– Уж лучше бы совсем голой, – пробурчала Валентина Семёновна, поглядывая на мужа.
Михайл Юрьевич с трудом отвратил взгляд от «золотого зрелища»:
– Действительно…
По сравнению с сестрой, Жанна выглядела бледной монашкой в дорогом чёрном, с блёстками платье. Шерстяное, оно плотно облегало пышную фигуру и в области бёдер нещадно полнило. А ведь чёрный цвет должен был придать стройность. Из этого расчёта Жанна и купила его. Сейчас же платье сковало. Жанне стало трудно дышать. Она задыхалась от фруктово-сладкого запаха собственных духов. Неприязнь к Элле с каждой минутой усиливалась. Началось всё, когда Вадима нагло увели за ель. Затем, она услышала тёткину реплику про «трясти телесами», потом Жанна встретилась с Эллой взглядом, когда та повисла на шее отца и вот сейчас… На спине выступила испарина. Новые туфли больно жали.
Снежана смотрела на Эллу с завистью.
– Интересно, сколько стоит эта тряпица? Наверное, целое состояние? А денежки-то берёт у дяди. Наши денежки, семейные, – услышала Снежана ворчание матери.
Испуганно она посмотрела вокруг: не слышал ли кто. Повернувшись к матери, прошептала:
– Мама, тише, услышат ведь.
Наряд самой Снежаны выглядел повеселее, чем у Жанны, но был намного дешевле и ни в какое сравнение не шёл с Эллиным. Обычное синенькое новогоднее платьице с барахолки. Снежана надулась: ей вот никогда дорогих нарядов не покупали, да и не купят. « И всё потому, что мы нищие!»
«Н-и-щ-и-е!» – чуть не прокричала она в лицо родителям.
Довольная произведённым эффектом, Элла кокетливо поправила, притягивающий внимание вырез. Поймав одобрительный взгляд Вадима, она зацвела. В ответ подмигнула.
Перегляды молодых людей заметила Жанна, и краска стыда залила лицо. Боясь, что кто-то ещё заметил это не прикрытое кокетство, она обвела взглядом присутствующих, первым делом отца и мать, но все больше смотрели на тело Эллы, нежели на глаза.
Стрелки часов двигались к заветной цифре. Раз шесть или семь успели выпить и всё за старый год, за проводы.
«А они резво пьют, причём все», – отметил Вадим.
Жанна со Снежаной принесли маленькие листочки для фантов и заставили всех написать самое заветное желание. Листочки с желаниями полагалось сжечь и пепел выпить из фужера вместе с шампанским под бой курантов.
Все написали по желанию, и даже Вяземский и дядя Коля – муж тёти Саши появился за столом незаметно и сел рядышком возле жены.
После поздравительной речи президента в воздух полетели пробки шампанского, и оно запенилось, наполняя бокалы. Кругом стоял шум, гам, все поздравляли друг друга. Зажглись бенгальские огни.
Во время боя курантов, Вадим, выпивая шампанское с желанием, попытался сосредоточиться на его загадывании, но ему всё время мешали – то Жанна приставала выпить с ней вместе, как будто у них одно желание на двоих, то Элла ехидно на него смотрела, то кто-то пихал в руку горящий бенгальский огонь. Вадим с досадой поставил выпитый до дна фужер. Он так и не прочувствовал своего желания, не проговорил мысленно, запуская во вселенную, как наказывала Марго.
Поставив медленную композицию, Элла объявила белый танец и направилась в сторону Вадима, но её опередили.
Моткова вытащила Вадима из-за стола. Ошарашенная Элла пригласила на танец Линёва.
– Какая прекрасная ночь. – Прижимаясь всем телом, Моткова обхватила пухлыми ручками шею Вадима. – Первая ночь нового века. – Она откинула голову, заглядывая партнёру в глаза, – Вы осознаёте, что сейчас происходит в мире?
– Что? Где? – Вадим ощущал жар её тела, неприятную влажность платья на спине.
– Мир обновился. Новый век вступил в права. Понимаете о чём я?
– Да, конечно. Миллениум. Мы все его так ждали, готовились.
– Миллениум! Даже планета теперь завертится по-другому.
– Главное, чтобы не слетела с оси…
– Что? Мне кажется, я буду порхать весь год. В первый, самый значимый год нового столетия.
«Когда же она заткнётся», – Вадим пытался улыбаться.
– Но мне кажется я всё время одна, – сказала она плаксиво.
– Вы? Почему?
– Потому что я вижу, что все не так, как я, воспринимают всё. Для всех – это обычный Новый год. Вы не чувствуете смену времён. Эпох…
– Почему же? Я очень даже чувствую.
– Правда? – Она повисла на его шеи.
«Этот камень меня свалит на пол. – Вадим накренился вперёд. – Когда же закончится музыка?»
Он заметил ехидную улыбку Эллы, проплывавшей в паре с Линёвым.
– А всё-таки как удачно всё получилось, – заметила Моткова едко.
– Получилось что? – насторожился Вадим.
– Эта ваша женитьба… Видите, как всё хорошо складывается – сначала официант, а теперь зять Павла Николаевича. И никакие университеты не нужны. Правда?
– Не понимаю, о чём вы.
– О, не обижайтесь, Вадим. Вы не представляете, каким можно быть одиноким в браке. Это крест … – Она приподнялась на цыпочках, пытаясь приблизиться к его лицу. – Обнимите меня крепче, хотя бы в эту волшебную ночь…
На Вадима пахнуло селёдкой. Он выпрямился, отстраняясь.
– Нелепая парочка, правда? – спросила Элла у Линёва, указывая на Вадима и Моткову.
– Потому что сорвался белый танец? – Линёв слегка сжал Эллину руку.
– О, сколько экспрессии… продолжай!
Сергей крутанул её, как в танго, затем откинул на руку, склонившись над ней.
«Клёвая поддержка!» – пронеслось у Эллы. Когда вернулась в исходное положение, схватила Линёва за плечи:
– Ты круто танцуешь!
– Ты тоже!
Музыка остановилась и заиграла новая композиция в стиле диско.
– Внимание! – прокричала Элла. – Объявляется конкурс на лучшую пару! – Она указала пальцем на Вадима и Моткову.
Тем ничего не оставалась, как под аплодисменты принять вызов.
Моткова тряхнула головой, подняла руку Вадима и крутанулась.
Вадим откинул партнёршу, но не рассчитал силы. Моткова камнем упала на его руку и утащила за собой на пол.
Сквозь музыку Вадим слышал смех Эллы. Надо было подниматься и танцевать дальше.
За столом никого не осталось. Зрители подошли к танцующим. Все были возбуждены. Хлопали.
С досадой Вадим ощутил полную беспомощность с Мотковой перед Эллой и Линёвым. После позорного падения запал прошёл. Партнёрша висела мешком. На удивление Линёв танцевал превосходно. Сергей кружил Эллу в разные стороны, она извивалась в его руках, выгибаясь. Вадим слышал одобрительные возгласы и аплодисменты: прекрасная пластичная пара!
Танцевали все.
Гостиная Вяземского коттеджа превратилась в танцевальную площадку.
Вадим сбавил темп и вышел из круга.
– Ну, что же вы?! – простонала разгорячённая Моткова.
– Ничего! – Вадим довольно грубо оторвал, тянущиеся к нему руки.
Он с завистью наблюдал за Линёвым и Эллой. Оказавшись возле Линёва, Элла никого не замечала. Вадим отвёл взгляд.
Жанна танцевала по другую сторону круга и не спускала с Линёва глаз.
Вадим стоял совершенно один, и даже Моткова вертелась не рядом. По сердцу полосонуло.
Он вернулся за стол и, наблюдая за праздником, проходящим где-то в стороне, пил.
Это же надо, готовые недавно вцепиться в глотки, эти люди наслаждались обществом друг друга. Они словно объединились. Против него. Вадим остро ощутил одиночество. Так тяжело ещё никогда не было. «И главное когда? – в Новогоднюю ночь!». К лицу хлынула кровь. Вадим оделся и вышел на улицу.
Глава 16
Снег падал и падал.
Вадим стоял возле крыльца и курил. Он несколько раз обошёл вокруг дома. Окна на втором этаже черны. Пора действовать.
Темноту двора осветил луч открывшейся двери, и на крыльцо вывалилась мохнатая толпа.
Весёлая компания во главе с Вяземским пронеслась мимо. Вадима чуть не снесли. В шубах и в темноте они были схожи с медведями.
Споткнувшись, Вяземский свалился. Громко хохоча, он лежал на снегу, сверху на него упала Кричевская, а следом и остальные. Всё смешалось, став плюшевым комом. Выскочивший позже всех Толик, отбросил банку пива и плюхнулся на кучу-малу.
Наблюдая со стороны, Вадим тоже захотел упасть в кучу, кричать, смеяться, мутузя всех подряд. Засвистела, взмывая в небо петарда.
«Вроде бы все здесь. Самое время». Вадим вернулся в дом.
Внутри тихо, только от телевизора исходил еле слышный шум: «Голубой Огонёк» набирал обороты.
Вадим скинул дублёнку и бесшумно поднялся на второй этаж.
Он прислушивался и всматривался в полумрак, встретивший его наверху. Возле комнаты Вяземских остановился. Открыл дверь и вошёл.
Комната раза в два больше, чем у Жанны. Два окна. Вадим включил ночник. Кругом шкафы, комоды, книжные полки, коробки стоящие друг на друге, какие-то мешки. «Где искать? – Вадима охватила паника. – Здесь столько всего!»
Он открывал один, за другим ящики комодов и шкафов, одновременно оглядывая комнату. Везде одно и тоже – ненужный хлам, коробки и книги. «А книг-то сколько, и кто их читает?»
Книги стопками стояли даже на полу. В одном из шкафов он натолкнулся на известную со слов Жанны коллекцию минералов – булыжники и гранитные статуэтки. Ничего похожего на Геверу.
Вадим двинулся дальше. Ногой зацепил одну из стопок книг. Присел, собирая, а сам всё осматривал комнату. Взгляд остановился на высоком узком шкафу, с дверцами из матового стекла. Он стоял в дальнем углу, возле окна, на пути к нему и громоздилась вся эта рухлядь.
Бросив на полпути, не осмотренные комоды, Вадим подошёл к шкафу.
Огонёк ночника у окна растворился, поглощённый седым светом, исходившим от заснеженных лап елей, смотрящих с улицы. Матовые дверцы искрились бриллиантами снежинок. Вадим провёл пальцами, проверяя, не снег ли… Поверхность – шероховата, как на старинных ёлочных игрушках в доме Марго.
– Здесь… – Вадим облизнул пересохшие губы, взялся за ручку одной из дверц и потянул. Дверца оказалась запертой.
Он лихорадочно потряс другую – тоже самое. «Значит точно здесь». Ладони вспотели. «Какого хрена они заперты?!» В раздражении он дёргал за ручки, едва не выломал их. Не зная почему, по инерции, выдвинул ящик соседнего стола и сразу же наткнулся на связку ключей.
– Ну же, – шептал он, вставляя попеременно ключи в замки. Руки дрожали, Вадим долго возился, втыкая дважды, а то и трижды один и тот же ключ в неподходящий сердечник замка. – Наконец-то! – Один из ключей вошёл.
Вадим замер и осторожно повернул ключ. Дверца открылась.
Затаив дыхание, он смотрел на зелёные огоньки в глубине шкафа.
Глаза Геверы ожили, сверкнув.
– А что это мы тут делаем? – послышалось за спиной.
Вадим резко захлопнул дверцу. Застигнутый врасплох, он не понял, чей это голос. Когда повернулся, с облегченьем выдохнул – в пролёте двери стояла Элла.
– Один и в чужой комнате… Как интересно.
– Да так, хотел понаблюдать за вами в окно. Только отсюда не видать, – Вадим не узнал свой голос. Пальцы рук дрожали. Ему необходимо было за что-то уцепиться, что-то схватить.
– Знала бы, что за мной наблюдают, прибежала бы под эти окна… – Элла вошла в комнату и закрыла дверь.
«Правильно сделала, что закрыла». Не произнося ни слова, Вадим пошёл к ней.
– Так что же ты здесь делал? – спросила Элла тише, когда он приблизился. – Что же ты …
Он прикрыл ей рот поцелуем.
Схватил за бёдра и прижал к себе.
– Не здесь, – прошептала она, с трудом отрываясь от его губ, – пошли ко мне.
Жанна вернулась в дом раньше остальных неслучайно: Вадим куда-то исчез, позже пропала и Элла. «Наверное, выпивают в гостиной. А эта, как всегда, кокетничает с ним. Свалилась на мою голову».
Не застав никого в гостиной, Жанна удивилась: «Где же они? На кухне, в бильярдной? Или?..» Она посмотрела на тёмную лестницу, что вела наверх. Когда взялась за перила, почувствовала неприятную влажность ладони. Она медлила, словно какая-то сила удерживала. Но вспомнив их взаимные перегляды за столом, стала подниматься.
В холле второго этажа Жанна прислушалась – предчувствие не обмануло. Может отступить? Закрыть глаза, как она делала не раз, оберегая себя, а теперь и своё мифическое счастье? Она бы так и поступила, если бы не Элла. Жанна хотела убедиться, дойти до конца.
Неслышно ступая по коридору, она подошла к гостевой комнате, где всегда останавливалась Элла. Взялась за ручку, дверь приоткрылась, не издав ни звука.
Их силуэты отчётливо виднелись на фоне окна.
Как ошпаренная, Жанна отскочила, зажав рукой рот.
Вниз сошла с чувством, словно её оплевали. Накинув шубу, выбежала из дома.
Отец, мать и гости барахтались возле ледяной горки. Жанна внутри улыбнулась: хоть кому-то хорошо. Раздражение и ревность, скопившиеся вокруг сердца в эту Новогоднюю ночь, исчезли. Всё как рукой сняло, одна пустота и одиночество, от которого ей видно не избавится никогда.
Снег кружил. Волшебный.
Стало трудно дышать. Быстрым шагом Жанна пошла за дом. Убедившись, что никто не видит – побежала.
Укрывшись от всех, прижалась к кирпичной стене и разрыдалась.
Проснулся Вадим днём от шума, доносившегося снизу. Жанны рядом не оказалось. Он и не помнил, ложилась она с ним или нет. Вадим протянул руку под кровать – сумка на месте. Ночью, отвязавшись от Эллы, он вернулся в комнату Вяземских и забрал Геверу.
Вадим прикрыл лицо руками: «Как некстати она появилась, но по-другому ей рот не заткнуть ».
Надо ехать. Он быстро оделся и вышел из комнаты.
На лестнице столкнулся со Снежаной и спросил про жену.
– А она с Сергеем и дядей Пашей в посёлок пошла, – ответила дочь Кричевской, и как показалось Вадиму, специально выделила имя Линёва.
При упоминании о Линёве и то, что Жанна вместе с ним, у Вадима шевельнулся внутри собственник, у которого пытаются отнять ценную вещь.
– А здесь воровку поймали! – сообщила Снежана.
– Какую воровку? У нас? – Вадим даже опешил от этого « у нас».
– У вас, у вас! Мама поймала, если хочешь, иди и посмотри. – Она кивнула в сторону кухни, откуда и доносился, разбудивший Вадима шум.
По пути на кухню он столкнулся с Эллой. Она сияла. Хотела что-то сказать.
«Только не это»,– поморщился Вадим. В ответ он подмигнул и быстро прошмыгнул на кухню.
Ступив за порог, сразу догадался, в чём дело: «Росомаха вычищает углы».
Посреди комнаты стояла растрёпанная, потерянная тётя Саша. Она оправдывалась перед хозяйкой. Рядом руки в боки, стояла Кричевская.
– Саша, ну а полные сумки? Если тебе что-то нужно – ты подойди и спроси. Разве я б отказала?
– Да поймите вы, – стенала домработница, – ни в чём я не виновата!
Анна Семёновна казалась расстроенной не меньше домработницы и не будь рядом сестры, закрыла бы на всё глаза. Как не любила она все эти разбирательства.
– А кто ж их наложил?! – вставила Кричевская. – Ясно понятно, и не о чем тут говорить!
Лицо Тёти Саша покраснело, как от удара хлыстом.
– Да вот кто всё и подстроил! – Указала она на Кричевскую. – Уж не ты ли постаралась, наложила?! Или муженёк твой? То-то он здесь с утра тихой сапой ошивался! Рыскают тут, высматривают, будто хозяева! Что не дождёшься? Всё бы захапала! Так кто ж тебе даст!
– Ах… ты, зараза! – взвыла Кричевская, кидаясь на тётю Сашу, но меж ними возник, выскочивший, откуда ни возьмись Михаил Юрьевич.
Вадим успел заметить, что очки его слетели и болтались на одном ухе.
На кухне разразился страшный гвалт.
Выбежав со стаканом сока, Вадим выпил его на ходу и засобирался: скорей отсюда. Ему не терпелось вручить находку Марго и узнать все тайны.
Глава 17
Он ехал по трассе и о прошедшей ночи вспоминал с отвращением. «Гиблое место…»
Гевера найдена. Наконец он со всем развяжется. Марго получит реликвию, а он долгожданную свободу. Напряжение, что давило все эти месяцы ушло. Ничто не связывало по рукам и ногам, и никому он не должен.
«Правда, от Эллы теперь не отвяжешься», – Вадим нахмурился, наблюдая через стекло за ранними сумерками.
На Советской, выйдя из машины, посмотрел вверх, в те окна, которые всегда светили: «Как маяк, заплутавшему путнику».
В квартире сумрачно и тихо, но из щели в двери гостиной сочится свет.
– Марго, это я! – крикнул Вадим, раздеваясь.
За всё время Марго ни разу не отозвалась, когда он, таким образом, сообщал о приходе, но Вадим каждый раз повторял одно и то же.
Спрятав Геверу за спину, сюрприз как-никак, таинственно улыбаясь, он подошёл к двери гостиной.
***
Он вышел от Марго на следующий день и ослеп от сверкающего на солнце снега.
Резь в глазах и тёмные круги, как маленькие затемнённые луны. Голова кружилась. Он шёл вперёд по тротуару, оставляя позади своё авто. Дорога впереди белела. Хрустящий под ногами снег, отдавался эхом.
Эхо…
«Так дай же мне её!» – доносилось эхом.
… сотни горящих свечей. Захолонуло, когда открыл дверь гостиной. Сначала подумал – пожар!
Вся в чёрном, она стояла по центру комнаты, залитой огненно-жёлтым светом. Фитили свечей трещали. Жаром обдавало лицо. Вадим не мог ступить с места и всё прятал за спину трофей. Хотел сделать сюрприз. Он забыл, что мастер делать сюрпризы – Марго.
Кое-как дошёл. Оказывается расстояние от двери до центра комнаты – огромное. Непреодолимое. Ноги отнялись. Держался из последних сил, но всё же отдал. Передал с рук в руки. И сразу стало легче. От непривычной лёгкости шатало.
Они смотрели друг на друга – обвившая камень, будто свою добычу, оскалившаяся кобра и её хозяйка. Обе опасны и готовы сделать смертельный выпад в любой момент.
Марго поддела ногтем конец змеиного хвоста, отогнула в сторону и повернула дважды, как ручку. Статуэтка разделилась пополам. Верхняя часть туловища змеи и камня приподнялись, как единое целое, как крышка. На глазах Вадима Гевера стала шкатулкой.
На дне шкатулки покоились три золотых яйца.
Вадим вытянул шею. Не обращая на него внимания, Марго раскрывала яйца и, как факир, высыпала на тёмно-синюю салфетку бриллианты.
Опустошив два яйца, остановилась. Подняла голову. Её глаза сверкали так же, как бриллианты, как перстни на пальцах. Открыв третье яйцо, она протянула его Вадиму.
В яйце порошок.
Вадим не шелохнулся.
Главная черта под ногами, шаг вперёд и назад дороги не будет. Он отчётливо это осознавал, увидев бриллианты. Сейчас же в глазах женщины, смотрящей на него в упор, он получил подтверждение страшной догадке. Он увидел протянутую руку. Ухватившись мысленно за пальцы, ощутил знакомую прохладу. Черту он переступит и, не оглядываясь, исполнит всё, что она не попросит.
– Это подарок Паше Вяземскому, – сказала Марго. – Только тянуть с этим не стоит. Сейчас самое время.
… опомнившись, Вадим вернулся к дому на Советской и сел в машину.
Поехал.
Возле своего подъезда остановился. Долго сидел, уставившись глазами в окно.
Вышел.
Тихий солнечный день. В безмолвии всё искрилось. Вадим вдохнул всей грудью. Комок в горле, который не проглотить. Не пропихнуть, не выплюнуть. Он присел на заснеженную лавочку.
Шустрая синичка села на дерево. Ветка закачалась, стряхнув серебряную пыль.
Вадим смотрел на синичку: беззаботная и свободная, счастливая.
Продрогшая птичка глядела на человека, который зайдёт сейчас в тёплый дом и укроется от невзгод зимы. Она долго сидела на ветке и крутила головкой. Когда Вадим поднялся, синичка вздрогнула и упорхнула.
***
Ночью Вадиму приснилась мать, родной городок, и он, за рулём невиданной, космической машины. Он не мог управлять ею, и всё же ехал по знакомым улицам.
Машина неслась. Сердце на поворотах сжималось. Вадим не знал, как остановиться и нёсся, давя под гигантскими колёсами кур, собак. Измученный ездой, он проклинал тот миг, когда сел за руль этого монстра.
За очередным поворотом, на дороге увидел мать. Она с ужасом стояла и смотрела, на летящее чудовище. Вадим дёргал за все рычаги, жал на педали. Когда осознал, что если даже чудом затормозит, – мать не спасти, он дико закричал и рванулся.
Глава 18
В «Рандеву» она нагрянула под конец дня. Пришла, вызывающе разодетая, нахально улыбающаяся.
Вадим даже опешил, увидев Эллу возле барной стойки, но быстро справился с собой и приветливо улыбнулся. Он как раз, уютно устроившись, потягивал коньяк.
Элла не сомневалась – Вадим рад её видеть: «Только вот бедняжка боится, озирается по сторонам, котёнок». Элла забавлялась. Она любила ставить мужчин в затруднительные положения.
– Куда ты так быстро исчез? Бросил бедняжку Жанну. Всех нас, – заворковала, присев рядом.
– Дела. Сама видишь, – кивнул Вадим на полный зал. – Что будешь?
– Мартини безо льда.
Вадим сделал знак бармену.
– А я вот такая бездельница – всё бросила и к тебе примчалась. Не знаю… может зря? – кокетливо надула Элла ярко красные губки.
– Почему же зря?
– Ну, не знаю… А тётя седьмого, на Рождество нас опять всех собирает. На даче. А вы будете? – Поёрзав на барном стуле, Элла невидимым движением приподняла подол платья, заголив обтянутое прозрачным капроном бедро.
– А что, много будет народа?
– Так все те же, только плюс ещё какие-то гости. Весело будет, не соскучишься. Твоя подружка Моткова будет обязательно. Куда ж без неё… «О, я не знаю, что со мной произойдёт под бой курантов, я, наверное, расплачусь…» – сгримасничала Элла, растянув красный рот в улыбке.
– Да перестань ты.
– Так вы будете?
– Не знаю.
«Может там? Случай вроде подходящий», – Вадим наткнулся на холодное стекло в кармане и вздрогнул.
… остановив Вадима на пороге, Марго забрала яйцо. Она отсыпала часть яда в пузырёк и подробно рассказала, как его применить. И не было в этом ничего страшного и противоестественного – всё просто и ясно, как на уроке химии в школе. Когда Вадим взял из рук Марго пузырёк и положил в карман, ощутил тяжесть.
«Тяжёлая ноша – от которой необходимо избавиться и чем скорее, тем лучше. Да и Марго сказала – сейчас самое время».
Третий день после возвращения с дачи Вадим пил, теряясь в днях и снах. Ему всё мерещилось, что на дворе только первый день нового года и время не движется. Застыв. Он находился под влиянием последнего визита к Марго. Возбуждённый и мнительный сидел, затаившись, как в засаде, ожидая сигнала. По первому зову он выскочит и нанесёт смертельный удар. «Скорей бы!» Что-то нервное проскальзывало в его движениях, походке.
Вот и сейчас Вадиму стоило больших трудов, чтобы не сорваться и не послать куда подальше эту пакостную шлюху. В том, что Элла пакостна, и заложит в любой момент, он не сомневался.
Вадим положил руку на своё правое колено и постукивал пальцами.
Опустив глаза, Элла медленно подняла их и томно посмотрела на него.
« Изображает роковую женщину, ну… ну…» – Вадим продолжал постукивать пальцами.
– Ты знаешь, а мне понравилось тогда… с таким риском. – Элла обняла плечи, от чего груди в глубоком вырезе шёлкового платья на глазах Вадима округлились.
« Она любит шёлк и правильно… Он гладкий на ощупь. – Вадиму захотелось воткнуть меж набухших грудей коктейльную трубочку. – Может затащить в кабинет? Нет, опасно».
– Есть у меня одно местечко. Поехали?!
– Поехали, – ответила она с готовностью.
Вызвав такси, Вадим повёз Эллу в своё «тайное прибежище».
Однокомнатную квартиру в свечке на седьмом этаже он снимал ещё, работая в «Огнях». Жить в ней не жил, но иногда ночевал с весёлой компанией. Эта квартира была, как запасной вариант, на непредвиденные случаи.
О существовании прибежища знала только Марго.
***
Домой Жанна не спешила. Она осталась в опустевшем коттедже с родителями. Видеть мужа не хотела, выслушивать его враньё не могла. Она с трудом сдерживалась, чтобы не вывести на чистую воду ту дрянь, которая переспала с ним и по иронии судьбы приходилась ей сестрой. Жанне стоило больших трудов, чтобы не залепить ей затрещину.
Она сдержалась, боясь выдать себя: «Уж лучше забыть, чем всякий раз наблюдать её мерзкую ухмылочку. Да и Вадим… если узнает отец – то всё! Почему я опять его жалею? В конце концов, кто пожалеет меня?»
Уединение и природа, как нельзя лучше подходили к мрачному настроению Жанны. Родители на пару дней уехали к друзьям. В доме она осталась одна. Обидевшись на обвинения в воровстве, – тётя Саша ушла домой в посёлок.
«Ничего, попыхтит и вернётся, – сказал, смеясь, Павел Николаевич. Никто не поверил в историю с воровством.
«Новогодний кабачок от Кричевских», – балагурил Вяземский. Он чувствовал себя превосходно и пребывал в прекрасном настроении. Жанна радовалась за отца и боялась его тревожить.
Утром, в тишине опустевшего коттеджа, раздавался знакомый скрип лопаты. Жанна выглядывала в окно. Сняв телогрейку, дядя Коля в свитере и кроличьей ушанке расчищал дорожки. Завидев Жанну, махал рукой. Она отвечала тем же. Затем одевалась, спускалась на кухню и варила кофе. Накинув шубу, с двумя кружками, выходила во двор. Дядя Коля доставал сигареты – кофе с сигаретой тихим снежным утром – самый смак.
Они садились на скамейку и пили обжигающий кофе. Дядя Коля сетовал на снег, передавал привет от жены, рассказывал о событиях в посёлке. Жанна молчала и слушала.
Лес за забором синел. Снежинки, подлетая к кружке, таяли.
Жанна не рыдала и не копалась в себе, а просто пережидала. «С Вадимом надо объясниться, но не сейчас». Она боялась откровенного разговора. Знала, что не сможет простить и остаться одной не могла. Как обрадуются сразу некоторые. Жанна представила псевдо-сочувствующие лица: «Мы же тебе говорили!» Почему она так зависит от мнения окружающих?
Не всегда она зависела. Ведь расписались же они с Вадимом, когда все были против. Тогда пошла против всех и на мнение окружающих ей было плевать! «Так почему же сейчас?» Есть два пути – она ничего не говорит отцу о причине развода и просто уходит от Вадима. Либо… Она не могла решиться на окончательный разрыв. «Может сделать вид, что ничего не случилось?»
Жанна вернулась домой за день до Рождества. Приехала, не предупредив.
При встрече Вадим растерялся. Он прятал глаза, поздоровавшись, взял у жены сумку.
Он как раз собирался ехать на тайную квартиру.
Каждый день они устраивали там с Эллой пьяные оргии. Вадиму казалось, что вместо крови у него уже спирт. Раздираемый своими демонами, он уцепился за Эллу, как за спасение от надвигающейся неотвратимости. С ней забывался и пил. Но чем больше пил и забывался, тем сильнее крепла уверенность в скорой развязке. Марго он пообещал, что на Рождество всё будет кончено.
Раздеваясь и наблюдая за бегающим взглядом Вадима, Жанна с горечью отметила: «всё видно серьёзно».
Убив мысленно Вяземского, Вадим не мог смотреть Жанне в глаза.
Находиться вместе в комнате невыносимо. Далёкие, как никогда, друг от друга, оба считали это неизбежностью и не прилагали усилий, чтобы, как раньше, сгладить отчуждение. Вадим не заметил и не увидел, «замученный» мыслями, что Жанна ведёт себя по-иному, что она – другая.
Она молча ходила по комнатам и походу наводила порядок. Делала всё механически, порой, путая вещи местами. «Какой наглец! Мерзавец!» – накручивала себя, но разговор начать не решалась.
Как выстрел в напряжённой тишине квартиры раздался звонок. Вадим слишком спешно схватил телефон. Жанна подошла ближе.
Услышав в трубке щебетание Эллы, Вадим нажал кнопку сброса и сказал с раздражением: – А сами что, ничего не можете? Сейчас приеду!
– Вот, в кафе что-то стряслось. Срочно надо ехать, – сказал через плечо.
– Дай трубку.
Не сказала, а приказала она – в этих двух словах Вадим отчётливо услышал приказ. Он повернулся.
– Дай мне трубку! – повысила голос Жанна и выхватила телефон. – А если, я сейчас перезвоню туда? Что тогда?!
– В чём дело? – Вадим не верил тому, что слышал.
– В чём дело? Твоя наглость не знает границ! – Жанна бросила ему телефон обратно. Изловчившись, Вадим поймал его.
Она отвернулась и отошла к окну.
Внутри всё кипело, особенно после слов: в чём дело? Таких высокомерных! Будто это не он, а она во всём виновата. Жанна не ожидала, что способна на агрессию, видимо сосуд терпения переполнился. Звонок был командой к старту. И она стартанула. «Подлец, как он может? Что он вообще о себе возомнил?» – Жанна с горечью и стыдом вспомнила ту чудовищную сцену, когда он едва не задушил её здесь, в этой квартире! Она постаралась забыть, да видно не судьба. Перед глазами всё поплыло. Разбуженная ревнивыми терзаниями гордость лавиной устремилась вниз.
– Я всё знаю! – закричала она. – Я всё видела там, на даче! Подонок, как ты мог в доме моего отца и с этой проституткой?! – Полные слёз и злости глаза протыкали. – Ты собрался в кафе? Скажите, пожалуйста! Будто я не знаю, куда ты собрался! Хотя ничего странного в этом нет – ты меня всегда держал за дуру! И пользовался мной и деньгами моего отца. Теперь всё, конец! Можешь убираться к своей Эллочке! Только на черта ты ей нужен! Ведь это она чтобы меня унизить, доказать. И, как оказалось, она – права. Все были правы насчёт тебя! А я-то всё не верила. Дура! Отцу родному, матери не верила! Отца до приступа довела! И всё из-за тебя, ничтожество! – Жанна сорвалась на хрип.
Вадим кинулся к ней, надеясь остановить. Жанна, боясь, что он и в правду сможет остановить, отскочила:
– Не трогай меня! У-у-би-ра-й-ся! – Он захлебнулась в собственных рыданиях и убежала в комнату, захлопнув дверь.
– Истеричка. – Вадим стоял и не знал, что предпринять.
«Не успел! – первое, о чём подумал. – А может ещё не всё? – успокаивал тут же себя. – Так, что делать? Что делать? – Он схватился за голову. – Надо переговорить с Эллой, не она ли её надоумила? – Вадим хотел убить, задушить эту безмозглую тварь, из-за которой всё и случилось. – Если бы не Элла!»
Приехав к себе на квартиру, Вадим в ожидании Эллы стал пить. Пил с жадностью из горла, сгорая от жажды. А Элла всё не ехала. Он каждый раз набирал её номер и каждый раз гудки. «Проклятье, когда она нужна – её нет!» В гневе он расхаживал по квартире. Пинал, оказавшиеся под ногами вещи.
Допив бутылку, Вадим откинул мысль о разрыве с Жанной. Он не может с ней расстаться прямо сейчас! Это невозможно! Надо дотянуть до Рождества, а там хоть потоп.
Он думал об Элле, о том, как она плохо с ним поступила. Надо заставить Эллу молчать, и всё пойдёт как прежде. Он даже фантазировал на ходу, что если заставить или хорошо попросить, то Элла сможет убедить Жанну, что это прикол и не более.
Раздался звонок. «Пришла!» – Вадим побежал в прихожую.
Когда открыл дверь, не поверил глазам: перед ним стоял Вяземский собственной персоной.
Вадим попытался захлопнуть двери.
– Не дури, – угрожающе сказал Павел Николаевич, выставив вперёд ногу.
Пока Вяземский осматриваясь, входил, Вадим молча отступал. Он начал соображать: не просто так явился Вяземский на квартиру. «Откуда узнал? Ах да… Элла!»
– Что нужно? Я вас не приглашал! – С вызовом Вадим смотрел на тестя.
– А ты молодец, ещё шутишь, – глазки Павла Николаевича и злились и смеялись одновременно.
Вадиму почудилось, что он как будто потирает руки. «Чему радуешься, скотина?»
– Может, денег опять предложите? Только в этот раз, папаша, приготовь суму по больше, – развязно пошатывался Вадим. – Намного больше.
– Ну, ты, полегче! – Вяземский толкнул Вадима рукой в плечо. – Фильтруй базар!
– Только без рук! – Вадим ответил толчком в грудь, но не ладонью, а кулаком. Вяземский пошатнулся, отступив. Про себя Вадим отметил: «Ха! А с виду кажется танком».