– Этим вечером из Стоунхенда прискакал гонец, – прошептал второй голос, грубый, как столярный рашпиль. – У них сбежало двое висельников и какой-то преступник в странной одежде. Если твой парень один из них, то ты получишь награду за донос. Где он?

– На втором этаже, ваша милость.

Послышался скрип деревянных ступеней. Ближе, еще ближе…

«Сдал, сволочь», – с тоской подумал Лис, искренне жалея, что проспал тот момент, когда старик выходил из дома. Может, он в окно вылез, чтоб лишнего шума не производить?

«И нож забрал, наверняка не случайно. Чтоб ему в трубе застрять, хрычу старому».

Шаги на крыше… Все ближе к домику… А, была не была!

В тесной каморке было особо не развернуться, но Лис все-таки ухитрился раскрутить ремень с гирькой в тихо гудящий круг и, как только широкая тень загородила выход, метнуть свое нехитрое оружие наобум, не целясь, куда попадет…

Снаружи раздался слабый писк, словно столярный рашпиль прошелся по гвоздю. Потом что-то тяжелое упало на доски, звякнув металлом, и ночь взвыла тонким бабьим голосом:

– Кху… кутрубов сын… прямо по яйцам…

– Ваша милость!

По крыше забегали множество ног.

– Ваша милость!!!

– Взять… взять его…

– Ваша милость, что с вами?!!

Ответа Лис не услышал. Воспользовавшись суматохой, он выскользнул из каморки и помчался со всех ног… аж до самого края крыши.

Раздумывать было некогда. Преследователи, поняв, что яйцам его милости прямо на месте ничем не помочь, бросились выполнять приказ, озвученный враз растерявшим стальную грубость голосом начальства, пострадавшего на службе.

А Лис, не останавливаясь, прыгнул в темноту, уверенный, что вот прямо сейчас рухнет на землю и переломает ноги. Но в последний момент Старшая Сестра выглянула из-за туч, и парень увидел стремительно приближающуюся снизу плоскую крышу соседнего здания.

Тело все сделало само, без участия хозяина. Как только пятки Лиса коснулись дощатой крыши, покрытой сухой древесной корой, это самое тело свернулось клубком, и парень эдаким ежом прокатился вперед, ничего себе не сломав и даже не ушибившись особо. Дивясь своим новым способностям, Лис вскочил на ноги и побежал дальше, ловко прыгая с крыши на крышу, благо дома стояли чуть не впритык друг к другу.

Хорошее дело бежать, зная куда. Не зная – гораздо хуже. Ближе к центру города дома становились все выше, а улицы все шире. Погоня отстала, но там, позади, слышался шум, похожий на тихий, угрожающий рокот реки в половодье.

Обернувшись, Лис увидел отблески огня – не иначе, преследователи быстро организовали массовую травлю беглеца с привлечением местных жителей. Желая получить награду, упущенную трубочистом, многие любители легкой наживы быстро покинули теплые постели, спросонья путаясь в одежде, зажгли факелы и пустились в погоню.

Лис слегка запаниковал. Одинаковые, словно детские кубики, дома бедноты остались за спиной. Впереди маячили строения с более покатыми, вычурными крышами, по которым вряд ли побегаешь вприпрыжку. Но прыгать вниз на землю было уже высоко, да и бессмысленно – город окружен стеной, выбраться из него нереально, спуститься на улицу – верная гибель…

В общем, Лис предпочел не раздумывать особенно, а следовать дальше путем, который помог ему оторваться от погони. А дальше – будь что будет. Разбежался, оттолкнулся, пролетел над улицей, привычно сгруппировался…

Но на этот раз удача повернулась к парню филейной частью. Едва ноги Лиса коснулись богатой черепицы, заботливо освещенной Старшей Сестрой, как крыша… исчезла под ногами парня, и он полетел вниз, бестолково хватаясь руками за воздух.

Падение было болезненным. Будь Лис потяжелее, наверняка б сломал себе что-нибудь, грохнувшись спиной об пол. А так нет, только множество звезд закружились перед глазами в веселом хороводе.

«Значит, еще и затылком приложился», – подумал парень, многоопытный в вопросах получения звездюлей и падений с высоты, особенно в последнее время. Думать о том, куда делась крыша и куда он, собственно, провалился, было больно и, в общем-то, ни к чему. Провалился – значит, судьба. Резко вставать сейчас и бежать куда-то не получится, скорее всего, затошнит и тело вообще откажется слушаться. Стало быть, пока лежим и пытаемся понять, куда это нас занесло.

– Очередной ночной вор, – вздохнул кто-то неподалеку. – На этот раз – через крышу. Я проиграл, многоуважаемый Фрог, вот ваши два бриллианта.

– Вообще-то, дорогой Арг, это метеоритные минералы с алмазным блеском, которых можно прорву накопать в Долине Небесного камня, было бы желание и хорошее заклинание наготове от кутрубов и Неупокоенных, – недовольно проворчал надтреснутый старческий голос.

– Ошибаетесь, отец, – хмыкнул первый. – Это искусственные камни еще довоенных времен, без царапин и следов магических улучшений. Сидор-лавочник дает тридцать полновесных золотых монет за каждый такой камень.

– Ладно, уговорил, – проскрипел въедливый тип со странным именем Фрог. – Надеюсь, сынок, следующий вор полезет через окно и к тебе вернется твой проигрыш.

– Вряд ли, – уныло отозвался обладатель еще более странного имени. – С вашей интуицией мне тягаться бесполезно. Пожалуй, я не буду больше заключать с вами пари, иначе рискую спустить все свое состояние до следующего Однолуния.

– Верное решение, – одобрил Фрог. – А теперь сходи, посмотри, что там с нашим ночным гостем. Если сломал себе шею, быстрее наполни кубки, пока кровь теплая. От холодной у меня клыки сводит – возраст, ничего не попишешь.

На лицо Лиса упала тень.

– Да нет, похоже, воришка отделался легкими ушибами, – констатировал Арг.

– Вот и хорошо, – отозвался Фрог. – Отнеси его в подвал, подвесь за ноги, сделай надрезы за ушами и подставь под головой новую бадью, ту, что сделал бондарь из дубовых досок на прошлой неделе. Сколько можно пить сушеную бычью кровь, разбавленную водой? Наконец-то этой ночью у нас будет знатная пирушка.

Озвученная перспектива ближайшего будущего Лиса абсолютно не вдохновила. Ударенный организм требовал покоя и холодного компресса на затылок, но инстинкт самосохранения оказался сильнее. Парень долбанул ногой вверх и, судорожно извиваясь, попытался отползти в сторону. После падения звезды перед глазами слегка потускнели, но Лис пока еще ничего не видел, кроме смутного силуэта на фоне этих звезд.

– Пинается, – усмехнулся силуэт, втягивая носом воздух. – Люблю запах свежей, вкусной и здоровой пищи…

И осекся на полуслове.

– Что там? – недовольно проворчал невидимый Фрог. – Долго мне еще ждать? Сушняк с утра мучает.

– Погодите, отец, – озабоченным голосом произнес силуэт. – От него явственно пахнет магией.

– Ну и что? Обычный хомо, обладающий зачатками способностей к воздушным фокусам с собственными газами…

– Нет, отец, это не запах магии воздуха. И это абсолютно точно не водяной, водой здесь даже на каплю не пахнет. Я не берусь утверждать…

– Неужто земляк? – удивился Фрог.

– Не думаю, – качнул головой силуэт. – Мне никогда не доводилось иметь дело с магией земли, но это и не могильная сырость, о которой пишут в своих отчетах Чистильщики Веры…

Шум в ушах понемногу сошел на нет, боль меж лопатками и в районе копчика притупилась, а звезды, качающиеся перед глазами, превратились в пятиугольные потолочные светильники, свешивающиеся на цепях с вполне себе целой крыши. Еще несколько мгновений, и Лис смог наконец рассмотреть человека, стоящего над ним, в задумчивости почесывая подбородок.

Вытянутое лицо с мощным подбородком, волевой рот, длинные густые черные волосы до плеч, необычного покроя меховой плащ до пола, по странной прихоти портного сшитый шерстью наружу. И внимательные глаза под густыми бровями, зловеще сверкающие в полумраке большого зала. Может, от Лиса и пахло магией, волосатому Аргу виднее, но от самого Арга неслабо несло зверем, словно он месяц безвылазно жил в волчьей норе. Хотя, возможно, воняло не от него, а от плохо выделанной шкуры, из которой сшит плащ. Так Лису было проще все объяснить самому себе. И менее страшно…

– Тогда имеет смысл поговорить с Сенситами, – подал голос Фрог. – Они занимаются изучением подобных феноменов, и с них можно взять за этого хомо неплохую цену.

– Вряд ли, отец, – покачал головой Арг. – Сенситы скорее натравят на нас Чистильщиков или, на худой конец, стражу. Мои шпионы доносят – лорд недоволен, что в его городе обосновались горные волки в людском обличье, не пожелавшие возвращаться к первоначальному облику и при этом сколотившие себе приличные капиталы. Боюсь, ему уже не хватает налогов, которые он от нас получает. Достаточно малейшего повода, чтобы он приказал разгромить наши дома и отобрать все, что мы заработали за эти годы…

– Полегче, – подал голос отец Арга. – Этот тип все слышит.

– Ну и пусть слышит, – пожал плечами оборотень. – Продать его мы не можем, так что все равно этому хомо конец. Хотя бы потому, что, как только он выйдет отсюда, сразу же побежит докладывать о заклинаниях от воров, которые нам наложили маги-контрабандисты на крышу, окна и двери без ведома гильдии Сенситов.

Лис с трудом повернул голову. Страх страхом, а все-таки было интересно посмотреть на папашу Арга.

Родитель мохнатого оборотня сидел за огромным столом, заставленным красивыми блюдами с сырым мясом. Мясо было самое разное, как приготовленное со специями в виде фигур, изображающих рыб, птиц и различных животных, так и просто красиво нарезанное ломтями, источающими свежую кровь. Особое внимание привлекало большое блюдо в центре стола. На нем стояло искусно вырезанное из кости изображение волка, нависшего над фигуркой человека, который в ужасе упал на колени. Само собой, человек был искусно вырезан из цельного куска мяса, отчего казалось, будто с несчастной жертвы только что содрали кожу.

С виду Фрог гораздо меньше напоминал дикого зверя, нежели его отпрыск. Просто крепкий длинноволосый старик, седой, как прошлогодний снег, в меховом плаще того же цвета и покроя. Во взгляде гораздо больше человеческой мудрости, нежели звериной жажды крови, а на лице написана безмерная усталость и вечное недовольство жизнью, свойственное пожилым людям.

– Может быть, ты и прав, – с сомнением в голосе произнес старый оборотень. – А может, и нет. Там, за окнами я слышу какой-то шум. Думается мне, люди ищут как раз этого парня. Скажи-ка мне, юноша, чем это ты так разгневал своих соплеменников?

Ответить Лис не успел.

Высоченная, под потолок, дубовая дверь зала стремительно распахнулась, словно ничего не весила, и в помещение стремительно вошла девушка невиданной красоты. Грива вьющихся пепельных волос крупными тяжелыми кольцами спадала вниз, вилась по плечам и груди, словно клубок ледяных змей. Обтягивающий идеальную фигуру черный костюм бархатно переливался под светом потолочных звезд, подчеркивая все изгибы великолепного тела. А в глазищи Лис как глянул – так и забыл про все на свете… И даже не сразу понял, о чем говорят присутствующие.

– От него пахнет незнакомой магией, сестра, – словно оправдываясь, говорил Арг. – Отец считает, что его можно продать Сенситам за неплохие деньги…

– Вы оба прокурили листьями синего папоротника и нюх, и последние мозги! – взвизгнула девушка, наступая на Арга, отчего тот был вынужден сделать шаг назад. – Я чую даже отсюда! От него пахнет кровью нашего брата, погибшего на Драконьих Клыках прошлой ночью. Ты слышал Весть, что принесли на своих крыльях нетопыри? Рерраг, Вожак стаи Серых воинов, был убит каким-то хомо. Серые нашли его на исходе ночи с распоротым брюхом и вырванными кишками у самого подножия Клыков. И я слышу запах крови Реррага, которая засохла под ногтями этого хомо!

– Мальчишка убил Хозяина Ночи? – с сомнением в голосе произнес Фрог. – Ты ничего не путаешь, дочь моя?

– В отличие от вас обоих я не курю дурные травы из Долины живых папоротников и не ем на ночь сырую баранину, притупляющую нюх, – огрызнулась девушка.

На мгновение ее верхняя губа приподнялась, и Лис смог разглядеть за ней острые клыки, мало похожие на человеческие зубы.

– Я верю тебе, Хелла, – медленно произнес Арг. – Что ж, давай покончим с этим.

– Коли так, пусть будет по-вашему, – вздохнул Фрог, протягивая когтистую руку к костяному блюду с коленопреклоненным мясным человеком. – Не забудьте мне оставить глоток, давненько я не пил свежей крови.

Два оборотня медленно надвигались на Лиса, зажимая его в угол. Парень, глядя на них, начал отползать назад, осознавая, что сейчас будет.

– Я подержу этого хомо, Хелла, – усмехнулся Арг, – а ты пей. Первая кровь самая сладкая.

– Спасибо, брат, но я сама справлюсь, – негромко произнесла девушка.

Ее тело хищно изогнулось, готовясь к прыжку, длинные пальцы с острыми ногтями изогнулись, став похожими на когти дикого зверя.

«Ну вот, – пронеслось в голове Лиса. – Не успел влюбиться, как она сразу же решила попить моей крови…»

И тут Хелла прыгнула.

Страшный оскал исказил прекрасное лицо девушки до неузнаваемости. Нижняя челюсть, словно лишившись связок, оттянулась книзу чуть ли не до груди. Голова на длинной шее повернулась под неестественным углом, растянувшийся рот стал похожим на капкан, готовый сомкнуться на горле Лиса…

Все это было очень страшно вкупе со звериным воем, который одновременно издали брат и сестра. Настолько страшно, что Лис сам разинул рот и заорал благим матом…

Но обычного человеческого крика не получилось. Вместо этого Лис ощутил, как его желудок сократился, словно кузнечный мех, и выплюнул наружу через рот нечто вроде отрыжки, какая случается после обильного ужина.

Отрыжка оказалась горячей. Она обожгла небо, опалила десны, задела губы… Но Лис не чувствовал боли. Он замер на месте, не веря своим глазам.

Сбитые короткой, но невероятно сильной струей неистового пламени, два оборотня катались по полу, пытаясь стряхнуть с себя огненные языки. Получалось это у них плохо – огонь шипел, рассыпался искрами, но никак не желал умирать под ударами мгновенно обуглившихся ладоней. Роскошные плащи брата и сестры мгновенно прилипли к телу, и сбросить их не было никакой возможности – вывернутая мехом наружу шкура горела вместе с живой плотью оборотней.

Первым пришел в себя Фрог. Схватив кубок со стола, он плеснул красной жидкостью на ближайшего из своих отпрысков. Но разбавленная бычья кровь ничем не помогла Аргу. Огонь лишь зашипел, словно рассерженный лесной кот, которого попытались оторвать от законной добычи.

– Магия огня! – ошарашенно воскликнул старик. И, обратив на Лиса испуганный взгляд, рухнул на колени.

– Прости моих неразумных детей, величайший из магов! – завопил он, простирая в сторону парня руки, перевитые старческими венами. – Затуши неугасимый огонь! Возьми все что хочешь, только не дай им умереть!!!

– Неугасимый огонь… потушить? – пробормотал Лис, осознавая услышанное. – Но как?!

– Согласно легендам, только слюна дракона может затушить то, что извергло его нутро!

– Плюнуть, что ли? – удивился Лис.

– Сделай милость, прошу тебя!!! – вопил безутешный оборотень.

– Ну, если только из милости…

Лис втянул в себя сопли, скопившиеся в носоглотке после ночного бега на холодном ветру, и с удовольствием харкнул на Хеллу, катавшуюся по полу в двух шагах от парня.

Конечно, огонь, который исторг из себя Лис, был несомненным чудом. Но то, что произошло сейчас, поразило парня не меньше.

От роскошной пепельной гривы Хеллы почти уже ничего не осталось, лишь черная сморщенная кожа, похожая на горелый пергамент, обтягивала обожженный череп. Смачный зеленоватый комок, вылетев изо рта Лиса, попал девушке на макушку. Вот тут-то и произошло чудо, столь впечатлившее огнедышащего парня.

От макушки на голову, плечи и руки, на все места, которые были поражены огнем, мгновенно расползлась мутная пленка неаппетитного цвета, сбивая на своем пути неугасимое пламя. Лис не успел бы и до трех досчитать, как все было кончено. На полу, свернувшись в позу эмбриона и тихонько поскуливая, лежало кошмарное, сгоревшее на треть создание, совсем недавно бывшее роскошной красавицей.

– Сына! Сына спаси!!!

Крик Фрога вывел Лиса из ступора. Столь эффектных соплей у него уже не было, потому парень плюнул тем, что осталось.

Получилось жиденько. Плевок попал на плечо Арга, добросовестно расползся, на сколько смог, сбив огонь с левой руки, половины лица и части шеи… На большее его не хватило. Правая рука и грудь оборотня продолжали пылать. Еще немного – и пламя вот-вот переметнется на гобелены, которыми сплошь были увешаны деревянные стены…

А у Лиса, как назло, во рту пересохло. Еще бы: носиться по крышам как угорелый, навернуться с высоты десяти локтей, насмотреться на то, как оборотни тебя сожрать пытаются… У кого хочешь во рту кошачий вкус появится вместе с ощущением наждачного языка, снимающего стружку с десен.

– Спаси его… – уже не кричал, а негромко выл старик. Так, что Лису даже стало его жалко.

Парень вскочил с пола, подбежал к столу, схватил один из кубков, набрал в рот то, что там было, и, метнувшись к горящему Аргу, прыснул на него, словно домохозяйка на белье, которое бабы в деревнях гладят после стирки тяжелыми угольными утюгами.

И тут настало время Лису сильно удивиться в третий раз…

Арга начало страшно корежить. Огонь спал, но не исчез полностью. Сейчас он словно пожирал то, что разбрызгал на него Лис, одновременно трансформируя плоть оборотня в нечто совсем невообразимое. Из плеч, боков и головы Арга полезли наружу костяные рога. Правая рука под действием страшной магии начала костенеть, пальцы против воли несчастного сжались в кулак, сливаясь воедино и превращаясь в нечто, напоминающее раздвоенное копыто.

– Бычья кровь, – простонал Фрог. – Ты плюнул на драконий огонь разбавленной бычьей кровью…

Сочетание крови, слюны и огня стремительно уродовало плоть Арга, превращая правую сторону его тела в нечто ужасное. Через некоторое время огонь погас, но на то, что лежало на полу, смотреть было жутко.

Фрог стоял на коленях перед своими детьми и рыдал, как самый обычный человек, которого постигло большое несчастье. Впрочем, в жизни любое горе очень часто есть следствие другого – того, которое пострадавшие причинили или пытались причинить другим. Дядька Стафф говорил, что зло, как и добро, всегда возвращается к тем, кто их делает. Такое уж у них свойство.

Но люди часто не осознают этой простой связи. Они считают себя безгрешными и искренне удивляются, если кто-то в ответ расплачивается с ними той же монетой. В этом оборотни, похоже, не особо отличались от людей.

Прервав рыдания, Фрог медленно поднялся с пола и поднял на Лиса тяжелый взгляд.

– Будь ты проклят, хомо, отнявший у меня детей! Тем, кто лежат здесь, на полу, уже никогда не стать прежними Аргом и Хеллой. Но и тебе никогда не стать тем, кем ты был, дракон в образе человека. Запомни, однажды ты будешь рыдать, как я сейчас, но ничего изменить не сможешь…

Безутешный старик говорил что-то еще, но Лис уже его не слушал. Если б сейчас хомо висел над дубовой кадкой вниз головой, словно поросячья туша, из которой сцеживают кровь, а его дети готовили кубки для ночной пьянки, с точки зрения Фрога, все было бы вполне нормально. Но получилось наоборот, поэтому у него сейчас большое горе, а на языке – проклятия в адрес пищи, не пожелавшей становиться таковой. Ну да, мяснику тоже бы не понравилось, если б корова, которую он ведет на убой, вырвалась и пропорола его рогом насквозь. У каждого своя правда. Как, например, та, что Фрог с радостью вырвал бы своими зубами горло ненавистного хомо, но просто не хочется ему корчиться на полу рядом со своими детьми. Боится он и потому в бессильной ярости брызжет слюной, так как ему больше ничего не остается.