В качестве любовника для искушённой Марго он не представлял интереса, ей быстро наскучили супружеские обязанности. Встречи Николая после работы бесили. Подозрения и недосказанности копились. Николай ревновал, пытался контролировать. Марго раздражалась. Узы брака начали давить.
В это время у Марго как раз появился новый любовник, некто Власов. Он заезжал в «Огни» на белой Волге. Встречались они обычно днём, редко вечером. Марго окунулась в новый роман. При виде мужа её теперь просто трясло.
Однажды Власов заехал перед закрытием ресторана. Марго усадила любовника в дальней кабинке.
– Когда освободишься? – спросил он.
– Скоро. Сейчас люди рассчитаются и поедем.
– Я так соскучился.
Марго задёрнула портьеру, создав интимный уголок, и села к Власову на колени.
– Я тоже, – прошептала она.
Он обнял её:
– У меня для тебя сюрприз.
– Да? Я обожаю сюрпризы.
– Я знаю. – Власов достал из кармана пиджака бархатную коробочку, открыл – золотое кольцо с бриллиантом.
Марго примерила, выставила вперёд руку, любуясь. «Не сравнить с камнями из коллекции Серафима, но всё же…»
– Будешь носить тайком и думать обо мне.
– Почему тайком?
– А как же муж?
– Ах, ты об этом. Плохо ты меня знаешь, – Марго взяла Власова за подбородок, – мне никто не указ.
Он прижал её сильнее.
– И вообще, – она склонилась над его ухом, – пора уже заканчивать с моим замужеством…
Власов с жадностью стал целовать её шею. Марго вытащила шпильку из волос, чёрные пряди упали на плечи, прикрывая лицо любовника.
– Марго, ты здесь? – послышалось из-за портьеры.
– Чего надо? – Она быстро поднялась.
– К тебе Коля пришёл.
– Сейчас выйду, пусть внизу подождёт.
Улыбаясь, она повернулась к Власову и скрутила волосы назад в шишку, поправила юбку:
– Я сейчас.
– Хорошо. – Он гладил её бёдра и не отпускал.
С превеликой неохотой, Марго вырвалась. Когда спускалась по лестнице, ещё раз на ходу поправила юбку.
– Какого чёрта ты припёрся?! – набросилась на мужа.
– Да я просто зашёл. Встретить.
– Зачем меня встречать? Я что, сама до дома не доберусь?
– Так поздно уже.
– Я темноты не боюсь!
Они стояли в фойе, внизу. Разговаривая с мужем, Марго оглядывалась по сторонам.
– Тем более, я всегда приезжаю на такси, ты же знаешь.
– Ты не рада, что я пришёл?
Марго смотрела и не узнавала его – откуда эта настойчивость? Николай стоял, засунув руки в карманы и покачивался. Марго почуяла запах спиртного. Она оглядела его всего, прищурилась, будто что-то прикидывала.
– У меня обслуживание, я задержусь, – сказала ледяным тоном.
– Я подожду.
– Не надо меня ждать. Иди домой.
– Никуда я не пойду без тебя.
– В самом деле? – Марго качнулась. – Ну что ты как маленький? – Она улыбнулась и взъерошила Николаю волосы, поправила ворот рубашки.
Он поймал её руку, прижал к груди.
– На нас смотрят. Подожди, я сейчас, – шепнула она и поднялась в ресторан.
Когда вернулась, вручила Николаю сумку.
– Вот, с банкета осталось. Иди домой, я скоро приеду. У меня и правда – работы по горло. – Марго тяжело вздохнула и поцеловала его в щёку.
Николай вышел на улицу, заглянул в сумку – две бутылки водки и закуска, как обычно. Он закурил.
Белая Волга, стоявшая у входа, привлекла внимание. Где-то он уже видел эту машину. Раза два Марго возвращалась после смены на такой же. Николай тогда не спал, стоял и курил на балконе. Как в первый, так и во второй раз Марго сказала, что это постоянный клиент вызвался развезти официантов. Почему бы и нет? Один раз вызвался, второй…
Сейчас, когда увидел Волгу опять, Николай почувствовал себя дураком. Решил дождаться и посмотреть, кто же сядет в машину.
Вскоре из ресторана стали выходить клиенты. Среди них Николай увидел Люду Ваур. Он отвернулся, сделал вид, что не заметил. С облегчением вздохнул, когда она скрылась за углом.
Свет в зале на втором этаже стал глуше.
Из ресторана вышел мужчина, сел в машину и уехал. Николай плохо его рассмотрел. Высокий, широкоплечий. Николай сплюнул и пошёл домой.
Марго он так и не дождался: отпив уже из второй бутылки лишнюю рюмку, уснул прямо за столом.
Утром, как только продрал глаза, сразу пошёл в спальню. В дверях остановился. Летнее солнце пробивалось сквозь тюль. Раскинув руки, Марго спала. Николай с восхищением, как и всегда, смотрел на неё, спящую. Чёрные кольца волос разметались на подушке. Тёмные брови вычерчены на бледном лице. Красивые груди наполовину прикрыты, но стоит чуть-чуть потянуть одеяло, совсем немного на себя…
«Нет, я настоящая свинья – так нажраться…» Николай сгорал от желания залезть под одеяло и прижать её – тёплую, сонную. Не осмелился. Задыхаясь от собственного перегара, поплёлся в ванную.
После душа решил устроить субботний завтрак. Осмотрев содержимое холодильника, приготовил яйца, нарезал сыр, сварил кофе, а за выпечкой спустился вниз, в булочную.
Пока накрывал большой круглый стол в гостиной, не заметил, как появилась Марго. Она уже была одета, будто собиралась уходить.
– Доброе утро. Боже, прямо королевский завтрак, – Марго подошла к столу.
– Доброе утро. – Николай привык – по утрам жена его больше не целовала. Он с удивлением смотрел на прозрачную чёрную блузку и красную юбку. – Ты уходишь?
– Да. – Не присаживаясь, Марго налила кофе. Взяла чашку с блюдцем в руки.
– У тебя же выходной? – Николай внимательно разглядывал её.
– Банкет сегодня, вот нас и выдернули.
– Банкет? – пробормотал он, а сам всё смотрел на кольцо, блеснувшее на её пальце. – Откуда у тебя это кольцо?
– Ты о чём?
– Как это о чём? – От возмущения у Николай задёргался глаз. Ещё не хватало, чтобы его выставляли идиотом. Сверкнувший бриллиант всколыхнул вчерашние подозрения. Перед глазами возникла белая Волга и её хозяин. – Ты что, издеваешься?
– Это допрос?
– Ты мне ответишь или нет?
– Начинается… – Марго поставила чашку. – Спасибо за кофе, но мне, кажется, пора.
– Куда тебе пора?
– Куда надо! – Она направилась к двери.
– Ты никуда не пойдёшь! – Николай схватил её за руку.
– Да как ты смеешь? – Марго вырвалась.
– Что значит – смею? Я имею полное право знать, откуда у тебя это кольцо!
– Я сама его купила! Могу себе позволить!
– Врёшь!
– Ты смешон! Посмотри на себя в зеркало! Может, тебе опохмелиться?
– Не увиливай! Я хочу знать!
– Узнаешь!
От затрещины Николай отшатнулся.
С дико горящими глазами Марго шла на него, выставив указательный палец. Николай отступал.
– Никогда! Слышишь! Никогда не смей хватать меня и задавать свои идиотские вопросы! Ты меня понял?!
Николай с ужасом смотрел на жену, не узнавая. Мало того, что она превратилась в брюнетку, так и характер её стал другим.
А Марго поставила ногу на диван, задрала юбку и стала поправлять чулок, двигаясь медленно от щиколотки вверх, поглаживая бедро.
– Красивые ножки, правда? Они многим нравятся…
– Замолчи!
– Почему? Ты же хотел знать правду. Это кольцо мне подарили. Мне его подарил один из клиентов. Очень милый такой клиент… У него сильные мужские руки. Не то, что у некоторых! – И она рассмеялась.
Николай рванулся.
Марго тут же забежала за круглый стол.
– Музыкальные пальчики! Покажите ваши музыкальные пальчики! – хохотала она.
Барабанные перепонки чуть не лопнули от её смеха. В бессильном бешенстве Николай бегал вокруг стола, но Марго каждый раз ускользала. Комната неслась навстречу. Стол кружился, и Николай вместе с ним. В какой-то момент он перестал различать предметы – всё слилось.
Когда очнулся, долго лежал на полу, не понимая, что с ним и где он.
Тупо смотря в потолок, пытался хоть что-то припомнить. Как очутился он на полу?
Он тяжело поднялся, огляделся, прошёлся по квартире в поисках Марго. Позвал в надежде, что она появится. «Из-за угла что ли…» – усмехнувшись своей наивности, побрёл на кухню. Тело ломило. «Вот где она? Сегодня же у неё выходной».
На столе недопитая водка. «Выпью рюмку, не больше», – Николай взял стакан, бутылку и пошёл в гостиную.
Сидел и пил. Оглядываясь по сторонам, натыкался на знакомые и незнакомые предметы. Гостиная, его любимая гостиная уже не та. Кругом всё чужое, появившееся недавно. Нет бабушкиной подушки на диване, нет старинного комода, часов с кукушкой. Нет, этих милых сердцу вещей с детства. Ничего нет. А где он? Он вообще у себя в квартире? Это ли его дом? Всё пропало, вымелось из жизни с уходом бабушки. А когда в последний раз он был на её могиле? Он смотрел на стену, напротив, там раньше всегда висел её портрет, а теперь этот Серафим. Зачем Марго его повесила?
Удивительно, Николай не видел портрета. Вместо него – пятно. Оно темнело дуплом на обоях.
Вдруг пятно отделилось от стены и повисло в воздухе.
Николай не смел шелохнуться. Пальцы, сжимавшие стакан, оледенели.
Марго не вернулась и на следующий день.
На второй Николай пошёл в ресторан, но жену не застал. Ему сообщили, что она взяла отпуск и собралась на море. «Как на море? С кем? Не может быть, чтоб на море и без меня! Наверное, розыгрыш…»
Как за соломинку, он ухватился за эту мысль. Надо бежать, искать. Но где? Он с ужасом осознал, что искать Марго негде – ни знакомых, ни родственников, никого с её стороны он не знал. Да и был ли кто? Что вообще он знал о ней? Он вспомнил о квартире, которую она раньше снимала. Помчался туда. Напрасно звонил, стучал. Потерянный возвращался домой, и всё же надеялся.
Надежда растаяла при виде потухших окон. Боясь войти в пустую квартиру, где становилось день ото дня страшней, Николай побрёл в рюмочную.
Вернувшись под утро, увидел на столе записку: «Не ищи меня и не позорь. Между нами всё кончено».
Шкаф с её вещами пуст.
Все остальные дни были похожи один на другой – он беспробудно пил, шатаясь по кафе, закусочным. С работы за прогулы попросили уволиться. Теперь Николай пил дома. К удивлению он обнаружил, что холодильник и морозилка забиты водкой. Вот радость! Только Марго на такое способна. Надо же! Она у него молодец.
Гостиная растворялась в сумерках, унося тоску. Из дупла на стене несло холодом, как из пещеры, но водка грела.
Николай лежал на диване и краем глаза наблюдал за пятном на стене. Или дуплом. Там порой происходили невероятные вещи: что-то трепыхалось, готовое выскочить, исходил шум схожий со взмахом крыльев, затем всё умолкало. Сначала было страшно, а потом ничего и даже интересно. Николай делал вид, что ничего не замечает, а сам исподтишка подсматривал, правда, мало что видел. Он из боязни жмурился, когда что-то проявлялось.
В очередной раз, почувствовав у стены шевеление, прикрыл глаза. От дупла потянуло, как от распахнутой двери.
Кто-то вошёл.
Николай сильнее зажмурился, как ни старался, шагов гостя не слышал, но ощущал каждой клеточкой его присутствие. Холодным воздухом он приблизился, подсел на диван в самые ноги и зашептал. Молитву или заговор – не ясно. Ясно одно, что ему, Николаю надо куда-то пойти. Встать и пойти. Куда?
Утром, когда Марго нежилась с Власовым, в номер гостиницы «Ялта» постучали.
– Что случилось? – спросила Марго у горничной.
– Вас попросили срочно спуститься к телефону.
Накинув халат, Марго спустилась и взяла трубку.
– Слушаю.
– Марго, случилось несчастье…– говорил администратор «Огней». – Нам позвонили из милиции, тут такое дело… Коля…
– Что Коля?
– Твой Коля… понимаешь, он видимо много выпил и произошёл несчастный случай…
– Случай? Говори конкретней!
– Он разбился.
– Как разбился? Насмерть?
– Да… Он выпал с балкона. Сожалею.
– Когда это случилось?
– Сегодня ночью. Мне позвонили из милиции.
– Я поняла, вылетаю.
Девушка на ресепшене смотрела, раскрыв широко глаза.
– Мы сегодня съезжаем, – бросила Марго, отходя от стойки.
В номере она прошла к окну и раздвинула шторы. Волна утренней прохлады, проникла в комнату. Проснувшийся Власов, хотел схватить подол шёлкового халатика, но Марго отстранилась, взяла сигарету.
– Кто звонил?
– С работы. Представляешь, мой муж разбился.
Власов приподнялся на кровати:
– Как разбился?
– Так. Насмерть. Сегодня возвращаемся.
Люда Ваур ходила тенью. Несколько ночей она проплакала. Она предчувствовала плохой исход, но чтобы так… При виде Марго, она дрожала. Её трясло от ненависти и страха.
– Это ты довела его, – сказала Ваур Марго в спину, когда они остались в сервизной вдвоём.
– Я? Меня и в городе-то не было, – ответила Марго, не оборачиваясь.
– Да какая разница, где ты была и с кем! – Ваур сорвалась на крик. – Можно и мыслями убить… – на последней фразе её голос сорвался.
Марго закрыла сервизную на ключ.
– Мыслями говоришь… Может попробуем?
Ваур отошла и прислонилась к стеллажам с посудой, бежать некуда. Она затравленно смотрела, а Марго наступала. Люда вскинула беспомощно руки, будто защищаясь от удара
– А что, если твоего детёныша пчёлы в деревне закусают? – зашипела Марго. – Или он в болоте захлебнётся?
– Не надо… прошу…
Железные пальцы сдавили горло. Ваур задыхалась, с ужасом смотря в чёрные глаза, впившиеся в неё. Когда пальцы разжались, она обмякла и упала на руки, с жадностью хватая ртом воздух.
Марго склонилась над ней.
– Я не такая кровожадная, как ты думаешь. – Марго приветливо улыбалась. – А хочешь, я сделаю тебя здесь главной? Я всё равно увольняюсь. Ты будешь крутая, вся в деньгах. И твой заморыш ни в чём не будет нуждаться. Хочешь?
Ваур смотрела на свою мучительницу, и петля на шее затягивалась.
– Вот и договорились. – Марго похлопала Ваур по щеке.
ЧАСТЬ 2
Глава 1
Первые трудовые смены дались Вадиму с трудом: он и не предполагал, насколько тяжёл труд официанта, как физически, так и морально. Особенно морально.
– Ничего. Обвыкнешься, ещё и кайф будешь получать, – подбадривала Вадима наставница Любка.
«Какой же это кайф – бегать весь день взад вперёд, да ещё и улыбаться надутым индюкам, клиентам?» – раздражался Вадим.
С первого дня Любка выпустила своего ученика в зал, на самую амбразуру, к гостям.
– А что? Пусть привыкает, а то будет потом людей бояться, как некоторые… – Смеялась Любка, поглядывая на тихую девушку, одну из учениц.
– Не говори, это точно, – вторила ей курносая официантка Райка, наставница этой незадачливой ученицы, плоскогрудая и худосочная, с восторженно синеющими, выпученными глазками на сером, пропитом лице. Бедные реснички Райкиных глаз давно не дышали и не видели белого света, погребённые под толстым, редко смываемым слоем туши «плевалки».
Ученицу звали Наташей Скворцовой. Не обращая внимания на ехидные выпады, она скромно сидела в углу и натирала полотенцем мельхиоровые ножи и вилки.
Разговор происходил в сервизке – комнате официантов, где помимо Наташи, двух заклятых подружек Райки и Любки присутствовал и Вадим. Белокурый элегантный в новой чёрной униформе, с белеющим треугольником шёлковой рубашки в вырезе пиджака и бабочкой, он с любопытством и сочувствием посматривал на ученицу.
Когда дверь в сервизку открылась, и кто-то из официантов крикнул – «Рая, к вам сели!» – Наташа бросила ножи и вилки, схватила блокнот и выбежала.
– О, господи! – ухнула Райка и, выглянув в коридор, крикнула удаляющейся ученице. – Рыба, мясо, овощи – не забудь!
Но от Наташи и след простыл.
– Что это с ней? Видала, как понеслась. Всегда бы так – цены б ей не было.
– Не знаю, не знаю, что это с нашей тихоней, от чего она рвёт и мечет… – с улыбочкой посматривая на Вадима, ответила Любка. – А ты чего встал? Иди в зал! Клиентов сади, да заказы бери и чтоб рыба, мясо, овощи! И без них можешь не возвращаться! – приказала Любка ученику.
Когда Вадим закрыл за собой дверь сервизки, там грянул обрушивающий стены хохот.
День за днём Вадим втягивался. Со временем трудности первых смен ушли, он привык и освоился. Это был совершенно новый, неизвестный мир, стиль жизни: каждый день новые впечатления и люди, блеск, роскошь, запах денег. Деньги Вадим пока не ощущал в карманах, но точно знал, что скоро они там зашелестят своим сокровенным хрустом. Он даже начал составлять план будущих покупок и всё время мечтал.
Вадим и не предполагал, но оказывается – он любит быть в центре внимания. Любит, когда его выделяют. В студенческие и школьные годы не было особых поводов блистать. Он никогда об этом не задумывался. «А может с возрастом изменился характер?»
Многие клиенты Вадима уже знают по имени. Они приветствуют его, как старого приятеля или одаривают вниманием в виде чаевых. Озираясь по сторонам, Вадим прячет деньги в карман от вездесущего ока Любки, Людмилы Викторовны и других официантов, стоящих на страже своего благосостояния по всему периметру зала, но в вечернем сумраке и шуме они заняты не меньше его. Из кармана Вадима купюры переместятся в домашнюю копилку, но никак не в загребущие руки алчной Любки и не менее прожорливой Людмилы Викторовны. Когда же за ним явно следят, Вадим не даёт повода усомниться в своей порядочности. Для них, таких «милых» и «заботливых» он играет роль наивного простачка, трудолюбивой лошадкой-пони и приносит всё до копеечки.
При отсутствии администратора, из двух-трёх встретивших официантов клиенты отдают предпочтение Вадиму и увлекаемые им садятся за Любкины столики.
Любка довольно потирает руки в предчувствии заработка.
Вадима она отправляет очаровывать состоятельных дамочек или принимать дешёвые заказы у девочек-салатниц, ненавидимых всем персоналом советского и постсоветского общепита. «Пусть тренируется». Сама же берёт заказы у постоянных клиентов.
Но к хорошему быстро привыкаешь, и, полностью полагаясь на толкового помощника, Любка ленится и всё реже выходит в зал. Доверяет она ученику и расчёт клиентов, причём деньгами с Вадимом не делится, а так, кидает жалкие подачки – на такси.
С каждым днём всё сильнее и сильнее Вадиму не терпится выйти из-под опеки Любки и самому начать зарабатывать.
Подав меню очередным клиентам, Вадим стоял возле стола в выжидательной позе, с блокнотом в руках. «Дамочки вроде ничего, может получится урвать на чай… Видно коллеги с работы. Ну что ж, посмотрим».
Вадим обворожительно улыбнулся, когда одна из женщин подняла на него близорукие глазки.
– Подскажите, а что у вас есть из холодного? – спросила она.
– Могу предложить ассорти рыбное из нескольких сортов солёной рыбы, ассорти мясное из свежей руляды, языка, сервелата, есть ещё овощное ассорти. – Вадиму необходимо было втюхать какое-нибудь ассорти, а лучше все три сразу. В зависимости от цены ассорти располагались в его списке рекомендуемых закусок – рыбное самое дорогое на первом месте, овощное на последнем.
– Даже не знаю… – Дама посмотрела на приятельниц.
– Что тут думать! – вскрикнула живая и полненькая брюнетка, стрельнув глазами на Вадима. – Молодой человек, а рыба в ассорти не очень солёная?
– Не очень, в самый раз, – улыбнулся он.
– Тогда значит так: берём по столичному салату и по рыбному ассорти. А на горячее… А что посоветуете на горячее?
При упоминании о рыбном ассорти Вадим воскликнул про себя: «Есть!»
– Возьмите свинину по-купечески, она не очень жирная и прямо тает во рту, – предложил он, поглядывая на брюнетку.
– А что в ней такого? – спросила зануда, что с близорукими глазами.
– Она с грибами… – начал было нахваливать горячее Вадим.
– Ой, Татьяна Ивановна, попробуем и узнаем! – вставила брюнетка. – Если молодой человек говорит – вкусно, значить вкусно. Правда, ведь? – Она устремила на Вадима ласкающий взгляд. – А как вас зовут?
– Вадим.
– Какое красивое имя. Как у Лермонтова в романе… – проворковала она.
– Ну, а пить будем шампанское с фруктами, – засмеялась третья дама, показав улыбкой ряд больших, как у лошади зубов.
– Да и если можно, молодой человек, побыстрее, – добавила четвёртая особа, не выпускавшая сумку из рук.
«Слитки золота там что ли?» – усмехнулся Вадим.
Вполне довольный заказом, уходя, он уточнил маленькую, но важную деталь:
– А на гарнир к горячему вам подать рис, отварной картофель или фри?
– Конечно фри! – ответила за всех брюнеточка.
Вадим галантно ей кивнул.
« Так, совсем не плохо – есть три позиции, по которым можно смело их нагреть», – размышлял он, идя в сервизку, где его ожидала с нетерпением Любка.
– Гм… хоть ассорти рыбное и то хорошо, – сказала она, равнодушно глядя на заказ.
Вадим от негодования вспыхнул:
– А свинина-то по-купечески и гарнир отдельно! – выделяя каждое слово, с гордостью произнёс он. Вадим хотел добавить: «Ты бы и этого с них не выжала».
Любка хлопнула ресницами:
– Молодец!
«Конечно молодец».
Пробив по кассе только одну порцию рыбного ассорти, взяв блюдо, рассчитанное на четыре, Любка подошла к раздаче. Положив чек на блюдо, и прикрыв его четырьмя пальцами с красными ноготками, она тихо сказала, пристально смотря на повариху:
– Лорик, сделай красиво…
Огромная, увешанная золотом Лорик, глянув на Любкины четыре пальца, сузила раскосые глазки, понимающе махнула головой и принялась за дело, сверкая лезвием ножа и золотом на толстых пальцах.
«Красиво» и четыре пальца на блюде означали, что из одной пробитой по кассе порций ассорти сделать нужно четыре – деньги за три неучтённые порции Любка с Лориком потом поделят. Свинину по-купечески дамы за столиком так и не отведают, вместо неё им подадут обычную свиную отбивную с грибами, которая по цене на порядок дешевле. Картофель фри заложен в общую стоимость блюда, и Вадим специально уточнил про фри отдельно: теперь можно смело его вписать в счёт отдельной строчкой, умножив на четыре. Но об этом и о свинине уже ни в коем случае не должна знать Лорик. Главное потом не дать клиенткам унести счёт, мало ли. Как это делать, чтобы не бросалось в глаза, Любка показала Вадиму в его первый рабочий день.
В первые дни Вадим пересчитывал все собранные счета, полагая, что Любка просто приписывает в них большую сумму. Но приписок в счетах не было – всё сходилось.
– Тогда на чём? На чём они все зарабатывают? Не на одних же чаевых? – гадал он.
– Смотри внимательно и всё узнаешь… – отвечала загадочно Марго. – А Любка она же не дура, чтобы тупо приписывать. Она думает мозгами, а не ногами. Проще всего не думать, а тупо бегать по залу и приписывать. Только малограмотные хапуги способны на такое. Их быстро ловят и вышвыривают под зад пинком, чтобы другим не мешали работать. А приписать ты можешь только в крайнем случае – когда на сто процентов будешь уверен в клиенте… Способов полно и так, как можно заработать. Правда, у вас сейчас с вялой проходимостью одна суета да мелочь, но всё же… курочка по зёрнышку …
«Хороши себе зёрнышки!» – Вадим опять пожалел, что родился поздно и не застал золотое время Марго, когда деньги лились в советских ресторанах реками.
А клиенты начали занимать столики.
В зале приглушённый свет, музыканты вышли на сцену и настраивали аппаратуру. Вечер начинался.
– Галочка, поставь под воду два баранчика, быстро! – командует Любка на мойке, сливая остатки водки из рюмок в графин. – Галчонок, водки!
И мойщица посуды Галчонок, падая на колени, достаёт из заветного тайника под стеллажами с посудой бутылку слевантина «Золотое кольцо».
На мойке у Галчонка всё под контролем. Ничего просто так не пропадает. Всё что можно «реанимировать» выпускается в зал по второму кругу. Заботливо собираются с блюд кусочки фруктов, маслины, рыба, овощные, мясные нарезки. Вылить спиртное из бокалов в раковину – смертных грех. За такое можно огрестись по полной. Так оттаскают на матах – навек запомнишь.
После банкетов мойка заставлена подносами с полупустыми бутылками, штофами, рюмками и фужерами и в каждом что-то да поплёскивает. Прямо как на ликёроводочном заводе, улыбается Галчонок. У неё здесь тоже ничем не хуже – своя лаборатория. Галчонок достаёт из-под стеллажа бутыли и банки. Наполняя тару, нюхает, смотрит на свет – не мутная ли жидкость и прячет слевантин в тайник.
Очень много остаётся шампанского – полные бокалы. Вот куда его? Аж, сердце кровью обливается. Да и с вином не лучше – по маркам не собрать да и киснет, а вот коньяк и водка – самато. Стоят себе без проблем и всегда в запасе.
Открыв бутылку слевантина, Любка выливает на глаз сто грамм водки в графин. Вместе с пятьюдесятью граммами из рюмок порция тянет уже на все двести, благо штоф высокий, толстостенный, в нём всегда всё кажется больше. Обман зрения – это просто спасение для предприимчивых работников «Огней».
– Галочка, а баранчики?! – орёт Любка. – Вадька, режь хлеб! – Дав указания, она вылетает с мойки.
От этого «Вадьки» Вадима передёрнуло. «Халда!»
А Галочка, охая и семеня больными, распухшими ножками в шерстяных гетрах ставит под горячую струю в раковину пару маленьких баранчиков – специальную посуду для подачи горячих закусок.
Через пять минут врывается с подносом Любка: – Согрелись?
Ставя поднос, она проверяет баранчики на ощупь – тёплые. На подносе у неё дымится большой баранчик, с горячей закуской из белых грибов – жульен. Порция щедрая с большим количеством сливок.
– Галчонок, посмотри!
Галчонок, прикрывая дверь, выходит в коридор на шухер.
– Чисто, – доносится из-за двери.
Любка быстро раскладывает порцию жульена в два маленьких нагретых баранчика. И вот – о чудо, уже две порции жульена на подносе, вместо одной!
– Вот они наши денежки, – бормочет Любка, обтирая салфеткой запачканные края посуды.
«Почему же наши? Всё это твоё, – наблюдает с завистью Вадим, – прямо чудеса в решете».
– Ну, иди с богом, – говорит ему Любка, смотря прямо в глаза, подавая поднос с жульенами и графином водки.
«Так, по кассе она пробьёт только один жульен, а за второй и водку – всё положит в карман. Ловко, – делает подсчёты по пути в зал Вадим. – И главное клиенты всем довольны».
А чудеса в решете поджидают опять на мойке.
Багровая, замахнувшая не одну рюмку водки, гремящая по кафельному полу каблуками, на мойку врывается Райка. За ней с подносом в руках бежит Наташа.
– Галочка, чай! – громыхает горластая Райка.
– Чай, чай. Вот, Раечка, чай! – семенит с заваренным пакетиком чая в кружке Галочка.
– Холодный? – спрашивает и тут же проверяет пальцем чай официантка. – Как раз.
– Так, Наташка, смотри!
Ученица идет за дверь.
Тем временем, Райка, беря с подноса бутылку армянского коньяка, взятого в буфете, отливает из неё грамм сто в баночку, которую Галочка прячет под стеллажами с посудой – про запас. Недостающий коньяк Райка восполняет холодным чаем из кружки и, закрывая бутылку, взбалтывает. Тут же они с Галочкой в обе руки кромсают мясное ассорти в блюде и раскладывают на две порции в тарелки поменьше. Жадная Райка не делится с поварами и всё делает на свой страх и риск. Рыбное и овощное ассорти оставляют нетронутыми – большие порции и так за две сойдут.
– Неси! – произносит торжественно Райка, вручая Наташе поднос. – Бутылку открой сразу возле стола и сама разлей. Мужички ничего, хорошие, и на тебя вроде запали и улыбайся. Улыбайся! – Она даже скривила губы, показывая, как надо улыбаться.
Когда Наташа скрылась за дверью, закуривая, Райка зло процедила:
– Дура, толку с неё никакого. Недотрога блин.
Галчонок понимающе кивает, вытирая руки о фартук.
« Вот тебе и любимые рыба, мясо овощи», – наблюдал Вадим за Наташей, в полумраке зала.
Мужички – Райкины клиенты безобидные и пьяненькие в конце вечера с благодарностью жали Наташе руки, рассыпались в любезностях.
У входа в зал появилась Райка со счётом, нервно теребя его в пальцах. Время рассчитывать. Наташа подошла к ней.
– Что ты всё рожу то воротишь, будто тебя убить хотят? – шипела, оглядываясь по сторонам Райка.
Молчаливая всё время Наташа на этот раз не стерпела:
– Тебе этого не понять.
– Скажите, пожалуйста, какая фифа.
Забрав у Райки счёт, Наташа отошла к столу.
«Интересно, насколько хлопнула Райка мужиков? На чай должны дать, – размышлял, всё подмечающий, Вадим. – Только вот чаевые Наташке не спрятать, уже пасут. А ей как никому нужны деньги. Да и жалко всё отдавать Райке. Я бы не отдал».
Чаевые Наташа никогда не прятала, и в этот раз клиенты не обделили – Райка осталась довольной. Она знала, что Наташа никогда не возьмёт чаевых. И, тем не менее, чтобы унизить ту, которую ненавидела, Райка каждый раз «выползала из змеиной норки» при расчёте и пасла ученицу.
Наташа была ровесницей Вадима. После смерти в автомобильной аварии родителей, она осталась вдвоём с больной бабушкой на руках в ветхом домике, на окраине города. После трагедии бабушка слегла, ни о каком дальнейшем образовании после школы не могло быть и речи. Главное было поддержать бабушку и выжить.
Работала Наташа сначала на рынке, откуда пришлось уйти – слишком прилипчивы оказались южные парни – её работодатели. Пошла в ларёк – там то же самое, и хозяин сильно похожий на тех товарищей с рынка. «Родственники они что ли?» Пошла на завод, где вместо зарплаты расплачивались обещаниями. Пришлось уйти на другой, где к обещаниям выдавали водку с тушёнкой. Живые деньги в то время водились только в торговле. Все подались в коммерцию. Вся страна, только тем и занималась, что день и ночь всё продавала и продавала. И главное кому?..
Волей случая, Наташа оказалась в «Огнях». Пришла по объявлению.
Худенькая блондинка с огромными зелёными глазами сразу очаровала директора «Огней» грузного и пожилого Адольфа Глебовича. Искренность и неиспорченность девушки подкупили.
«Не для этой работы такой цветок… Редко встретишь красавицу с чистой душой», – раздумывал директор.
Душа Наташи вся в глазах – больших, открытых.
Очень сомневался Адольф Глебович, не решаясь кинуть «цветок» в «змеюшник» под названием «Огни». «Выживет ли?» Но девушке нужны деньги – чем он мог помочь.
Обаянием и скромностью Наташа привлекла на свою сторону мужскую часть смены Людмилы Викторовны и одновременно оттолкнула женскую.
В неприятии новенькой особенно усердствовали старые кадры – хранительницы «советческих» устоев, тех времён, когда попасть на работу в «Огни» было невозможно, неформальные лидерши – Любка с Райкой, и всё при молчаливом согласии Людмилы Викторовны, питавшей надежду – «… что из Наташки выйдет толк – при регулярной дрессировке конечно».
Сам Адольф Глебович по-отечески неравнодушный к Наташе всегда привечал ученицу добрым словом.
«Кобры» – как за глаза называли ученики и молодые официанты Любку с Райкой – не верили в отеческую привязанность директора и пуще прежнего шипели на ученицу: «Везёт же дурам! Мало того, что клиенты пялятся, так ещё идиоты официанты и стул подадут, и обед с раздачи поднесут, и столы убрать помогут». Бесило Любку с Райкой, что всё внимание достаётся запросто так не им, а этой блаженной – «не рыбе, не мясу и не овощу».
Отношения у Вадима с Любкой не были столь натянуты, как у Наташи с Райкой, но хватало и у них обид и недосказанностей.
Вадима убивала закоренелая Любкина привычка громко, и при всех орать на него в случае какого-либо проступка.
Проступки мелочные и происходили по недопониманию, а вовсе не из-за лености ученика. Любка это знала, но из вредности и привычки сначала говорить, вернее, орать, а потом думать, она наскакивала на Вадима.