– Ты что, решил отказаться от своих показаний? – следователь с подозрением глянул на Виктора – Ты это брось, сынок. Не вздумай.
– Я не собираюсь. Свою вину признаю полностью. Я не хотел ее убивать.
– Да-да, я это отобразил в протоколе допроса. Не волнуйся. Вот дождемся результатов вскрытия, и все встанет на свои места. Жаль, что ты не можешь вспомнить, где раньше видел фигуранта, из-за которого ты девушку зарезал. Он бы в данном случае сильно тебе помог.
– Никак не могу вспомнить, напрягаю память, точно видел где-то, у него внешность заметная, а вот где, как отрезало.
– Ладно, время есть. Пока дело проходит по 105-ой статье «Убийство», но если твои показания подтвердятся свидетельскими, возможно, дело можно будет переквалифицировать.
– Ну, даже если не удастся, – Виктор с надеждой посмотрел в глаза следователю – Хороший адвокат ведь сможет убедить суд, чтобы мне дали по минимуму, шесть лет, а не пятнадцать.
– Конечно. Ладно, диктуй телефон своего дяди.
– Телефона я не помню, но он депутат Законодательного собрания, Скворцов Лев Борисович.
– Ух, – следователь присвистнул от полученной новости – Что же ты раньше-то молчал? А отец у тебя кто?
– Старший помощник Главного военного прокурора, генерал-майор юстиции Кузнецов Владимир Анатольевич.
– Ого, – следователь глубоко задумался – Задал ты задачку, Витя. Час от часу не легче. Давай-ка чайку попьем…
Следователь заварил душистый черный чай, разлил его по стаканам в мельхиоровых подстаканниках. Выставил на стол сахарницу с бело-желтыми кубиками рафинада, бутерброды с копченой колбасой и пачку печенья.
– Давай, Витя, пей чай, не стесняйся, а я пока выйду на пару минут, надо важный звонок руководству сделать.
Витя не стал себя уговаривать, с момента его задержания прошло почти двое суток и за все это время, он, кроме баланды, ничего не ел. Следователь вернулся в комнату допроса только через пятнадцать минут. Благодушно посмотрел на Виктора и опустевший стол:
– Так, отцу твоему сообщили, но вообще, ты конечно сглупил. Надо было сразу говорить, кто он у тебя, а тем более, кто твой дядя. К сожалению, замять дело уже не получится. Я что мог, сделал. Дальше будут думать другие люди. Так что иди пока в камеру, завтра прибудет твой новый адвокат и думаю, тебя переведут в более комфортабельную камеру.
– Спасибо.
– Нет, Витя, это слово ты в тюрьме забудь. Хочешь поблагодарить, так и говори – благодарю. И на «вы» к другим арестантам не обращайся, понял?
– Понял. Спаси… то есть, благодарю.
– Да, постой, вот возьми, – следователь порылся в тумбочке стола и извлек оттуда пачку папирос, зубную щетку и кусок мыла – Это твоя первая передача. Зашлешь «кабанчика» в общак и от тебя должны отстать.
Виктор признательно кивнул и сопровождаемый конвоиром отправился обратно в ненавистную камеру.
***
– Это что? – сквозь зубы процедил татуированный, глядя на выложенные Виктором на край стола вещи.
– Это первый бердыч, который я должен в общак заслать! – спокойно глядя Калгану в лицо, ответил молодой человек – За косяк я расплатился.
– Хм, – татуированный недобро сверкнул глазами – Борман, Шрам, вы это слышали?
– Чё? – Борман смыл воду в унитазе и, не моя рук, подошел к столу – Опять баклан кипешует?!
– Это первый бердычь что ли? – шрам покрутил в руках пачку дешевых папирос и бросил ее обратно на стол – Не густо!
– Слышал?! – Калган резким взмахом руки смахнул вещи со стола на пол – Этого недостаточно.
– Достаточно. Уговор дороже денег, – молодой человек со скрипом сжал зубы – Я больше ничего не должен.
– Ты по жизни должен, фуфломет! – Борман вновь стал орать на Витю, брызгая слюной – Хочешь опять пенальти пробить?
– Хочу, только ты мне пас вначале дай! – ответил Виктор, глядя в налитые кровью глаза – Ну, я жду!
– Ах ты, сука… – бритый, сжав кулаки, стал надвигаться на Виктора.
– За базаром следи. Отвечать придется!
– Чего? – осекся бритый.
– Я не сука! Я с администрацией тюрьмы не сотрудничаю.
– Да? А где ты пропадал больше часа? – изогнув бровь, поинтересовался татуированный.
– На допросе был, у следователя.
– Ну-ну, Шрам, проверь его.
Мужчина со шрамом над бровью вплотную подошел к Виктору и глубоко втянул воздух носом.
– Копченой колбасой пахнет.
– О, как, – татуированный даже подпрыгнул от новости – Да ты скрысятничал, в одну харю колбасу схарчил, которая в бердыче была!
– Неправда, – молодой человек от злости нахмурил брови – Не было в посылке колбасы, это меня следователь бутербродом угостил.
– О-па, – Борман хлопнул ладонями по бедрам – А говоришь, что ты не сука. Сука и есть. Самая распоследняя! С мусором чаи гоняешь, колбаску кушаешь, сокамерников сдаешь!
– Думай, что хочешь, это твои домыслы. Я не крысятничаю и с администрацией не сотрудничаю.
– Вещи с пола подними! – грубо приказал Калган – А я пока подумаю, что с тобой делать.
– Сам уронил, сам и подбирай, я тебе не раб и не слуга!
– Что-о-о? – лицо татуированного от гнева пошло красными пятнами – Ты мне, бродяге, приказываешь в камере убираться? Ты кто такой? Ты баклан, фуфел! Быстро поднял вещи!
– Не буду! И убираться в камере не буду, сами убирайтесь.
***
Избитый Виктор пришел в сознание, лежа под шконкой. Засохшая на лице кровь мешала открыть глаза и стягивала кожу. Все тело ныло, а сломанные ребра давали о себе знать при каждом вздохе.
– Как там этот чухан, дышит? – Виктор услышал ненавистный голос Калгана.
– Дышит, тварь! – держась за опухшую челюсть, промямлил Борман.
– Посмотри.
– Чего смотреть, я пять минут назад уже смотрел, – стал пререкаться Борман – Калган, у меня походу сотрясение мозга, я как нагибаюсь, тошнота подкатывает.
– У тебя?! – удивленно улыбнулся разбитыми губами татуированный – Это навряд ли.
Лежащий на шконке мужчина со шрамом засмеялся.
– Как колено, Шрам?
– Стреляет, чашечку, наверное, выбил.
– Э, нет, – татуированный подошел к Шраму и посмотрел на опухшее, черно-синее колено – Походу разрыв связки или с мениском что-то. Тебе точно к лепиле надо.
– А тебе с твоим сломанным носом не надо? – парировал Шрам – Хочешь на меня драку с этим бакланом свалить, а сам типа не при делах?
– Ша! Я что, ляпаш контуженный? За базаром следи, а то я не посмотрю, что ты блатной, вторую ногу сломаю, без прави́ла! – раздраженный Калган вернулся к себе на койку – Борман, глянь как там этот и отбой, а то, как бы пупкарь нас куму не сдал.
– Нормально все, дышит! – не слезая со второго яруса прошамкал Борман, чувствую резкую боль отдающую в ухо, при каждом открывании рта.
– Посмотри, сказал!
– Калган, я отсюда вижу, что он дышит, – бритый опустил голову вниз к лежащему внизу татуированному – Плохо мне, Калган. Ты даже если сейчас скажешь этого беса форшмануть и фуфло ему на британский флаг порвать, я не смогу.
– Ладно, хрен с тобой, – татуированный махнул рукой – Ночью до параши пойдешь, проверишь!
– Чего это я ночью до параши должен идти?
– Поверь на слово. Он тебе так несколько раз по почкам отоварил, что вставать ночью поссать ты будешь несколько раз.
– Усек, – бритый откинулся на спину и застонал от боли прострелившей голову – Где этот чухан так ногами махать научился, чердак трещит, спасу нет.
– Глохни, Борман, – лениво рявкнул татуированный, из полудрёмы – Завтра еще куму надо что-то двинуть от фонаря. Мол, этот мажор сам со второго яруса свалился… три раза.
Когда в камере раздался храп, Виктор попытался выбраться из-под шконки, на которой спал Шрам, но от легкого движения его скрутило от боли и лишь раскатистый храп, не позволил сокамерникам услышать его вскрик, переходящий в стон. Виктор аккуратно уперся ладонью в пол и что-то почувствовал под рукой. Он поднес предмет к глазам, это оказалась переданная следователем зубная щетка. Шум спускающего со второго яруса кровати Бормана, заставил его замереть. Бритый шаркая ногами, проследовал к унитазу, а Виктор от накатившей злобы так сжал разбитые кулаки, что зубная щетка сломалась возле головки. Глядя на пораненную острым краем пластмассового обломка руку, Виктор, собрав силу воли, выполз из-под шконки.
…Борман не успел обернуться, острый обломок ручки зубной щетки воткнулся ему в место, где шея переходит в плечи. Бритый диким криком разбудил сокамерников и, держась за пораненную окровавленную шею, свалился между стенкой и унитазом.
Вскочивший на ноги татуированный быстро все оценил и кинулся на молодого человека, но тот встретил его ударом зажатого в кулаке обломка в живот. Калган отскочил и бросился к двери, а в это время, ковыляя к Виктору, приблизился Шрам. Чтобы через мгновение рухнуть на пол с торчащим из глаза куском пластмассы.
Держась одной рукой за живот, Калган неистово стучал в металлическую дверь и звал на помощь. Когда Виктор схватил его за волосы, чтобы приложить со всей силы о дверной косяк, татуированный со страшной силой вцепился ему руками в горло…
Когда злые надзиратели с дубинками в руках ворвались в камеру, они застали жуткую картину.
На залитом кровью полу лежало четыре трупа…
Глава 9
– Ну, ты как? – первое, что спросил Вин, когда Дмитрий открыл им с Надеждой дверь в Башню.
– Никак, Вин, – мужчина сделал рукой приглашающий жест войти – Я никуда не ходил. Наверное, ты прав и мне не стоит больше этим заниматься…
– Не переживай, так, Дим. Что, кстати, у тебя на днях произошло в кафе «Идиллия»?
– А-а-а… – Дмитрий устало улыбнулся – Конфуз приключился. Я после того, как предстал перед Лизой не в подобающем виде, очень отвратно себя чувствовал. Вот и решил напиться. Зашел в скромное на вид кафе, прилично выпил, так, что даже пошатывать стало. Решил идти домой, попросил официантку меня рассчитать, распахнул полу шинели, чтобы из брюк достать деньги…
– А ни брюк, ни денег нет, да?!
– Ну, скажем, деньги оказались в кармане шинели, а брюк действительно не было. Ничего под шинелью не было! Моя выходка смутила официантку и, очень не понравилась отдыхающей компании молодых людей. Они предложили выйти на улицу и преподать мне урок хороших манер. Я искренне извинялся, но мои извинения не были приняты…
– Ты их не убил? – Вин машинально дотронулся до уха.
– Нет, я был достаточно далеко от Башни, так что они отделались ушибами, ссадинами и унизительным зрелищем. Вторично!
– В смысле?
– Да, – Дмитрий, смутившись, отмахнулся – Один из молодых людей как бульдог вцепился в шинель, вследствие чего все пуговицы оторвались.
Вин весело засмеялся и успокаивающе похлопал мужчину по плечу.
– Это жизнь, Дима, чего в ней только не бывает.
– Действительно. Ладно, Вин, вы куда пройти хотите?
– На свой остров хочу.
– Наглый ты Вин, – мужчина осуждающе покачал головой – В двух Башнях есть двери на остров, но пользуешься ими только ты.
– Я выиграл этот остров в середине девятнадцатого века у эрцгерцога, так что имею полное право называть его своим и другим туристам там делать нечего. Это в их же интересах.
– В каком смысле? – Дмитрий удивленно изогнул брови.
– В прямом. Выход закрыт бронированной дверью с ловушками.
– Знаешь, в пределах Башни я могу выворотить любую дверь, и ловушки мне не страшны. Но я уважаю тебя, поэтому не посещал, и не буду посещать твой остров.
– Спасибо, – Вин извлек из кармана связку ключей и причитающуюся таможеннику плату за проход – Тогда мы пойдем, в какую нам дверь?
– В ту. – Дмитрий указал рукой на одну из нескольких неприметных дверей, расположенных по периметру Башни.
***
– Где это мы? – оказавшись в полной темноте, спросила Надежда, когда за ними с Вином закрылась дверь.
– Мы в тамбуре, Надя, – Вин провел рукой по стене и послышался щелчок выключателя – Чёрт, толи «ветряк» сломался, толи лампочка перегорела. Ладно, попробую на ощупь ключ в замочную скважину вставить.
Через несколько минут послышался звук проворачивающегося в замке ключа и удовлетворенный результатом Вин произнес:
– Молодец, Драгослав, не забывает замок смазывать.
– Вин, мы еще долго здесь стоять будем, от пыли дышать нечем?
– Сейчас пойдем, только прижмись к стене. Прижалась?
– Да.
– Теперь не шевелись, – в полной темноте послышался удар ногой в бронированную дверь и та, достаточно легко отворилась наружу. В тамбур проник дневной свет и тут же, на уровне глаз Нади что-то мелькнуло и глухо ударилось в противоположную от двери стену.
– Это что такое было? – девушка посмотрела на торчащий из стены оперенный хвостовик
– Арбалетный болт, наконечник которого смазан парализующим ядом. Подарок незваным гостям.
– А-а-а, понятно. Что теперь?
– Теперь аккуратно, гусиным шагом, выходи наружу.
Девушка, сев на корточки и чувствуя неимоверное напряжение в мышцах, пошла на выход, боясь, что в нее может попасть очередной арбалетный болт.
– Вин, может, ты первым пойдешь, а?
– Нет, тогда я не смогу тебя видеть.
– Блин, а почему ты не на корточках идешь? – изумилась Надежда, глядя на стоящего во весь рост Вина.
– Просто лень.
– А если в тебя стрела попадет?
– Ну, во-первых, мне это не повредит, а во-вторых, как она в меня попадет, вон она, в стене торчит.
– Так, – все еще сидя на корточках, стала выяснять Надя – А я тогда зачем гусиным шагом иду?
– Чтобы устать и после этого хорошенько отдохнуть…
– Ах ты, козел, – в глазах девушки заиграли всполохи гнева – Да я тебе сейчас…
– Сидеть! – рявкнул Вин пытающейся подняться на ноги Надежде. Она тут же шлепнулась на пол и с испугом посмотрела на прошедшего мимо нее мужчину.
– Вин, ты куда?
– На свежий воздух.
– А как же я? – девушка гуськом последовала за Вином – Мне можно встать?
– Если успокоилась, то можно.
– Вин, ты все-таки козел, – пробубнила Надя, стряхивая с себя пыль.
– А у тебя чувства юмора нет.
– Где? – девушка стала оглядываться по сторонам, что-то выискивая глазами.
– Что где? – Вин замер с ключом в руке у простой деревянной двери в маленькой комнатушке, в которую вела дверь из тамбура.
– Где шутки, которые мое чувство юмора должно понять и оценить?
– А-а-а, понятно, обиделась!
– А ты бы не обиделся? – девушка запальчиво заговорила – Вначале тебе разбивают голову, как перезрелый арбуз. Затем иллюзия Дмитрия демонстрирует внушительный детородный орган. А напоследок у меня перед лицом пролетает отравленная стрела. По-твоему, после всего этого я должна смеяться над твоими тупыми шутками?
– Нет, ты должна была выплеснуть весь накопившийся негатив, а не тащить его за собой. Выплеснула?
– Ты козел! Бабник! И сволочь! – на одном дыхании выпалила девушка, а затем искренне улыбнулась – Вот теперь выплеснула. Даже на душе легче стало.
– Вот и хорошо, – Вин распахнул дверь, и сделал шаг в сторону, чтобы девушка могла увидеть ровную морскую гладь – Пойдем?!
Девушка, с недоумением глядя то на море, то на Вина, ухватилась за протянутую руку и вышла под ласковое тепло утреннего солнца.
– Где это мы? – девушка стала вертеться вокруг своей оси и с интересом смотреть вокруг.
– Так, – Вин почесал пальцем переносицу, жмурясь от солнца – Мы с тобой находимся в 1889 году, на острове «Света Катарина». Данный остров принадлежит мне, причем уже давно, почти полсотни лет.
Девушка более внимательно стала смотреть на окружающий ее пейзаж. Они с Вином вышли через дверь, которая вела в небольшой маяк. От маяка в две противоположные стороны были нахожены тропинки. Одна к галечному пляжу, вторая на взгорок, где возвышался большой одноэтажный бревенчатый дом. Вин с любопытством наблюдал за ошарашенной девушкой, не верящей своим глазам.
– Это какое-то волшебство. Или я сошла с ума!
– Я повторюсь, жизнь – это игра. Так что не удивляйся, как и в любой игре, в этой есть свои особенности, не поддающиеся логике.
– А остров большой?
– Нет, маленький совсем. Там, в двухстах метрах от дома, есть еще домик, в нем живет со своей семьей мой слуга, Драгослав. Пойдем! – Вин крепче сжал руку девушки и, как локомотив потащил ее за собой вверх на взгорок по узкой, крутой тропинке.
***
Мальчишка, лет восьми-девяти, вскрикнул от неожиданности, увидев появившихся возле дома незваных гостей, и дал стрекача в сторону виднеющейся вдалеке хижине, без остановки крича:
– Отац, отац, дошли су странци!
– Это он нас засранцами называет? – обиженно глядя на сверкающего пятками мальчишку поинтересовалась девушка.
– Не-а. Он зовет отца, предупреждая его, что к дому пришли чужаки.
– На каком он языке кричит.
– На сербском. Остров территориально находится у побережья Хорватии, но Драгослав серб.
Через несколько минут, к дому, вооруженные вилами и старой, кремниевой фузеей прибежали три дюжих парня во главе с крепким чернобородым мужиком. Мужик остановил парней в нескольких шагах от Вина и грубо рявкнул:
– Ти си у страной земльи, одлази! Иначе че бити горе!
– Что он сказал? – поинтересовалась Надежда, прячась за спину Вина.
– Он говорит, что мы на чужой территории и нам лучше убраться. От греха подальше, – Вин хмуро посмотрел в глаза бородача, тот не выдержал его взгляда и смутился – Кто сте и где Драгослав?
– Ты спросил, кто он такой и где Драгослав? – поинтересовалась девушка.
– Да. Слушай, у тебя прямо задатки к иностранным языкам, может тебе на иняз поступить?
– Очень смешно! – Надя ткнула Вина кулачком в бок – Чего тут не понять?!
В этот момент, стоящие плотной группой парни, почтительно расступились, и из-за их спин вышел высокий, прямой как жердь седой старик. Он в пояс поклонился Вину и красивым, глубоким басом изрек:
– Здраво, господару. Опростите можим унуцима и сину. Нису те препознали.
Вслед за стариком, Вину поклонились удивленные парни и бородач.
– Ничего, Драгослав. Откуда твоему сыну и внукам знать, кто я такой. Когда я последний раз был на острове, – Вин кивнул в сторону бородача – Радован только ходить начинал.
– Все равно прости, – старик перешел с сербского на русский язык – Последнее время на остров стали часто приплывать чужаки. Спасу от них нет.
– Рад видеть тебя живым и здоровым, Драгослав, – Вин крепко обнял старика – Знакомься, это моя гостья, Надежда. Мы побудем здесь до следующего дня.
– Здравствуйте, – старик поклонился девушке – Госпожа, если позволите, я буду вас величать по-сербски: Нада?
– Здравствуйте, – девушка сама не поняла, зачем она сделала неловкий книксен, от этого еще больше смутившись и покраснев – И не называйте меня госпожой. Зовите меня просто Надя.
– У реду, хорошо! – старик, опираясь на посох, подошел к двери, ведущей в дом – Пройдемте в дом. Там все для вас готово.
***
Надя и Вин пересекли остров и оказались на небольшом галечном пляже, омываемом теплыми волнами Адриатического моря.
– Как тихо и спокойно. Вокруг только лес и море. Полное единение с природой.
– Да, из-за этого чувства я любил посещать остров, особенно в войну.
– В какую войну? – Надя помогла расставить деревянные шезлонги с сиденьями из брезента и вычурной резьбой по дереву.
– Во вторую мировую.
– Хм, – девушка оценивающе посмотрела на мужчину – Стесняюсь спросить, а за кого ты воевал?
– Я воевал на стороне русских. С сорок второго по сорок пятый год, – Вин сдвинул шезлонги в тень, а на гальке расстелил плед – Знаешь что плохо, крем для загара я не захватил, ты можешь обгореть. Поэтому много времени на солнце не проводи. Искупалась, погрелась десять минут на солнышке и в тенек. Поняла?
– Да я не собираюсь ни купаться, ни загорать. У меня купальника нет.
– Тоже мне проблема. Можно подумать у меня плавки есть… нагишом будем купаться и загорать! Как ты там сказала, полное единение с природой?!
– Угу, нашел дурочку, а то я тебя не знаю. Ты же меня совратишь! – Надя игриво посмотрела на мужчину.
– Нет, Надежда, к сожалению, я себе этого позволить не могу по одной очень важной причине. Так что можешь не стесняться, я буду себя контролировать! – мужчина разделся догола и вальяжной походкой вошел в теплую, ласкающую воду моря, под изумленным взором девушки. Надя колебалась несколько минут, но наблюдая с берега за неспешно плавающим Вином, плюнула на приличия и последовала его примеру.
***
– Слушай, допустим, я тебе поверила, тогда у меня возникает вопрос: почему ты на войне не с сорок первого, а с сорок второго года был? – обжигающее солнце стояло в зените и потому Вин с Надеждой скрылись от него в тени огромного кипариса. Они расслабленно лежали в шезлонгах и вели неторопливую беседу на разные темы.
– Потому, моя маленькая недоверчивая девочка, что перед самой войной я попал в лагерь.
– А, понятно, по политической статье, какая она там была?
– Пятьдесят восьмая, но я попал в лагерь не по политической, а по обычной уголовной статье. Ты знаешь, что в том здании, где сейчас находится ресторан «Рай», с начала двадцатого века, всегда было какое-нибудь заведение общественного питания?
– Нет, первый раз слышу, расскажи! – Надя приподняла солнечные очки и с интересом посмотрела на Вина.
– Когда я появился в Петрограде в декабре 1916 года, как раз сразу после убийства Распутина, первое, что я сделал, это купил грязный трактир и сделал из него респектабельный ресторан «Парадиз». После революции мое детище, конечно же, национализировали и переименовали, но я продолжал в нем работать. Причем в разных должностях. Начинал со швейцара, очень доходная должность, стоит отметить. В апреле 1940 года я уже был заместителем директора ресторана и отвечал в основном за его снабжение. На этом и погорел! Когда корюшка пошла на нерест, я незаконно скупал ее тоннами, якобы для ресторана, и в его цокольном этаже, где сейчас рюмочная «Ад», организовал подпольный цех по ее консервированию. Все были куплены: и милиция, и чиновники, и директор ресторана, но я не учел обыкновенной зависти. Как итог, два года лагерей по 99 статье УК РСФСР.
– Понятно, какая у тебя жизнь интересная и насыщенная на события.
– Тебе-то кто мешает интересно жить? – пробурчал Вин, доставая из сумки флягу с водой – Ты пообедать не хочешь? Нам Драгослав кое-какой еды собрал на скорую руку.
– Очень хочу, а то ты со своей корюшкой аппетит раззадорил…
На расстеленное, прямо на землю, домотканое полотенце были извлечены: свежие огурцы и помидоры, молодая зелень, сыр, вареные яйца, круг кровяной колбасы и свежий ржаной хлеб. Испеченный женой Драгослава рано утром в дровяной печи.
– Так, а запивать все это чудо будем молодым вином, – Вин извлек из сумки бутыль и постучал по ней ногтем большого пальца – Полная. Будь осторожна, молодое вино очень коварно. Вообще его лучше разбавлять водой…
– Не учи ученую, Вин! Водка, вот коварный напиток, а вино, это так, баловство!
– Ладно, я тебя предупредил, а ты уже решай сама.
– Ты колбаску будешь есть? – глядя на мужчину снизу вверх поинтересовалась девушка и, увидев его отрицательный жест, продолжила – Слушай, я тебя столько лет знаю, но ни разу не видела, чтобы ты мясо ел.
– Так я его не ел, вот ты и не видела!
– Ты вегетарианец или у тебя какая-то своя особенная диета? – Надя с нескрываемым интересом посмотрела на обнаженное тело мужчины с рельефной мускулатурой – Чтобы поддерживать такое тело в форме требуется много белка!
– Не требуется, – Вин улыбнулся – Я ем много яиц и этого достаточно. По секрету скажу, я в режиме экономной активности, только на одной пране могу год прожить.
– Пране? – девушка состроила вопросительную гримаску на лице.
– Да. Энергии.
– Понятно. Йога, прана, ассаны…
– Ну, считай так… – Вин налил девушке вина, и она с удовольствием припала губами к стакану, наслаждаясь вкусом и ароматом напитка.
Весь день они беззаботно провели на пляже, накупались, покраснели от загара, но дискомфорта от этого не испытывали. На закате, вернувшись к дому на взгорке, на открытой террасе, с видом на море и виднеющийся вдали материк, они обнаружили ожидающий их ужин.
***
– Надя, не налегай на вино, – Вин погрозил девушке пальцем – У меня на тебя еще планы.
– Ну, оно такое вкусное и легкое. Я совсем не пьянею. А что у тебя на меня за планы?
– Грязные планы, Наденька, очень грязные. Самого передергивает от осознания того, что я должен сегодня сделать, но у меня нет выбора.
– Так, – девушка поставила бокал с вином на столик и хмуро взглянула на Вина – Ты меня убьешь?! И поэтому сегодня ты мне устроил такой шикарный день, да?
– Не говори глупостей. Я даже когда на войне был, попросился в разведку. Потому что в разведке требуется не убивать врага, а добывать ценную информацию. Если я убиваю человека, а такое в моей жизни к сожалению, было, уровень моей праны очень сильно проседает, и от этого я ужасно себя чувствую.
– Так, из всего, что ты сказал, я поняла лишь одно, что убивать ты меня не будешь! Что же тогда ты должен со мной совершить, что тебя аж от одной мысли от этого передергивает.
– Узнаешь.
– Так, Вин, – девушка поднялась со своего стула и села к нему на колени, обвив его мощную шею своими изящными руками – Давай признавайся.
– Я должен тебя изнасиловать.
– Грубо? – щеку Вина обдало жаром дыхания возбужденной девушки.
– А что, бывает другое изнасилование? Нежное изнасилование это уже оксюморон!
– Ну, хорошо, зануда, я согласна и на грубое изнасилование, если при этом не будет травм и следов.
– Все, – Вин поднялся вместе с девушкой на руках, отнес ее на место и снова сел за стол – Хватит об этом.
– Почему? Меня это даже возбуждает. Такому сильному, крепкому и властному мужчине я готова отдаться сама. Зачем меня насиловать.
– Не важно! Давай сменим тему.
– Хм, – девушка жестом показала мужчине, что ее бокал опустел – Ну, ладно, как хочешь. Расскажи тогда мне про Анча.
– Про Анча?! – Вин до краев наполнил бокал вином – Можно и про Анча, но ты не поверишь, тему разговора ты не сильно изменила. История произошла полтора тысячелетия назад, в одной глухой деревеньке полабских словян…