Попалась ей на этой улице и знакомая скромная вывеска объединенной косметической компании, только уже, разумеется, ее кивальский филиал. Она бы вряд ли ее заметила среди пестрого многообразия прочих вывесок, если бы не странная парочка: выходящий из здания компании маленький человечек едва ли в половину обычного роста и поджидающий его у входа нелюдь роста просто огромного. Причем ощущение опасности вызывал именно этот маленький. Ольха поспешно отвела взгляд, чтобы не привлечь ненароком к себе их внимание. Ей подумалось, что если и найдется дурак, который пожелает посмеяться над несообразностью этой пары, то очень быстро пожалеет об этом.
Отвернувшись от здания косметической компании, она перевела взгляд на другую сторону улицы, и тут же на глаза попалась еще одна неожиданная вывеска: «Игорный дом». Что-то показалось ей в этом странным. Проехав еще немного до ближайшего постоя, она оставила Птаху на попечение юного конюха и пешком отправилась обратно, размышляя по пути над тем, что заставило ее зацепиться вниманием за эту вывеску. И тут ее осенило. «Ну, конечно, – она едва удержалась, чтобы не хлопнуть себя полбу, – В Кругалее я обыскала все что можно, кроме игорного дома. А потом были все эти странности с постоями. Я думала, эльфенок путает след, а он просто на просто игрок. Он останавливается там, где есть игорные дома. И здесь тоже он въехал в город так, чтобы легче было добраться до игорного дома».
Когда она подходила к дверям заведения, она в тысячный раз спрашивала себя, что будет делать, когда найдет похитителя, и в тысячный раз у нее не было ответа. А потому, неудивительно, что, когда она столкнулась с ним на входе, то не смогла сделать ничего иного кроме как стать столбом, уставившись на него во все глаза. Эльф был ошарашен не меньше, но пришел в себя первым. Он развернулся и быстро пошел прочь. Ольха поспешила следом. В мыслях у нее царил полный сумбур. Она себя выдала и не строила надежд, что эльф допустит хотя бы ничтожную вероятность случайности этой встречи. Илерион быстро оглянулся, убедился, что Ольха не отстает и ускорил шаг. Ей пришлось перейти на бег.
Эта странная погоня продолжалась недолго, в каком-то месте эльф свернул в подворотню. Ольха хорошо видела, за каким углом он скрылся и забежала следом за ним, но сделала лишь несколько шагов. Дальше прохода не было. Глухой тупик без дверей и без окон. Она обернулась на шелестящий звук вынимаемого из ножен оружия. Эльф похититель отшагнул от стены, перегораживая Ольхе единственный путь к отступлению.
– Так-так, – на его смазливом лице расцвела поганая ухмылка, – Смелая маленькая княжна сунулась в логово к хищнику. Смелая, но глупая…
Он приближался медленно и даже осторожно, поводя в руке коротким легким мечом. Эльф держал оружие уверенно, явно ведь, упражняться с ним раньше ему доводилось, и потому эта его осторожность казалась странной. Она была по сравнению с ним не просто маленькой, а вообще безоружной. Как на грех, даже походный ножик она оставила в дорожной сумке.
– Не глупи, Илерион, – сказала она, пытаясь выиграть время, – Ты раскрыт, мое убийство тебе ничего не даст.
– Да, что ты говоришь? – он ухмыльнулся, но сближаться перестал, – Кого ты хочешь в этом убедить, меня или себя? А почему я не вижу здесь цепного пса вашего князя особого порученца Ясеня? – эльф недобро прищурился, – А я скажу тебе почему, его здесь нет. Он оч-чень далеко отсюда гоняется по лесам за Лисами.
Это было действительно так, вот только Ольха сомневалась, что эльф знает об этом наверняка. Догадывается, не более того.
– Да, – сказала она, незаметно облизнув пересохшие губы, – Трюк с Лисами был хорош. Но положился ты на них зря. Сам знаешь, нет большей глупости, чем довериться Лисам. Побегать за ними пришлось, тут ты прав, но их взяли, и развязали им языки. Дроло, Фидол и Мегул. Тебе знакомы эти имена, не так-ли?
– Как я ненавижу весь ваш песий род, – взорвался эльф, – Что лживых Лисов, что преданных как собаки Волков. Все вы у меня как кость в горле.
Эльф снова двинулся на Ольху, и в глазах его отчетливо читалась жажда убийства. Ольха поняла, что продолжать разговор бессмысленно, все на что ей оставалось рассчитывать – это могия. Но боевая могия либо усиливает своего бойца, либо ослабляет чужого, сама по себе без бойца она – ничто. А бойцом-то она как раз и не была. Однако решение, подсказанное ей чутьем, оказалось удачным. Заклинание ослепления сработало отлично, да еще и привело эльфа в бешенство. Сохрани он хоть немного здравомыслия, он бы просто переждал эти несколько секунд слепоты, Ольхе все равно было мимо не проскочить, но он начал рубить мечом направо и налево, натыкаться на стены и крутиться на месте. Вероятно, рано или поздно он достал бы Ольху, вот только не учел он одного. Вряд ли он играл в детстве в жмурки, иначе знал бы, что водящего с завязанными глазами умышленно раскручивают, чтоб тот на какое-то время потерял себя в пространстве. Эльф же проделал тоже самое с собою самостоятельно, отчего у него смешалось не только левое с правым, но даже и верх и с низом.
Ольха воспользовалась этой его оплошностью и, изловчившись, в удачный миг, подставила ему подножку. Эльф грохнулся на землю, выронив свой меч. Понимая, что потеря каждого мгновения смерти подобно, Ольха подскочила к нему, и ударила дважды подвернувшимся булыжником по затылку. Затем для верности хорошо размахнулась и ударила в третий раз. Эльф обмяк и перестал шевелиться. Ольха перевела взгляд на булыжник в своей руке. Она совершенно на помнила, когда успела его подхватить, увидела на булыжнике кровь и налипшие волосы и брезгливо отшвырнула в сторону.
Был похититель жив или умер, проверять у Ольхи не было ни времени, ни желания. Она лихорадочно выворачивала его карманы, из которых высыпались мелкие монеты и игорные фишки, но нужного ей камня не было. Она заставила себя остановиться, сделала судорожный вдох и выдох, затем еще один вдох-выдох, уже поспокойней. «Так, – сказала она себе, – как мне найти крупный камень? Ах. Ну конечно же…» Ведь буквально вчерашним вечером, коротая время перед сном, она вспомнила как Бартоло проверял ее перед поединком при помощи «нифрилоискателя». Она провозилась допоздна и создала такое же поисковое заклинание, а утром, не выспавшись, отчаянно зевала и ругала себя за то, что вместо того, чтобы хорошенько высыпаться, тратит время на всякие глупости.
Теперь она так не думала и так же как до этого она обыскивала эльфа, судорожно выворачивала теперь уже свои собственные карманы, приговаривая, «только бы я его не стерла, только бы вчера его не стрела…» Наконец, она нашла нужную монету, с облегчением выдохнула, убедившись, что приказ она сохранила, и засветила ее. Провела монетой вдоль всего тела, стараясь не смотреть на окровавленный затылок. Поиск со спины ничего не дал, стало ясно, что эльфа нужно перевернуть на спину.
Собравшись с духом Ольха перевалила тело. От этого перемещения из уголка эльфего рта вытекла струйка крови. Она чувствовала, что ей становится дурно, но приказала себе сжать зубы и продолжать. Ее нифрилоискатель помог быстро отыскать камень, он оказался в тайнике на изнаночной стороне ремня. Ольха отстегнула пряжку и через пару секунд камень был в ее руке, вне всяких сомнений тот самый, за которым она так долго гонялась. Ольха поднялась на ноги и оглядела душную подворотню. «Ты это сделала, – сказала она себе, – а теперь беги отсюда».
На подгибающихся ногах она вышла на улицу. Яркий свет дня резанул глаза, она зажмурилась и прислонилась спиной к стене дома, до этого она и не замечала, как темно было в той подворотне. От пережитого потрясения ей стало дурно, она едва успела наклониться и отвернуться к стене, как ее вырвало. Привлекать к себе внимание было совершенно излишним, зато ей сразу стало легче, и вернулась способность видеть и слышать окружающий мир.
– Вот молодежь-то нынче, – какая-то женщина в крестьянской одежде, дернув за рукав своего спутника, показала на Ольху пальцем, – Наглотаются этих нифриловых настоев, а потом сами-то не свои.
Сопровождавший ее мужик, судя по соответствующему деревенскому виду, муж, осуждающе посмотрел на Ольху и покачал головой:
– И не говори, что с миром творится. И война, будь она неладна, и настои эти дурные, – мужик сплюнул, картинно взял женщину под руку и повел ее по улице.
«Так, – Ольха попыталась собраться с мыслями, – Люди ходят по улице, будто ничего не произошло… А для них действительно ничего не произошло. Эльфенок валяется в подворотне. Что там было никто не видел. Вот пусть и дальше валяется. Своими ногами туда пришел, я его туда не тащила. Леший с ним, мне-то что теперь делать?.. Ну, конечно, идти за Птахой. Спокойненько так, потому что ничего не произошло». Стараясь не ускорять шаг, Ольха двинулась по улице.
Добравшись до постоя, она почти полностью пришла в себя. Уже не трясущейся рукой Ольха расплатилась с мальчиком конюшим, затем, правда, не удержавшись, обняла Птаху как любимую давно не виденную подружку.
– Ну, все Пташка, – сказала она лошади на ухо, – Едем домой.
Она вскочила в седло и выехала на улицу. Чтобы вернуться к тем воротам, через которые она попала в город, ей снова предстояло проехать мимо той злосчастной подворотни, другой дороги в этом городе она просто не знала, и Ольха надеялась, что обойдется. Надеялась напрасно. Еще издали она увидела, собравшуюся возле подворотни толпу зевак. Как на зло, там же оказалась и та крестьянская чета, принявшая Ольху за опившуюся настоями. Женщина что-то рассказывала, возбужденно размахивая руками.
Ольха не раздумывая развернула лошадь в обратную сторону. Ей стоило больших усилий не пустить Птаху вскачь до выезда из города. Она покинула Кивал через западные ворота, благоразумно решив, что лучше поискать окружной путь, чем отправляться назад прежней дорогой. А еще чуть позже она почуяла дух погони и поздравила себя с тем, что воспользовалась именно западными воротами, на какое-то время это собьет преследователей со следа.
Раньше Ольха никогда не оказывалась в роли уходящего от преследования, всегда было наоборот, и теперь она осознала, какое-то это неприятное ощущение, знать и чувствовать нутром, что за тобой идет погоня, и испытывать постоянный страх, что тебя могут настигнуть. А ведь эльф должно быть жил с этим чувством месяцами. При других обстоятельствах она бы ему даже посочувствовала.
– Ну, ладно, – сказала она негромко, подгоняя пятками Птаху, – Раньше были догонялки, теперь будут убегалки.
Она снова мчалась на запад, будто бы камень, сменив владельца, все равно принуждал его нести себя в прежнем направлении. При других обстоятельствах это показалось бы ей забавным.
Глава 28. Новая встреча.
После лихого захвата крепости наступило неожиданное затишье. Копейская рота к уже имеющемуся на левом предплечье знаку победы над конницей получила в послужной список еще один нифриловый знак, рисунок взломанной надвратной башни, а Васина десятка кроме этого отдельно была отмечена почетным знаком прорыва, таким удостаивалось подразделение, прорвавшееся в опорное укрепление и обеспечившее проход основных сил.
Теперь они довольно далеко продвинулись на юг и вторую неделю стояли постоем в благостной деревне, совсем нетронутой войной. Освободившись после порядкового сбора десятников, на котором Куч даже не пытался сдерживать зевоту, Вася решил срезать путь через колосящиеся поля. Снегом здесь и не пахло, а местные крестьяне еще только приступали к уборке урожая. Он подивился, какое крупное здесь урождается зерно, недаром подкняжичи так рубятся за эти земли.
Где искать свое отделение, Вася не сомневался ни на миг. Кроме почетного знака на предплечье они получили еще и неплохую денежную награду, поднявшую, кстати, настроение Мышонка, ибо мародерство, заключившееся в обыске убитого защитника крепости, принесло ему ровно полкопейки. Толкнув, ставшую за неделю хорошо знакомой, дверь таверны, он убедился, что вся его боевая десятка доблестно уничтожает щи с калачами.
Парни вмиг распознали по его виду, что настроение у него хорошее, и тревожных вестей у него нет, и грянули «Ой, по что же ты, Васек, нас покинул, не ходил бы ты, Васек, во дружину». Вася немного смутился и невольно заозирался, нет ли здесь кого из начальства. Панибратство в роте не поощрялось, и ему не хотелось оправдываться и в случае чего доказывать, что когда надо, бойцы слушаются его безоговорочно.
Беспокоился он напрасно. Не только никакого начальства, но и вообще из роты кроме его ребят никого не было. Был только один еще посетитель, примостившийся у стойки, явно проезжий, он сидел, склонившись над кружкой. Его лицо было прикрыто капюшоном походной накидки, и Васю это слегка насторожило, он даже подумал, что стоило бы расспросить у своих, давно ли он тут сидит, как одинокий посетитель, видимо почувствовав его взгляд, обернулся.
Княжну Вася узнал сразу, хотя видел ее всего однажды несколько месяцев назад. В тот раз из-за короткой стрижки и походной одежды он тоже поначалу принял ее за паренька.
– Не ожидал вас здесь увидеть.
– Да уж. Встреча действительно неожиданная, – она улыбнулась, а Вася отметил про себя, что собой владеет она хорошо. От него не ускользнула напряженная спина и выражение испуга, когда она только поворачивала к нему голову, – Насколько я помню, мы так и не познакомились?
Вася не нашелся, что ответить, и только пожал плечами. С его представлениями о военной службе знакомство с княжной вообще никак не вязалось.
– Меня зовут Ольха, – представилась она.
– Василий.
– Очень приятно, Василий, – сказала она, и не удержавшись от колкости, добавила, – Если я не ошиблась, баллада, которую запели те бойцы с вашим приходом, посвящена вам?
– Та-а. Это Акима у нас вспоминает песни со Старшей Сестры, – отмахнулся Вася, и по-крестьянски без околичностей сразу перешел к делу, – Послушайте, Ольха, я ведь вижу, вы обеспокоены. Можете не сомневаться, мы с парнями сделаем все что сможем…
Она выдохнула облегченно, и улыбнулась еще раз, только на этот раз улыбка вышла у нее немного грустной:
– Тогда, может быть пригласите меня за ваш стол?
Вася подал знак ребятам сдвинуться, что, впрочем, не помешало им допеть строчку: «В серой вольнице клыки чай найдутся, без тебя ее полки обойдутся».
– Обождите с пением. Знакомьтесь, княжна Ольха.
– Ой, да ладно, я ж не по роду княжна, а нареченная, – Ольха сразу решила для себя, что перед этими парнями разыгрывать из себя важную особу ни к чему.
– Вот уж не знал, что ты водишь знакомство с княжной, пусть даже и нареченной, – отозвался Акима и, галантно привстав, обозначил легкий поклон, – Рад встрече. Меня зовут Аким, к вашим услугам.
– Ага, вы тот самый Акима, который вспоминает песни из прошлой жизни, – догадалась Ольха, – Ну, и как там дальше?
– Где? – не понял Акима.
– Ну, в песне вашей.
– Поклонился я родне у порога, не скулите обо мне ради бога, – с радостной услужливостью подсказал Короток, поддержать разговор с настоящей княжной ему тоже хотелось.
– «Не скулите», да? – Ольха прищурила один глаз.
– Именно так в той песне и поется, – с достоинством подтвердил Аким.
– Вот чего я больше всего не люблю, – сказала она в упор глядя на Акима, – Так это когда из меня пытаются дуру делать…
– А чего не так в песне-то? – от такого напора Акима несколько растерялся.
– То, что на Старшей Сестре люди про первопредков-оборотней слыхом не слыхивали.
– А, вот вы, о чем. Вы не обижайтесь на меня, Ольха, – примирительно сказал Акима, благоразумно умолчав, что как раз эту строчку он оставил без изменений, – Может я чего и переврал. В конце концов, на историческую точность не притязаю.
Ольха приняла акимины извинения, в знак примирения обменялась с ним рукопожатием и согласилась считать, что песню он не переврал, а творчески доработал.
– В общем, так, – переходя на деловой настрой, Вася строго глянул на Акиму, чтоб не раскрывал рта, – У княжны разговор к нам есть.
Ольха оглядела в миг посерьезневших бойцов, приготовившихся слушать с полным вниманием. «Ну, девочка, решайся», – подбодрила она себя. Она не забыла о предписании соблюдения строжайшей тайны, однако уложение правил княжеских порученцев позволяло ей в случае особых осложнений привлекать в помощь любых людей и нелюдей.
– Только я сразу должна сказать. Все что вы сейчас услышите – исключительно для ваших двадцати ушей. Учтите, парни, я вам вверяю сейчас свою жизнь. Если вы проговоритесь, мне несдобровать, и тогда лучше вообще не начинать этого разговора…
Ольха замолкла и обвела взглядом каждого. Вася для пущей значимости следом за ней сделал тоже самое.
– И не надо на меня сразу так смотреть, – возмутился Акима, округляя глаза.
– Дык, а се, мы ни се, мы могила, – поддержал Акима Короток и преданно уставился на Васю, – Ясное дело, – добавил он, подытоживая доказательную речь.
– Тогда слушайте, – Ольха наклонилась поближе и зашептала, парни придвинулись к ней, насколько позволяли приличия и широкая трактирная столешница, и слушали в полном молчании, лишь время от времени подтверждая кивками, что все понимают и сделают как надо. Она объяснила подробно, где, как и когда она будет выбираться из деревни, и снабдила десятку нифриловой приказкой собственной разработки.
– Здесь на нифриле записан приказ, – сказала она перед тем как подняться из-за стола и незаметно передала Васе копеечную монету, – Я ее сама придумала, чтоб учитель меня не спрашивал, когда я урок не выучила. Называется «меня здесь нет». В общем, довольно простая штука, но внимание отводит хорошо. Я сколько раз проверяла.
Когда Ольха вышла из таверны, солнце уже перевалило за зенит. Она неспешным шагом прогулялась по деревенским улочкам, дошла до стойла Птахи, неторопливо запрягла, перебросилась несколькими словами с конюхом, а затем ленивой трусцой выехала на тракт. На дорожном просторе после кривых деревенских улиц, Птаха прибавила бег. Ольха с удовольствием выпустила свою волчицу, и мир наполнился бесчисленными звуками и запахами. Ей оставалось надеяться и ждать, если ее волчица перестанет чуять опасность, это будет значить, что погоня прервана.
При разработке войсковой операции, ребята исходили из того, что за Ольхой скачет такой же верховой конник, иначе за ней просто не угнаться. Они быстро нашли хорошее место для засады. Вася, не откладывая, засветил копейку Ольхи и переписал ее заклинание на девять дополнительных копеечных монет, похвалив за них запасливого Акиму, потому как писать на личные нательники он поостерегся. Бобры по-тихому подрубили молодое, но ветвистое дерево у дороги, чтобы его можно было легко уронить, поддев плечом. Макарка залег на возвышении, сразу же слившись с травой, его задачей было дать знак о приближении противника. Стрелков: братьев Цапель и Акиму, Вася расставил вокруг места засады квадратом, а остальных поставил так, чтобы в случае чего преградить подход к стрелкам с дороги.
Когда все было готово, парни перешли на оборотков, затаились и пробудили «меня здесь нет». Воздействие этой приказки оказалось довольно любопытным. Она действительно давала ощущение какой-то отстраненности и непричастности к происходящему. Впрочем, Вася был уверен, что в нужный миг все они смогут собраться для боя, действие приказа было ненавязчивым, а ребята уже имели немалый опыт противостояния нифрильной могии.
Довольно скоро Макарка дал знать о приближении первого конника. Вася заранее попросил Ольху, что, если она их почует, пусть посвистит или крикнет что-то. Ольха промчалась мимо как ни в чем не бывало, и это должно было означать, что приказ «меня здесь нет» работает.
Время шло, звук копыт лошади княжны давно затих вдали, а Макарка не улавливал обостренным волчьим слухом ни малейшего признака приближения второго конника. Даже если тот обмотал копыта своей лошади тряпкой, все равно уже должен был себя выдать. Макарка уже начал было склоняться к мысли, что преследователь учуял их засаду и обошел стороной, а потому, когда услышал звук шлепающих по дороге босых ног, чуть было не пропустил его мимо ушей.
Пожалуй, только его поразительная способность мгновенно подстраиваться под неожиданную смену обстоятельств, помогла ему не упустить такого быстрого и непредсказуемого противника, который, по всей видимости, точно так же использовал могию скрытности. Разумом он еще не успел даже толком распознать мелькнувшее за деревьями пятно, а его рука уже выкинула в сторону затаившихся бойцов заготовленную пальцовку, – знак приготовиться. И почти сразу же следующую, – начинаем действовать.
Подняв тучу пыли, бежавший со скоростью лошади огроменный детина, перебирая ногами, кое-как успел остановиться, чтобы не попасть под заваливающееся дерево. Он заозирался, высматривая себе обход, но видел только выступающих из-за деревьев бойцов. Этот нелюдь, даже несмотря на то, что был невероятно сутул, оставался при этом выше любого из них больше чем на голову. У него были длинные ноги и еще более длинные руки, которые благодаря этой его сутулой согбенности свисали аж до колен. Одет он был в какие-то неряшливые шкуры, но зато за плечами его высилась внушительная поклажа, которую он тащил прямо на своем горбу. Он осклабился и поудобней перехватил под стать себе впечатляющих размеров дубину. Даже по длине она не уступала пехотному копью.
Вася сразу понял, что «говорить по-хорошему» с этим нелюдем бесполезно, и не видел иного исхода, кроме как дать команду «бой». Он не сомневался, что вдесятером с этим чудищем они как-нибудь управятся, но тут вмешался Макар.
– Трубочку, а-ну трубочку убери, – звонко прокричал он, указывая копьем на детинин горб. Вася перевел взгляд, куда указывал Макарка, и только в этот миг осознал, то, что он принял поначалу за поклажу, оказалось на деле человеком, вернее человечком, очень маленьким, ниже даже низкорослого Коротка. Этот восседающий на плечах нелюдя наездник действительно прижимал к губам какую-то трубочку, и Васю прошибло холодом от мгновенного осознания, что если на этой трубе и можно сыграть какой-нибудь напев, то это будет зов смерти. Благо, увидел один – увидели все, остальные бойцы в тот же миг прорвались сквозь пелену наведенного морока и тоже разглядели человечка с трубкой. Единым движением цапли перенаправили на него свои луки, что и решило исход схватки, а вернее то, что схватка так и не началась.
– Ч-ч-ч, тише, тише, – человечек показательно медленно отвел руку с трубкой в сторону и разжав пальцы, выронил ее на землю, – Здесь произошло явное недоразумение. Я мирный эльф, направляюсь по своим…
– И этому несуну своему скажи, чтоб тоже оружие бросил, – прервал его выходящий из-за дерева Акимка, продолжая целить арбалетом в живот нелюдя, – Мы не разбойники с большой дороги, а подразделение регулярного войска. Если хотите уладить миром это, как вы сказали, «недоразумение», советую не делать глупостей.
Эльф миролюбиво заулыбался и послушно заговорил с верзилой:
– Бицку, Бицку, дурачина ты этакая, – маленький эльф потрепал детину по холке будто это на самом деле была лошадь, – А ну брось, брось это сейчас же. Не раздражай доблестных воинов.
Нелюдь послушался и разжал пальцы, дубина грохнулась на земь.
Не спуская глаз с эльфа, Вася приблизился и осторожно поднял его трубку из дорожной пыли, потряс легонько, и из нее безшумно выскользнула тонкая длинная оперенная игла с наконечником, смазанным пахучей зеленоватой дрянью.
– А иголочка-то, похоже, с ядом, – сказал он раздумчиво, – Да, вы, спешивайтесь, мирный маленький эльф, спешивайтесь.
– Да, Вася, ты прав, – подтвердил Аким, подходя ближе, – Это малые стрелы для выдувания через трубу, смазаны быстродействующим ядом. Ты слышал, Короток? Яд быстродействующий!
Мышонок, который уже плотоядно потирал ручонки, приближаясь к эльфу с явной целью тщательного обыска, остановился. Пропустив мимо ушей заверение Акима, что они не разбойники, он уже собрался переходить ко второй стадии боевого столкновения, в случае, конечно, если первая прошла успешно: мародерству и грабежу.
– Не спеши шарить по карманам, Короток. Нащупаешь что-нибудь не то, уколешь пальчик, и заморозка тебя не спасет.
На первый взгляд маленький эльф выглядел вполне миролюбиво, даже его нелюдь, бросив свою дубину, стал похож на большого, но безобидного дурачка. Однако Вася мысленно представил, скольких этот мирный с виду эльф успел бы положить, прячась в покрове морока, пока внимание бойцов было бы приковано к его верзиле, и понял, что потерять бдительность – значит подвергнуть всю десятку смертельной опасности.
– Обыскать его все-таки придется. Слишком уж опасно он вооружен для мирного эльфа, – сказал он. И повернувшись к эльфу добавил, – Можете не сомневаться, все ваши вещи впоследствии вернем.
Пленным связали руки и, соблюдая все меры предосторожности, обыскали. Эльфу, который поначалу пытался взывать к справедливости, ссылаясь на право гражданских лиц на свободу передвижений, а после стал предлагать «решить все вопросы на месте», было строго приказано не дурить и рта не раскрывать. Бойцам Вася велел стрелы с тетивы не снимать, оружие не опускать и смотреть в оба глаза. Так и шли до расположения роты в напряженном молчании, зато в самом лагере произвели целый переполох. Все, кто был там, наскучавшись в вынужденном безделье, сбежались поглазеть на их добычу:
– О-о, ребя, бегом сюда. Глядите-ка, Короток младшего брата изловил.
– А Вершок-то, не иначе поймал своего старшего брата…
Сотник Куч сидел возле атманского шатра у догорающего костра. Он натирал тряпицей наконечник копья и без того блестевший пуще водной глади. Сотник поджидал Вепря, чтобы предложить устроить учения. «Войско не должно бездействовать, это его расхолаживает», – повторил он сам себе, хотя по правде, бездействие было невыносимо самому Кучу.
Покуда Вася, его десятка, двое пленных и вся сопровождающая их ротная братия приближались, Куч заставлял себя удержаться на месте. Негоже сотнику бежать навстречу собственным бойцам. Усилием воли он остался сидеть с насупленным видом и рассматривал подходивших из-под переломленной брови.
– Согласно уложению устава о задержании подозрительных лиц до установления личности доставлен эльф, – доложился Аким не очень понятно, но зато по Уставу, а Вася выложил перед сотником изъятую у эльфа плевательную трубку с набором отравленных стрел.
Куч неотрывным строгим взглядом довольно долго смотрел на Васю и всю его десятку, потом перевел взгляд на эльфа, едва заметно покачал головой, и снова стал смотреть на Васю, будто видел его впервые. От этого разглядывания Вася чувствовал неуют и все больше жалел, что решился отвести пленных именно сюда. Можно было сдать их деревенскому старосте, или, наконец, оставить связанными прямо там в лесу. Княжне этого наверняка бы было достаточно, чтоб оторваться от погони. Он даже успел перебрать в уме все мыслимые проявления, в какие может вылиться гнев сотника на их самоуправство, когда Куч заговорил, заставив его вздрогнуть:
– Вепря разыскать срочно, живо, где бы он ни был. И Грача тоже, – добрая треть из собравшейся толпы брызнула во все стороны выполнять приказание. Васина десятка, поскольку была при деле, само собой с места не стронулась.
Искать Вепря не пришлось. Он не был бы вожаком и докой, если бы не обладал способностью оказываться вовремя там, где нужен. Вместе с Грачом они уже приближались к собранию скорым шагом. Завидев ротного атмана, сотник Куч поднялся с места, при этом правда почему-то поворачиваться спиной к пленному эльфу не стал.
– Что случилось? – весело полюбопытствовал Грач-ловкач.
– Да, вот. Согласно «уложения подозрительных лиц доставлен эльф», – Куч исковеркано повторил Акимин доклад, а его лицо при этом перекосило кривой ухмылкой.
– Да, уж, – только и сказал на это Грач и замолк. Лишь его руки привычно из одной в другую перекладывали пятнадчики.
Теперь и Вепрь с Грачом стали разглядывать всю Васину десятку и их пленников с таким же нездоровым любопытством, с каким до этого их разглядывал Куч.
– Вообще-то, справедливости ради надо сказать, – наконец, подал голос мога нападения, – Дайкаров простой люд действительно часто называет темными эльфами.
Вепрь согласно кивнул, осматривая маленького пленника с головы до ног.
– Грач, подсветите-ка нам его, – попросил он.
Грач-ловкач выбрал одну из монет с оплеткой, держа за нить, вытянул перед собой и прошептал приказ. Монета засветилась, а вместе с ней засветилась, до этого скрытая под одеждой, послужная дорожка «липового» эльфа.
Дорожка его оказалась зеленой, и это прямо указывало, что он мога, а кроме того, начинаясь, как и у всех на левом запястье, она проходила по всей левой руке, захватывала плечи и спускалась до другого запястья на правой руке. Хотя точное значение образов, из которых она было прописана, Вася не знал, некоторые из них, например, много раз повторяющийся череп с костями, говорили сами за себя.
– Послужной списочек впечатляет, – сообщил Грач.
– Ты десятник отделения? – Вепрь обратился к Васе.
– Так точно.
– Видишь корневое изображение на левом запястье?
– Змея с отростками, вставшая на хвост, – доложился Вася
– Слушай меня, десятник. Эти отростки называют капюшоном. Змея называется кобра. Это знак гильдии наемных убийц. Этот маленький дайкар, которого ты принял за эльфа, один из самых опасных убийц в средиземье.
Вепрь помолчал немного, оценивая насколько хорошо до Васи дошел смысл его слов. А Вася дураком не был, до него и так уже докатило, почему этот маленький и беззлобный с виду эльф, постоянно внушал ему такую подспудную тревогу.
– А теперь скажи мне, – и тут Вепрь неожиданно добавил силы в голос, – Как ты умудрился, я даже не говорю выследить и взять его силами одной единственной копейской десятки, а хотя бы вообще догадаться о его существовании?
– Его Макарка заметил, – Вася твердо решил Ольху не выдавать ни при каких условиях, – А мы его вообще поначалу не видели, только бугая вот этого.
– Макарка? – переспросил Вепрь и перевел взгляд на Куча.
– Он в пластунах у меня, – подтвердил сотник не без гордости, – Паренек прозорливый.
– Ну, что ж, – сказал Вепрь, смягчаясь, – Либо сегодня этим парням боги удачу лопатой нагребали, либо этот дайкар спешил так сильно, что напрочь утратил бдительность.
– А скорее всего, – добавил Грач, – И то и другое вместе.
– Ладно, ребята. Можете выдохнуть и расслабиться. За пойманного дайкара объявляю благодарность. И раз уж вы умудрились его взять, считаю своим долгом пояснить вам еще кое-что.
Вепрь снова обвел взглядом Васину десятку.