Больше всех радовался удачной и первой в его жизни рыбалке Олег. И он же до слёз расстраивался, когда рыба в последний момент сходила с его крючка. Первые же пойманные им рыбки доставили ему ощущение полного счастья. Он играл с ними, пытаясь погладить в воде или ухватить, поднимая потом над ведром и разжимая руку. Но и после, наигравшись с рыбками, Олег тоже не скучал, когда удочка была не у него в руках. Мало того, что вся пойманная ими всеми рыба снималась с крючка только Олегом и отправлялась им же прямиком в ведёрко, весь процесс ловли родителей он мог свободно и детально наблюдать со стороны. Облачившись в маску с трубкой, Олег нависал почти над самым поплавком и разглядывал, как десятки мелких и пара рыб покрупнее набрасывались на наживку, стоило ей только коснуться воды. Поэтому когда крючок с мякишем опускался на положенную глубину, он был уже или совсем пустым, или на нём оказывалась самая шустрая и самая неудачливая из рыбёшек. Чрезвычайно интересное занятие для всех, учитывая, что ловящий всё время стоит по грудь в тёплом море, поплавок располагается в метре от него, и всё это происходит в чистейшей прозрачной морской воде.
* * *
Наступил их четвёртый день на Кипре. Искупавшись всласть и вкусно пообедав сваренным Настей мясным с овощами супом, они разбрелись по углам этого большого по их московским меркам дома.
– Папа, пойдём в билярд поиграем, – в родительскую спальню, куда ненадолго заглянул прилечь Юра, забежал Олег. – Ты же обещал.
– Юра, правда, ты же обещал ему, – раздался Настин звонкий голос из гостиной. – Сходите, поиграйте.
Юра нехотя поднялся с кровати:
– Ну, пойдём, «билирдист», поиграем с тобой… на «билярде». А ты, кстати, умеешь?
– Нет. А как?
– Сейчас покажу. На что играть-то будем: на деньги или на интерес?
– Пап, а это как, на интерес?
– Это когда не на деньги, – засмеялся в кулак Юра.
На участке Захариаса помимо собственно дома, сада, мангала и бассейна наличествовал ещё и просторный, остеклённый по всему периметру стен павильон. Павильон располагался в тени громадной, нависавшей над ним акации, отчего в самом павильоне, к тому же продуваемом всеми ветрами сквозь раздвигаемые рамы, было совсем не жарко. В центре этого павильона стоял стандартный и изрядно потёртый «американец». На нём в хаотичном порядке располагались разноцветные шары. К стене в углу павильона были прислонены кии, числом с полдюжины.
– Ну что, выбирайте кий, мастер, – с ходу обратился к сыну Юра.
– А что это такое, кий?
– А вон тот – в углу, длинный, деревянный. Им по шару и бьют.
Юра научил сына и как правильно держать в руках кий, и как бить им по шару. Объяснил, что это значит: «свояк», «чужой», «дуплет», а также где здесь находятся лузы, и почему иногда удобно брать в помощь «тёщу».
Вечер удался. Отец с сыном два часа без устали катали шары, и у Олега под конец даже стало получаться. Но пришедшая в павильон Настя позвала игроков ужинать, и свет над столом пришлось погасить.
Уходя, Олег обратил внимание отца на брезентовую материю, прикрывавшую что-то крупное, объёмное в дальнем углу павильона.
– А-а, это, наверное, каяки. Захариас говорил, что ими тоже можно пользоваться.
– Каяки? – заинтересовалась Настя. – Это лодки, что ли, такие?
Она снова зажгла свет и сорвала брезент с двух небольших пластмассовых одноместных каяков. Под лодками лежали и два двусторонних весла.
– Папа, это же лодочки! – закричал Олег. – Давай пойдём сейчас на них кататься, ну пожалуйста, пап! – Руками он обхватил Юру за талию и стал его тормошить. Олег состроил несчастное лицо, вытянул губы уточкой и громко задышал носом. Потом бросился к каякам и вытащил одно из вёсел.
– Папа, мама, смотрите, я гребу, – с этими словами он стал интенсивно размахивать веслом. И вдруг со всего маха ударил им по стеклянной двери павильона. Раздался громкий стук, стекло зазвенело, но не разбилось. Олег даже испугался и выронил весло из рук.
– Ну что ты делаешь, Олег?! – зашипела на него мать. – Чуть стекло не разбил. Мы потом за него с дядей Захаром никогда не расплатимся. Ну-ка давай, дуй в дом ужинать. Завтра с папой будете плавать.
– Папа, ну пойдём на лодочках покатаемся, – стал канючить Олег, – я никогда-никогда на них ещё не катался.
– Сынок, давай завтра. Сегодня уже поздно и темно на море. И кушать всем очень хочется.
– Да ну вас, – выпятил нижнюю губу мальчонка, – вам бы, взрослым, только есть да своё вино дурацкое пить… Пап, а давай их в бассейн сейчас спустим и там прям покатаемся. Там же фонарики светят, и совсем не темно.
– Нет, ты что?! Нельзя здесь. Дядя Захар строго-настрого наказывал – в бассейне на каяках не плавать. Понял?
– У-у, – отвернулся недовольный Олег и, свесив голову, побрёл следом за мамой. Потом, видимо, вспомнив, что на ужин будет рыба, которую он сам сегодня поймал, сразу же повеселел, стал размахивать руками, напевать себе что-то под нос и резко ускорил шаг.
– Чур, моих рыбок буду есть я!
* * *
Наступило утро следующего, пятого дня на острове. Настя и Юра всё ещё нежились в постели после бурного секса поздним вечером и, чего уже давно с ними не было, удачного утреннего.
– Ну ты даёшь! Я прямо от тебя такого не ожидала. Разбудил меня… возбудил… ах ты… какой…
Юра, довольный собой, вальяжно раскинулся на широкой двуспальной кровати.
– Что лежишь?! Улыбка до ушей – хоть завязочки пришей?!
– Угу, – продолжал наслаждаться своим успехом и беззаботным утром расслабленный и слегка утомлённый Юра.
– Ну ты даёшь! И так меня, и эдак, и вот так, и на спине, и сбоку, и сзади… ах ты, какой мастак… прямо гигант… Признавайся, кого ты ещё так? Сидишь, небось, там у себя в своём банке допоздна, ни одной юбки, небось, не пропускаешь, старый развратник, – по-доброму начала донимать мужа Настя.
– Да-а, конечно, я их там всех: и в хвост, и в гриву, – Юра начал ритмично хлопать ладонью по постели.
Настя задорно смеялась, продолжая:
– И в хвост, и под хвост, ха-ха-ха!
– Да! Да! И под хвост тоже! Ха-ха.
– И эту вашу… Синичкину, и Мотылёву тоже.
– Ага, и их тоже, и Анну Степановну тоже, – они дружно заржали, представив эту уже далеко не молодую зампредшу, курировавшую Юрино управление.
– И даже, даже… Борис Борисыча, – взорвалась смехом Настя, вспомнив про самого предправления Юриного банка.
Юра поморщился, но все равно не потерял свой смешливый настрой:
– Да. Правда, обычно он с нами всеми это делает.
Они смеялись не переставая, как беззаботные студенты, пропустившие пару.
– А ещё со мной так сможешь? Прямо сейчас? – неожиданно остановила свой смех Настя.
Юра сразу изменился в лице:
– Ну, знаешь, я, конечно же, и гигант, и мастак, но вот только джинн в лампе в данный момент… очень хочет пи-пи.
Настя снова взорвалась смехом. Юра охотно составил ей в этом компанию.
* * *
Праздное времяпровождение уже стало их немного утомлять. Море уже не воспринималось таким волшебным, а бассейн – очаровательным. Наступало постепенное привыкание ко всему хорошему.
Искупавшись, как всегда, в море, а затем и в бассейне, пообедав Настиной стряпнёй, Юра и Олег, наконец, спустили каяки на воду.
– Настя, помажь нас кремом, а то мы сгорим с ним за двадцать минут, – попросил Юра жену.
– А я его уже всего намазала. Могу и тебе спину, а дальше ты и сам сможешь.
– Ну вот, всё самому приходится делать, – сказал Юра, состроив обиженную физиономию, и тут же на его лице проявилась глупая и в то же время очаровательная улыбка.
– Ладно, давай и тебя всего намажу, – не смогла удержаться Настя. Солнце светило ей прямо в лицо, и она размазывала крем на коже Юры, щурясь и улыбаясь одновременно. В один такой момент он изловчился, схватил её и крепко прижал к своей груди.
Настя даже охнуть не успела.
Он поцеловал её в губы, она тотчас ответила ему взаимностью.
– Ну вы долго тут целоваться будете? Папа, поплыли уже! – не выдержал Олег, прервав такую нежную и счастливую для его родителей паузу.
– Да, капитан! Отдать швартовые! – прокричал Юра, осторожно садясь в свой неустойчивый на воде каяк.
– Есть! – подыграла Настя и оттолкнула другой каяк с сыном от берега. Море легко подхватило судёнышко, и Олег быстро заработал веслом.
– Да не так же, не так! Смотри, как надо, – стал учить сына Юра. – Вот, вот, молодец, правильно. Так и греби.
– Папа, поплыли к тем камням, – предложил Олег.
– Лево руля, полный вперёд, юнга! – скомандовал Юра, и две лодки стали быстро удаляться от берега.
Настя стояла, смотрела им вслед, прикрывая рукой глаза от яркого солнца. Море своими волнами гладило её загорелые ноги, ветер игриво трепал волосы. А её уши продолжали ласкать удаляющиеся прочь голоса самых родных для неё людей.
«Вот оно, счастье, – подумала Настя. – И никто, никто не сможет его у меня отнять! Никто!»
* * *
Сделав пару кругов вокруг выступавших из воды невысоких скалистых рифов, лодки вернулись к берегу.
Настя уже вся была в воде, наслаждаясь морем.
– Вы чего так быстро? – спросила она Юру.
– Слушай, там за скалами глубина большая. Я подумал, а что, если попробовать спиннинг там покидать. Вдруг кто побольше клюнет. У нас же всё равно сегодня на вечер рыбы нет. А я с полчаса-час покидаю. Вдруг повезёт.
– Ну, Юра! То ты не верил, что здесь можно что-то поймать, нас отговаривал. А сейчас вдруг о крупной рыбе заговорил.
– А что, почему бы и нет?
– У нас в морозилке ещё хороший кусок говяжьей вырезки оставался. Я его с вечера в холодильник переложила. Сделаю из него сегодня рагу. Овощей ещё много осталось. Не надо, Юр! Есть же что поесть. А завтра всё равно ехать. Вот тогда и купим рыбы.
– Насть, ну давай я попробую. Заберусь туда, там удобный заход, а Олежка тебе второй каяк пригонит, вы здесь с ним вдвоём покатаетесь. Тебе же тоже хочется?
– Ладно. Хорошо.
– Сейчас, я только за спиннингом с блёснами сбегаю и поплавок с лески сниму, а ты уже пока можешь лодку опробовать.
– Беги-беги, рыболов-любитель, за своим спиннингом. – Настя приняла у Юры лодку и начала в неё осторожно садиться. – Оттолкни только меня.
Юра отпихнул каяк с Настей от берега и тут же побежал в дом.
– Ай! Ай!.. Олежка! Я плыву к тебе!
– Мама, смотри, как я умею, – прокричал ей Олег, показывая приобретённые за последние пятнадцать минут навыки.
– Ой, смотри аккуратнее. В воду не упади только!.. Ты у меня молодец!
* * *
С крупной рыбой ничего в этот вечер у Юры не получилось. Ни одна его блесна не сыграла. И никакой другой рыбы у них тоже не было. Поэтому в этот вечер все дружно ели рагу с говядиной и доедали охлаждённый арбуз. К горячему Юра откупорил две бутылки местного красного сухого. Олег пил воду со льдом.
– Недурственно получилось, – Юра похвалил Настю.
– А тебе как, Олежа? – обратилась она к сынишке.
– Вкусно, мам, – коротко ответил Олег, – а можно я доедать не буду?
– Ну вот, вкусно называется, – сделалась обиженной Настя.
– Давай сюда, я доем такую вкуснятину, – Юра потянулся к тарелке сына.
– Вот папа какой молодец, – заулыбалась Настя, – значит, и правда вкусно.
– А то! … У-у-у, как вкусно мамочка наша приготовила. Прямо язык проглотить можно! – продолжая жевать, процедил Юра.
Олег, видя, что сейчас он может оказаться в дураках, если отдаст недоеденное им блюдо, вдруг сразу ставшее для него ещё более вкусным, отстранил папину руку и снова принялся за еду.
Юра и Настя переглянулись, улыбаясь.
– Юр, а ты вообще знаешь, чем знаменит этот наш Помос?
– Тем, что это Богом забытое место, где мы ещё не встретили ни одной живой души? – съязвил Юра.
– Да нет же! – улыбнулась Настя. – Здесь когда-то нашли фигурку с изображением человека. Помнишь, на въезде в Помос стоит на постаменте?
– А-а, это тот истукан? – пренебрежительно уточнил Юра, закидывая в рот очередную вилку с рагу.
– Нет, на въезде стоит её копия, а саму фигурку можно увидеть в музее в Никосии.
– Да ну её, тащиться ещё в такую даль ради этого.
– Нет, я не об этом…. Но чем примечательна эта фигурка, вы знаете?
– Может, ты знаешь? – обратился Юра к Олегу.
– Не-ет.
– И я тоже не знаю. – Юра опять повернулся к Насте, продолжая жевать.
– Эта фигурка датируется тридцать пятым веком до нашей эры. Представляешь? Она одна из самых древних находок человечества.
– Да ну?! – усомнился Юра, продолжая опустошать свою тарелку.
– Её изображение киприоты поместили на одно- и двухевровую монету, настолько она значима для них. Представляешь, пять тысяч лет ей уже! И мы, считай, тоже прикоснулись здесь к вечности. Вот!