«Да нет, что ты. Я же милиционер, все-таки. Просто видел ее в плохой компании. Лучше бы ей с ними не водиться, а то влипнет в неприятности,» – пояснил Алексей.
«Ой, я тебя умоляю! Какие у нее могут быть неприятности? Она вообще чудная последнее время. То все дома сидела, будто боялась чего, не разговаривала ни с кем. Теперь по ночам гулять стала. Лунатик,» – презрительно бросила Женька.
«И давно чудная? Может, случилось что?» – проявил озабоченность Алексей.
«Да как школа сгорела,» – беззаботно откликнулась гостья. – «Да что мы все про Ксюху? Расскажи мне лучше о себе.»
Женька, конечно, умом не блистала, но, если продолжать расспрашивать ее о сестре сейчас, заподозрит неладное. Можно продолжить позже.
Информацию из женщин можно вытягивать разными способами. Недалеких, как новая подружка, – обмануть. Такие и сами не поймут, как все выложат. Юных и законопослушных – напугать, как Щетинкину Ирину, ученицу восьмого класса и автора анонимки.
Ирина – девушка «правильная» и законопослушная (комсомолка, активистка, хорошистка, на хорошем счету везде, где положено) общения с милиционером испугалась до дрожи в коленках. При взгляде на анонимку она так побледнела, что Алексей испугался обморока. Перестав угрожать девочке уголовным кодексом, участковый сменил притворный гнев на милость и позволил Ирине торопливо и сбивчиво дать объяснения.
И тут Балжуларского ждало разочарование. Ничего конкретного Ирина не знала, а на необдуманный поступок толкнула ее банальная ревность. Зато теперь нарисовалась целая компания в составе Шпингалета, Рыла, Дитера Болена и Родионовой Оксаны, возможно все же причастных к пожару. Хм. Перспективка.
***
Юрик был слегка обеспокоен некоторой противоправностью их действий. Да что уж там греха таить, откровенным криминальным душком, которым от них несло. С одной стороны, набить морду старому похотливому козлу, который девочку хотел … – святое дело. Пусть спасибо скажет, что вообще не убили. С другой, сколько там Уголовный кодекс за телесные повреждения обещает? Наверняка, побольше 15-ти суток. Но тревога Юрика становилась тем меньше, чем меньше водки оставалось на дне бутылки. Пельмени уже давно кончились, оставив в желудке приятную тяжесть. Допивали под сало с крупно порезанным красным луком. Вопрос: что дальше делать с педофилом вставал с каждым часом все острее. Нельзя же было оставить его навсегда привязанным к стулу? Он был словно чемодан без ручки: нести тяжело, а бросить жалко.
Олег, напиваясь, мрачнел. Праведный гнев все еще был силен, но здравый смысл уже теснил его по всем фронтам. Но что у трезвого на уме, то у пьяного на языке.
«Лучше бы я его сразу грохнул. Зря ты меня оттащил. Отволок бы потом в лес подальше и прикопал. Ни в жизнь бы не нашли. В этой чертовой тайге целое государство спрятать можно. Какое помельче, вроде Швейцарии. Сгинет без следа. А уж труп то? Сущая ерунда.»
«И слава Богу, что не убил. А вдруг нашли бы и посадили? Ты о дочке подумал?»
«В этом дурдоме, который вокруг творится? Не нашли бы,» – с пьяной самоуверенностью заявил Олег.
«Кто убил? Кого убил? Юрик, во что ты вляпался?» – схватилась за сердце охнувшая Лидия Львовна, уже пару минут как просунувшая голову в дверь. Хотела ведь сначала постучать, да отчего то замерла, услышав мужские голоса, прислушалась. И не напрасно.
Так и не дождавшись визита племянника по приезду того в город, она нагрянула к нему сама однажды вечером после работы. И пришлась некстати. У Юрика уже была гостья. Девица того сорта, в которых у мужчин иногда бывает потребность. Чисто физиологическая. При взгляде на нее Лидия Львовна поняла, почему сестра просила ее присмотреть за мальчиком, иначе тот отобьется то рук. Без серьезной женщины рядом (жены или мамы) мужчины быстро отбиваются от рук и дичают, словно брошенные за городом собаки.
Лидия Львовна не собиралась брать на себя полную ответственность за великовозрастного балбеса, но поскольку сердце ее было не на месте, решила сегодня еще раз навестить непутевого племянника. И не зря. На негнущихся ногах она вошла в комнату, оставив за собой цепочку мокрых следов, и рухнула на неубранную кровать.
«Что ты натворил, олух царя небесного?» – бледнея, спросила она.
«Ничего, тетя Лида. Ничего,» – бросился к ней Юрик. – «Только успокойтесь. Все живы, здоровы. Никто никого не убил.»
Не поверив ни единому слову на удивление быстро пришедшая в себя Лидия Львовна крепко ухватила племянника за чуб, с силой потянула вниз и стукнула Юрика лбом о свои колени.
«Ой-ой-ой,» – плюхнулся тот на пол.
Но любящая тетушка и не думала ослаблять хватку. Хладнокровно тягая нерадивого родственника за чуб, она приговаривала: «Рассказывай. Немедленно рассказывай мне все, поганец.» Юрик подвывал. Олег ржал. Управляться с непослушными мальчишками Лидия Львовна умела.
«Ну тетя Лида!» – завопил отпущенный, наконец, Юра со слезами на глазах, как в детстве.
«Я слушаю,» – мрачно отрезала тетушка.
Рассказ двух полупьяных мужчин поверг ее в ужас. Педофил? В нашем маленьком городке? Немыслимо. И слово то это произносить мерзко. О таком не говорят и не пишут в газетах. И девочку Веронику Лидия Львовна помнила – полненькая, с косичкой, беспроблемная. Даже представить страшно, что могло произойти. Но это еще полбеды. А вот то, что он сидит дома, привязанный к стулу, а не в камере СИЗО, где ему самое место, уже беда.
«Ведите себя, как взрослые люди!» – призвала она собутыльников. – «В милицию все равно заявить придется. Не век же Вы его в плену держать будете? Да, Олег, скандал, конечно, будет. Хотя, может, и нет. Такие дела, они обычно заминаются по-тихому, не афишируются. Ну, Вы понимаете, не маленький. Люди судачить, конечно, будут. И чтобы оградить девочку, Вам придется уехать. Тут без вариантов. Просто сделаете это чуть раньше, чем планировали. Нужно только сделать все по-умному, без шума. И я знаю, кто Вам поможет.»
***
Ну Лидия Львовна, вот от Вас я такой подставы не ожидал,» – оторопело проговорил Алексей. – «Это по-Вашему гражданский арест?»
«Я не сильна в терминологии, Алексей Константинович. Вам виднее. Ребята задержали опасного преступника. Просто немного перестарались. Но в такой ситуации это вполне объяснимо,» – старательно сглаживая первое впечатление ответила Лидия Львовна.
«Да уж, помощнички,» – скривился Алексей и сурово кивнул мужикам, топтавшимся у дверей. – «Рассказывайте.»
Внимательно слушая и проникаясь отвращением к клиенту, он разглядывал человека, привязанного к стулу. Его лицо с запекшимися потеками крови, местами в багровых кровоподтеках, местами опухшее до неузнаваемости, сохраняло выражение полной овечьей отрешенности от происходящего. Он обводил мутным взглядом комнату, ни на чем не фокусируясь. Домашняя телогрейка была в бурых пятнах. Кисти рук опухли. Голова безвольно свесилась набок. Казалось, только веревки и удерживают его тело на стуле. Распусти их, и мужик кулем свалится на пол. Струйка мочи, напитав брюки, образовала лужицу на полу. Воняло как в общественном сортире. На появление человека в милицейской форме узник не отреагировал никак.
Стоило только Алексею открыть дверь в квартиру, как, едва не сбив его с ног, на улицу выскочил пес. Похоже, его давно не выводили.
И что ему делать с этим цирком? По-хорошему – вызывать ребят и везти всю эту компанию в отделение, включая девочку. Скорая тоже, видимо, понадобится.
«Где пострадавшая?» – осведомился он.
«Дома, «В гостях у сказки» смотрит,» – отозвался отец.
«Она ведь не пострадала?»
«Нет. Испугалась только.»
«Алексей Константинович, нельзя ли уладить это дело как-нибудь по-тихому, без лишнего шума?»
«Как Вы себе это представляете, Лидия Львовна? Это Вам не Коля Закавыкин с марками. При всем моем уважении, я работаю в системе. Существует определенный порядок, которого мы и будем придерживаться. Но кое-что, пожалуй, можно. Дайте-ка нож.»
Алексей, присев на корточки, разрезал веревки, которыми Михаил Иванович был примотан к стулу, и подтяжки, стянувшие запястья. Безучастный узник кулем свалился на пол в лужу собственной мочи.
«Где ближайший телефон?»
«В продмаге, наверное,» – уныло ответил Олег.
Колесо правосудия закрутилось.
***
Прошло полторы недели. Михаил Иванович домой не вернулся. Квартира его была опечатана. Бестолковый Клепа, неосмотрительно удравший из дома, потерялся. Вкусив свободы, он убежал далеко от дома и сгинул долгой зимой никому не нужный. Вероника же, напротив, из дома почти не выходила. Благо первая четверть подходила к концу. Олег, Юрик и даже Лидия Львовна регулярно общались со следователем.
«Салют, служивый,» – сунулся однажды днем в участок Олег. – «Дело есть. Заходи вечерком, поговорим.»
Потом Олег направился к Родионову и долго колотил в дверь, полагая, что тот просто крепко спит после ночной смены. На самом деле Родионов метался по квартире в обнимку с самоваром, лихорадочно соображая, куда впихнуть свое крупногабаритное сокровище. Как на грех, не лез он абсолютно никуда: ни в шифоньер, ни под кровать, ни в кухонные шкафчики. В конце концов он уложил самовар в постель и прикрыл одеялом.
Из тайги самовар Родионов притащил накануне. Ну не грел он ему душу лежа под сосной в аккурат под ногами висельницы. Родионову нужно было видеть его, ощущать под руками гладкую поверхность, ласкать выпуклые бока. Мотаясь теперь по комнате, он отчаянно жалел о том, что не удержался. Открыв, наконец, дверь, Родионов облегченно вздохнул: «А, это ты. Здорово!»
Вечером все были в сборе. Жареная с грибами картошка шкворчала на сковороде, сало, порезанное мерзлыми розовато-белыми брусочками, высилось горкой на тарелке, выданная Антониной банка пупырчатых соленых огурцов была опустошена наполовину. Покрытые инеем бутылки водки медленно истекали каплями воды на скатерть. Вероника была отправлена в гости к Тоне, дабы не мешать мужскому разговору.
Родионов, потиравший руки и радостно покрякивающий, сник при виде последнего гостя. Его форма привела мужика в уныние. Юрик ловко свинтил пробку с бутылки.
Алкоголь, как известно, универсальный ключ к взаимопониманию. Хорошо выпимши можно замыслить и сотворить любое дело, хоть взятие Бастилии, хоть перевозку тещи на дачу. Начинать важный разговор прежде, чем выпита третья рюмка было неразумно. Как опытный стратег Олег выждал нужный момент, когда мужики после трудового дня наедятся, захмелеют и размякнут.
«Все Вы заметили, что в городе творится неладное,» – вступил он с заготовленной речью после 4-ой (на всякий случай) рюмки. Две головы согласно закивали в ответ, третья недоуменно заморгала осоловевшими глазами.
«Это я виноват. Кажется,» – нерешительно покаялся Олег.
После этого заявления все три головы удивленно вскинулись.
«И не думайте разубеждать,» – предупредил реакцию собутыльников Олег. – «Вы просто не в курсе. А я точно знаю. Мы эту дрянь из тайги приволокли, когда за орехом ездили.»
«Ты о чем вообще?»
«Вот Родионыч не даст соврать. Он там был и все видел.»
«Я? Чего? Ничего я не знаю и не видел. Я тут не при чем.» – немедленно открестился мужик, с опаской поглядывая на участкового.
«Да я про столбы эти чертовы, пальцы или хрен знает, как их там назвать.»
«А это здесь при чем?»
«Мы перемазались там в какой-то липкой паутине. По крайней мере я и Петрович точно. Да и остальные наверняка. Но подействовало это на нас всех. И не только. Вот смотрите. Петрович ни с того, ни с сего зарубил тещу. Сидит. Это раз. Братья Савельевы устроили «дуэль бульдозеристов», на всю область прославились. Сидят. Это два. А Толик вообще умер. Это три. А ты, Родионыч, не чувствуешь за собой каких-нибудь странностей?»
«Я то? Да ни в жизть. Какие еще странности? Гонишь ты какую-то пургу, парень.»
«Вообще то, и правда любопытно. Вас было шестеро? Олег, давай сначала и по порядку.»
Собираясь с мыслями, хозяин разлили еще по одной.
«Значит так. Ездили мы за орехом. Вшестером. И нашли в тайге какие-то странные штуки. Типа огромных конусов, высотой с деревья. Там вокруг них были кости животных. Много. И полуразложившиеся туши, все в какой-то липкой паутине, словно в коконах. А тайга вокруг точно выжжена. Я оттуда белку привез. Живую,» – счел нужным пояснить он. – «Потом она сдохла и тоже покрылась плесенью. Уже здесь.»
«А какого они цвета? Конусы эти?» – неожиданно поинтересовался Алексей.
«Да какие-то серо-буро-коричневые.»
«Дай листок. И карандаш,» – скомандовал Балжуларский. Получив требуемое, он быстро набросал кажущийся внеземным пейзаж, виденный им на днях на развороте книги на столе школьной учительницы.
«Такие?» – перевернул он изображение к Олегу.
Тот впился глазами в картинку: «Обалдеть! Так ты знаешь? То есть милиция про них знает? Тогда почему же Вы …»
«Тише, тише,» – осадил его Алексей, хлопнув по плечу. – «Ни черта я не знаю. Я эту картинку в книжке видел. Названия не запомнил. Мудреное какое-то. Но точно знаю, что эта штука вымерла миллионы лет назад.»
«А вот и хрен вам. Может где и вымерла, а в тайге торчит себе. Живая и здоровая,» – в азарте выкрикнул Олег. – «Вспоминай давай, что это такое? Как называется?»
«Да не помню я. Чего-то на «про» начинается. Гриб вроде,» – отбивался Алексей.
«Гриб? Ну ты заливаешь! Это какая же сковородка понадобится, чтобы пожарить?» – пьяно хихикнул Родионов.
«Гриб, не гриб, какая разница? Как он может кого-то убить? Он там, а мы здесь.»
«Он не убивает. Я думаю, что он скорее сводит людей с ума. Может травит чем-то. Ядом или токсинами какими. А убиваем мы потом уже сами. Ну сами посудите, из шестерых нас осталось только двое.»
«Я помирать не собираюсь,» – встрял Родионов.
«Хорошо, коли так, Петрович тещу рубить тоже не собирался. Однако ж.»
«Да,» – протянули мужики. Аргумент был убойным.
Зиявший логическими дырами, которые вполне компенсировались степенью опьянения, рассказ Олега произвел тягостное впечатление.
«И что делать будем? Ты ж нас не просто так водку пить позвал?»
«Зришь в корень, старлей. У тебя УАЗик новый, хороший. Сейчас подморозило, а снега большого пока нет. Давай сгоняем туда. Думаю, проехать сможем.»
«Чего не сгонять? Давай глянем на твои доисторические грибы,» – пожал плечами Алексей.
«Я пас, мужики,» – встал Родионов, нахлобучивая шапку.
«Сядь,» – вернул его на место Олег. – «Ты нам нужен. Без тебя я дороги не найду. А больше спросить не у кого, сам понимаешь.»
Родионов сник. Чувствуя себя в ловушке, он опустился обратно на стул и махнул рукой: «А, наливай!»
Дискуссия продолжалась.
***
Утром с похмелья идея не казалась уже столь удачной. Но слово не воробей.
Юрик топтался вокруг машины, сожалея, что напрасно не поддел треники. На легком морозце пар вылетал изо рта, словно дым от сигарет – колечками. Родионов, присев на корточки, хмуро смолил последнюю сигаретку, обжигая уже бычком нечувствительные пальцы. Алексей загружал в багажник запаску, ломик на всякий случай, запасные канистры с бензином. Олег стоял молча, по-прежнему полный решимости осуществить задуманное. Алексей хлопнул дверцей багажника: «Ну, погнали.»
Было раннее утро. Туман ручьями стекал с сопок и вливался в туманную реку внизу, которая текла над настоящей. Участковый рулил, сосредоточенно глядя вперед. Родионов, разместившись на переднем сидении, без конца протирал стремительно запотевающие стекла. Двигались медленно. Под колесами хрустел ледок в колеях. Машину качало, словно железнодорожный вагон на поворотах. Она кряхтела, скрипела, гремела, точно ведро с болтами и гайками, но уверенно ползла вперед. Подпрыгивая на кочках, Родионов уверенно командовал: «Правее бери. Да не лезь в колею, может она до конца не промерзла. Утонем.»
На фоне этого дребезжания дерево упало практически бесшумно. Рухнуло прямо на просеку, частично перегородив ее, как на кадрах замедленной киносъемки. Потом подпрыгнуло, мягко колыхнуло ветвями и улеглось окончательно.
«Твою ж мать!» – резко тормознул Алексей. – «Вот минутой бы раньше упало.»
Мужики перевели дух.
«А чего это оно ни с того, ни с сего?» – вывалился из машины Родионов. Остальные последовали за ним. Дерево оказалось подрублено почти на уровне земли, точнее подгрызено. Среди разбросанной щепы сновали, смешно переваливаясь с боку на бок на коротких лапах два толстеньких, упругих тельца. Плоские хвосты волочились за ними.
«Тю, бобры! Откуда они здесь? Тут и махонькой то речки нет,» – удивился Родионов.
Тем временем бобры, не обращая внимания на людей, дружно взялись за соседнее дерево.
«Ну уж нет! Валите отсюда на фиг, лесорубы,» – попытался отогнать зверьков Олег. Бобры повернулись к нему, словно по команде. Бурые меховые комки сели на задние лапы и задрали вверх забавные мордочки с маленькими округлыми ушками и глазками-бусинками. Их лапки с длинными пальчиками и коготками, удивительно походившие на человеческие, были сложены на груди. Торчащие передние зубы, предназначенные природой для того, чтобы грызть древесину, почему-то выглядели угрожающе.
«Бобры кусаются?» – боязливо поинтересовался Юрик.
«Нет. Если не бешеные. Но эти какие-то странные,» – ответил Олег, подбирая с земли ветку потолще.
«А ну пошли. Пошли прочь,» – замахнулся он на одного из зверьков.
Пушистик насупился, опрокинулся на бок, ткнутый палкой, но с места не сдвинулся. Второй бросился на помощь собрату и вцепился зубами в ветку, буквально вырвав ее у Олега из рук.
«Ну ни хрена себе!» – поразились мужики, отскочив назад.
Бобр, покрошив конец ветки на опилки, недобро поглядывал на них.
«Давайте не будем их трогать,» – внес разумное предложение Алексей. – «Двинем дерево маленько и поедем дальше.»
Вчетвером едва управились. Родионов снова сел на место штурмана: «Чуток еще осталось. Скоро поперек старая колея будет. Припорошило поди, не пропустить бы. Там направо километра полтора и все.»
Колея нашлась там, где и должна была быть. Олег лишний раз порадовался, что не сунулся в тайгу сам. Для него весь лес был на одно лицо. А сейчас в начале зимы он был и вовсе не таким, как помнился с осени.
«Тпру, лошадка,» – скомандовал Родионов. – «Приехали. Опыт то – его не пропьешь.»
Места, где они остановились, Олег не узнал. Он уже собирался было выйти и даже приоткрыл дверь, как машина содрогнулась от сильного удара и, чуть поколебавшись и побалансировав на двух колесах, перевернулась и улеглась на бок. Крепко приложившийся головой Олег оказался прижат к дверце автомобиля, расплющив щеку о стекло. Сверху на него навалился Юрик. Впереди чертыхался Алексей и сопел от натуги придавленный старлеем Родионов.
«Слезь с меня, чертяка. Тяжелый, боров.»
«Это что было?»
«Осторожнее! Это моя голова, между прочим.»
«Я не понял …»
Второй удар сотряс УАЗик. Он пришелся на багажник. Дождем посыпались внутрь осколки стекла. Огромный лопатообразный рог вонзился в пустое пространство между окном и спинками кресел в заднем ряду и застрял. Лось дергал головой туда – сюда, бесновался, топчась на месте, гневно фырчал и сопел, словно загнанная лошадь, но освободиться не мог. УАЗик сотрясался, будто пустой стакан в железном подстаканнике в подпрыгивающем на каждом стыке рельс железнодорожном вагоне. Только застрявший лосиный рог спасал машину от дальнейших ударов.
Алексей дотянулся до ручки и открыл дверцу, которая теперь оказалась наверху. Придерживая ее головой и безбожно топча тихо матерящегося Родионова, он выкарабкался наверх, высунув наружу верхнюю часть тела. Придерживая одной рукой распахнутую дверь, Алексей вытащил ноги и спрыгнул вниз. Отпущенная на свободу дверца с резким звуком захлопнулась. Лось от звука удара дернулся. Машина подпрыгнула, лежа на боку, уцелевшие боковые стекла, покрытые сеточкой трещин, рассыпались. Похоже животное застряло намертво. Алексей потянулся к кобуре.
Держа пистолет в вытянутой руке, он осторожно обошел машину, отступив на пару шагов назад. После первого выстрела в голову лось дернулся, ноги его безвольно разъехались и попавший в ловушку зверь безжизненно обмяк. Застрявший рог не давал ему возможности упасть на землю. Алексей помедлил и выстрелили еще раз, чтоб наверняка.
Погнутая первым ударом задняя дверца УАЗика, оказавшаяся наверху, громыхнув, открылась и наружу высунулась всклокоченная Юрикова голова: «Ты его пристрелил? Точно?»
«Точно,» – мрачно заверил его Алексей, застегивая кобуру, и помог выбраться наружу всем остальным.
Как это ни удивительно, люди почти не пострадали. Кроме порезов разбитым стеклом, ушибов и ссадин – ничего серьезного. А вот новенький, выкрашенный в серо-голубой цвет УАЗик, полученный всего несколько месяцев назад, являл собой жалкое зрелище: внушительные вмятины, разбитые стекла и задние фары.
«Да, старлей, замучаешься рапорты писать,» – посочувствовал Родионов.
«Мы же его не сбивали? Лося? Мы ведь уже остановились, а тут он. Так ведь? Разве лоси так себя ведут?»
«Может у него гон и нас он принял за конкурентов? Кто-нибудь знает, когда у лосей гон?»
«Или он с придурью, как те бобры. Смотрите-ка по сторонам внимательнее. Не нравится мне здесь,» – Родионов тоскливо огляделся.
Мужики сгрудились вокруг массивной туши.
«Ловко он нас ковырнул. Я и испугаться то не успел как следует.»
«Надо приподнять голову и вынуть рог.»
«Шутишь? В этой туше килограмм 300 будет. Нам его не упереть.»
«Больше бери. Все 400.»
«Водила, а топор или большой нож у тебя есть? Не бросать же здесь тушу. Чего добру понапрасну пропадать?»
«Если не хотите домой на своих двоих чапать, придется поднапрячься. Да всю тушу сдвигать и не потребуется, только голову приподнять, да повернуть. УАЗик, я думаю, на ходу, хоть и покорежен.»
«Алексей, ты пистолетик то далеко не убирай, на всякий случай. Мало ли чего.»
Совместными усилиями мужикам удалось вынуть злополучный рог и поставить автомобиль на колеса. Потом, затаив дыхание, ждали, пока Алексей вставил и повернул ключ зажигания. Фыркнув пару раз, двигатель зарычал. Мужики облегченно выдохнули. И словно только этого момента и дожидалась, на капот приземлилась шишка. Никто бы и внимания не обратил, если бы вслед за ней сверху не посыпались другие. Неловко брошенные, они не попадали в цель большей частью, но какая-то часть стучала по плечам и головам мужчин.
«Блин! А это еще что такое?»
«Белки! Твою мать! Это же белки!»
И в самом деле. Стволы и ветви близстоящих кедров шевелились, будто живые. По ним сновали туда – сюда, подергивая пушистыми хвостами, десятки зверьков. Обстрел шишками, ввиду малой убойной силы снарядов и низкой скорости полета, вреда прикрывающим головы мужикам не принес. Но вот озадачил не на шутку. Сначала сбрендившие бобры, потом агрессивный лось, теперь беличья артиллерия.
«Кто-то еще сомневается, что все это не просто так?» – мрачно поинтересовался Олег. – «Это грибы сводят зверей с ума, каким-то образом заставляя вести себя странно.»
«Пистолетик далеко не убирай,» – напомнил Алексею Родионов.
Не обращая внимания на суетящихся белок, двинулись по склону вслед за стариком. Серые и рыжие беличьи хвосты и полосатые спинки бурундуков ручейками стекали с деревьев на землю и пушистыми стайками устремлялись за ними.
Родионов уверенно вывел компанию к отвесному склону, с которого Олег наблюдал конусы первый раз. Они были там. Самый высокий чуть торчал среди макушек деревьев, точно маяк среди болотно – зеленых морских волн.
***
Мужчины молчали. Вид с каменистого обрыва был потрясающим. Утренний туман уже растаял, укрывшись остатками в низинах вдоль ручьев и речушек. Облака не закрывали небо полностью, как часто бывает осенью, а проплывали темными тенями по бескрайнему, зыбко дрожащему зеленому морю внизу. Тайга, словно единый организм раскинулась внизу насколько хватало глаз. Она вдыхала с каждым дуновением ветра, пускающем волну по кронам деревьев. Тайга сползала вниз по склону, забиралась на следующую сопку, поглощала ее и устремлялась дальше во все стороны. И не было в этом мире ничего, кроме нее и четырех потерявшихся в ней человечков – мелких букашек.
«А-а-а,» – прервал благоговейную тишину вопль боли и гнева. Стоявший на краю обрыва Юрик отчаянно дрыгал ногой, пытаясь стряхнуть впившегося мелкими острыми зубками в икру зверька. Но белка вцепилась намертво. В конце концов он схватил ее за хвост, с силой дернул, оторвав помимо ткани штанов еще и кусочек собственной плоти, и швырнул обидчицу вниз со склона. Перевернувшись в воздухе, зверек растопырил все четыре лапы, вздыбил хвост и спланировал вниз.
Но свято место пусто не бывает. Другая отчаянная белка уже вцепилась Юрику в руку, которой он зажимал рану на ноге. Парень взвыл и, крутанувшись на месте, стал отдирать зверька. Кровь текла по прокушенной ладони, лилась вниз по запястью поднятой руки и впитывалась в манжету теплой клетчатой рубашки. Зубки у белок были хоть и мелкие, но чрезвычайно острые.
Отшвырнув пинком пытавшегося угнездиться на носке сапога бурундука, Алексей бросился на помощь. Зажав кисть Юрика своей лапой, будто клещами, он отодрал белку, успевшую в процессе цапнуть и его, и забросил ее вслед за первой.
Мужчины оборотились. Они стояли на краю скалистого обрыва, а вокруг их обступали милые пушистые зверушки. Они скалили зубы, сидя на задних лапах. Время от времени то одна, то другая белка бросалась вперед и отлетала, кувыркаясь, сбитая ударом сильной мужской ноги в крепком сапоге.
«Опачки,» – обрисовал ситуацию Родионов.
«Вот же дрянь! Хуже собак кусаются,» – стонал Юрик.
Рискуя быть покусанным, Олег, предусмотрительно втянув кисти рук в рукава, метнулся в сторону и подобрал длинную, крепкую ветку. Остатки пожелтевших иголок разметало по сторонам. Две предприимчивые белки при этом вцепились в рукав спецовки. Но куда там! Зимняя спецовка оказалась им не по зубам. Прокусить не удалось.
Осознав свою ошибку, зверушки сменили тактику. Одна из них, взобравшись на ближайшую сосну, нашла подходящую по направлению ветку и двинулась по ней, точно канатоходец. Белка не торопилась. Ветка становилась все тоньше, и как бы не был мал вес зверька, дрожала и гнулась вниз. Белка подобралась уже почти к самому концу, пряча пушистый хвост в хвое, сгруппировалась, оттолкнулась задними лапами и прыгнула.
Приземлилась отчаянная в аккурат на голову многострадального Юрика. Когти вонзились в меховую шапку, надвинувшуюся от этого на глаза и коснувшуюся кончика носа, а зубы – в остававшееся открытым ухо. Несчастный взвыл и заметался, расталкивая других. Оскользнувшись на влажной, жухлой траве нога его соскользнула вниз и, забыв в ужасе даже про отгрызающую ему ухо белку, Юрик понял, что падает в пустоту спиной вперед.
Перед глазами у него быстро, словно на детской карусели, промелькнули верхушки сосен на обрыве, голубая прореха неба среди облаков, в которую, торопясь упасть на землю, нырнул солнечный луч, испуганное лицо Алексея и, наконец, собственные ноги. Юрик размахивал руками в пустоте, в безнадежной попытке за что-то зацепиться. Соскочившая шапка падала первой. Белка, против ожидания, за ней не последовала, а шустро стала взбираться по Юрику вверх. Скакнула на плечо, пробежала по груди, цепляясь коготками, потом по животу, добралась до колена на одной ноге и там замерла. За вторую ногу Юрика держали крепкие руки участкового. Он распластался на земле, прижимая колено парня к своему плечу и сжимая изо всех сил. Отмерший от испытанного ужаса Юрик трепыхался вниз головой, пытаясь закинуть вторую ногу с затаившейся белкой наверх.
Тем временем стая белок и бурундуков, словно по команде, рванула в атаку. Олег, кое-как защитив лицо поднятым воротников и низко, до бровей, надвинутой шапкой, размахивал добытой ранее веткой, раскидывая озверевшее зверьё. У них были с собой топоры, но отражать ими беличью атаку оказалось несподручно. Пока зарубишь одного мелкого, да юркого зверька, десяток прыгнет тебе на спину. Алексей и Родионов медленно, шаг за шагом, вытаскивали Юрика.
Алексей стоял уже на коленях на краю скалы и, нагнувшись, тянулся схватить парня за плечо, в то время как Родионов тащил того за руки. Коварная белка, сидевшая до того неподвижно, улучив момент, когда Алексей был менее всего устойчив, изловчившись, прыгнула ему прямо в лицо. Зубки хищницы клацнули, вгрызаясь в хрящик на носу. Алексей дико закричал, вскинув руки к лицу и пытаясь подняться. Может у него и получилось бы, но озверевшая белка уже оставила измочаленный нос и вонзила зубы в глаз. Глазное яблоко напряглось и лопнуло, точно желток в яичнице. Из-под плотно сжатого века что-то потекло. Ничего уже не соображая от боли, Алексей соскользнул на коленях вниз с каменного уступа и упал. Родионов, на котором всей тяжестью повис почти уже спасенный Юрик, и сам парень проводили его ошеломленными взглядами.
Внизу сочно шмякнуло.
«Нет!» – раздался вопль нескольких голосов вверху.
***
Пока отмахались наломанными ветками от ошалевших белок, пока обежали отвесный склон и спустились вниз, пока пробрались сквозь бурелом к месту падения прошло немало времени. Алексею не повезло. Он был жив. Участковый хрипло дышал: редко и с присвистом, будто закипевший чайник. Лицо его было залито кровью, на месте одного глаза зияла кровавая дыра. Второй глаз – серо-голубой и широко распахнутый, смотрел прямо в небо и начинал подергиваться мутной пленкой, будто и на него набежали облака.
Алексей лежал на спине, выгнувшись грудью вверх, потому что позвоночником упал аккурат на округлый, лобастый камень. Он обмочился и, кажется, не только. Едкий запах распространялся вокруг. Чуть ниже колена неестественно подвернутой правой ноги выпирала сломанная кость. Мужики в растерянности сгрудились вокруг, не зная, что делать.
«Старлей, тебе больно, да?» – почему-то шепотом спросил Родионов.
«Конечно ему больно. Посмотри, нога сломана. А еще глаз. И нос,» – также шепотом ответил Юрик.
«Может быть и нет,» – вмешался Олег. – «У него, кажется, позвоночник сломан. Если так, то ниже пояса он ничего не чувствует.»
«Когда кажется, креститься надо,» – заметил Родионов. Фраза была детской, глупой и никчемной, и лишь маскировала растерянность, охватившую всех. Что делать? Кому-то остаться с ним, а кому-то ехать за помощью? Или попытаться перенести его к машине и добираться самим? Если так, то трогать его боязно, как бы хуже не сделать. Особенно, если спина и вправду сломана.
«Леша! Слышишь меня, Леша?» – Олег присел на корточки и погладил несчастного по голове. Алексей не реагировал, безучастно глядя вверх, но голова его чуть отвернулась от прикосновения набок. Короткая стрижка не могла скрыть вмятины на черепе.
«Лучше б уж сразу убиться, чем так то,» – сказал Родионов. Какой бы чудовищной не казалась эта мысль, но сейчас все они думали также.