Олигарх в наследство

Глава 5. Инга. История Вадима Ивановича

Просыпаюсь я в девять. Вообще в селе хорошо спится, спокойно. Чистый воздух, экология, да еще и тихо. Потягиваюсь в своей девичьей кроватке, чешу между ушами растянувшегося под боком Арнольда… Благодать! Бабушка правда всегда говорила что собакам в постели не место. Но и в будку, надо отдать должное, их не сажала. А Арнольда она и вовсе завела «из баловства». Конечно подразумевалось что он будет охранять двор. Но пес, видимо, об этом попросту не в курсе. А как объяснить я представления не имею. Да и надо ли? Кто меня тут тронет…

Вспоминаю о ночном вурдалаке и тут же вскакиваю с постели. Вот же я красотка! Поручила алкашу животных кормить, а сама спать легла. Еще неизвестно сделал ли он что-нибудь. Одно дело – рыдать, а другое – работать. Рыдать-то и я могу.

Выхожу из дома, обмотавшись старой бабушкиной кофтой. Дядя Гена сидит на крыльце, вздыхает, смотрит в горизонт. Будто и правда страдает. Мне даже в какой-то момент становится завидно. Бабушка померла, когда… Как бы помягче сказать? Красоткой уже не являлась. То есть она не то чтобы уже девицу не напоминала… Это была классическая старушка! И ей это никак не мешало разбивать сердца. А я молодая, красивая, мне восемнадцать! Самый расцвет. И что в итоге? Поклонник бабушки мне только и помогает. Потому что своих нет. Не обзавелась.

– А ты, внучка, любишь поваляться до обеда? – кивает мне, поднимаясь. – Сразу видно, городская.

– Ну так я и не собиралась становиться деревенской, – бурчу под нос. Я собиралась… Да никуда я не собиралась. А жизнь вон она какая, непредсказуемая. – Как конь?

– Хорошо! Попоил, покормил, отвел в поле. И кур покормил, и яйца собрал: – кивает на небольшой эмалированный тазик. Дядя Гена оказывается мужиком как будто даже и приятным. А главное – исполнительным и ответственным, в отличие от меня. – Ты их не оставляй, яйца-то, а то куры их и потоптать могут. Кстати одна у тебя кажется села.

– Куда села?

– На яйца села. Если все хорошо будет, к первомаю цыплята вылупятся. – улыбается, – У твоей бабушки всегда вся живность размножалась. А если не размножалась, так толстела.

– Это потому что климат хороший, – киваю.

– Э нет, деточка. Дело не в климате, рука у твоей бабушки была легкая. У нее и картошка знаешь какая вырастала? Вот то-то же. И если повезет, и ты такая будешь!

Толстая как картошка что ли? Очень может быть. Но лучше чтобы куры неслись. Сомнительное достоинство, но если других не будет, то и это пойдет. Между тем, пока есть возможность, было бы неплохо уточнить что там с местным олигархом. К чему готовиться.

– Дядя Гена, ты лучше скажи, что бабушка с Вадимом Ивановичем не поделила?

– А ты и этого не знаешь? Ну да ладно, сейчас расскажу, – садится на ступени крыльца, вытаскивает сигареты и, горестно вздохнув, закуривает. Вообще я табак терпеть не могу, но придется нюхать. Надо же знать что там бабуля наколдовала.

– Вадим Иванович – это бизнесмен, депутат, известный человек в нашем районе был! И хотел он заповедную зону под свой отель приспособить.

– Так, – киваю.

– А твоя бабушка, она была справедливая женщина. И неравнодушная. Вот она к нему пришла и говорит: «Вадим Иванович, если вы не откажитесь от своих планов, то я сделаю так, что у вас и бизнес прогорит, и семья развалится, и у детей счастья в жизни не будет. А потом вы помрете, не дожив до пенсии». И показывает ему значит какую-то соломенную куклу всю в иголках. И говорит, что это древняя полинезийская магия, самая страшная на планете, – дядя Гена затягивается, будто вспоминая что-то. – Ну в общем не поверил он. Какая такая полинезийская магия в Тульской области? Продолжил он свое дело. А как началась вырубка деревьев под коттеджи, так представь, его жена собирает чемоданы и уезжает с негром! Негром! Где она его только тут нашла. Вроде как он саксофонист какой-то, музыкант, значит. А еще с собой прихватила денег. Но самое паршивое, основное имущество у Вадима Ивановича-то на жену записано было! Это чтобы государство дурить, понимаешь?

– И все перешло в итоге саксофонисту, – киваю.

– Да. Говорят они теперь в Америке живут, в Калифорнии, – трясет пальцем дядя Гена, – Вадим Иванович тогда пришел к твоей бабушке, на разборки. Но она ему и дверь не открыла, а что с ним, мошенником разговаривать? А потом, еще через полгода на него свалились одна неприятность за другой, даже уголовное дело на него завели. А после и вовсе заболел. Снова приезжал, требовал чтобы бабушка порчу сняла.

– Так может у Вадима Ивановича проблемы не из-за бабушкиного проклятия, а потому что он жадный прововровавшийся деляга? А жена ушла потому что он был толстый и страшный. А негр… Ну там свои достоинства, – блин, чуть не брякнула при взрослом человеке неприличную вещь. Поэтому, откашлявшись, добавляю, – В смысле что музыку пишет. Или играет…

– Нет, если бы не Серафима Альбертовна, все у него было бы хорошо, как раньше. – дядю Гену не переубедишь. Похоже в Жупени сомневаться в способностях бабушки считается чем-то неприличным.

– Так жена эта сбежавшая – мать Евгения Вадимовича?

– Нет конечно, она его мачеха, на пару лет младше.

– Кого младше?

– Да Жени! Это третья жена Вадима. Он знаешь какой был любвеобильный?

Тупой он был, а не любвеобильный. Впрочем это лирика.

– Допустим, а чего Женя тогда ездит сюда?

– Так проблемы у него. От него тоже жена сбежала.

– С негром-саксофонистом?

– Вот этого уже я не знаю… – разводит руками, затем тушит окурок, – Проклятие бабушки действует. Потому что она была сильной колдуньей, понимаешь?

– Понимаю, – спорить тут бесполезно. Зато появилась ясность в каком направлении двигаться чтобы Женю расколдовать. Конечно жена к нему вряд ли вернется… Но от оставшихся денег я его точно спасу.

Глава 6. Инга. Первая клиентка

Хорошо что бабуля была человеком ответственным и запасливым. В подвале куча закаток, тушенка, два мешка картошки, так что голодать пока не придется. Правда ситуация все равно поджимает. Еда имеет свойство когда-нибудь заканчиваться, а денег у меня – на банку кофе и пакет молока.

Почистив пару клубней и поставив вариться, я снова вытаскиваю книги. А заодно телефон, благо интернет берет. Надо придумать как расколдовывать Женю. Потому что когда он опять с воплями явится, у меня должен быть конкретный план.

И я устраиваюсь за столом изучать профильную литературу. Господи, да как же скучно! Конечно это не учебник по микробиологии, но читать про то как надо закапывать куриную лапку в полнолуние на перекрестке дорог возле кладбища тоже тоскливо. А может, взять рецепт из головы? Я такие квесты на нашем студенческом капустнике придумывала! Впрочем я опять отвлекаюсь.

Среди всех книг единственная, которая смогла меня заинтересовать – это карточные фокусы. Кстати вот и колода. А там еще один раздел есть, шулерский так сказать-с… В общем очухиваюсь я только когда дом заполняет запах жареной картошки. Которую я поставила вариться.

Ну ничего, я не гордая, съем и такую, только нарву первой зеленушки и покрошу. Эх, жаль прошли те времена, когда можно было имущество в карты выиграть. Это мне кажется немного честнее, нежели брать деньги за несуществующую порчу. Ну да ладно, будем работать с тем что есть.

Остаток дня проходит в трудах. Я проверяю кур, нахожу забившуюся в угол наседку и… Правильно! Я зачем-то пытаюсь ее подвинуть чтобы проверить, действительно ли она сидит на яйцах или просто приболела? Так эта зараза начинает кудахтать, и с жердочки в меня пикирует петух! Джентельмен хренов! Решил защитить подружку! Крыльями хлопает, орет! А я что? А мне уже все равно что там с роженицей. Пошла она в жопу как говорится. Не буду их сегодня кормить!

Ладно, буду. Остальные восемь курей ни в чем не виноваты. Но вообще мне наследство нравится все меньше. Чуть без глаза, заразы, не оставили.

Пока я вожусь с курами, в калитку уже вовсю стучатся. И орут. Судя по голосу – какая-то бабушка. И что ей надо? Иду открывать, а там она… С кастрюлей. А от кастрюли пахнет мясом. Мясо очень хорошо идет к картошке, поэтому я тут же расплываюсь в улыбке. Вдруг бабуля поделится?

– Здравствуйте, – прохожу в сторону, поглядывая на кастрюльку с крышкой.

– Здравствуй, Инга, меня зовут Лилия Яковлевна! Я пришла к тебе вот… По делу.

– Проходите, проходите, – приглашаю в дом, пытаясь вспомнить, видела ли я ее до этого. Может мельком?

– Ты же теперь заместо Серафимы Альбертовны.

– Я ее внучка, – аккуратно соглашаюсь.

– Серафима Альбертовна говорила что ты единственная из всей семьи, кто унаследовал ее чудесный дар. – и ведь искренне так считает! Все-таки бабуле верили. Это и называется харизма! Когда несешь околесицу, а тебя вместо того чтобы обвинить в мошенничестве, а может даже побить, еще и кормят. Теперь понятно почему бабушка кроме коня, кур и Арнольда не вела хозяйство. А зачем? И так все принесут. Хотя и куры тут тоже лишние.

– Мне приятно что вы так считаете, – боже, что я несу! Единственно что я унаследовала у бабули – это как простой народ разводить. Впрочем и того процентов на двадцать.

– Я даже чувствую что ты не хуже Серафимы Альбертовны и продолжишь ее дело.

Молча улыбаюсь, а сама думаю: «Что отвечать ей? Если скажу что ни черта я не умею, то мясо в кастрюльке она обратно потащит, а этого допустить никак нельзя. А скажу что умею – надо будет тут театр устраивать. Зря я два часа карточные фокусы изучала, надо было читать как порчу снимать». А бабка, видимо решив что мое молчание – это согласие, продолжает:

– Серафима Альбертовна меня воском очищала. Но, к сожалению, мы весь курс не выполнили.

Воском очищала? Нет, это точно не про шугаринг.

– Очищала?

– Отливала! – и смотрит на меня, будто бы я глупость спорола. А я судорожно соображаю: отливала воском… Да, что-то такое в книге было. Прочитать нужно только.

Мы стоим в прихожей, и я осознаю, что надо срочно принимать решение: брать на себя ответственность за продолжение дела бабули, либо сказать что я ничего не умею. Истина оказывается где-то посередине:

– Нужно чтобы ушло солнце, оно сбивает нужные лучи энергии и чакры останутся грязными, понимаете?

В эту же секунду лицо гостьи становится внимательным и даже подобострастным. Поверила что я тоже по выходным на Лысой горе голая бегаю.

– Понимаю. Так мне вечером зайти?

– После захода солнца.

– Только окорочка-то остынут! – спохватывается Лилия Яковлевна, – Я тебе принесла. Ты, Инга, тогда уж к себе переложи, они вкусные, я их с карри готовила!

– Конечно-конечно, – только этого я и жду. В один момент я бегу за тарелкой и вилкой. Продажная я душа, за еду готова влезать в авантюры. А с другой стороны, надо же на ком-то потренироваться?

Лилия Яковлевна перекладывает окорочка в тарелку и, тепло попрощавшись, уходит. А я… Правильно, сажусь есть. Война войной, а обед по расписанию! Кстати окорочка значительно скрашивают подгорелую картошку. Но вопрос в другом, как отливать воск? И дело даже не в рецепте… Как сделать так чтобы клиент понял что ритуал сработал? Листаю интернет… А там говорится, что если у клиента проблемы, то воск чернеет. Вот же фокусницы! Жаль никто не делится как добиться такого эффекта. А бабушка могла бы и написать инструкцию. Ладно, в этот раз просто отолью, скажу что процесс идет, что я чувствую у Лилии Яковлевны прибавляется здоровье! Прям как в компьютерных игрушках – полоска из красной становится зеленой.

А ночью придется поломать голову. У Жени воск должен почернеть. А то кто его знает, решит что я шарлатанка. А я девушка честная, не просто беру деньги, а устраиваю представление. И оказываю психологическую поддержку. Точнее буду оказывать. Но, чувствую, после Лилии Яковлевны ко мне очередь выстроится. Только больше я окорочка брать не буду, это я сейчас повелась, с голодухи. Лучше пусть деньги приносят.

Глава 7. Инга. Подготовка

После еды всегда хочется расслабиться, полежать… Можно подремать, можно посмотреть тупые видосики. Или даже просто, выйти на крыльцо, посидеть, посмотреть как птички поют…

Я считаю что самое главное в жизни – это ощущать ее удивительный вкус и аромат. Каждую минуту, не отвлекаясь на незначительные мелочи. Конечно со мной многие не согласятся. Стоит в обществе сказать что-то подобное, как тут же набегают скучные люди и начинают с пеной у рта доказывать что самое главное – это созидание, труд, честь, совесть, семья, дети, ипотека… А если ты гедонист, то это равнозначно предательству Родины! И попробуй их перебить только! Загрызут! Но я этих несчастных людей прощаю. Мне вообще, если разобраться, глубоко пофиг кто там что думает и про меня, и в принципе. Потому что жизнь одна, а что там, в местах вечной охоты, совершенно неясно.

И ладно если допустим есть рай или ад. В любом случае это подразумевает какой-никакой движняк и разум. И это может даже и неплохо. А что, если там ничего нет? Если ты умер, и разум бах – и отключается навсегда? А ты всю жизнь потратил на выплату ипотеки в хрущевке в Зюзино, пахал на нелюбимой работе, потому что работу в принципе сложно любить, а твое наследство… Оно как раз и делится с воплями твоими же детьми, которые так и не поднесли тебе стаканчик коньяка перед кончиной. Потому что один был в командировке, а второй – в ночном клубе.

Нет, жизнь надо жить иначе.

Вот я ее и живу. Только сохранять гедонистический подход все сложнее. Потому что я даже не в Зюзино, а в Жупени. И хотя тут приятная природа, пока что на счастливый билет ситуация никак не тянет.

Взяв книги, иду на крыльцо, готовиться к отливанию воском. А в голове все что угодно кроме работы. И что-то так грустно становится! Подумав, решаю что надо бы навестить могилку бабушки. Ее как раз похоронили тут же, на местном кладбище. Идти около часа, а заодно прогуляюсь, продумаю свой бизнес-план. Ну и заговор выучу. Там недостаточно воск лить, надо еще повторять всякую ересь.

А я даже в школе за «Белую березу» три получила. Не получалось у меня стихи зубрить. А ведь это целый заговор! И по бумажке его не прочитаешь, клиенты не поймут. Да и как показывает практика, надо делать это эмоционально, с чувством. Желательно закатывать глаза и трястись в экстазе, чтобы клиент понял что пришел не зря. Если не выйдет решить проблему, то он хотя бы получит впечатления от визита. А без знания текста представления не сыграть.

Дойдя до кладбища, провожу минут двадцать на могиле у бабушки, убираю мусор… И тут конечно же ко мне подходит какая-то соседка. Надо же потрепаться о всякой ерунде, как будто у меня на это время есть! Но и тетку не пошлешь, потому что как вариант тоже клиентка.

– Что ж вы, Инга, во вторую половину дня и на кладбище! Покойных тревожить! – ага, тебя забыла спросить о твоих суевериях.

– Такие как я не тревожат, – объясняю полушепотом, делая шаг навстречу тетке, – У меня тут много дел. А вы почему задержались в столь поздний час? Закат скоро…

– Ой, а я оградку красила, как раз Пасха через месяц… – и глаза бегают. Нормально я ее припечатала, – а вы принимаете клиентов как Серафима Альбертовна?

– Принимаю. Называйте меня Ингеборга Валерьевна.

– Хорошо, – кивает, а по лицу вижу – пытается про себя повторить. Бесит меня эта тетя, ненавижу когда советы раздают, которые я не просила! – и оставьте меня наедине с бабушкой, мне надо подпитаться ее энергией.

Тетку как ветром сносит, а я, вздохнув, еще минут десять сижу на лавочке, после чего отправляюсь обратно к дому. Хоть и настроения нет, а та бабка все равно придет. И ведь не выгонишь. Солнце падает за горизонт, освещая землю оранжевыми лучами. Тут и правда красиво. Но все-таки слепит. Надев солнечные очки, не спеша бреду по дороге, сотый раз повторяя этот заговор, чтобы не опростоволоситься.

И когда я уже почти подхожу к дому, меня обгоняет знакомая черная иномарка и тормозит прямо посреди дороги. Оттуда выскакивает Женя, с лицом… Ну с лицом Жени. И в пошлейшей красной футболке. Неприятное у него лицо, в смысле его выражение. Сразу видно: избалованный маменькин сынок, родившийся на шелковой простыни. Вот только это никак ему не мешает быть недовольным жизнью. А я говорила что надо быть гедонистом.

– А ты что в очках? Ночь на дворе, – решает подколоть меня. А я так крепко задумалась, что и правда не заметила что солнце-то уже село, а я все иду. Но показывать что я стушевалась не собираюсь.

– Блатным и ночью солнце светит, – бросаю на ходу. Еще разговаривать с хамом посреди дороги. Не заслужил.

– А я думал не хочешь смущать клиентов своими красными глазами. Что я, не знаю что вы там, ведьмы, принимаете перед ворожбой.

– Принимать нужно тебе лекарства для стимуляции работы головного мозга. А еще лучше – устроиться на работу.

Жертва «ТНТ».

– У меня свой бизнес, нафига мне твоя работа?

Ой дурак! Конечно же это бабушка моя виновата что у тебя дела не идут, а не потому что ты целыми днями по селу слоняешься.

– Ты чего хотел-то?

– Договориться о посещении твоего дьявольского кабинета. Мне надо чтобы ты сняла проклятие с отца и его потомков. И не надо рассказывать что ты не в курсе о чем речь, – бежит за мной и нудит. А я думаю о том что что очки и правда надо снять, потому что ничего через них не видно. Навернусь еще чего доброго.

– Сегодня я могу тебя принять, но только для консультации. – останавливаюсь и, театральным жестом сняв с себя очки, смотрю в глаза Жене, – Потому что мне сегодня ритуал отливания воском провести надо. Так что придем, сядешь на крылечке, подождешь своей очереди. И не мельтеши перед глазами, а то от твоей красной футболки у меня мигрень начинается.

Глава 8. Инга. Отливание воском

Пока Лилия Яковлевна делит лавку с Женей, я готовлюсь к ритуалу. Свечи есть, эмалированная посуда – тоже. Водичку из-под крана я налью, скажу что святая. Надо заговор еще раз про себя прочитать, потренироваться.

Бабуля проводила ритуалы в специально отведенной для этого комнате, совсем маленькой, где помещаются только стол, пара стульев и шкаф. Вот шкафу я все и нашла: и тазики, и свечи, и банки с какой-то ерундой, закрытые крышками. Открываю одну – соль, другую – земля. Это наверно чтобы каждый раз на кладбище не бегать… Еще пучки соломы и заготовка будущих кукол вуду. Да, эзотерические практики нуждаются в творческом подходе.

В принципе, я считаю так: это в былые времена магия была невероятно полезна. Когда люди считали что если земля плоская, и с нее можно упасть. Правда некоторые и сейчас так считают, но я не про частные случаи малограмотности и идиотизма, а про устоявшуюся практику. И тысячу лет назад магия помогала закрывать дыры в зарождающейся науке. Почему не пошел дождь? Это потому что божество разгневалось, надо сжечь килограмм картошки на алтаре. Или принести в жертву ягненка. Сейчас же все не так. Сейчас есть метеорологи. И хотя природу дождя я и сама до сих пор объяснить не могу, но важно что кто-то может! То есть его величество наука помогает сделать жизнь более понятной и прозрачной.

Но! Как известно, прогресс доходит не до всех. И тупые и ленивые граждане стараются находить наименее трудозатратные способы получить желаемое. Девушка не дает или парень замуж не предлагает? Приворожить! Денег нет? Так это порча! Болеешь? Зачем ходить к врачам, можно заговоренные травки попить. Ну а что? И жопу поднимать не надо, и все проблемы решаются воском и куколками.

Мои размышления прерывают звуки скандала. Прислушиваюсь. Женя с Лилией Яковлевной отношения выясняют. Так бы их и оставить, по-хорошему, пусть бы друг другу глаза выцарапали. Но увы, надо начинать ритуал.

Выхожу на крыльцо разнимать клиентов. Женя стоит, машет руками, вещает на все село:

– Да как вы смеете говорить такое на моего отца?! Да вы знаете каким человеком он был?! Он между прочим в Окороково дорогу сделал!

– Ты эту дорогу-то на следующую весну видел, милок? – парирует Лилия Яковлевна. Она сидит на лавочке, подбоченившись, – Только ты когда туда, Женечка, поедешь, бери не эту машину, у которой колеса с кошачью голову, а такую, типа УАЗика, а то там она и застрянет! Так что грош цена этой дороге! И сделал ее твой папа в честь предвыборной компании, и как всегда схалтурил! А так как все знали цену Парушкину, то никто за него не голосовал! Да и ты такой же!

– Да что вы понимаете в этом! Мой папа был честнейшим человеком, он привозил продукты и одежду в детские дома, между прочим, он церковь построил!

– Чтобы грехи отмаливать…

Лилию Яковлевну не переспоришь, а я бы так и смотрела как она распекает Женю. Но надо отдать должное: он молодец, защищает честь отца, хотя подозреваю, что он думает про него еще хуже чем несостоявшийся электорат.

– Тебе бы в политику, Жень, – одобрительно киваю.

– С чего бы? – переводит на меня взгляд и хмурится. Чувствует подлянку.

– Третьим глазом вижу, успех тебя ждет там. Совести у тебя нет, врешь убедительно. А что еще людям надо? Пойдемте, Лилия Яковлевна, я все подготовила.

– Пошли, Инга. А ты этому охламону не помогай. Не заслужил он чтобы с него проклятие сняли.

Добрые у меня земляки. Хотя что греха таить, я и сама не лучше.

Идем в комнату, где я сажаю Лилию Яковлевну напротив себя, и, мысленно перекрестившись, приступаю к отливалию воском. Надо чтобы она ни в коем случае не догадалась, что я это не просто делаю впервые… Что я вообще не верю в эту чушь! А вообще жизнь любит поиздеваться. Мечтала же я стать актрисой, вот и исполняю. Но мои старания Лилию Яковлевну вполне себе устраивают. Вроде верит. Сидит, смотрит на меня, будто чудо какое, а я заливаю! И воск, и просто.

– Иди, боль, туда, где трава не растёт, где ветер не веет, где солнце не греет. Иди в бездну, на дно! Да будет так, ибо так будет! – каждое слово произношу все громче, даже немного с завываниями. Но, думается мне, перестараться тут нельзя. Клиенту нужна экспрессия, а не водевиль.

И когда наконец-то весь воск оказывается в воде, я театральным движением достаю его ложкой из тазика и кладу на стол. И вид у меня очень серьезный, даже грустный. По идее, я должна поставить диагноз по получившейся фигурке. А как ставить, если с одного боку это прямая кишка, правда скрюченная, а с другого – член с одним яичком? Не прописывать же бабке регулярную половую жизнь противоестественного свойства? Кто же ко мне придет после такого?

– Корнеплоды есть надо, – говорю уверенно. – Видите? Вот тут?

Показываю на кусок «кишки».

– А что там?

– Болезнь. Нижняя чакра, все из-за нее. Грязная она у вас. Надо есть овощи из земли, запивать святой водой…

– Вы не подумайте! Я пощусь! – горячо сообщает Лилия Яковлевна, – До самой Пасхи ни-ни! Только кусочек мяса раз в неделю себе позволяю, для здоровья.

Прямо даже интересно, как эта бабуля себе религию представляет? Даже я в курсе что в христианстве ворожить запрещено. Но не мне ей сообщать об этом.

– До Пасхи никакого мяса! Проснулись, помолились, выпили святой воды, ровно три глотка, потом три раз умылись. Через час можно картошечки. С морковкой. Есть только то что из земли! То есть лук, морковь, картофель, свеклу. А вот огурцы нельзя! К Пасхе почувствуете легкость.

Если не помрете. Блин, я вот несу эту всю околесицу, а если бабка и правда крякнет от моей диеты? Жалко ее, да и соседи обвинят что извела человека. Что я им отвечать буду, чтобы мне хату не спалили? Если что, скажу что плохо молилась. Тут уж никак не проверишь.

– Все запомнили?

– Все, – кивает, – А когда к тебе следующий раз?

– Через неделю. Заодно расскажете о результатах.

Бабуля тут же рассыпается в благодарностях, а я с облегчением выдыхаю. Значит все получилось.

– Позовите Женю, чтобы зашел через десять минут. Посмотрим что у него там за порча.