Глава 3: «… Всяк сюда входящий»
Тишину разрезает звонкий шум металла, ударяющегося о камень. Всё повторяется вновь. Роуз открывает глаза и видит перед собой лишь пустой тоннель с развешанными электронными лампами. Вновь тошнота. Вновь проблемы с координацией движения. Сломанный каблук, слегка испачканное черное платье. Девушка кое-как встаёт на ноги и шумно, тяжело дышит. Влажные, холодные стены из породы, приглушенный свет ламп, эхо и замкнутое пространство – да, это определенно шахта. В голове сразу же начали возникать вопросы: как я здесь оказалась, почему именно шахта, где Джеймс? Он говорил мне, найти его любой ценой, но почему он выбрал именно это место и точно ли он имел право выбора? Почему он не рассказал мне, как работает эта чёртова машина. «Тебе не имеет смысла знать всего, Роуз. Это изобретение – моё последнее творение, которое дарует мне бессмертие. Я стану богом, представляешь Роуз?». Я помню эти слова и вряд ли вообще их когда-то забуду. Он был в таком возбужденном состоянии, чуть ли не светился. Никогда не видела его таким. И странное сравнение он придумал тогда для себя, с учётом того, что он закостенелый атеист, который постоянно спорил с моим отцом на этот счёт.
Роуз вновь шумно выдыхает и опирается на одну из стен, держась за голову, пытаясь вспомнить всё, что произошло за последний час. А час ли? Может прошло куда больше времени? Ощущение времени полностью теряется при «перемещении». Точно, он говорил, что наше сознание каждый раз перемещается из одного тела в другое со всеми воспоминаниями, которые у нас есть. Но почему «Нить Ариадны» выбрало именно это место?
Роуз пытается сконцентрироваться на всех ключевых для себя событиях, перебирая одно мгновение за другим. Аппарат. Погружение. Поезд. Да, их смерть в поезде от столкновения с другим рейсом. Такое острое ощущение. Необычное острое ощущение в области живота от воспоминаний крушения. Перед глазами на секунду возникает лицо Джеймса. Бледное, с вытекающей кровью из-за рта и стальная балка, которой меня проткнуло. Я помню свою смерть, как и боль от неё
Девушка набирает воздух полной грудью и взгляд её зеленых глаз фокусируется на источнике света. Фонари озаряли помещение приглушенным, теплым мерцанием, но в округе не было ни души. Безмолвие и несвойственное, холодное чувство уюта, которое она до этого редко испытывала. Да, именно уюта, так как по сравнению с прошлым местом здесь было значительно тише, что открывало двери перед возможностью сконцентрироваться и более рассудительно подойти к проблемам, которые, кажется, только начинали набирать обороты. Вдали вновь раздаётся скрежет металла. Судя по звуку, вагонетка. Выходит, шахта не заброшенная, а это уже хороший знак. Значит, люди здесь всё же есть и мне стоит пойти к ним, но… чуть позже.
Роуз стягивает с себя кофту и стелет её, после чего садится на ткань, облокачиваясь спиной о холодную стену закрывая свои свинцовые веки. Приятное, прохладное дыхание шахты. Мелодичный гул, созданный по личному заказу ветра и белый шум воды, который успокаивал на каком-то базовом уровне. Приглушенный, не раздражающий веки свет. Несмотря на то, что Роуз отдавала предпочтения куда больше лампам холодного цвета, сейчас теплый оттенок пришелся очень даже кстати. Он был уместен не потому, что хорошо дополнял общую картину места, а скорее именно по причине иронии. Теплый свет в том уголке мира, куда лучи естественного света никогда бы не добрались, словно они тут под запретом. Симулякр хоть какого-то спокойствия и безопасности, но даже его не всегда охотно выдавали людям. Симулякр, закрывающий глаза на тот факт, что человек находится на огромной глубине под землей, совершая колоссальный физический труд, который хоть иногда и оплачивался довольно приятно, но всё ещё и близко не стоял к равноценному обмену. И вновь тема основных человеческих ресурсов и шахтеры в этом аспекте отдают непосредственно значительную часть своего здоровья. Шахтеры, словно «сталкеры» в «Зоне» раз за разом идут на вылазки, опускаясь в недра земли, рискуя своей жизнью, ведь даже в наше продвинутое время аварии на таких предприятиях – не слишком большая редкость. Инцидент в 2058 году на шахте в Пенсильвании яркое тому подтверждение. Взрыв и дальнейшая гибель двадцати человек, где еще сто пострадали и остались инвалидами до конца своих дней, только из-за утечки метана и искры, потому что один из работников не закрепил лампу по всем правилам безопасности. Человеческий фактор просто невозможно исключить из общего уравнения людской жизнедеятельности. Но несмотря на этот «изъян», как его называет мой муж, это то немногое, что действительно отличает нас от других существ, на мой взгляд.
Роуз в своих рассуждениях начинает постепенно проваливаться в сон, и сама просто не замечает, как её сознание постепенно укутывается в туман, из которого уже не выбраться, да и не особо хочется. Мысли рассуждения затягиваются в узёл, где найти первопричины размышлений и постепенно забываются, отдаляются на дальний план. Всё погружается в пелену сладких грёз. Перед глазами постепенно начинают всплывать образы последних событий, но кратковременно и без ярких подробностей. Дыхание, как и сердцебиение постепенно замедляются. Да, всё же слишком кардинальная перемена обстоятельств от особняка и комфорта, до смерти и сна в шахте.
Вдали слышится нарастающий гул. Роуз открывает глаза и не видит ни единого объекта перед собой. Просто огромное пространство в темных тонах. На мгновение пространство озаряется красным светом и вновь все погружается в черный цвет. На расстоянии видна фигура мужчины. Крепкое, спортивное телосложение, высокий рост. Широкие плечи. Это был Джеймс. Классический пиджак, белая рубашка, черные брюки и галстук. Галстук, цвет которого редко окрашивался в яркие цвета, но сейчас – резкий, густо-красный насыщенный оттенок ткани привлекал больше всего внимания. Подняв взгляд в сторону лица, она не увидела его. Яблоко закрывало все черты лица. Яблоко насыщенно голубого цвета. Мужчина делает шаг. Еще один. Он начинает приближаться в сторону девушки. Чувство тревоги и опасности росло, а вместе с этим само помещение приобретало иной вид всё сильнее озаряясь красным цветов. Роуз синхронно с мужчиной делает шаги назад, а после и вовсе начинает убегать. Погоня, в которой Джеймс с каждой секундой становился всё ближе к ней. Он настигает её, крепко хватает за запястье и заставляет заглянуть вновь на него. Яблоко падает, а за ним нет ни глаз, ни рта, ни носа. Ничего. Человек без лица, у которого на уровне чуть выше бровей написана лишь одна фраза светящимися голубыми чернилами – «Джеймс».
Вновь открыв глаза, перед ней был уже привычный тоннель шахты. Роуз пыталась успокоить сбившееся дыхание и потому просто сидела на месте. В какой-то момент она заметила, что стало ещё тише. Металлический, прыгающий звук вагонетки пропал. Теперь тоннели были заполнены давящей объемной тишиной. Тишина поглощала, а замкнутое пространство теперь переставало быть таким доброжелательным, нашептывая на ухо заветное «ты никогда отсюда не выберешься». Чувство тревоги усиливалось, постепенно начинало брать контроль, но из последних сил Роуз держит его в узде и шумно выдохнув начинает идти по железной дороге в ту сторону, где до этого слышала шум вагонеток. Не проходит и пяти минут, как вдали она встречает первого человека. Мужчина средних лет в специальной одежде сидел на одном из ящиков и мирно беззаботно ел свой тормозок, переговариваясь с таким же напарником. Но их разговоры тут же прекращаются, когда на расстоянии они замечают девушку в несвойственной для этого места одежде и судя по лицу – явно напряженной
– Мисс?
Спрашивает один из мужчин к подходящей Роуз, а после и вовсе замирает в удивлении
– Миссис Эрн?! Это вы? Что вы тут делаете?
Роуз сама не ожидала такого поворота. Вновь человек, который её знает.
– Пожалуйста, мне нужна помощь. У вас есть медпункт? Отведите меня туда…
Женщина начинает потихоньку успокаиваться и после предложения шахтёров сесть – садится рядом с ними. Тревога спадает на нет и вновь вздыхает полной грудью
– Медпункт только на поверхности, Миссис, а смена будет только через час. Вам ведь немного лучше?
– Да-да… мне легче. Правда легче, спасибо
– Простите, Миссис Эрн, а что вы делали в заброшенной части шахты? Как вы там оказались?
Неизвестный ей шахтёр продолжал внимательно и удивленно смотреть на неё изучающим взглядом, ведь в каком-то смысле «первая леди» посетила это богом забытое место
– Если бы я сама знала… Простите, а как вас зовут?
– Айзек. Зовите меня Айзек, миссис....
Отвечает брюнет с коротко стрижеными волосами, карими глазами и оранжевой каской, по центру которой был изображен знак Ипсилон в белом цвете
Роуз кивает и запоминает имя, после чего переводит взгляд на другого мужчину
– А вас?
– Оскар, Миссис Эрн.
Отвечает более басистым, тяжелым голосом коротко стриженый блондин, но тоже с карими глазами. Черты лица этих двоих были схожи, словно они братья.
– Рада знакомству с вами
– Миссис Эрн, а как же ваш муж? Я слышал, он сейчас как раз на -4 этаже осматривает новый цех по переработке ресурсов.
Спокойным голосом спрашивает Айзек, откусывая ещё один кусочек бутерброда
– Джеймс тоже здесь?
Роуз сильно удивилась, пытаясь сложить общее представление о всей ситуации, но мысли всё ещё были разбросаны и просто не состыковывались в рассуждение, словно она пыталась сложить заведомо неправильные куски пазла.
– Пожалуйста, отведите тогда меня к нему. Нам необходимо поговорить
– Конечно, миссис Эрн. Подходите пока вон к тому лифту, мы сейчас подойдем
Роуз благодарно кивает и на её лице появляется её фирменная кокетливая улыбка, но в ней читалась усталость и обеспокоенность. Она подходит к двери лифта, вызывает его и после переводит взгляд на двух работников. Оскар и Айзек – собирали тормозок обратно в сумки и явно травили анекдоты. На их лицах была видна улыбка. В какой-то момент Оскар даже засмеялся, пока они подходили к кабине
– А помнишь, как ты пытался поставить новый кондиционер и сжёг все подлеченные электроприборы в доме?
С тихим смехом произносит Оскар, легонько ударяя кулаком в плечо верного приятеля
– Помню конечно! Жена меня до сих пор называет «Мидасом», только наоборот
Все трое спокойно заходят в лифт и плавно начинают подниматься выше. Роуз невольно подслушала разговор приятелей и от упоминания имени, вновь вспомнила Джеймса и его изобретения, но почему её везде окружает мифология?
– Да, не повезло твоей жене братец. Я всё ещё удивляюсь, как вы оба остались ещё живы после 25 лет брака, и ты дом не спалил
– Ну как не спалил…
Между Айзеком и Кларком повисает секундная тишина и после они оба смеются. Минус восьмой. Минус шестой. Минус четвертой этаж. Вот они и на месте. Металлическая дверь тяжело раскрывается между ними и перед Роуз предстаёт уже более благоустроенный этаж с цементными стенами и полноценным освещением. Указатели на стенах в мятно зеленых тонах оповещали о местонахождении зала отдыха, центрального зала и радиорубки с отдельными обозначениями специальных цехов
– Мы на месте, Миссис. Давайте мы вас отведём в цеха и найдём вашего мужа
Роуз было неудобно отказывать, отчего она вновь благодарно кивает мужчинам и следует за ними позади, пока они вновь начинают травить друг другу байки
– Скоро ведь рождество. Готовил уже подарки, Ос?
– Нет, Айзек и ты сам прекрасно знаешь почему, ведь работает мы с тобой в одном месте
– Да, ты куда более бережливый в отличие от меня, так что спросить из любопытства стоило
– Тут ты прав, но эту задержку не поборола даже моя бережливость. Дочурка хочет персидского кота, и я очень надеюсь, что начальство сдержит своё обещание
– Да… тут и не поспоришь.
Роуз же всё это время думала о «Мидасе». Царь, превращающий всё в золото. Красивая и весьма поучительная история, которую Джеймс никогда не любил, считая Мидаса полным кретином. Да, он никогда не выражался напрямую и всегда контролировал свои эмоции, но за годы жизни с ним я начала понимать, когда он злится, но умело скрывает это за маской безразличия
– Надеюсь, хоть в новом цехе не будет проблем с лентами подач. Помнишь, что стало с Греем ?
– Это ты тут байки собираешь, пока я работаю, Айзек
– Не байки это, Ос. Когда лента заглохла, он ведь пошёл руками её чинить, ну и… неудачный случай, пришлось ампутировать руку
-Ничего нового, Айзек. Наша работа всегда связана с риском, но да, парня жалко
– Плохой из тебя волшебник угольного города, Ос
– И не отрицаю этого
За диалогом двух братьев они и пришли к новому цеху, где основная масса рабочих успела разбежаться, ведь церемония открытия прошла уже как минут 20. Несмотря на это, близ одной из стен Роуз замечает Джеймса, который что-то изучал в своём телефоне. Как обычно – спокойное, холодное лицо
– Оскар, Айзек, спасибо вам. Я нашла своего мужа. Удачи вам
– И вам удачи, Миссис Эрн. Джеймсу очень повезло с вами!
На этой ноте они и попрощались: Оскар и Айзек удалились в сторону зала отдыха, а сама Роуз не спеша начала подходит к Джеймсу. И за этой легкой для неё походкой она заметила, что каблуки были исправны, как и белое платье, на котором не осталось ни пятна. Заметила, но не предела этому должного внимания.
– Джеймс, я везде тебе искала. Ты говорил, что в случае переключения, нам нужно встретиться. Помнишь, дорогой?
Джеймс плавно поднимает взгляд и перестаёт печатать сообщение некой Ариадне, после чего прячет телефон в карман.
– Конечно же я помню, солнце, но прежде чем ты задашь вопросы мне, позволь сперва я кое-что у тебя спрошу
На лице мужчины не читалось ни единой эмоции. Точнее, ни единой искренней эмоции. Натянутая, ложная доброжелательная улыбка и общая видимость спокойствия, трезвости ума, но почему-то внутренне я чувствовала угрозу, исходящую от него. Когда его мимика успела так преобразиться? Всегда ли она была такой? Вновь необъяснимое ощущение тревоги, но теперь оно возникало от того, кто должен являться для неё опорой и тихой гаванью. Этой тревоги она и сама не могла объяснить, но ощущение было стойкое, пробирающее до мозга костей, словно позади неё незримая опасность, о которой она даже не подозревает.
– Скажи мне, Роуз…
Плавно произносит Джеймс и достаёт пачку сигарет вместе с зажигалкой Зиппо. В её центре красовался треугольник, внутри которого находился цветок папоротника – логотип корпорации «Лиф»
– Почему мы умерли прошлый раз? Красный фонарь. Внезапное столкновение поездов, что в принципе невозможно в наше время. Слишком много не состыковок. Ты ведь ответишь мне, дорогая?
Вопрос Джеймса поставил девушку в тупик. Сказать, что она была удивлена – ничего не сказать. Мысли начали путаться. Она не понимала откуда такие вопросы. Неужели он подозревает её в чём-то?
– Но ведь, дорогой, я ничего не знаю о «Нити Ариадны». Ты являешься архитектором этого механизма, а я… только пассажир
Джеймс закуривает и отводит взгляд от жены, делая затяжку и выпуская клубок дыма куда-то в сторону. Роуз хотела ему возразить насчёт курения в таком месте, но не стала. Он наверняка знал, что делает. Если он курит, значит на этом уровне изоляция от утечек и в принципе хорошая система вентиляции.
– Скажи мне, кто-то с нами ещё находится в аппарате?
А этот вопрос окончательно выбивает её из колеи. Роуз замирает и внимательно смотрит в карие глаза мужа, пытаясь прочитать там хоть что-то, что он истинно сейчас думает, но это были не пробивные ворота
– Роуз? Ты ответишь мне?
Переспрашивает он и вновь делает затяжку, начиная методично щелкать крышкой Зиппо. Жена же отводит взгляд, а после тяжело вздыхает и спокойным тоном отвечает
– Джеймс, сначала ты подключил меня к аппарату, а после себя. Ты – замыкающее звено и только ты можешь знать, сколько человек подключено к «Ните Ариадны». К чему эти вопросы, дорогой? Что-то случилось?
Джеймс вновь отводит взгляд в сторону и выпускает очередной сизый клубок дыма. Роуз переводит взгляд на серое облако и замирает. Джеймс не курит. Он бросил ещё 10 лет назад, до их знакомства. После этого, Роуз переводит свой взгляд на своё платье и вновь удивляется, ведь в её гардеробе белых цветов не было вовсе. Но не долго длились её размышления, ведь внезапная речь Джеймса выводит её из этого состояния
– Постой-постой. А что за Билли, о котором ты говорила перед своей смертью? Я ведь твой муж. Я имею право знать. И не делай такое удивленное выражение лица, Роуз. Ты произнесла его имя перед своей смертью, когда тебя проткнула стальная балка
Внезапная головная боль пронзает её затылок и тут Роуз вспоминает. Действительно, когда произошло крушение недалеко от них лежал труп Билли с его женой, а ведь у них только недавно выздоровел сын
– Роуз?
Джеймс замечает, как его жене становится плохо и тот начинает что-то искать по своим карманам. Роуз же грузно выдыхает и начинает не спеша отвечать
– Билли – мой друг детства. В том вагоне он мне помог дойти до медпункта, а во время нашей смерти я заметила труп как его самого, так и его жены. У них сын, Джеймс. И он остался теперь один
– Вот, держи, выпей таблетку. Выпей таблетку
Джеймс, не соприкасаясь с её рукой отдаёт ей таблетку и после протягивает маленькую бутылку воды, которая всё это время стояла у него в ногах. Роуз выпивает и становится по левую сторону мужа, опираясь на стену и прикрывая глаза
– Так, что случилось, дорогой? Отчего такие вопросы? Кто-то проник в твою систему?
Джеймс сперва молчит с минуту, а после свободой рукой начинает массировать виски, делая очередную затяжку
– Та смерть, которая произошла в вагоне поезда была не случайной. Вроде как не случайной. Что-то или кто-то спровоцировал… «схлопывание» того мира, в котором мы находились. Я всё ещё выясняю причину происшествия, но пока безрезультатно. Ариадна сообщает лишь о сбое в системе, но говорит, что ошибка неизвестна.
Роуз внимательно слушает речь своего мужа и постепенно успокаивается. Было странно, что он так нервничает. Она никогда не видела его таким. Точнее, внешне это почти никак не проявлялась, но вот в речи. Он впервые за всё время в чем-то не уверен. Она прокручивает эту мысль в голове и после аккуратно приближается к мужу, целуя его в щеку. Вновь её фирменная кокетливая улыбка и расчёт на то, что это хоть немного успокоит и послужит поддержкой для мужа. И это действительно срабатывает. Джеймс бережно приобнимает её и в последний раз затягивает сигаретой. Клубок свежо выпущенного дыма рассеивается под теплым светом ламп и тишину прерывает куда более размеренный голос Джеймса
– Прости меня, дорогая. Я должен был сперва всё обдумать, все переосмыслить и прокрутить все варианты, прежде чем задавать тебе эти вопросы.
– Клянусь тебе, милый, я и понятия не имею, что произошло с «Нитью Ариадны». Может, теперь всё будет хорошо?
– Я верю тебе, Роуз. Верю и думаю, что теперь всё будет хорошо. Пока ты рядом, всё будет отлично. Только никуда не уходи, договорились? А теперь давай выбираться из этого подземелья.
Джеймс берёт Роуз за руку и в размеренном темпе идёт по направлению в сторону лифта. С каждым его шагом свет на этаже вновь начинал наливаться красным, пока не достигли своего пика, после просто взорвались. Мгновение, как они с Джеймсом находятся в полном мраке
– Джеймс, что происходит?
– Я не знаю. Опять сбой. Это точно чёртов сбой!
Джеймс внезапно для Роуз повышает голос на последнем предложении.
– Обязательно найди меня в другом мире!
С последним словом во всей шахте раздаётся мощный хлопок, после чего с каждой секундой слышится треск стекла на каждом из этажей. Миг, как этажи озаряются от огня взрыва. Вновь крики. Грохот земли. Треск конструкций. Роуз чувствует невообразимый жар и больше ничего не слышит. Переключение
Глава 4: «Вечная линия»
Бесконечные мысли в моей голове. Опять они, они никуда не уходят, они всегда, рано или поздно возвращаются ко мне.
«Смерть, смерть, смерть… Боль, страх, и бесконечные жертвы. Сколько ещё придётся смотреть как страдают невинные люди? Сколько раз я слышала о пустых мёртвых глазах? Никогда не представляла насколько это на самом деле будет ужасное зрелище. Будто весь свет выходит из человека, и остаётся одно сплошное ничего.
Сколько детей остались без родителей, сколько пар разлучено навеки по нашей вине?
И ведь это не просто люди, а люди, которые по какой-то неведомой причине знали меня, возможно даже любили, были моими друзьями, они наверно и не пожертвовали бы моей жизнью для их собственных целей.
Проекции они были или нет, каждое из этих лиц отпечаталось в моей памяти навсегда, сопровождая каждую последующую секунду моей жалкой жизни. Словно все эти люди кричат в моей голове, умоляют оставить их в живых, проклинают меня за все их загубленные жизни. Этим крикам и видениям нет конца, но я их полностью заслужила. Гореть в аду своих же воспоминаний – самое мягкое наказание, которое я могу представить за все содеянное нами зло, за все причинённые страдания.
Почему происходят эти катастрофы? Что мы делаем не так? Это ошибка в системе? Но такого быть не может, ведь её создавал Джеймс, а он гений, у него точно ошибок не бывает. Может быть это я? Я не нахожу его достаточно быстро? Я слишком много общаюсь с окружающими людьми? Может, это потому что они меня узнают? Из-за этого все замыкается? Или может в принципе мы не можем физически находиться где-либо дольше нескольких минут… но ведь это бы значило, что все же есть ошибка в системе, а это возвращает меня к Джеймсу, но у него ошибок быть не может, не может…