Рожден быть опасным

Глава восьмая

Бывают в жизни положения, выпутаться из которых можно только с помощью изрядной доли безрассудства.

Ларошфуко

Марк Крысобой явился к месту встречи первым. Он выглядел подтянутым и собранным. В легкой спортивной одежде и с сумкой через плечо, словно теннисист, забредший на корт. Завидев меня, Крысобой спрыгнул с капота моей машины и пнул ее в колесо.

– Ты опаздываешь, – буркнут он, когда я с дистанционного пульта отдал приказ автомобилю открыть двери.

– Тебе повезло, что я вчера машине программу обороны не задал, – сказал я, погружаясь в приятное тепло салона. – А то поджидал бы меня сейчас еще дымящийся бифштекс.

– Не остроумно, Ларс, – огрызнулся Марк.

– А кто тут говорил об остроумии? – удивился я.

– Я видел, что ты вчера оставил мозг машины без заданий. Я ничем не рисковал.

Я ввел командные строки в компьютер, задавая настройки автопилота.

– Как я понимаю, наша цель восьмой километр Федерального шоссе номер тринадцать, поворот на Медвежьи скалы.

Медвежьи скалы, за которыми начинались владения мультимиллионера, виртуального магната Себастьяна Гоевина, представляли собой многометровое каменное напластование, увенчивающееся плоской площадкой, поросшей кустарником и карликовыми деревьями. Нам предстояло забраться на это плато и спуститься в густой непроходимый лес, наводненный ловушками на непрошеных гостей, как уверял меня Крысобой. Этот путь являлся единственным, который наверняка отвергли все предыдущие охотники. Так что у нас был шанс.

Скалолазное снаряжение обеспечивал Крысобой. Он достал из «Ниссана» две увесистые сумки и швырнул их мне под ноги, после чего стал выгружать оружие.

– Облачайся, – велел он. – Надеюсь, тебе приходилось с этим работать.

– Довелось, – успокоил я Марка.

Восхождение, следует признать, далось мне нелегко. Один раз я сорвался, но мне удалось зацепиться за выступ и повиснуть на высоте тринадцати метров. Издалека, наверно, я был похож на сосиску, которую кто-то раскачивает перед мордой бульдога, но не дает ему дотянуться. Крысобой кое-как вытащил меня на уступ. Оставшаяся часть восхождения прошла без приключений и катастроф.

Оказавшись на плато, мы втянули сумки с оружием и приступили к экипировке. По правде сказать, скучное это занятие. Его только в виртуальных боевиках рисуют изощренно, так что слюнки текут. Разложили мы автоматы, пистолеты, гранаты на земле, покрытой щетиной травки, как на выставке под названием «Атавизмы эпохи». Натянули на себя по бронежилету и стали укладывать и рассовывать запасные обоймы и гранаты. Я прицепил к запястью правой руки маленькую коробочку «Змея» и уловил краем глаза ехидную усмешку Крысобоя. Занес ее в банк данных подозрительного поведения и навесил через голову «Шершень». В специальные кармашки я упрятал «Шипы» и прикрепил к поясу две гранаты, которыми поделился со мной Крысобой. Любезный ход с его стороны. Я ухмыльнулся и дал отмашку готовности.

Спуск был скоростным. Фактически один прыжок, стремительное падение и гравитационная подушка, включившаяся в двух метрах от земли. Мы плавно опустились друг возле друга, как перышки, парящие в застоявшемся воздухе.

Пахнуло болотом.

Под ногами хлюпнула грязь и расчавкалась пузырями.

– Теперь два километра болота! – предупредил Крысобой и шагнул в жижу.

Впереди меня, насколько позволял ухватить взгляд, простиралось бескрайнее колышущееся поле салатно-грязного цвета. Коричнево-зеленое пространство раздирали кочки и одинокие столбы деревьев и пеньки, не успевшие порасти мхом. Полузатопленные стволы поваленных сосен, которые преграждали нам путь.

– Похоже, нас ждут, – заметил я.

– Молодец, Ларс. Правильное умозаключение, – обрадовался Крысобой.

Он копался в карманах, будто искал что-то. Из-под бронежилета Марк извлек мешочек, лязгавший так, словно его заполнили монетами, как это делалось в древности (я видел подобное в виртуальных кино исторической тематики). Крысобой развязал мешочек и достал гайку, к которой была привязана красная ленточка.

– Что это? – удивился я.

– Гайка.

– Это я и так вижу.

– Да в книжке одной я читал. Там такие гайки использовали для разведки, – попытался объяснить Крысобой. – Я уверен, что нам здесь ловушек понаставили на лопушка. Вот даже деревья повалили, чтобы с вертолетов легче было отслеживать местность. А я эту гаечку кину вперед. Если с ней все в порядке, то и мы пройдем.

Марк метнул гайку на два метра вперед себя, и гайка исчезла в полете. Словно бы ее слизнуло пространство. Картинка была потрясающая. Крысобой сорвал с плеча «Шмель» и спрятался за кочку. Я остался стоять, как вкопанный. Я чувствовал, что эта исчезнувшая гайка ничем мне не угрожает.

– Ты решил искупаться? – ехидно осведомился я.

– Пшел… – зашипел Крысобой.

В том месте, где исчезла гайка, заискрился воздух, и в сторону кочки, где улегся Крысобой, с ураганной силой вылетела плоская железная лепешка, похожая на канализационный люк, прокатанный между прессами. Крысобой, выглядывавший из-за кочки, успел нырнуть в болотную жижу, а над его головой, срезав холмик земли, пролетела бывшая гайка.

– Придется обойти, – заметил Крысобой, поднимаясь из грязной воды.

– Что это? – поинтересовался я. Подобные аномалии мне были незнакомы.

– Я же говорил, что этот лес напичкан ловушками. А тут, похоже, эффект искривленного пространства. Гайка провалилась в иной мир, где действуют иные физические законы, там ее искорежило, а поскольку она не может там находиться, ее и выкинуло обратно. На, родная, полетай, – отряхиваясь, объяснил Марк.

– И по пути она чуть было не снесла тебе череп, – прокомментировал я. – Кстати, жаль, что она это не сделала. Весь бы гонорар за голову Гоевина отчалил бы мне.

– Обломись, судьба лихая, – ухмыльнулся Крысобой. – Крюк придется делать… Этот путь закрыт.

Наши петляния между деревьями по болоту продолжались восемь с половиной часов, если верить моему хронометру, встроенному в «Змея». Мы продвинулись от силы на два-три километра – бороздя брюхом зловонную болотную жижу. Крысобой искидал весь свой запас гаек и трижды проваливался в трясину. Мне приходилось его вытаскивать. Дважды у меня мелькала шальная мысль: продолжить путь без его участия, но я не поддавался и помогал Марку выбраться. Однажды на нас обрушилось дерево и чуть было не втоптало меня своим телом в жижу. Я выпрыгнул из-под обваливающейся громады, оставив Крысобоя позади себя. Марку рассекло высохшей сучкастой веткой щеку. Он зажал рваную рану и приступил к изощренному матюганию. Кровь капала в болото, а он в ярости пинал жирную гнилуху, которая намеревалась превратиться в наш мавзолей.

– Брось так психовать! – посоветовал я Крысобою.

– Ты бы знал, сколько я за одну щеку бабок выложил! Мне же все-таки скоро девяносто будет! Ты по сравнению со мной вообще сопляк! – ярился Марк.

Я помог ему перебраться через бревно, и мы медленно продолжили путь.

Смеркалось.

С карканьем над моей головой пронеслась ворона.

Я предложил сделать остановку. Нам требовалась маленькая передышка.

Крысобой кисло согласился.

Мы добрались до клочка сухой почвы и расположились на отдых. Марк извлек из заплечного рюкзака два куска мяса, и протянул один мне. От еды я отказываться не стал. С жадностью впившись зубами в мясо, я сказал:

– Кроме того искривления пространства, никаких ловушек больше не было.

– То-то и странно. Уже по всем раскладам нас раз двадцать должно было чем-нибудь шандарахнуть. Я сам удивлен. Но в принципе дальше начинается самая сложная территория. Там…

Я уловил резкое движение и сорвался с места, ныряя в болото. То место, где сидел я, вспорола автоматная очередь, забросав Крысобоя травой и грязью. Он перекувырнулся за кочку, открыв из «Шмеля» огонь по кустам.

Сухое место взорвалось пламенем. Запылало, словно облитое бензином.

Пули Крысобоя не нашли цель.

Я видел серую тень, лежащую между деревьев. Тень изредка разрывалась огненными всполохами. Кто-то прятался на болоте или присел отдохнуть, как и мы. Я скользнул за дерево, стараясь не хлюпать, не привлекать внимания. Тень, похоже, спятила. Она не обращала внимания на движение вокруг себя и лупила по слившейся с болотом кочке, которую уже давно стерла огнем. Крысобой отвлекал огонь на себя. Он видел мой маневр и старался его облегчить. Сумасшедшая тень могла положить нас и не оставляла выбора, как отправить ей на закусь гранату. Но с безумцем хотелось поболтать по душам. Я надеялся взять его живым. Опустившись на живот, я заструился по болоту, неумолимо приближаясь к огненной тени.

Я разглядел тень за два метра. Какой-то мужик в легкой прорезиненной одежде, прижавшись телом к мохнатому стволу дерева, стрелял из короткоствольного автомата. Что-то с этим мужиком было не так. Что-то неестественное. Что-то в нем настораживало. Но я никак не мог понять, чего я опасался. Отложив размышления на будущее, я метнулся к мужику. Я был быстрее молнии, и он не успел отреагировать. Когда он заметил мое приближение, я уже выбил из его рук автомат, и от души треснул ему в лицо кулаком. Голова агрессора дернулась и впечаталась в дерево. Он затих, закатив белые до кошмара глаза. У него не было зрачков. Вернее, они были, но тоже снежные и ничем не отличались от белка. То ли он вставил линзы, то ли альбинос. Я что-то не помнил, возможно ли такое, или же это очередная мутация.

– Повязал ублюдка?! – проорал Крысобой, не осмеливаясь выглянуть из укрытия.

– Торчи сюда.

У альбиноса отсутствовала нижняя половина туловища. Рваная рана навевала мысль о том, что кто-то выдрал человеку ноги. С такой раной он не протянул бы и часа, но ему это удалось. Потное напряженное лицо. Маленькие усики, точно нарисованные карандашом.

– На одного меньше будет, – заявил Крысобой.

– Ты его знаешь?

– Нет. Лично я эту харю не знаю. Но что это за чувырло, мне известно. – Марк сплюнул в болото и утер грязное лицо. – Это один из охотников. Так что на одного меньше. Вместе с тобой осталось восемь.

– Семь, – поправил я. – Ты забыл про пьянчужку.

Альбинос зашевелился.

– Только что он здесь делает? – размышлял Марк.

– А где ему быть? – удивился я.

– Он покинул гостиницу две недели назад. И отправился на охоту. Это он три километра за две недели пер. Приличная скорость. Нечего сказать.

Альбинос открыл глаза и скривился, будто от яркого света.

– Ты чего, урод, палить начал? – склонился над ополовиненным Крысобой. – Ни себе, ни другим?

Альбинос расхохотался.

– Ты чего ржешь, сука? – удивился Марк.

– Вы еще пожалеете, что я вас не прикончил, – ответил Альбинос.

Из его рта сочилась клюквенным соком кровь.

– Ты что, охренел, урезанный?

– Здесь кольцо. Дальше дороги нет. Придется все начать сначала.

Альбинос, точно ребенок, погрозил пальцем Крысобою.

– Придурок…

Крысобой пнул Альбиноса.

– Ты где две недели петлял? – осведомился я.

– …от медведей сюда и обратно… от медведей сюда и обратно… от медведей сюда и обратно… от ме…

Бормотание Альбиноса было прервано сухим щелчком «Шмеля». Пуля пригвоздила его голову к дереву.

– Он нам больше не нужен, – пояснил Крысобой. – Попехали дальше.

Закинув рюкзак за спину, он упрямо прыгнул в жижу, погрузившись в нее по пояс. Подмигнув мне, Марк, раздвигая телом шевелящуюся трясину, заскользил прочь от Альбиноса.

Не тратя время на размышления над словами ополовиненного, я последовал за Марком, но вскоре нам доходчиво объяснили то, о чем Альбинос говорил туманно.

Через пятнадцать минут мы покинули болото и выбрались на берег. Начинался лес, однако стоило нам углубиться в сосновую чащу, пространство вокруг нас вздрогнуло и свернулось. Вместе с нашим сознанием.

Когда я очнулся, моя голова раскалывалась, словно из нее, как из яйца, кто-то пытался вылупиться. Я открыл глаза и осмотрелся. Марк распластался рядом со мной. Его лицо было залито кровью, а над нами возвышались Медвежьи скалы.

Глава девятая

Высшая мудрость солдатской жизни – умение бодро рапортовать «Есть!» и ничего не делать.

Джо Холдеман. 11 тезисов военнослужащего Холдемана

Дорога до леса во второй раз далась нам нелегко. Мы шли понурые и в душе матерились. Крысобой собирал гайки, разбросанные им в первом заходе. Создавалось ощущение, что над нами издевались, а когда лес вновь отбросил нас к Медвежьим скалам, Крысобой устроил поругание болота. Выразилось это в том, что он истратил две обоймы, отправив их в аномальную зону, которая расплющила гайку до двухметровой лепешки. Когда взрыв гнева свернулся, Крысобой укрылся в овражке, ожидая ответной отдачи зоны поглощения. Лишь когда мы удалились от нее на двести метров, за нашими спинами загрохотали выстрелы, больше похожие на распиловку электропилой бетонной плиты.

Я предложил идти другой дорогой. Раз нас уже два раза откидывало обратно, значит, мы избрали неверный путь. Крысобой согласился со мной, но заметил:

– Ты думаешь, тот урезанный не успел тут за две недели все тропки испробовать?

– Что ты тогда предлагаешь?

Я остановился и упер руки в бока, будто рассерженная домохозяйка, только электроскалки не хватало.

– Не знаю, браток, но что-то тут ущербно. Я имею в виду наши действия, а не твои умственные способности. В них я изначально сомневался. Не куксилось что-то.

Я оскалился, и тут меня осенило. Я понял, где правильный путь, который мы прозевали изначально из-за чьей-то начитанности.

– Марк, я знаю, куда нам идти.

– Да?.. Серьезно?.. – Крысолов обернулся ко мне. – Урезанный тоже знал, только его это не спасло.

– В том-то и дело, что ни хрена он не знал. Он так же, как и ты, перестраховался и получил свое.

– Это ты о чем? – настороженно спросил Крысобой, опускаясь на пенек.

– Да о гайках твоих. Их бы тебе в зад засунуть, чтобы не мусорил на болоте. Читатель выискался…

– Сейчас я их тебе засуну, – беззлобно пообещал Марк.

– Тебе никогда не говорили? Самый верный путь простой. Или, если сформулировать иначе: кратчайшая дорога между двумя точками – прямая.

– А тебе никогда не объясняли, как проложить кратчайшую тропку на кладбище? Если тебе жизнь не дорога, то и суйся сам в ту дырень, тебя там сплющит, а я полюбуюсь, – хмуро предложил Марк.

– У тебя есть альтернатива? – спросил я.

Где-то на глубине слуха я разобрал стрекот лопастей. К нам летели флопперы – боевые воздушные машины, класса «стрекоза». Они находились от нас далеко, но это пока. Марк тоже уловил их приближение и завертелся на месте, задрав голову вверх, стараясь угадать сторону, откуда надвигается опасность.

– По-моему, у нас нет выхода, – заметил я.

– А как же этот ополовиненный от флопперов спасался? – возразил Крысобой. – Должен быть другой путь.

– А ты у него и спроси, – предложил я.

Я развернулся и направился обратно к Медвежьим скалам. Я видел только один путь. Я знал, что он точен. Недаром я не почувствовал опасности, когда Марк метнул в искривленное пространство гайку. Опасности просто не было. Вот в чем ответ.

Крысобой молча последовал за мной. Я слышал его ворчливое сопение. Что ни говори, а восемьдесят лет отразились на его характере, и, надо сказать, не в лучшую сторону.

– Слушай, а может, нам по деревьям попытаться обойти? – разразился конструктивной идеей Крысобой.

– Ты как себе это представляешь? – спросил я, ловя ртом сырой воздух.

– Ну, с ветки на ветку на канатах… – пояснил Марк.

– Две макаки, вооружены и очень опасны, – хохотнул я.

Мы выбрались к начальной точке нашего пути. Над болотом нависла Медвежья скала в лучах заходящего солнца. Близился к концу второй день нашего блуждания по болоту.

– Случилась у меня один раз занимательная история, – заговорил вдруг Крысобой. – Заказ я получил. Ну, если до конца честным быть, то это мой первый заказ был. Полсотни лет назад. Когда говорю эту цифру, ужасаюсь, до какой степени я старый. Конечно, существуют и более старые люди – с современной генной хирургией вкупе с пластическими разработками это не сложно. Но эти люди, их древность, она мне как-то по барабану. Она не моя, не со мной случилась… В общем, получил я заказ. Так себе заказик, простенький. А для новичка в самый раз. Чего сложного пацана шестнадцатилетнего убрать.

– Чем он Правительству не угодил?

– Чего-то там с компьютерами накуролесил, с сетями. По-моему, он накрыл правительственную систему. И во избежание дальнейших проблем, его решили устранить. Я оказался единственным охотником, взявшимся за эту работу. Я был наивняк полный. Только-только лицензию получил. Выследил я паренька. А он еще сопливый совсем, – голос Марка дрожал. – Родители у него были пожилые. После курса омоложения. Маленький городок. Я до сих пор помню название этого захолустья – Таркерз-Миллз. По-моему, мальчишка даже не понимал, что он натворил. Для него вся сеть была игрушкой. Дорогой, сложной, увлекательной игрушкой. Он не верил в реальность происходящего. Он не верил, что сетью можно убить, и не только убить, а поставить страну, планету, на грань вымирания…

Крысобой замолчал.

– И что ты сделал? – полюбопытствовал я.

Я знал, что он ответит, но мне хотелось разрушить молчание. Уж очень тягостным оно было. В особенности перед тем, что нам предстояло.

– Что?.. Что?.. А что я мог сделать? У меня, во-первых, не было другого выхода, а, во-вторых, он был опасен. Он был катастрофически опасен. Его нельзя было оставлять в живых. Это самоубийство для государства.

– А попытаться объяснить?

– Ты тупой или прикидываешься? Он был опасен одним своим присутствием. Одним напоминанием о том, что он есть.

Гул нарастал. Флопперы темными точками показались на горизонте.

– Нам пора, – заторопился я.

– Может, сначала чего-нибудь кинем? – предложил Марк.

– Если только твою голову.

Я сделал два шага и погрузился в зловонную жижу по пояс. Вязкая и теплая жижа. Я двигался и толкал ее грудью, словно тележку, заполненную булыжниками. Марк чертыхнулся, помянул недобрым словом виртуальщика и последовал за мной.

– Если меня расплющит, как лягушку под микроскопом, я тебя распну, – пообещал Крысобой.

– Если будет чем, – ехидно огрызнулся я. Флопперы стучали лопастями почти над самой Медвежьей скалой, когда я вступил в дрожащее пространство.

Картинка далекого леса, чуть расплывчатая, которую я проткнул, точно мыльный пузырь. Одновременно с этим зарычали пулеметы, вспарывая болотную жижу.

Небо было окрашено в цвет гнилой сливы. Оно нависло над моей головой настолько низко, что казалось, вот-вот рухнет и раздавит. Воздух был разреженный. Моим легким его не хватало. Вокруг меня из сиреневого сумрака выступали скальные пики, пронзившие земную твердь изнутри, и с воем и карканьем в небе вилась рубленая тень, будто сшитая из разноцветных лоскутов. Впереди меня с неба низвергался в бездну сверкающий водопад, сплетенный из излучений и плазмы. Водопад издавал треск, от которого закладывало уши. На спину навалилась тяжесть, точно я поднял Марка Крысобоя к себе на плечи. Я качнулся и чуть было не сорвался. Прямо перед моими ногами разверзлась бездна, куда устремлялся блистающий водопад. Носок ботинка сорвал струйку камешков, которые исчезли в пропасти.

И тут меня прошибло мыслью, которая могла повлечь за собой катастрофу.

Для того чтобы попасть в нашу реальность, нужно шагнуть. Сделать один шаг. Шаг в бездну. Но я не мог его сделать. Я видел клокочущую блистающую бездну, склеенную из тысячи маленьких огоньков моей гибели. И я не мог решиться на самоубийственный шаг. Я замер над пропастью. Дыхание участилось, сжигая остатки окружавшего меня кислорода. Я понимал, что промедление смерти подобно, но ничего не мог с собой поделать. Две угрозы жизни вступили в противоборство, которое было разрешено грубым тычком в спину. Я инстинктивно выбросил ногу вперед, проклиная Крысобоя, и шагнул, вываливаясь в нашу реальность на лесную поляну.

За мной появился Крысобой.

Я уткнулся лицом в палую прелую листву и часто-часто задышал, жадно заглатывая воздух.

Крысобой прыгнул мне на спину, повернул к себе и схватил меня за грудки. Он дышал мне в Лицо чесноком и перегоревшим виски. Он был разъярен. Он крепко сжал зубы и стал цедить слова:

– Ты чего, сука? Ты меня подставить хотел?! Ты чего там замер, словно памятник космопроходцу.

Я нащупал ствол «Страйзера» – силового ружья, лежащего возле меня. Дотянулся до предохранителя, неслышно сбросил его и, чуть изменив траекторию удара, нажал на курок.

Крысобой долю секунды назад тряс меня за грудки, и тут силовая волна вторглась ему в грудь и отшвырнула его. Марк взвился в воздух и, отлетев на два метра, врезался в сосну. Дерево треснуло под действием силовой волны и с ворчливым скрежетом завалилось в чащу, повиснув на ветвях однолесян.

– Я не мог сделать шаг! – выверенным тоном заявил я, поднимаясь с земли.

Грудь, выдержавшая прыжок Крысобоя, болела.

– Что значит, не мог, сука?! Чего ты мне иллюминаторы затираешь?! – матерился Крысобой.

– Там был обрыв. Я на обрыве торчал, пока ты мне в спину не впилился. Ты в трезвом уме сам бы в бездну пошел? А? Тогда какие проблемы? Чего ты тут мозги крутишь?

Крысобой, потирая ушибленную грудь, заржал, откидываясь на спину.

– Чего ты ржешь, кабан? – удивленно спросил я.

– Я ржу от удовольствия, – сквозь смех выдавил слова Марк.

– Какое на хрен удовольствие?

Я чувствовал, что еще чуть-чуть, и я от злости взорвусь, как ядерная бомба.

– Я просто охренительно рад, что ты оказался прав, и мы до сих пор живы, – пояснил Марк.

Я улыбнулся, ощущая, как тает в душе злость.

– Знаешь что, Марк… Когда все это закончится, если мы оба будем живы… – я сплюнул и устало зажмурил глаза. – Я тебя, Марк, не трону. Я лично готов поделиться с тобой бабками.

Это был порыв души. Мне нравился Крысобой. Я сжился с ним за эти два дня, которые мы провели вместе на болоте. Я зауважал его и убивать не собирался.

– Русс, я думал сам тебе это предложить.

Марк вскочил на ноги и подошел ко мне. Он стоял, сверля мне глаза серьезным испытующим взором.

– Ну и по рукам, – с облегчением сказал я.

Я понял, что теперь мне не стоит опасаться, что Крысобой подарит мне пулю в спину. Я чувствовал, что отныне он перестал быть опасен для меня. Пока это ощущение жило не на уровне доверия, а на этаже интуиции, но меня устраивал и такой статус.

Я пожал Марку Крысобою руку и хлопнул его по плечу, в ответ на его похлопывания.