Хорошие убийцы 3. Поход за колтаном

3. Дорога по Катанге

Я проснулся в своей виртуальной личной комнате. На животе лежало колено Ирины.

Она практически переселилась ко мне, возвращалась с работы прямо сюда.

Я провел рукой по гладкому бедру. Девушка шевельнулась и что-то благосклонно промурлыкала сквозь сон. Я снял ее ногу с себя и встал.

– Ты чего? – пробурчала она, подняв всклокоченную голову. – Уходишь?

– Да. Пора.

– Я вечером не приду, мне пора в реал выйти.

То, что я не увижу ее ночью, вызвало недовольство. Раз мне это не нравится – надо это менять.

– Закажи себе капсулу для длительного погружения. Я оплачу.

– Я не могу, это слишком дорогой подарок.

– Считай, что я это делаю для себя. Так я смогу тебя видеть чаще.

Ира улыбнулась широко, засмущалась, даже прикрыла лицо одеялом. Ее глаза поблескивали сквозь спутанные волосы.

–Закажешь?

Покивала головой.

– Вот и хорошо. Я пошел, пора мне. Сложный день.

Я перешел в наше корпоративное пространство.

***

Тут собрались почти все, Малышки только еще не было. Народ завтракал.

Казалось бы – в виртуальной реальности прием пищи, тем более совместный, не обязателен. А обычай собираться за столом остался. Так общаться приятнее.

Я выпил кофе, мы обсудили пару мелочей, связанных с предстоящей поездкой. Малышка появилась, тоже кофе выпила.

– Пора, – дал я команду, все попрыгали в свои тела, находящиеся на нашей шахте в Конго. И я тоже перешел туда.

Толстяк с Сусликом вывели из ангаров технику.

Я полюбовался на внушительную колонну. Четыре броневика, в одном из них смонтирована система управления боем. Машина ПВО «Панцирь» в боевом положении, с развернутыми пулеметами и ракетами. «Град» в восьмиколесном варианте. К нему – машина заряжания с грузом ракет. Четыре трака, в кузовах которых спрятались «Черепахи» и боеприпасы. Два трака с цистернами – запас топлива на переход в полторы тысячи километров. Еще машина поддержки беспилотников, универсальная модель, которая может поддерживать и стрелковые дроны, и «Солнечные зайчики», и даже одноразовые ударные БПЛА. Что важно – машина смонтирована на базе трака, мы специально заказали такую, чтобы вся техника имела одинаковую проходимость.

Толстяк запустил «Солнечный зайчик» – он будет лететь своим ходом и даст нам обзор сверху.

Мы забрались на броню. Ехать внутри траков на дорогах этой неспокойной территории было бы слишком рискованно. Одна граната или пулеметная очередь, удачно выпущенная каким-нибудь отмороженным подростком из кустов – и будут повреждены наши дорогие тела. Мы не могли себе позволить такие потери, да еще в самом начале операции.

Резервный комплект тел получил команду и тоже забрался на броневики. Движения роботов в автоматическом режиме были ловкими, но забавными. Иногда они могли семенить ногами там, где человек сделал бы один широкий шаг, или запрыгнуть, когда человек залез бы, хватаясь руками.

Техника рыкнула, плюнула струями дыма.

Поехали.

Около ангара, в котором жили наши черненькие дамы, стояли Нина и Наоми и весело махали нам руками.

***

Ближе к Килюмбе вдоль дороги стали появляться огороды и хижины. От них к нам выбегали стайки детей. Черненьких, голеньких или одетых в шортики и яркие футболки, веселых. Они часто выбегают посмотреть на наш транспорт, который возит руду, за время сезона дождей отвыкли от такой картины. А сегодня им досталось особое развлечение – четырнадцать единиц техники в одной колонне, причем среди них не только траки и броневики, уже знакомые им, но и ужасно интересный «Панцирь» с крутящейся антенной, и «Град». Детишки бежали вдоль дороги, прыгали от избытка чувств, махали руками, визжали. Матери на них ругались, потому что от дороги расползался пыльный хвост. Нам матери махали руками и улыбались. После прошлой эпидемии они нам все улыбаются. Народ тут жизнерадостный и благодарный.

При проезде мимо особенно большой стайки детей я вытащил носовой платок, протер забрало шлема от пыли и помахал им. Дети запрыгали от восторга.

***

Колеса прокатились по железному настилу мостика. Потом еще одного. Выехали к шоссе. Машины увеличили скорость.

Проскочили несколько придорожных деревенек.

Я на ходу связался с мэром Мокамбо, предупредил, что через его городок пройдет наша колонна военной техники. Чтобы не пугались там. Тот пообещал предупредить полицию. Это правильно, а то полиция у них пугливая, разбежится на глазах у сограждан, потом неудобно будет.

Два шоссе проходили через городок и в его центре пересекались. Через этот перекресток мы и поехали. В городке нашу технику видели – траки сюда под охраной броневика обогащенную кобальтовую руду возят. Конечно, количество техники вызвало интерес, но никто не прятался в ужасе.

Нас тут не то, чтобы любили, но и не боялись. Относились, как к чему-то непонятному: сидят где-то в саванне, руду привозят, больше ничего. А потом вдруг приехали и большую банду уничтожили. А потом опять исчезли. А теперь вот опять едут куда-то по своим загадочным делам.

Колонна прошла городок без задержек и направилась в сторону Лубумбаши, столицы провинции. Два часа езды по шоссе, которое проходит вдоль извилистой границы с Замбией.

По дороге проехали через два городка. Там нас встретили испугом. Мамаши криками сзывали детей, девушки прятались. Народ не то, чтобы в панике разбегался, но улицы при нашем приближении как-то сами собой пустели. Их можно понять, в этом регионе, когда по городу едет незнакомая военная техника – это не к добру. Хотя и любопытные зрители были, они сообразили, что на банду мы не похожи.

***

Я связался с правительством провинции. Предупредил, что наша колонна проследует через город, поинтересовался, можно ли проехать напрямик по шоссе и улицам или лучше объехать вокруг, проселками.

Наши будущие союзники-сепаратисты с радостью предложили полюбоваться на город, пообещали выслать к въезду пару машин полиции, чтобы те проводили нас по улицам.

Город был большим. Миллиона два населения, а может и больше. Вряд ли кто-то проводил тут перепись. В диаметре он раскинулся километров на пятнадцать.

О том, что мы въезжаем в столицу провинции, оповещала надпись над дорогой. Под ней стояли две полицейские машины.

Мы притормозили, полицейские взяли под козырек и предложили следовать за ними. О том, что мы не совсем люди, они не догадались – на наших лицах были маски, еще и забрала шлемов опущены. Остальное тело одеждой и обувью прикрыто, даже на руках перчатки.

Полиция включила маячки и направилась по шоссе в город. Мы – за ней.

Лубумбаши нас поразил. Это был первый большой город, который мы видели в реальности.

Я был подростком, когда начался Карантин, остальные, кроме Будды, еще младше. Я еще помню район, где родился и рос, совершенно заурядный. О поездках в центр города – какие-то отрывочные воспоминания. А потом, после начала Пандемии, в реальности я смотрел на город только со своего балкона.

И вот – я еду по настоящему большому городу. Причем городу живому, в котором ездят машины, поддерживаются в хорошем состоянии дороги, ходят по тротуарам люди, бегает огромное количество детей. Работают магазины, предприятия и учреждения.

Сначала вдоль шоссе долго тянулись аккуратные кирпичные дома. Гораздо более респектабельные, чем домики жителей Мокамбо или закрытые арабские дворы в Эль-Фашере. Респектабельные, но не более того. Я даже почувствовал легкое разочарование.

Такая застройка тянулась несколько километров. Деревьев в ней было много, после езды по саванне это бросалось в глаза.

Потом справа появился огромный черный террикон из отработанной породы.

Мы проехали мимо обширной территории и громадных промышленных корпусов горнорудной компании. Самый большой и высокий корпус был выкрашен в жизнерадостный голубой цвет.

Поворот, еще поворот, и здания кончились. Мостик через узкую речку. Пустошь.

Неужели мы проехали город насквозь? Нет, опять началась застройка аккуратными домами, здесь они были больше, появились двух-трех этажные. Потом – обширный парк.

Внезапно мы вылетели на широкий проспект и из-за деревьев показались современные здания. И не только современные – некоторым было лет сто, не меньше. Торговые центры, банки, магазины, автосервисы, гостиницы, рестораны, даже казино. Некоторые здания были непривычно выкрашены, в яркий голубой цвет, скажем, или белый с красным. Но в целом это смотрелось, как современный европейский город из фильмов, снятых до начала Пандемии. Здания, машины на дорогах, везде – рекламные щиты. Только прохожие были чернокожими, и везде – много, целые стаи, детей.

Проскочили площадь, окруженную торговыми центрами, проехали еще немного, полицейские машины встали, нам дали сигнал тоже остановиться.

К моему броневику подскочил офицер.

– Простите, кто из вас старший?

Я поднял руку.

– Наш губернатор хотел с вами поговорить лично. Он сейчас ждет в том ресторане, – показал рукой на уютное заведение. – Вы можете уделить ему немного времени?

Мои бойцы с надеждой посмотрели на меня. Наверное, хотели, пока я буду беседовать с местной властью, осмотреться вокруг.

Я согласился.

***

Офицер провел меня внутрь, зал был пуст. Только за одним столиком сидел крупный важный негр в наглаженной рубашке и дорогом костюме.

– Добрый день, – встал он.

– Добрый.

– Я хотел бы угостить вас, здесь чудесная кухня, – говорили мы на французском.

Я поднял забрало и опустил низ маски:

– В этом теле я не могу оценить вашу кухню. Сожалею.

Губернатор удивился. Видимо, он считал, что рассказы мэра Мокамбо о людях-роботах – какое-то преувеличение. Мужик был не пугливым. Он сразу же вернул себе невозмутимость.

– Жаль. Тем не менее, это не помешает нам поговорить.

Разговор был недолгим. Он рассказал, какими примерно силами обладает, предложил концессии на новые месторождения.

Я объяснил, что в принципе вопрос обсуждаемый, но задача непростая и нам всем нужно время для подготовки. Скажем, год.

Предупредил, что если мы захотим ввязываться в войну с правительством Киншасы, которое поддержат американцы, тогда и приз должен быть действительно большим. В этом случае местным властям придется определяться – хотят они сотрудничать с нами, или продолжать сотрудничество с европейскими компаниями.

Наши запросы погрузили губернатора в глубокую задумчивость. С одной стороны, понятно было, что он привык работать с европейцами, его устраивали финансовые условия, и он не хотел ссориться с хорошо знакомыми партнерами. С другой – военной помощи от европейцев не дождешься, да и политической – тоже, они зависимы от американцев.

Главное было сказано, теперь губернатору требовалось время, чтобы дозреть.

– Следите за новостями, они помогут вам выбрать правильную сторону, – напоследок предложил я и попрощался.

***

Мы двинулись дальше. Полиция вела нас через город, чтобы не заблудились. Проехали несколько поворотов и площадей. Несколько громадных торговых комплексов и симпатичных церквей. Несколько километров по широкому проспекту между кварталами респектабельных домиков с редкими вкраплениями многоэтажных зданий.

Город кончился. Полиция помахала нам руками и уехала обратно.

Затем были два десятка километров, где вдоль шоссе лежали обширные поля.

А потом цивилизация закончилась, и пошло уже привычное нам саванное редколесье. Такое же, как в окрестностях нашей шахты. Пыльная дорога, зеленая трава и зонтичные акации вокруг, редкие деревни с четырехугольными хижинами из пучков слоновой травы или веток, с небольшими огородами, засаженными маниоком и бататами.

Люди в деревнях нас опасались и заранее, как только видели столб пыли над дорогой, прятались.

Почти незаметно менялся рельеф. Слева от дороги появилась гряда холмов. Увеличилось количество деревьев и зелени. В одном месте далеко в стороне от дороги я заметил огромный котлован карьера, он был такого размера, что привлекал внимание даже на спутниковых снимках.

Конечно же, мы не присутствовали всю дорогу постоянно в наших телах.

Я установил порядок дежурств и отпустил половину людей. Отпустил бы и больше, но кто-то должен был управлять транспортом, кто-то – следить за окружающей обстановкой, кто-то – контролировать окрестности через «Солнечный зайчик», летящий над нами.

Мы спокойно преодолели три сотни километров, до озера Мверу. Большого озера, почти моря – шоссе шло вдоль его берега километров сто, и противоположного берега видно не было. На берегу располагалось много деревень, многолюдных, но бедных, застроенных только хижинами.

До северного края озера мы добрались, когда начался закат.

***

– Впереди у городка укрепленные посты, – предупредила нас военная разведка. Она сопровождала нас по маршруту, контролируя окрестности по спутниковой картинке. Мы сами следили только за ближайшим окружением, через камеры летающего крыла, а наблюдатели разведки охватывали полосу в пару десятков километров.

– Это посты милиции провинции Катанга, – уточнили разведчики.

Наша колонна выкатилась на длинную косу между берегом озера и изгибом речки, вытекающей из него. Впереди, за мостом, стоял пост. Он был защищен земляным валом и стеной из камня-ракушечника.

В нашу сторону смотрел крупнокалиберный пулемет. Положение у нас было невыгодным – уйти с узкой косы в сторону нельзя, укрытий нет, лобовая броня броневиков выстрел пулемета должна удержать, а вот остальная техника будет прошита, как бумага.

– Толстяк, возьми пулемет на прицел, но пока не стреляй. Суслик, следит, чтобы траки не выбивались в сторону, пусть их прикрывает собой первый броневик.

По радиоканалу пришел запрос от поста, интересовались кто мы.

Мы сообщили, что из Русского сектора. Что мы частная компания, а не армия, уточнять не стали – тут такие тонкости никого не интересуют.

– ОК, подъезжайте. Нас предупреждали из Лубумбаши, что вы можете тут проехать.

Губернатор оказался предусмотрительным. Хотя конечную цель поездки мы не сообщали, но я говорил ему, что двигаемся на север.

Подъехали, остановились перед постом.

Я спустился с броневика, подошел пообщаться.

Подъехал внедорожник, привез офицера. Поздоровались.

– Не могли бы вы предъявить документы? – офицер с сомнением уставившись на мое закрытое забрало.

Я замялся. Потом открыл забрало и опустил маску.

– Простите, офицер, но нам документы не положены. Мы здесь как бы не присутствуем лично, – про себя я подумал, что какие-то документы, кроме технического паспорта, нам всё же нужны. Раз мы люди. Правда, как идентифицировать личность – большой вопрос.

Офицер обдумал казус.

– А серийные и индивидуальные номера, как на технике, у вас есть? – спросил с сомнением.

Я показал, номера есть, один из них на запястье расположен. Офицер сделал снимок своим коммом. Потом сфотографировал номера колесной техники.

Процедура проверки закончилась, нас пригласили в поселок.

***

Поселок, довольно большой, раскинулся на берегу озера. Аккуратные домики были выстроены из нарезанного блоками мягкого желтого ракушечника, покрыты двускатными жестяными крышами. По улицам носились вездесущие дети, ходили плотные коренастые женщины и низкорослые мужчины. Вполне цивилизованное и спокойное место.

Общее впечатление портили только блок-посты на выездах, и высокий вал, который дугой ограждал поселок с севера и востока. Посты были серьезные, на северном и восточном выездах даже танки были вкопаны по башню, старые, но вполне боеспособные. И БТР стояли в укрытиях. И пулеметы.

Я решил сделать тут остановку на ночь, чтобы спокойно отдохнуть. Видимо, это было последнее безопасное место на нашем пути. Дальше начиналось побережье озера Танганьика, территория кровавого треугольника.

4. Земля революционеров

Из гостеприимного поселка мы выехали в боевом порядке.

Впереди, на удалении в пару километров, шел броневик и пара «Черепах» с пулеметами.

Одна «Черепаха» с минометом и одна – с ПТУР следовали в колонне. Остальные пока ехали в кузовах траков, чтобы не изнашивать гусеницы и не жечь топливо.

– Лучше было брать двух «Солнечных зайчиков», – пробурчал Толстяк. – Чтобы один над передовым охранением летал, второй – над колонной.

– Закончим операцию – закажем еще один, – покладисто согласился я. Разведывательные крылья много раз доказывали свою полезность.

Слева от дороги виднелась гряда холмов, местами превращающаяся в длинное плато с крутым склоном высотой метров сто.

В полутора сотнях километров восточнее нас находилась южная оконечность озера Танганьика. По озеру проходит граница с Замбией, и на него опирается восточный край «кровавого треугольника». Озеро вытянулось узкой полосой с юга на север на шесть сотен километров. Мы должны будем выехать к его берегу ближе к северному краю.

А пока с той стороны дороги – пустая равнина, поросшая редколесьем.

По пути мы миновали несколько заброшенных деревень. Брошенных давно – от хижин остались только остовы, крыши и стены из травы и веток разметали ветер и дожди.

– На краю плато люди, – километров через пятнадцать пути сообщил Толстяк. – Наблюдатели.

Я всерьез задумался о том, чтобы бросить туда мину. Превентивно. Потом решил пока не обострять положение.

– Пометь их как цели для пулемета и миномета, если потянутся за оружием – уничтожай.

Броневик в колонне повернул башню в нужную сторону.

Если наблюдатели что-то понимают в технике, догадаются, что мы их видим. И не станут делать глупости.

Глупости делать не станут, но кому-то сообщат о нас, и этот кто-то находится впереди.

***

Мимо наблюдателей колонна прошла без стрельбы. А через два десятка километров мы добрались до деревни, в которой были люди. Люди и военные. До сотни бойцов.

О наличии постов и бронетехники в этой деревне разведка предупредила нас заранее. И даже сообщила, флаги какой именно группировки висят на постах. Это были ангольские повстанцы. Их организация ничем мне не запомнилась, ни силой, ни особой жестокостью не выделялась. Просто одна из двух десятков группировок. Она контролировала этот кусочек местности и для нас интереса не представляла.

Детально осмотрев местность по картинке с разведывательного крыла, мы нашли, кроме поста на дороге, еще и огневые точки на высоких холмах за деревней. Там даже старая пушка стояла, способная прямой наводкой простреливать дорогу на несколько километров.

Объезжать деревню было неудобно, мешали холмы, болотце и леса, воевать – незачем. Мы не могли себе позволить пробивать себе дорогу силой еще семь сотен километров. Нам таких деревенских гарнизонов встретятся еще десятки.

Я попробовал договориться. Вызвал эту деревню по радио заранее.

– Вызываю гарнизон деревни Шибель. Это военная колонна, которую видели ваши наблюдатели.

Мне ответили. Сначала на суахили, потом перешли на корявый французский.

– Мы из Русского сектора. Следуем по дороге дальше на север. К вам никаких претензий не имеем. Прошу пропустить нас и не пытаться вступать в бой.

– Вы не можете здесь ехать. Мы вас убьем.

– Если вы откроете огонь, мы всех вас уничтожим.

После этой фразы голос в радиоканале поменялся. Похоже, микрофон взял другой человек.

– Откуда вы?

– Из Русского сектора.

После паузы рация прохрипела: «Хорошо, давайте встретимся перед постом, поговорим».

***

Наша колонна остановилась в двух километрах от поста. От пушки прикрылись холмиком. Конечно, она может по гаубичной траектории снаряд за холм забросить, но забросить мало – надо еще попасть.

Я пересел на другой броневик и на нем доехал ближе. Машину оставил в ста метрах, сам подошел почти к посту. Навстречу вышел высокий пожилой негр.

– Меня зовут Санта, я командир колонны.

– Майор Фернандес. Командир гарнизона Революционного фронта Анголы.

– Майор, мы просто следуем по дороге на север. К вашему Фронту у нас никаких претензий нет. Но если нам потребуется вас уничтожить, чтобы проехать, мы это сделаем, – потом добавил: – Хотелось бы без этого обойтись.

– Зачем вы едете на север?

– У нас там задание. Далеко. К вам оно отношения не имеет.

– В Калемие? – майор посмотрел с подозрением.

– Нет, дальше, – ответил я, сверившись по карте, где этот Калемие находится.

Майор после моего ответа расслабился и даже оживился.

– Вы возвращаетесь насовсем?

– В смысле?

– Когда-то ваша страна и Куба помогли моей родине. Потом власть захватили капиталисты, но мы помним, что вы спасли нас от рабства. Если вы возвращаетесь – мы могли бы стать союзниками.

– Хорошо, что из тех, кому помогли, хоть кто-то помнит…

Обсуждать политические союзы я был не готов. Я вообще не представлял, что это за группировка и чем она отличается от других. И зачем нам союз с ней – тоже не представлял.

– Я не могу сейчас обсуждать совместные действия. Для этого надо хотя бы понимать, чего вы хотите.

– Мы боремся за освобождение Анголы от западных капиталистов.

– А почему здесь? – удивился я.

Фернандес замялся.

– Для революционной борьбы нужно много оружия и денег. И люди тоже нужны. Мы контролируем всю территорию отсюда на восток до берега Танганьики, и вдоль его берега, вплоть до Калемие. Там у нас есть разработки золота. А на побережье живет много людей, многие парни идут в нашу армию. Здесь у нас передовой пост. Чуть восточнее – большой медный карьер, который нам принадлежит, а дальше по дороге – наши деревни.

Я удивился. Территория, которую контролировали революционеры, протянулась на три сотни километров. Небольшая страна. А наши разведчики даже не знали, чем они отличаются от обычных банд.

Хотя, чего сейчас ожидать от разведки? Пообщаться с живыми людьми они не могут, на спутниковых снимках не разберешь, кто там бегает с автоматами. Только анализ сообщений по связи, но вряд ли этот район привлекал много внимания.

– У вас, наверное, много людей?

– Нет, тут всего тысяча бойцов. Основные силы действуют в Анголе. Мы туда через Замбию ходим.

Я прикинул, что если пропускать революционеров через шоссе, которое проходит мимо нашей шахты, они смогут заметно сократить свои транспортные пути. Там узкий кусочек территории Конго глубоко вдается в Замбию. Его пересекает шоссе от Мокамбо на северо-восток, и мы это шоссе фактически контролируем. Если захотим стать союзниками – можно предложить более короткий проход. А если мы решим взять под себя всю Катангу – тогда вообще интересные варианты рисуются. Будда говорил – для контроля местности пехоты не хватает. Так вот она – пехота. А коммунисты они или кто – вопрос второй. Коммунистам тоже деньги нужны, они их только тратят на другие цели.

– Я хотел бы обсудить тему совместных действий, но позже. Сейчас нам нужно выполнить срочную работу.

– Конечно. Я расскажу о вас нашему руководству.

Мы обменялись контактами. Как оказалось, тут, несмотря на бедность в быту и устаревшее оружие, в каждой деревне был хоть один современный комм, а у военных – в каждом отряде.

Майор заверил меня, что предупредит своих соратников, стоящих дальше по дороге.

Мы постояли у поста, пока колонна постепенно, по две машины за раз, проходила через деревню.

Потом я залез на броневик и тоже уехал. Майор на своей машине проводил меня до противоположной окраины, а дальше отправил с нами машину с двумя своими бойцами – сопровождать, чтобы не возникло недоразумений на следующих постах.

***

По пути через деревню я поглядывал вокруг.

На посту был вкопан по башню старый ржавый танк. Судя по его виду, было сомнительно, что он способен ездить, но стрелять – вполне мог. На противоположном выезде стоял БТР, старый, но на ходу.

Местные в деревне жили в больших сараях с высокими двускатными крышами. Стенки домов были сколочены из неокрашенной необрезной доски с неровными краями, в них были широкие щели. Некоторые строения были длинными, как казармы.

Люди не выглядели несчастными. Бойцов революционного фронта они не боялись. Посмотреть на нас сбежались стаи детей. Женщины работали на огородах или около своих жилищ, огороды и хозяйство – это женская работа. Мужчин было меньше, возможно они где-то воевали, а может просто работали на карьере.

В целом впечатление о деревне осталось приятное. Никаких ужасов я тут не заметил.

***

Договоренность с майором Фернандесом очень облегчила нам путь.

Мы без проблем проскочили почти триста километров.

Триста километров, два десятка крупных деревень и несчитанное количество мелких. Гарнизоны были далеко не везде. В пяти крупных деревнях были опорные пункты, там стояли силы в пару десятков бойцов. Они сторожили на постах и могли сыграть роль группы быстрого реагирования, если в окрестностях что-то случится.

По-настоящему крупные силы, пара сотен бойцов с броней, располагались в маленьком городке, находящемся посередине территории революционного фронта. Рядом с городком находилось два перекрестка дорог. Дороги – это важно: здесь местность была местами холмистой, местами поросла лесами, кое-где ее пересекали русла рек, поэтому двигаться вне дорог с техникой было бы сложно и долго. Если вообще возможно. А еще этот гарнизон прикрывал с запада крупный город и поселки побережья.

В этом городке нас встретили с любопытством. Мы должны были проехать мимо, но нас попросили завернуть в поселение, даже предложили там заправиться, если есть такая необходимость. Мы воспользовались возможностью.

К этому моменту я уже запросил у нашего «культурного атташе» из Катанги подробную информацию о Революционном фронте. Группировка контролировала юго-восточную часть территории Анголы. За десятилетия существования зарекомендовала себя вполне вменяемой силой, способной не только воевать, но и защищать население своей территории. Добиться большего успеха и захватить побережье страны им мешало только отсутствие серьезных источников финансирования и поставок современного оружия. Никто из крупных мировых игроков их не поддерживал. Даже китайцы, считающиеся сторонниками цифрового коммунизма, предпочитали иметь дело с капиталистическим правительством Анголы.

***

Городок оказался довольно крупным и застроен не хижинами, а вполне добротными домиками. Там даже какие-то постройки явно промышленного назначения присутствовали.

Там я познакомился еще с одним революционным майором. Мы мило побеседовали. Я выяснил, какие отношения у Фронта с правительствами Лубумбаши и Киншасы.

Оказалось, с властями нашей провинции они дел никаких не имели. Находились в состоянии нейтралитета. Правительство Катанги закрывало глаза на то, что маршруты движения бойцов Фронта из Анголы в Замбию прихватывают отдаленный уголок провинции. Фронт не устраивал пакостей, но и не пытался наладить отношения, потому что не знал, что можно предложить властям. Идеологически сепаратисты из Лубумбаши были явными антагонистами революционеров, потому что целью их отделения было подгрести под себя богатства провинции и продать их подороже тем самым западным капиталистам, которых так не любили ангольцы.

С властями Киншасы Фронт находился в состоянии вооруженного нейтралитета, потому что при вспышках войны в Анголе те оказывали помощь официальному правительству Луанды. Между двумя столицами было много деловых связей. И оба правительства контролировались американским сектором.

Так что мы, если захотим участвовать в отделении Катанги, сможем смотреть на Революционный фронт, как на ситуационного союзника. Союзника с большим количеством обстрелянной опытной пехоты. И с возможностью быстрого выхода этой пехоты с просторов Анголы на северо-запад Катанги, к границе между провинцией и территорией Киншасы.

Я принял эту информацию к сведению. Обещаний никаких не давал, сказал только, что если в интересующем революционеров районе будет что-то затеваться, я буду иметь их в виду.

Разговор получился интересным, но сейчас у нас было срочное дело. Мы поехали дальше.

***

Мы без происшествий доехали до северной границы территории, подконтрольной Фронту.

Дорога упиралась в высокий горный хребет и сворачивала на восток, в сторону побережья Танганьики.

Там находился город Калемие, большой, растянувшийся вдоль берега озера на десяток километров. Вся застройка была одноэтажной, кирпичными аккуратными домиками с жестяными крышами, поэтому, несмотря на обширность города, его население не впечатляло – всего две или три сотни тысяч человек.

Впрочем, в этом регионе и такая численность – много. Гарнизон Революционного фронта неплохо заботился о населении. А оно, в ответ на заботу, быстро размножалось и поставляло революционерам рекрутов.

Калемие был критически важным для революционеров местом.

В городе расположились региональный штаб и главные военные силы Фронта.

Рядом находились их главные активы, золотые месторождения. Золото – это плата солдатам, деньги на оружие и боеприпасы.

Здесь ловили рыбу, которая стала важной составляющей питания горожан и окрестных сел: она давала белки, дефицит которых в обычном питании африканцев приводит к детским болезням.

И главный источник новобранцев, население, тоже сосредоточено здесь. Здесь его было больше, чем во всех деревнях и поселках революционного протектората, вместе взятых.

Сразу за городом, всего в полутора десятках километров, заканчивалась территория, подконтрольная Фронту, и начиналась зона анархии.

В Калемие я познакомился еще с тремя майорами. Главный представился, как Антонио Нету. Мы с ними обменялись информацией. В обтекаемых формулировках долго выясняли, какие у нас могут быть взаимные интересы. Затем я попытался узнать у них, что нас ждет дальше, впереди на нашем пути.

Дальше, по их словам, начинались Содом и Гоморра. Но даже оттуда приезжали люди за рыбой, поэтому кое-какая информация о тех местах была.