Волк. Тайна Черной пирамиды

Часть 1.Волк на воле

Глава 1.Высший свет

Петербург.

Сентябрь 1835 год.

Крытый экипаж остановился у величественного каменного особняка. Дверца повозки отворилась, и оттуда вышел молодой человек в высоком цилиндре и в черном плаще-макинтоше, поверх которого был небрежно накинут белоснежный шарф. Руки в атласных перчатках сжимали увесистую трость с отполированным до блеска набалдашником в виде головы волка.

Больше всего этот молодой господин напоминал лондонского денди или юного прожигателя отцовского состояния. Правда, последним Владимир Волков себя не считал, хотя многие бы уверили вас в обратном. И прибыл он вовсе не из Лондона, а из Парижа, в котором ему довелось провести последние четыре года жизни. За это время Волков успел соскучиться по Петербургскому свету и теперь спешил наверстать упущенное.

«Как странно так не любить свет и все время желать оказаться в его лучах», – подумал Владимир.

Эта мысль показалась ему достойной пера Байрона. Он и сам считал себя немного поэтом, но особого рвения на этом поприще не проявил. Так разум иногда рождал поэтичные строки и достойные пера замечания, но часто пера под рукой не было, и строки гибли. Владимир всегда считал, что лучше отдаваться жизни, чем глупым мечтаньям и поэтому всячески стремился окунуться в ее лоно, пытаясь наверстать упущенное.

После полученного на Кавказе ранения, его, молодого офицера, списали из войск, поскольку травма оказалась серьезной, и колено собирали разве что не по осколкам. Целый год он лечился на водах, а потом еще долго восстанавливался. Сейчас нога чувствовала себя хорошо, и он уже вполне мог обходиться без трости, но привычка всегда держать ее при себе у Владимира осталось. Но на тот момент о военной карьере пришлось забыть. А отец вместо того, чтобы поддержать несчастного отпрыска, будто обиделся, и по возвращению сына в Петербург встретил его весьма холодно. А вскоре отослал учиться в Европу. Возможно, он чувствовал угрызения совести за полученное сыном ранение, а возможно не хотел видеть его, как напоминание о своем разочаровании. Мысли родителя всегда оставались для Владимира загадкой вплоть до самой отцовской смерти, после которой он и оказался вынужден вернуться в столицу.

И теперь спустя долгие годы он хотел увидеть Петербургский свет, которого был лишен. Хотя, по его мнению, этот свет ничем не будет отличаться от увиденного им в лучших домах Парижа. Там и тут – везде одно и то же: мужчины будут похваляться, как павлины, выставляя себя напоказ, а женщины флиртовать, скрываясь за маской благочестия. Зато здесь наконец-то он сможет вновь встретить друзей. Эта мысль радовала.

На улице стояла ранняя осень, но погода была уже ветреной и прохладной. Петербург всегда казался Владимиру серым городом в отличие от Парижа, а сегодня он выглядел еще и мрачным.

– Свободен, – сухо сказал он извозчику и кинул тому монету.

– Благодарствую, ваше благородие, – поймав монету, произнес мужик и, ударив вожжами, погнал лошадь вперед.

А молодой дворянин небрежной походкой направился к особняку.

В парадной, любезно кланяясь, его встретили слуги. Владимир снял с головы цилиндр, обнажив длинные волосы, собранные хвост. Волосы были черными, как истинный агат, но даже в самых безупречных камнях иногда встречаются изъяны, и таким изъяном на голове Волкова оказался маленький седой локон, спадающий на лоб. Эту первую седину Владимир получил на Кавказе в тот злополучный день, когда у его ног взорвалась бомба. Впрочем, за изъян седой локон Волков не считал, напротив, эта тонкая седина придавала его образу шарм. Руки не одной красавицы накручивали манящий локон на свой пальчик, наслаждаясь его пепельным цветом на этих черных волосах. И Владимир тоже любил его и поэтому всегда старался отрастить челку чуточку длиннее, подчеркивая тем самым свою уникальность.

Вслед за цилиндром в руках лакея очутились белоснежный шарф и плащ. Трость молодой дворянин не отдал и, постукивая ею по мраморному полу, направился в зал. Перед ним распахнули дверь, и камердинер громко объявил:

– Владимир Михайлович Волков.

Перед дворянином открылся огромный зал с высоким расписанным под голубое небо потолком, который освещала не одна, а сразу три сияющих хрустальных люстры. От мраморного пола к своду потолка тянулись белоснежные колонны, выполненные в античном стиле. Оркестр, располагающийся в дальнем конце зала, зазывно играл вальс, под который большая часть публики весело кружилась в танце.

«Все как всегда», – отметил про себя Волков.

Некоторые, расхаживающие по залу дворяне, богатые помещики и чиновники, те, что не кружились в танце, обратили взоры в сторону вновь пришедшего. Кто-то навел на него лорнет, кто-то скользнул скучающим или оценивающим взглядом, а затем вернулся к делам. Владимир с гордым видом прошел мимо. К нему навстречу выдвинулся хозяин дома – граф Сажнев, но молодой человек с длинными светлыми волосами и сияющими глазами опередил его.

– Владимир, дружище! – Светловолосый заключил друга в объятья. – Когда ты прибыл? И почему даже не сообщил?

– Решил нагрянуть внезапно, Паша, – похлопав Зайцева по плечу, произнес Волков. – И попасть с корабля на бал, как говорится… Здравствуйте, граф.

Владимир отвесил поклон подошедшему Сажневу и протянул тому руку.

– Рад видеть тебя, Владимир Михайлович, – улыбнувшись в седые усы, произнес граф. – Мы с твоим покойным батюшкой всегда были хорошими приятелями. Кажется, еще вчера я нянчил тебя на руках, а теперь ты уже взрослый мужчина, а я старик, которому и кадриль уже пытка.

– Ну, полно вам, Степан Максимыч, небось, как держать саблю вы еще помните, – любезно польстил Волков.

– Это я впитал с молоком матери и этого у меня не отнять! – улыбнулся старик.

Дверь позади распахнулась и в зал еще кто-то вошел. Камердинер объявил и их. Степан Максимыч произнес:

– Прошу прощения, господа, но вынужден оставить вас. Надеюсь, мы еще поболтаем с тобой, Владимир Михайлович, но, а пока, сам понимаешь, гости…

И старик ушел к вновь пришедшим, а к Владимиру и Павлу подошел еще один молодой человек. Он был высокий и статный, в строгом офицерском мундире, к которому, несомненно, шли его густые бакенбарды.

– Приветствую, Владимир, – широко улыбнулся Орлов.

– Здравствуй, Алексей, – пожав другу руку, произнес Волков. – Я вижу, ты все еще служишь?

– Наш Орлов прямиком с Кавказа, – опередив офицера, ответил за него Павел. – Я-то оставил эти благородные порывы, как и ты после ранения. А он все служит.

– Да, но пока я в Петербурге, – сказал Алексей. – Владимир, расскажи лучше о себе? Как ты?..

– Да! Как заграничная жизнь? Как Париж? – вновь перебив друга, спросил Павел. – Как парижаночки, такие же прелестные кокетки?

– Братец, мы слышали о нелесной истории, приключившейся с тобой из-за одной особы?!

– Да, злые языки не врут, – улыбнулся Владимир.

– Но, как вижу, ты жив здоров, – сказал Алексей.

– Мы слышали о дуэли?!

– И снова слухи не лгут, – кивнул Владимир.

– Поосторожней с этим, братец, – произнес Алексей. – У государя нашего дуэли не в почете. Вот на Кавказе в полевых условиях – это другое дело, там все на горцев списать можно. Помню, была у меня одна черкесочка…

– Так, Орлов заговорил о Кавказе, значит надо отсюда уходить, братец. – Зайцев взял друга под руку и повел вглубь зала мимо роскошно одетых господ, наслаждающихся приемом, мимо очаровательных дам и их гордых кавалеров.

Немного опешивший Орлов устремился за ними.

– Давай, братец, я тебе пока местную публику покажу. Познакомлю с нашими. Вон смотри – это генерал Ютузов с супругой, – указал Павел на облаченного в мундир мужчину с еще густыми усами и бакенбардами, но уже с облысевшей головой. – Очень богатый субъект и начальник нашего Орлова, но, несмотря на это, весел и остроумен. Рекомендую, но не советую сближаться. У него две незамужние доченьки, но, увы, весьма не миленькие.

– А это кто? – кивнув в сторону престарелой дамы увешенной брильянтами, спросил Владимир.

– О! Княгиня Ольга! – шепнул другу на ухо Павел. – Уже не одного мужа на тот свет спровадила, а все рыскает по балам в поисках молодых ухажеров. В общем, не советую.

– Ты лучше обрати свой взор туда, мой друг, – вкрался в разговор Алексей. – Прелестные особы и одни, без маменек. Вот к ним-то он и ведет тебя, дружище.

Три прекрасные, как утреннее солнце, молодые барышни стояли возле колонны и о чем-то оживленно беседовали. Завидев приближающихся к ним друзей, девушки смущенно заулыбались.

– Bonsoir¹, сударыни, – поприветствовал Павел.

Девушки кивнули.

– Хочу рекомендовать вам моего доброго друга и сослуживца по Кавказу Владимира Михайловича Волкова. Прошу заметить: прямиком из Парижу. – Павел подмигнул, и сударыни вновь заулыбались, покрывшись легким румянцем. – А эти молодые прелестницы, мой дорогой друг: Мери, Лиза и Аня.

Про себя Волков отметил, что последнее имя Павел произнес с особым трепетом. Молодая стройная девушка обладала чарующими темно-карими глазами и обворожительной улыбкой. На вид шестнадцати-семнадцати лет, совсем еще юна и по-детски прелестна. Ее подруги оказались не столь юны, но тоже выглядели весьма милыми.

– Я очарован, сударыни, – кокетливо, с улыбкой, кивнул Владимир.

– И как там в Париже, месье Волков? – заговорила Мери, обмахиваясь кружевным веером.

– Весьма недурно, – вновь улыбнулся Волков.

– Ой, знаете, а здесь у нас такая скука!

– Ну, зря ты так, Лиза, – произнес Павел. – Не так уж у нас и скучно. Правда, Аня?!

– Да, – кивнула красавица. – Часто на балах бывает очень весело. А вы бывали на Парижских балах, месье Волков?

– Аня, ну, конечно же, бывал, – перебила подругу Мери. – Правда, ведь, месье Волков?

– Правда, – кивнул Владимир. – Но поверьте мне, балы везде похожи. Что тут, что там, все говорят по-французски и предпочитают вальс, только люди разные.

– И как вам парижане, месье Волков? – спросила Лиза.

– Весьма достойные, интересные и остроумные люди.

– А француженки красивы? – спросила Аня.

– Да, – улыбнулся Владимир. – Но перед вашей красотою, дамы, их красота меркнет.

Девушки вновь покрылись легким румянцем и заулыбались, пряча эмоции за веерами.

– Как вы галантны, – проворковала Лиза.

– Кто это у нас о красоте тут рассуждает? – раздался позади уже немолодой женский голос.

Все обернулись и увидели пожилую даму, держащую в одной руке бокал шампанского, а в другой лорнет.

– Это месье Волков, маменька, – ответила Аня.

Владимир поклонился. Дама, приблизив лорнет, внимательно на него посмотрела.

– Вы, случаем, не сын покойного Михаила Андреевича?

– Истинно так, – кивнул Владимир.

– Знавала я вашего батюшку, – сказала дама. – Но похвастаться этим не могу. Наше поместье по соседству стоит. Помнится, мой покойный супруг всегда из-за леса с вашим батюшкой собачился.

– Кажется, я тоже припоминаю этот случай, – произнес Владимир. – Помнится, мой батюшка даровал вольный для своих крестьян лов дичи в местных лесах, а соседский помещик был этим весьма недоволен. Если мне не изменяет память, его фамилия была Ларионов.

– Верно, это был мой супруг! – воскликнула дама. – Петр Карлович. А я – Елизавета Федоровна.

Волков еще раз поклонился. Елизавета Федоровна коротко ему кивнула и, подняв перед собой лорнет, назидательно произнесла:

– И, прошу заметить, что спор у них вышел не из-за вольнодумства вашего покойного батюшки, а из-за того, что он приписывал наш лес себе!

– Мне кажется, этот лес был общим, – сказал Владимир. – Но, как вам будет угодно. Давайте не будем ворошить прошлое.

– Вы правы! – всплеснула руками Елизавета Федоровна. – Что это мы. Давайте забудем о склоках старых соседей, к тому же, это было так давно. Надеюсь, вы не такой, как ваш батюшка?!

– Ну что вы, я на него совсем не похож.

– Вот и чудно, – улыбнулась Елизавета Федоровна. – Давайте тогда выпьем с вами шампанского.

– Давайте все выпьем шампанского, – порадовавшись, что все обернулось таким чудесным образом, воскликнул Зайцев. Он кивнул лакею с подносом и тот подошел к компании.

Павел взял шампанское и все остальные последовали его примеру.

– Давайте выпьем за мир, – произнес он.

– А я бы выпила за знакомство с месье Волковым, – сказала Аня.

– И я бы тоже, – вторила подруге Лиза.

– Тогда за тебя, мой друг, – сказал Орлов.

Все выпили.

– А теперь прошу меня извинить, мне нужно пообщаться с доченькой, – сказала Елизавета Федоровна.

– Надеюсь, еще увидимся, месье Волков, – произнесла напоследок Аня.

И они ушли. Подруги, раскланявшись, поспешили вслед за Аней и ее матушкой.

– Прелестные создания, – сказал Алексей.

– В особенности Аня, – мечтательно вздохнул Павел.

– Господа, предлагаю переместиться в более удобное место и отметить мое возвращение, – предложил Владимир.

– Попойка! – оживился Алексей. – С превеликим удовольствием последую твоему зову.

– А я, пожалуй, вынужден отказаться, – сказал Павел. – Я обещал Ане ангажировать ее и ее маменьку завтра в театр. И мы еще не успели договориться. К тому же, не хочу завтра выглядеть потрепанным.

– Как хочешь, – пожал плечами Владимир.

– Но я надеюсь, ты завтра не откажешься составить нам компанию, – поспешил исправиться Павел.

– Театр, не знаю…

– Только не отказывайся, прошу тебя, – умоляюще произнес Павел. – Я пошлю своего лакея, чтобы он сегодня же взял на вас билеты, друзья мои.

– Буду рад, – сказал Алексей. – Надеюсь, Лиза с Мери там тоже будут.

– Конечно, – подмигнул Павел. – Там даже будет и сам государь. Владимир, где ты остановился?

– В трактире «У Гофмана», – ответил Волков.

– Завтра с утра я пришлю тебе билетик, – пообещал Павел. – Надеюсь, ты не откажешься. А теперь прощайте, друзья.

Юсупов поклонился и поспешил на поиски Ани.

– Влюблен, – кивая вслед уходящему другу, заключил Владимир.

– До безумия, – ответил Алексей. – Ну что, куда направимся?

– К Гофману. Думаю, там тебе понравится.

Глава 2. Лихие люди

Открытый экипаж, запряженный всего одной уставшей лошадкой, остановился у здания трактира на Английской набережной.

– Ну и стара же твоя кляча, приятель, – обратился Орлов к извозчику. – Я уж думал, она по дороге душу Богу отдаст.

– Правы вы, барин. Уже сколько лет мы с ней по дорогам катаемся. Одна кормилица у меня…

– Кормил бы свою кормилицу лучше, – заметил Алексей с видом знатока. – Небось, резвее бы бегала.

– Ладно, езжай, – примирительно сказал Владимир и кинул извозчику монету. – Держи, лошадке на сахар.

– Спасибо, барин, – поймав монету, поблагодарил извозчик.

– Идем, – произнес Владимир Алексею и двинулся к дверям трактира, сверху над которыми висела раскачивающаяся на европейский манер деревянная вывеска, с надписью: «У Гофмана».

Друзья вошли в трактир. Внутри оказалось шумно и накурено. Играли музыканты, и пахло спиртным. Большинство столов были заняты. Не успели гости пройти в зал, как к ним тут же подбежал хозяин заведения – невысокий, в меру упитанный, с маленькими бегающими глазками.

– Владимир Михайлович, несказанно рад вашему возвращению, – залебезил хозяин. – Желаете отужинать? Или изволите проследовать в свой номер?

– Нет, Ганс, – с напускной ленью произнес Владимир. – Мы с другом желаем отужинать. Сопроводи нас за приличный столик и прикажи подать бутылочку «Мадам Клико» и что-нибудь на закуску.

– Сию минуту, – поклонился Ганс. – Пройдемте.

Хозяин повел друзей по залу мимо весело отдыхающей публики. Подойдя к одному из столиков, за которым развалившись спал какой-то забулдыга, Ганс остановился и кивнул стоящим неподалеку официантам.

«Явно простой городской без чина и звания, – отметил про себя Волков. – Наверняка ремесленник?!»

Два подошедших официанта бесцеремонно схватили мужика под руки и потащили к выходу.

– Прошу господа, садитесь, – произнес Ганс, смахивая крошки со стола. – Это наш лучший столик.

– Что-то я сильно сомневаюсь, – осматриваясь, хмыкнул Орлов.

– Ганс, пройдоха, ты наверняка нам лукавишь, но я думаю, что он нам подойдет, – покачал головой Волков и, скинув на стул плащ, уселся за стол.

– Я бы не посмел обманывать вас, Владимир Михайлович.

– Охотно верю… Где там наше шампанское?

– Сию минуту, – пообещал Ганс и, отвесив поклон, удалился.

– Это и есть тот самый Гофман? – кивая в сторону уходящего хозяина заведения, спросил Алексей.

– Скорее его сын или внук, – ответил Владимир. – Но он мне нравится, услужливый малый.

– То есть лизоблюд, как и все иноземцы, старающиеся урвать кусочек у России-матушки, – заключил Алексей.

– Да ты суров, мой друг. Что же это ты всех европейцев под одну гребенку то равняешь?

– Я не про всех, я только про тех, что устроились у нас, обзавелись хозяйством и сосут соки из земли русской, а сами только и наговаривают на Государя Императора и Империю, когда мы там, на Кавказе, за них кровь проливаем. Зря только их Петр в Россию позавозил.

– Не сочти за оскорбление, Алексей, но ты в корне не прав, – улыбнулся Владимир. – Среди тех, кого, как ты выразился, позавозил Петр, оказались и весьма полезные для отечества люди. Россия преобразилась и заняла почетное место в мире, какое ей и подобает занимать. И, думаю, что те иностранцы, которые сейчас живут в России, болеют за Императора, нашего батюшку, ничуть не меньше тебя.

– Братец, надеюсь, что Европа не вскружила тебе голову, и ты не стал вольнодумцем?!

– Уверю тебя, нет, – равнодушно ответил Волков. – Конечно, мои взгляды поменялись, и я склонен считать, что крепостных нужно освободить. Но признаюсь тебе честно, поскольку я порочный человек, я этого делать не собираюсь. Как и всякий дворянин, по природе своей я алчен и грешен, и поэтому хочу получать причитающуюся мне от них выгоду.

– Ну, брат, мы еще не выпили, а ты уже так разоткровенничался!

– Да нет, просто я честен с самим собой, мой друг, – произнес Владимир. – И поэтому, я хочу быть честным и с тобой.

– А вот и шампанское, – раздался голос подошедшего хозяина трактира. В руках он держал поднос, на котором в ведерке со льдом стояла запотевшая бутылка с игристым, а рядом два фужера и закуски.

Алексей потер ладони.

– Приступим, – сказал он. – Наливай, да поживее!

– Сию минуту, – любезно произнес Гофман и поспешил наполнить фужеры.

– Ну, брат, выпьем за твое возвращение, надеюсь, оно будет веселым, – растянув губы в широкой улыбке, произнес Алексей.

– Я постараюсь, чтобы оно всем запомнилось надолго, – чокаясь бокалом, пообещал Владимир, не придавая значения весу этих слов.

И друзья выпили.

– Господа, довольны? – спросил Ганс.

– Да, – ответил Алексей. – Через полчаса принесешь вторую. Понял?!

– Конечно, – поклонился хозяин трактира, собираясь удалиться.

– Постой, Ганс, – остановил трактирщика Владимир. – Скажи, давно твои предки живут в России?

– Уже третье поколение моя семья держит здесь этот трактир, – ответил Ганс.

– И наверняка, ты предан короне и отечеству и не замышляешь зла государю?

Хозяин трактира побледнел, несколько столиков неподалеку смолкли.

– Странные вопросы вы задаете, барин, конечно же, я предан отечеству!

– Да это я так, пошутил, Ганс, – улыбнулся Владимир. – Я ни на минуту не сомневался в твоей преданности. Просто кое-что хотел доказать своему другу. Можешь быть свободен.

Ганс с облегчением вздохнул.

– Да ну вас, барин, – переведя дух, вздохнул отечественный Гофман в третьем поколении. – Ну и шутки вы изволите шутить.

Хозяин еще раз поклонился и, развернувшись, ушел, а друзья громко рассмеялись.

– Да, брат, – наливая второй бокал, произнес Алексей. – Ну, и что ты этим мне доказал?

– А то, что смута не в умах местных зажиточных иностранцев, а среди вольных умов молодого дворянства. Своих стоит опасаться, вот они то когда-нибудь Россию и развалят в надежде ухватить себе кусочек побольше. Я же довольствуюсь тем, что есть и стараюсь наслаждаться жизнью. И, кстати, о наслаждениях жизни, видишь тех прелестных особ?

Волков приподнял трость и указал на трех смеющихся дам за соседним столиком. Впрочем, дамы оказались не одни, а с кавалерами. Компания из простых. Кавалеры явно заезжие, в помятой одежде, небритые и в сильном подпитии. А дамы из тех, что за приличную плату, ужин и немного вина готовы скрасить досуг уставшему путнику.

– Не дурны, – допивая бокал, кивнул Алексей. – Но, кажется, они заняты.

– Как сказать, – улыбнулся Владимир, не отрывая взгляда от компании.

Алексей тоже смотрел на них. Девушки были веселы и пьяны. Одна посмотрела в их сторону, и Волков подмигнул ей. Мамзель не смутилась и игриво улыбнулась ему в ответ.

– Я думаю, они будут не против стать нашими на сегодняшний вечер, – делая глоток шампанского, лукаво усмехнулся Владимир.

– Девки до добра не доведут, – тоном знатока сказал Алексей. – Попомни мои слова… Насколько я знаю, именно из-за девки с тобой произошла пренеприятнейшая история в Париже.

Лицо Владимира изменилось, напускное равнодушие на мгновение пропало, но через секунды он совладал с собой и вновь заговорил ленивым тоном:

– Во-первых, не из-за простой девки, мой дорогой друг, а из-за благородной женщины, – отпив новый глоток шампанского, укоризненно произнес Волков. – А во-вторых, она была из тех, из-за кого можно броситься в омут с головой.

– Что случилось? А ну рассказывай! – потребовал Алексей. – Что послужило препятствием?

– Все до простоты банально, – улыбнулся Владимир. – Препятствием послужил ее супруг. Она молодая парижанка при муже, который старше ее на много лет. Неудивительно, что мне с легкостью удалось завоевать ее сердце. В браке ей было скучно, муж, занятый на государственной службе, не мог уделить ей достаточно внимания и усладить ее молодую и страстную натуру.

– И ты покорил ее сердце! Как ее звали?

– Камилла, – произнес Владимир. – Ее звали Камилла.

– И что произошло?

– Ее супруг узнал о нашей связи и, не захотев прослыть рогоносцем, вызвал меня на дуэль…

– Я так и думал! – глотая шампанское, воскликнул Алексей.

– Мы стрелялись ранним утром… Право первого выстрела выпало мне, и я прострелил самоуверенному лягушатнику кисть правой руки… – Волков усмехнулся. – Помню, он дико орал. И я думал, что все, он не сможет продолжить дуэль. Но на удивление этот французишка оказался крепким. Он собрался с силами и приготовился выстрелить левой. Я спокойно стоял и ждал, уплетая вишню и выплевывая косточки. И его выстрел из левой руки получился безобразным, пуля пролетела в нескольких метрах² от меня. – Владимир сделал глоток шампанского. – Мой выстрел был следующий, так как этот глупец хотел стреляться до конца. Но когда я нацелил на него пистолет, он затрясся, как осиновый лист, и взмолился о пощаде.

– В самом деле?! – удивился Орлов. – Ха-ха. Я всегда считал, что эти французики слабы духом.

– Не все, мой друг, не все, – покачал головой Владимир. – Если бы это было так, Наполеон бы не сжег Москву.

– Это был стратегический ход, хотя силу духа Наполеона я не оспариваю. Ты лучше расскажи, чем закончилась ваша дуэль? Ты пощадил его?

– Пощадил.

– И?…

– Камилла все равно досталась ему, – вздохнул Волков и потянулся за бутылкой шампанского. Взяв бутылку с игристым, он вылил все, что там оставалось в фужер – чуть меньше половины бокала.

Владимир покосился на стоящего неподалеку официанта и махнул тому рукой.

– Почему она досталась ему? – не выдержав паузы, спросил Алексей.

– Она сказала, что не может быть со мной, – вертя в руках бутылку с игристым, произнес Владимир. – Она сказала, что я ничего не могу ей дать, и в России ее точно ничего не ждет, кроме скуки и холода! Она выбрала мужа, поскольку с ним ей было комфортней.

– Грустно, брат, грустно.

– Что есть, то есть, – кивнул Волков. – Так я понял одно, все женщины любят играть, и в этой игре они позволяют нам многое, но вот оставаться они предпочитают там, где им теплее и комфортней…

– Эх, похоже эта француженка разбила тебе сердце, брат, – вздохнул Алексей.

Лицо Владимира на секунду вновь утратило выдержку. По спине пробежал легкий холодок, то были последствия попыток забыть Камиллу. Тогда он пустился во все тяжкие… а самым тяжким оказался опиум, и мозг тут же напомнил о попытках поймать дракона за хвост. В сознани всплыл старый беззубый китаец, протягивающий Волкову трубку и вновь захотелось ощутить аромат сладковатого дыма и придаться снам наяву… Но нет, он дал себе слово, что с этим покончено. Молодой дворянин покачал головой пытаясь отогнать мучительные воспоминания и произнес:

– Нет, Алексей, она не разбила мне сердце, лишь слегка его подморозила.

К столику подошел официант.

– Чего изволите? – спросил он.

– Еще одну бутылку шампанского нам и… – Волков поднял трость и указал на столик, за которым сидели симпатичные мамзельки с ухажерами. – И еще одну, такую же дорогую, как нашу, за тот столик. Скажешь: дамам от господ. И мы приглашаем их присоединиться к нам.

– Вы уверены? – настороженно спросил официант.

– Да, уверен.

– Чувствую, потеха будет, – когда официант ушел, усмехнулся Алексей. – Любишь ты с огнем шутить, братец.

– Мне не хватает тех острых ощущений, что ты испытываешь на Кавказе, – признался Владимир. – И поэтому я предпочитаю получать их в повседневной жизни.

– На Кавказе нет ничего, кроме горцев, песка и смерти, – философски заметил Орлов и вздохнул. – Там нет никакой романтики. Сначала тебе так кажется, а потом ты привыкаешь и кроме смертей уже ничего не видишь.

– Возможно, но я этого уже не пойму, – сказал Волков. – Зато я знаю, что я всегда люблю получать то, что мне хочется, а сейчас я хочу этих милых прелестниц.

Официант с подносом в руках, на котором стояло две бутылки с шампанским, подошел к столику с дамами и их ухажерами. Со всей ему свойственной любезностью, он поставил перед отдыхающими открытую бутылку игристого, после чего мужчины с непониманием на него выпучились. Бедняга официант, замешанный в весь этот казус, начал быстро что-то объяснять, затем он указал за столик Волкова и Орлова. Владимир помахал рукой, дамы заулыбались. Мужчины недовольно начали что-то обсуждать и высказывать официанту. Тот, явно сконфузившись, быстро закивал в ответ и поспешил удалиться, направившись к столику друзей.

– Кажется, они недовольны, – заключил Алексей.

– А дамы, похоже, напротив, – заметил Владимир.

В то время как мужчины принялись за бурное обсуждение, их женщины украдкой бросили за столик друзей несколько весьма благосклонных взглядов.

– Что они сказали? – спросил Волков у официанта, когда тот поставил перед ними вторую бутылку «Мадам Клико».

– Они очень недовольны, барин, – ответил официант. – Они сильно ругались… Будьте осторожны, барин, это лихие люди. Дурную шутку вы затеяли.

– Ничего, – махнул на него Орлов. – И не таких видали.

– Лихие говоришь?! – спросил Владимир. – И чем эти лихие люди занимаются?

– Не знаю, барины, но пить, есть, да с девками развлекаться у них завсегда денег хватает.

– Наверное, мы сейчас сами узнаем насколько они лихие, – заметил Алексей, глядя вперед за спину официанта. – Они идут сюда.

И в самом деле, трое мужиков направлялись к столику друзей.

– Здравия желаю, ваши благородия, – присвистнув, сказал один, невысокий, но крепкий, явно закаленный тяжелой физической работой. Впрочем, сейчас здоровяк был в изрядном подпитии и еле держался на ногах.

– И тебе не хворать, – усмехнулся Орлов.

– Ты что ж это, ваше благородие, творишь-то? – выпалил мужик.

– Поосторожней со словами, дружище, – зевнув, произнес Владимир. – И не забывай, кто перед тобой!

– А мне плевать, я вольный… – прорычал мужик. – И в гробу я видел всех господ, вроде вас!

– Тогда ты можешь поплатиться за свои слова! – поднимаясь из-за стола, произнес Владимир.

– Да, ну! – хохотнул здоровяк. Стоящие за ним мужики, тоже пьяные и не уступающие в силе главному забияке, придвинулись ближе.

Алексей медленно приподнялся. Будто делая что-то обыденное, он начал нехотя стягивать белые перчатки…

– Бей их, ребяты! – выпалил главный забияка и кинулся в драку.

Владимир остановил его ударом трости в лицо. Мужик отскочил в сторону и зажал ладонями окровавленный нос.

– Это тебе дорого обойдется, – прохрипел он.

На Алексея накинулся другой, но молодой офицер встретил его ударом справа и остановил атаку. Мужик остолбенел, а Орлов тут же добил его левой. Соперник упал.

Третий бросился на Волкова, тот отскочил в сторону и тростью ударил по ноге нападавшего. Противник упал, попытался было встать, но Владимир стукнул его кулаком по макушке, а затем, зажав трость второй рукой, выбросил правую вперед, и у него в руке оказалось острое лезвие, вовремя остановившееся у шеи забияки, который уже взводил вытащенный из-за пазухи пистолет.

– Даже и не думай, приятель, – спокойно, с легкой напускной ленью, произнес Владимир.

Мужик сглотнул, и, выронив оружие, улыбнулся, оскалив гнилые зубы.

– Это недоразумение, барин.

Волков еще сильнее прижал тонкий и острый клинок к шее лихого человека и выпустил каплю крови. Тот еще раз сглотнул.

– Убирайтесь отсюда, – повелительно сказал Владимир. – Чтобы глаза мои вас больше не видели… – Затем он повернулся к их женщинам, все это время сидевшим за столиком. – А вас, дамы, мы будем рады видеть в нашей компании.

Трактирные девки переглянулись, а затем с недоверием посмотрели на Волкова и Орлова. Впрочем, их ухажеры уже сломя голову убегали.

– Вот так, – улыбнулся Владимир. – Теперь ужин в одиночестве нам уже не грозит.

– Это точно, дружище, – подмигивая одной из дам, согласился Алексей.