В какой-то момент она крепко задумалась – не рассказать ли друзьям о том, что на самом деле случилось? Как только заклятие спало, они продолжили есть и пить, словно ничего и не произошло. Чужая магия никак на них не отразилась, так может, стоит поделиться? Но Майра отлично знала, что как только она заикнется, что – снова – подставила всех под удар, ей несдобровать. Пожиратели снов могли быть совершенно безжалостными даже к самым близким.
Пустой стул напротив мозолил глаза, напоминая, что даже если Орфей ушел, опасность никуда не делась. Золотой ошейник не был виден невооруженным взглядом, но Майра чувствовала, что он все еще на месте. И если она сделает хотя бы один неверный шаг, кара последует незамедлительно.
Словно почувствовав что-то, Бай поймал ее взгляд и вопросительно приподнял брови. Его бесцветные глаза видели Майру насквозь, поэтому она лишь дернула плечом и попросила счет. По крайней мере, она должна была почувствовать себя лучше, расставаясь с грязными деньгами, но и этого не произошло.
На улице стало еще холоднее, пахло сыростью и близкими заморозками. Майра куталась в свою разноцветную куртку, пытаясь найти оправдание, чтобы ускользнуть. Но все, что приходило на ум, звучало либо глупо, либо подозрительно. Какие у нее могут быть дела? Какой пожиратель снов откажется от короткой поездки на метро, особенно поздним вечером? Вагон в такое время выглядит как шведский стол – клюющие носом или дремлющие пассажиры, только и ждущие, когда их сновидения станут чьим-то поздним ужином.
Ее друзья уже торопливо шагали к станции, переплетая руки и со смехом перепрыгивая лужи. Воздух над ними вибрировал от предвкушения долгожданной трапезы, и Майра надеялась незаметно отстать. Но уже на станции Бай заметил трюк, который она пыталась провернуть.
– Ты идешь? – спросил он требовательно и протянул руку, и Майра неожиданно для самой себя выпалила:
– У меня свидание.
– Где? – Бай развернулся к ней всем телом, сделал шаг вперед. Нужно было что-то придумать, срочно. Не найдя ничего лучше, Майра ткнула пальцем в противоположную сторону.
– Кофейня для Темных, на той улице.
Она подумала и добавила чуть тише:
– Через пятнадцать минут.
Бай недоверчиво покачал головой, стискивая зубы:
– Снова чародей? В прошлый раз…
Майра упрямо скрестила руки на груди:
– Как в прошлый раз не будет, обещаю.
Друг нахмурился, и в его лице она прочитала все, о чем он говорить не стал. “Прошлый раз” почти погубил Майру. Она позволила кому-то влезть себе под кожу и остаться там жить, а в благодарность ей разбили сердце. Оно еще болело иногда, в основном глубокой ночью, когда Майра, злясь на саму себя, набирала по памяти номер, который давно не обслуживался.
Аврора притянула ее за рукав, от радости подпрыгивая на месте.
– Свидание?! – она светилась от предвкушения и потирала руки в надежде на хорошую историю. – Кто он? Где познакомились? Колись!
Этого она не ожидала. Ложь она ненавидела, слишком утомительно запоминать кому и что именно ты соврал, а теперь сама себя загнала в ловушку. И что прикажете делать? Изобретать какие-то подробности про парня, которого не существует в природе?
Пришлось выбрать самый безопасный вариант – полуправду.
– Не хочу сглазить, – она коротко улыбнулась, позволяя себе выглядеть смущенной, – если будет что-то серьезное, я обязательно расскажу.
Аврора надулась, разочарованная отсутствием свежих сплетен, фыркнула, хватая Бая за руку и утягивая его ближе к турникетам. Последний поезд отходил через пару минут, пожиратели снов в составе четырех персон очень боялись опоздать.
– Удачи! – послышалось напутствие Авроры, которое звонко отражалось от мраморных стен. – И не целуйся на первом свидании!
“Глупость какая” – улыбнулась она, засовывая руки в карманы и разворачиваясь, чтобы уйти. За пределами вестибюля метро, где круглый год было тепло, ледяной ветер больно щипал уши и щеки, забирался за пазуху, чтобы царапнуть голую шею. Где-то над головой бродили набрякшие тучи, полные первого снега, но пока еще не торопящиеся разрешиться от бремени. Под ногами хлюпала грязь, трещала тонкая корка льда, когда Майра, забавляясь, наступала на нее, чтобы услышать скрипучий звук, знакомый с детства.
Ни о чем не думая, она завернула за угол, запетляла между невысоких зданий с широкими окнами, прежде чем выйти туда, куда ноги привели сами – к вывеске с поблекшими золотыми буквами:
“Лавка чудес Саломеи”
Любой, кто бы бросил на витрину беглый взгляд, решил, что там торгуют ширпотребными амулетами из позеленевшего серебра, дешевыми кристаллами и самодельными ловцами снов, но внешний вид часто бывает обманчив.
Майра отлично знала, что в кладовых и шкафах “Лавки чудес” хранилось столько диковинок и древностей, что любой из коллекционеров отдал бы руку, ногу и половину органов, чтобы хоть одним глазом на них взглянуть.
Это место когда-то стало ей подобием дома, и теперь к стеклянной двери с изящной кованой ручкой тянуло невыносимо. Здесь она могла найти поддержку, которая так нужна. Так чего же она медлит?
– Леда, у меня проблемы! – Майра распахнула дверь, врываясь в лавку и озираясь по сторонам. – Леда!
Но магазин встретил ее пугающей тишиной. За прилавком было пусто, и только живой плющ, облюбовавший стены из неокрашенного кирпича, зашелестел, приветствуя гостью.
– Время идет, а ты совсем не меняешься, Майра, – замурлыкал из кресла у окна женский голос, глубокий и волнующий, – что случилось на этот раз?
Майра не слышала этот голос много лет, но забыть его было невозможно. Как и забыть саму Саломею – прекрасную и смертоносную, как ажурный клинок, закаленный в мертвой воде. Еще сложнее было выкинуть из памяти ее ауру – темную, тревожащую. Майра встречала Верховных на своем пути, но столь сильной аурой обладала лишь Саломея. Ведьма, покинувшая Столицу много лет назад, и вот теперь она…
– Ты вернулась! – Майра выдохнула, и клубок нервов, пульсирующий в животе, ослаб. – Пять, шесть лет прошло?
Саломея засмеялась, пожимая плечами и откладывая книгу. Майра лишь мельком глянула на обложку – что-то старинное, на неизвестном языке.
– Моя ученица отлично управляется с лавкой и самостоятельно. До меня лишь доходят слухи, что это место стало пользоваться особенной популярностью у магов Старшей Школы.
В ее голосе зазвенел странный намек, сотканный из недоверия и предупреждения, но глаза светились радостью. Она протянула руки, и Майра без сомнения шагнула к ней.
В приветливых объятиях Саломеи было тепло и спокойно. Она скользнула рукой по спине Майры, пригладила выбившиеся волосы, и в шкафу зазвенело стекло. На столе из пустоты появилась запотевшая бутылка игристого вина в сопровождении трех бокалов-чаш.
– Присаживайся. Давно не виделись, многое стоит обсудить.
Майра со вздохом опустилась в кресло напротив, расстегивая куртку. Среди резных столиков и хрустальных витрин, созданных специально, чтобы сдерживать силу артефактов, она могла показаться лишней, но эти стены, одна из которых полностью была уставлена сотнями зелий с мелкими ярлычками на горлышках бутылок, помнили ее присутствие. В лавке Саломеи всегда находилось для нее место, даже если сама Столица ее отвергала.
Верховная ведьма отпила из своего бокала и облизала вишневые губы. А затем уставилась на нее в ожидании.
– Так что у тебя стряслось?
Майра поежилась, точно не зная, с чего начать. С того, как она поддалась на сладкие уговоры Древнего? Или с того, как неожиданно Орфей взял ее в оборот?
– У меня проблем…Леда, что с тобой случилось?!
Леда, ученица Саломеи, наконец появилась в дверях, ведущих в кладовые. Заслышав окрик, она покачнулась, но не выпустила из рук горшка с белладонной. Ее глаза, широко распахнутые, были заполнены мерцающим темно-синим туманом, без зрачка или белка.
Не чувствуя под собой ног, Майра подошла и взяла в ладони ее лицо. Сдвинула остроконечную шляпу к затылку, убирая тень, падающую на лоб.
Выглядело скверно, но боли не ощущалось. Всё казалось нормальным, кроме того, что от одного только взгляда юной волшебницы становилось не по себе. В прошлый ее визит вечно сонные глаза Леды были совершенно обычными.
– Ты ранена?
Саломея рассмеялась, поднимая повыше бокал с игристым вином и разглядывая пузырьки:
– Небольшой инцидент с клиентом и ведьминой осокой. Через неделю будет как новенькая. Ну, максимум через две.
Леда вздохнула, вслепую ощупывая глянцевые листья белладонны. Молочно-белые с прожилками цветы пульсировали под ее прикосновениями. Майра взъерошила короткие волосы на ее затылке, чтобы подбодрить, но Саломея еще не закончила.
– Зато тот колдун заходит всё чаще, верно? Ощущает себя виноватым или напротив, обожает заботиться о беспомощных зверушках?
Майра оглянулась на ведьму, но та лишь улыбалась – зубасто и зло. Бледные скулы Леды налились темно-розовой краской. Туман в ее глазах заколыхался, совсем как зелье, готовое к употреблению.
– Ты злая, Саломея, – шепнул она едва слышно. – Прекрати меня дразнить.
– Я справедливая, – заметила та, громко цокнув. – И в отличие от тебя, не слепая. Во всех смыслах.
Майра нахмурилась, не понимая, о чем ведьма толкует.
– Кажется, теперь я вижу будущее, – неуверенно произнесла Леда, склоняя голову к худому плечу. – Так странно.
Майра понятия не имела, что и делать. Неужели ведьмина осока может вызвать мнимую слепоту, да еще и даром предвидения одарить? Саломея ответила на вопрос раньше, чем тот был озвучен.
– Сок этой травы и чужая магия могут творить удивительные вещи. Не переживай за нее. Оправится раньше, чем ты успеешь заметить.
Леда закивала, как китайский болванчик, отходя в сторону. Горшок с белладонной она пристроила на краю гранитной столешницы, раскатала рядом холщовую тряпицу и достала ножницы. Двигалась она как зрячая, и если бы не муть, заполнившая глазницы, Майра бы не заподозрила, что с ней что-то не так.
Она вернулась в кресло, краем глаза наблюдая, как легко и свободно Леда перемещается между прилавком и кладовой. Щелкали ножницы, на холщовую тряпку падали глянцевые листья. Чародейка собирала их в мешочки, разминая до тех пор, пока не проступал через серую ткань сок. Крупные ягоды, созревающие на глазах, Леда срывала, и те лопались, окрашивая ее ладони в пурпурный и красный.
Саломея что-то мурлыкала себе под нос, щуря глаза и перебирая пальцами воздух, и он искрил и потрескивал, наполняясь магией. Майра улыбнулась, вытягивая ноги под столом и прикрывая глаза. Она совсем не изменилась, выглядела точно так же как в ту дождливую ночь, когда сама Майра оказалась на ее пороге, истекая кровью и в поисках укрытия.
Здесь все осталось тем же самым – под потолком, среди увитых живым плющом светильников, все еще успокаивающе стрекотали зачарованные астролябии. Майра всегда хотела спросить, что же они измеряли, но каждый раз забывала. В лавке Верховной имелись и другие чудеса, намного любопытнее.
– Что привело тебя обратно в Столицу?
С последнего визита Верховной прошло почти полдесятка лет. Майра до сих пор не знала, почему Саломея уехала – она просто собрала чемоданы, попрощалась и исчезла. Чтобы потом появиться – также внезапно и непредсказуемо, как и всегда.
Саломея снисходительно улыбалась, сохраняя таинственное молчание, и Леда, вновь появившаяся из чулана, произнесла вполголоса, не поднимая головы:
– Она выходит замуж.
Ведьма покосилась на ученицу слегка удивленно, поджимая вишневые губы:
– Милая, ты не могла бы попросить новообретенное предвиденье не портить сюрпризы?
– Ты? Замуж?!
Ничего более абсурдного Майра еще не слышала. Верховная ведьма, собирающаяся под венец?
Саломея, смущенная неожиданным вниманием, улыбнулась скупо и заправила волосы за ухо:
– Знаю, звучит так, будто я помешалась. Но смею тебя уверить, настроена я абсолютно серьезно.
Пораженная услышанным, Майра бездумно глотала шампанское, чувствуя, как игривые пузырьки щекочут горло. Вино было сладким и быстро дурманило, а от очага в углу лавки шло сухое и уютное тепло. Как в старые добрые времена, но кое-что все же изменилось.
Саломея планирует обзавестись мужем? Проще поверить в то, что земля поменялась с небом местами, но последние несколько дней все, что она знала о мире, переворачивалось с ног на голову. Так и с ума сойти недолго!
– Однако мне потребуется твоя помощь, – проговорила Саломея серьезным тоном, отставляя бокал. – С приготовлениями к свадьбе. Столько всего надо сделать!
Она возвела глаза к потолку с тяжким вздохом, складывая руки на груди. Наверное, она была права. Майра не часто слышала, чтобы ведьмы и колдуны вступали в брак, но подозревала, что магическая церемония бракосочетания имеет мало общего с тем, чтобы поставить пару подписей под неприветливым взглядом тетки в поношенном пиджаке.
Она тут же помрачнела – зловещий образ Орфея вырос тенью за спиной и захихикал, напоминая о взятых на себя обязательствах. “Завтра, за час до заката…” – шепнул низкий голос в голове, словно Орфей действительно был здесь, в лавке.
“Умничка”.
– Не уверена, что у меня получится.
Саломея приподняла бровь, наполняя бокал заново. Вино в бутылке и не думало убывать.
– Чем же ты так занята? Древние стали потреблять больше воспоминаний?
Майра побледнела, не зная, что и сказать, но от неловкой беседы, которая должна была состояться, их неожиданно отвлекли.
Раздался звон, от которого они обе вздрогнули, а астролябии на краткий миг прекратили щелкать. Леда выронила серебряные ножницы и подскочила на месте, заливаясь пунцовой краской. Майра удивленно проследила за тем, как она срывает с вешалки у входа пальто и шарф и вылетает на улицу, что-то бормоча себе под нос. Кажется, это было “скоро вернусь”, но точно сказать было сложно.
– Часто с ней такое? – спросила она растерянно, но Саломея равнодушно пожала плечами.
– Кто знает, меня слишком давно не было. Леде следует завести друзей – растения и зелья так себе собеседники.
Умолкнувший было дверной колокольчик снова тренькнул, оповещая о визите посетителя. Пригибаясь, чтобы не удариться головой о низкую притолоку, в лавку шагнул молодой чародей с широкой улыбкой на лице. Он оглядел пустой прилавок и заметно расстроился, будто все его ожидания внезапно обернулись прахом. Плечи его поникли, улыбка потускнела. Одну руку он держал за спиной, будто прятал что-то, но со своего места Майра толком не могла ничего разглядеть.
– Чем-то могу тебе помочь? – окликнула его Саломея, покачивая в руке бокал с игристым. В глазах ведьмы прыгали искры, она явно получала удовольствия от лицезрения молодого волшебника, застывшего на месте. Он растерянно хлопал рыжими ресницами, такими светлыми, что казались почти прозрачными, разглядывая двух очень удивленных женщин вместо чародейки-травницы, обычной хозяйки лавки.
Но о манерах он вспомнил почти сразу же, как переборол свое смущение. Кашлянул, одергивая пальто цвета кофе с молоком, отвесил глубокий поклон.
– Темной ночи, Верховная. Не знаю, помнишь ты меня, но мое имя Лука. Я друг Леды. Где я могу ее найти?
– Конечно, я помню тебя, – с ленцой произнесла Саломея, улыбаясь как-то слишком довольно. – А Леда вышла, и боюсь в ближайшее время моя ученица будет слишком занята тем, что избегать любой вашей встречи.
Лука побледнел, неловко переминаясь с ноги на ногу:
– С ней что-то случилось? Она не хочет меня видеть?
Это он, поняла Майра, расплываясь в улыбке. Маг, про которого говорила Саломея. Тот, чья магия, вступив в реакцию с ведьминой осокой, сделала Леду прорицательницей на одну треть.
Саломея казалось искренне наслаждалась ситуацией:
– Когда видишь больше, чем тебе положено, такое случается. Кроме того, впервые вижу, чтобы моя ученица так быстро улепетывала от обычного клиента.
На белой коже Луки расцвел яркими пятнами расцвел румянец. И Майра, вытянув шею, наконец, смогла рассмотреть, что именно он прятал за спиной: пышный букет гробоцветов. А если заметила она, то от пронзительного взгляда Саломеи цветы тоже не укрылись.
– Ей что-нибудь передать? – произнесла она почти вежливо, но с четким намерением выпроводить Луку за дверь. – Мы уже закрываемся.
Майра нервно хихикнула, не зная, стоит ли вмешаться. Это была полнейшая чушь – лавка работала до самого рассвета, так же как большинство магов Старшей и Новой Школ предпочитали трудиться по ночам. Около полуночи здесь чаще всего яблоку было негде упасть, но ненастная погода и злой ветер разогнали всех покупателей по домам. Она глянула на часы – стрелки показывали без четверти два ночи.
Саломея вела себя странно. Защищала Леду, как мама-медведица, разве что с рыком на Луку не бросалась. Как мог маг ей навредить?
Лука выглядел совершенно безобидно, насколько мог быть безобидным маг Старшей Школы: непослушные рыжие вихры, приглаженные воском, доверчиво распахнутые глаза. Чистенький и опрятный, на запястье блестел сапфировым стеклом дорогой магический хронометр, созданный отслеживать магические потоки. Даже его пальто, простое, но стильное, можно было оценить в три, нет, даже в четыре счастливых воспоминания. Милый мальчик из хорошей семьи, отличная партия для любой ведьмы, чем он Саломее не угодил?
Лука расстроенно вздохнул и аккуратно положил букет гробоцветов на каменный прилавок.
– Да, скажите, что я еще загляну. Как-нибудь, – он звучал почти грустно, точно слова Саломеи вдребезги разбили ему сердце. Но ведьма холодно отмахнулась, не сводя с него пронизывающего холодного взгляда.
– Непременно. Это все?
Лука поежился, смахивая с плеча невидимую пылинку, а потом вышел из лавки, не прощаясь.
Через мутное стекло витрины было видно, как Лука сливается с темнотой ноябрьской ночи. Интересно, каковы на вкус его сны? Наверняка что-то свежее и сладкое как лимонад.
– Ты не слишком сурова? Леда ему действительно нравится, гляди, цветы принес, – с сомнением спросила она, все еще глядя на улицу. Лука давно ушел, но оставил после себя едва заметную горечь под языком. Чародеи умели ухаживать на широкую ногу и в любой момент были готовы всю землю вверх дном перевернуть, чтобы порадовать избранницу, вот только Саломея терзаний Майры совсем не разделяла.
– Не доверяю ему. Он и его приятель Орфей у всего Шабаша на устах. Недели не проходит, чтобы в рассылке не мелькнули их имена. Столько взысканий от Совета не получала даже я.
Майра застыла в кресле, не донеся бокал до рта.
– Орфей? – она обратила на ведьму встревоженный взгляд, где-то под ребрами туго запульсировал страх. Неужели она ослышалась? Много ли в Шабаше магов по имени Орфей? Маги обеих Школ выбирали себе уникальное имя прежде, чем шагнуть на стезю волшебства, и вероятность совпадения была мизерной. – Ты его знаешь?
– Конечно, знаю, – чуть надменно отозвалась Саломея, наливая себе еще вина, – но главный вопрос в другом: откуда его знаешь ты?
Сон четвертый.Черновик
Саломея была в ужасе. Леда, вернувшаяся в середине сбивчивого рассказа Майры, тоже. Обе ведьмы взирали на нее с выражением плохо скрываемого ужаса на лицах, как будто пожирательница снов по секрету призналась им, что начала встречаться с гулем, потому что он симпатичный. Два монстра, отличная вышла бы парочка.
– Советую не связываться с ним, – пробормотала Леда глухо, глядя в камин. Рыжие и красные всполохи отражались от тумана в ее глазницах, придавая чародейке вид потусторонний и зловещий. – Ничего хорошего тебя не ждет.
Майра невесело рассмеялась, разводя руками:
– Взгляни на меня повнимательнее. Думаешь, у меня действительно есть выбор?
Ее глаза, сменившие цвет, все еще ныли. Орфей не знал жалости к провинившимся, а Майра не знала ничего про самого Орфея. Не время ли исправить это недоразумение?
– Кто он? – спросила она тихо, поднося к трясущимся губам бокал с шампанским.
Саломея, хранившая многозначительное молчание, издала тяжкий вздох. О, сколько всего было в этом звуке – разочарование, тревога, смирение. Где-то под столом бродил ее фамильяр, существо, которое Майра никогда не видела, но слышала его утробный рык. Вот и сейчас об ее ногу потерлось что-то, покрытое колючей шерстью, заставляя вздрогнуть. Но она забыла об этом, как только Саломея, наконец, заговорила.
– Он испытатель, создает новые заклинания и артефакты. Очень талантливый. Голубая кровь, белая кость и запас столового серебра в родовом гнезде. Странно, что он не убил тебя на месте. Такие, как он, предпочитают не марать себя общением с монстрами.
Майра сглотнула тугой комок, вставший в горле. Саломея никогда не юлила, предпочитая горькую правду сладкой лжи. Наверное, именно за это она любила ведьму и ненавидела одновременно.
– Орфей не убил меня не потому, что пожалел, – произносить эти слова было тяжело, они царапали горло изнутри, ощетинившись иглами, – я ему нужна. Кто знает, что будет дальше?
Неожиданно для нее Саломея мечтательно прикрыла глаза:
– Он напоминает мне своего дядюшку, такой же красавчик. Помню ту вечеринку в Венеции в семьдесят седьмом…
Леда удивленно округлила слепые глаза, пряча улыбку за ладонью. Не стоило уточнять, о каком веке шла речь. Чародеи живут долго, ведьмы и того дольше, а Саломея одним взглядом прикончила бы любого, кто рискнул бы спросить ее о возрасте.
На этой ноте разговор иссяк. На смену игристому пришло сливовое вино из кладовых Саломеи, и спустя час Майра поймала себя на том, что заливисто смеется над историей ведьмы о свидании с призраком бывшего любовника.
– Он любит меня и после смерти, – проворковала Саломея, лукаво ухмыляясь, – разве это не доказательство настоящего чувства?
Леда, осушившая один-единственный бокал, бочком пробралась к букету, ждущему своего часа на прилавке. Цветы она сунула в вазу, а затем долго-долго гладила лепестки гробоцветов, вздыхая и украдкой поглядывая на телефон.
Дорогой подарок, подумала Майра, глядя в бокал с вином. Гробоцветы распускались лишь раз в несколько лет, буквально на пару часов. А эти гроздья, крупные и тяжелые, не выглядели дикорастущими. Наверняка Лука сам поливал их росой, собранной с кладбищенской травы, подкармливал лунным камнем, растертым в порошок.
“Разве это не доказательство настоящего чувства?” – мелькнула мысль, озвученная почему-то ироничным голосом Орфея, но Майра упрямо отпихнула ее в сторону.
Но все хорошее рано или поздно заканчивается.
– Мне пора домой, – она зевнула, наслаждаясь тем, как в животе плещется хмельное тепло. Голод присмирел, убаюканный сливовом вином, а на ногах она стояла чуть пошатываясь. Вызвали ли такси? До дома было рукой подать, а винные пары быстро выветрятся на прохладном воздухе.
Пока она раздумывала, Леда нерешительно приблизилась, хватая ее за руку:
– У меня дурное предчувствие. Останься.
Ее фиалковые от ведьминой осоки глаза казались бездонными. Только отвлечешься и уже тонешь.
– Ты видишь что-то? – шепнула Майра, затаив дыхание. Прорицание – редкий дар, почти священный, и кому бы не хотелось заглянуть по ту сторону, в будущее?
Чародейка покачала головой, поправляя свою шляпу, сползающую на нос:
– Нет, но сердце не на месте. Будь аккуратна.
Можно было остаться. Скинуть ботинки и куртку, нырнуть в гостевой спальне под одеяло, пахнущее лавандой и духами Саломеи, и проснуться от манящего аромата блинчиков с черникой – фирменного завтрака Леды. Но что-то тянуло ее наружу, в темноту, и Майра не могла сопротивляться.
Свет в лавке погас. Щелкнул замок, когда она вышла на крыльцо, кутаясь в тощую куртку. Скорее бы выпал снег, быть может станет не так зябко? Однако что-то подсказывало, что холодок, бегущий по коже, не имел ничего общего с поздней осенью. За Майрой след в след шагала бесплотная фигура красавчика из Старшей Школы. Образ Орфея не покидал ее, куда бы она ни пошла и как бы ни пыталась отмахнуться.
Но чародей отошел на второй план, когда Майра наткнулась на незнакомца у ограды лавки. И что-то в нем было не так.
Он выглядел неполноценным – будто нетвердая рука неназванного автора вырезала человекоподобную фигуру из слоновой кости и забросила работу, утомившись. Никаких уникальных черт, вместо одежды ветхое тряпье, которое лишь при невнимательном взгляде можно было принять за мешковатую рубашку и рваные брюки. Майра моргнула озадаченно – тонкая рубашка в конце ноября?
Существо пыталось пройти через кованую решетку ограды, игнорируя распахнутую настежь калитку в шаге от него. Механические движения рук, которыми оно силилось раздвинуть прутья, хриплое дыхание, облаками вырывавшееся из узкой щели рта, и серые белки неподвижных глаз, – чудовищная пародия на человека. Смотришь на него, и кровь в жилах леденеет, обращаясь кристаллами льда.
И когда существо почуяло чужое присутствие и двинулось в ее сторону, скрючив грубые пальцы, Майра мгновенно протрезвела. Отступила назад, в панике озираясь, но улица была пуста. Чудовище приближалось, двигаясь все быстрее, и Майра, в отчаянной попытке сбежать, споткнулась о бордюр. Взвыла от боли в ушибленных коленях, и звук пронесся по переулку, придавая существу сил.
Оно рванулось вперед, высоко подкидывая колени и вытягивая вперед руки.
За спиной мелодично звякнул колокольчик. Прогремел выстрел, оглушительный в плотной ночной тишине. На секунду время замерло, а потом…
Потом чудовище грузно упало на колени, рассыпаясь пеплом. Сначала истаяли ноги, следом торс и руки. Последней обратилась в ничто голова, и в куче праха блеснуло под тусклым фонарем что-то круглое. Пуговица? Жемчужина?
Саломея стояла в дверях лавки, сжимая в руках ружье. Приклад его был расписан серебром, и пули – Майра догадалась по юркой молнии, пронзившей монстра, – тоже серебряные. Странно, она никогда не видела в лавке оружия, и вот оно, в руках у Верховной. И та держит его крепко и умело.
– Что это было? – язык едва ворочался от ужаса. Майра перевела дух, оглядывая испачканные ладони. Сквозь пленку грязи уже проступала ее жидкая кровь цвета несозревшего персика. Стылый взгляд существа, так напоминающего человека, раскаленным клеймом был выжжен в памяти, и когда Майра прикрывала глаза, его образ вставал перед ней во всем своей восхитительной мерзости. Она многого повидала на улицах Столицы, но такого не видела никогда.
Саломея поморщилась, перехватывая ружьё и зорко оглядывая улицу – не появится ли еще один?
– Черновик, – по-старушечьи сварливо ответила ведьма, будто вспомнив нежданно про свой истинный возраст. – Кто-то Старшей Школы балуется, но теперь мы уже не узнаем, кто именно.
Она в пару шагов оказалась рядом, туфли безжалостно втоптали в грязь то, что осталось от черновика. Под ее каблуком что-то с хрустом лопнуло, оборачиваясь перламутровой пудрой.
Она помогла Майре подняться и устоять на дрожащих от испуга ногах, словно опасалась, что пожирательница снов вот-вот снова бухнется в лужу без сил.
– Неудачный денек, – ухмыльнулась Майра невесело, вытирая кровь и грязь с ладоней о штаны. Хуже и быть не могло, глаза предательски защипало. Сколько еще неприятностей должно свалиться на ее голову, чтобы пришло что-нибудь хорошее?
Саломея ласково погладила ее по голове.
– Мне очень жаль, детка, – ее голос звучал нежно и тихо, полный непонятной тоски.
Казалось, ведьма говорила совсем не про “черновика”.
***
Встреча на Сливовой улице была назначена к часу, когда солнце подгнившим апельсином катилось бы к горизонту, но Майру в особняк из красного кирпича тянуло с самого утра.
Проснулась она за полдень, от истошного визга соседской дрели, а потом металась по квартире, заламывая руки и не находя себе места. Иногда останавливалась у окна, глядя на двор, нарисованный в бурых и серых тонах, а в груди стучала похоронным колоколом странная нужда – бежать куда-то, как можно быстрее, пока не стало слишком поздно. Минуты тянулись, как жвачка, прилипшая к подошве, и когда пришло время, Майра почти бегом неслась от метро, подгоняемая дурным предчувствием.
“Главное – не опоздать!” – думала и сама себе поражалась. Опоздать – куда?
Где-то на половине пути накатила удушливая волна, пустой желудок пронзило раскаленной иглой. Майру замутило, перед глазами все поплыло. В луже под ногами отразилось ее бледное, с зеленым отливом лицо. Куртку пришлось расстегнуть – внутри пылал тяжелый огонь, от которого она ощущала себя вялой и больной. И даже легкий мороз не давал ему угаснуть.
“Да что со мной не так?”
Она брела к Сливовой улице, с трудом передвигая ноги и спотыкаясь, и какая-то городская кикимора, попавшаяся навстречу, поспешила перейти дорогу. Еще и плюнула в след, выражая то ли свое пренебрежение, то ли затаенный страх.
Дом из красного кирпича при дневном свете выглядел иначе – не таким угрожающим и таинственным, как под покровом темноты. Майра вползла на высокое крыльцо, переводя дыхание, и вздрогнула – уже знакомые виноградные лозы, нависающие над входной дверью, по-змеиному зашипели, потянувшись вперед.
– Давно ли у винограда растут шипы? – пробормотала она, слабо отмахиваясь от особенно нахальной ветки, которая так и норовила обернуться вокруг шеи. Визитная карточка Орфея, которая должна была обеспечить ей беспрепятственный вход в дом, как сквозь землю провалилась. Еще час назад лежала во внутреннем кармане, а теперь там ветер свистел, а пальцы загребали пустоту.
Над головой зеленые лозы переплетались между собой, как клубок гадюк, тянулись к Майре, подрагивая от нетерпения. Шипы, видневшиеся между резными листьями, все росли и росли, пока не оказались размером с детскую ладошку.
В голове лихорадочно крутились обрывки мыслей: “сейчас меня растерзают” и “где же эта чертова визитка!”, а боль в животе, нудная и тянущая, стала острой и сводящей с ума. Да еще и жуткое ощущение, что за ней наблюдают, не отступало. Майра вскинула глаза, следуя за предчувствием – на подоконнике за кованной решеткой светились два золотых глаза.
Острый шип царапнул подбородок, и Майра в панике дернула карман за молнию. Лозы нависли над ней зеленым облаком, готовые вот-вот сожрать, растерзать, стереть с лица земли.
Визитка нашлась в самый последний момент – юркие лозы уже обернулись вокруг ее рук и шеи, затягиваясь удавкой.
– Меня ждут! – выдохнула Майра, вскидывая кулак с зажатой в нем карточкой. Виноград помедлил, а затем неторопливо втянул шипы и гибкие, сильные ветви, а дверь распахнулась сама по себе. Золотые глаза, наблюдавшие за ней из окна, погасли.
Но Майра не торопилась пересекать порог. Все, что было связано с Орфеем, нахальным и великолепным, внушало ей инстинктивный страх. Вот она и топталась под дверью, надеясь набраться храбрости и сделать шаг вперед.
Солнце почти скрылось за горизонтом, Сливовая улица утопала в тенях, и та же тьма царила в ее голове. Мутило, и Майра прижала руку ко рту, надеясь сдержать тошноту.