Курнос

– А следы чего? – спросил кто-то из соседей.

– Ну как… если это убийство…

– Какое нафиг убийство? Нажрался, пьяный был, закурил и бац… заснул! – знающим тоном прервал рассуждения деда, мужчина с опухшим, щетинистым лицом.

– Валера, уж ты бы молчал! А то по себе всех судишь… алкаш чёртов!

– А что? Думаешь, я с головы взял? Это статистика! – виновато опустил голову Валера, видно женщина, сказавшая, была его жена.

– Вообще-то наш Андрей Иванович не пил, вроде…

– Как же, не пил… знаю я этих, новых русских… в тихаря глушат по-черному! – не унимался мужчина, но увидев брошенный колючий взгляд жены, примолк.

– Такой воспитанный был парнишка… проходит мимо, всегда поздоровается, улыбчивый такой… – плаксиво заговорила одна из женщин.

– А знаете, – произнесла бабуся, сделав паузу. Увидев, что многие поддались вперед во внимании, тихо, но с воодушевлением, продолжила: – его точно убили… в глазок я видела мужчину… он глазок мой чем-то прикрыл… но меня на мякише не проведешь!

После такой ошеломляющей новости, поднялся ропот среди столпившихся людей. Эта тема про пожар могла еще полгода обсуждаться, н дополнительная информация от старушки, всё кардинально меняла. Вопросы посыпались на старушку. Она, исполненная важности к своей персоне, деловито стала рассказывать дальше.

– Ну, значит, вижу я как к двери Андрея подошёл человек, судя по всему грузин или там армянин… короче аксакал какой-то. Оглядывается так осторожно по сторонам… я сразу смекнула, что-то тут не чисто! Прильнул, значит, он к двери Андрея, и что то там слушает… я думаю, ну вор точно! Он глянул на мою дверь, подошел к ней и бац! Закрыл глазок мой, жвачкой… я его потом кое-как отлепила… – все замерли на лестнице, боясь издать звук, на лицах читался вопрос – а что дальше? – а у меня то секрет есть в двери… вытаскиваешь, значит, ключ из скважины… и всё как на ладони! Ха!..

– Ах ты стерва… мегера! – неожиданно проревел Валера, прервав старушку, – а я всё думал, кто меня на прошлой недели моей Нюрке сдал… а эта старая клуша целыми днями сидит, пасёт всех со своего поста, нафиг!.. Сука!

– Заткнись, окаянный! – не выдержала рядом стоящая Нюра.

– Да я её!.. – не унимался Валера, от возмущения напрочь забыв про пожар.

– А ну, сволочь, закрой рот, герой херов.. пьянь поганая, – завелась теперь уже жена алкаша, – проститутку домой привёл… ещё и возмущается. Правильно Семёновна сделала, и впредь тебе неповадно будет! Сколько ты мне кровушки попил, болотная кикимора…

Не стесняясь стоящих людей, Нюра со всего маха лупанула по уху своего непутевого мужа.

– Так его, – поддержал женский коллектив стоящих соседей, умный дедушка, в солидарности с женщинами, удовлетворенно кивал головой.

– Ну ка шуруй домой… убила бы… – с горечью выдохнула Нюра и чуть не плача добавила, – на шлюх у него стоит, а на собственную жену на пол шестого! Козёл!

– Ладно, – покраснев от признаний жены, перед чужими людьми, огрызнулся Валера, потирая ухо, – сейчас наговоришь… а про свою фригидность молчишь? Дура!

Воцарилась тревожная тишина, от неожиданности Нюра опешила на несколько секунд, хватая ртом воздух. Валера напугался собственных слов и наглости, и весь сник.

– Ах ты чмо! – вырвался ужасный вопль из уст Нюры.

– Всё! Всё! – забормотал Валера, пятясь по ступенькам вверх, – Иду… иду, дура!

– Ну, козёл, теперь ты у меня попляшешь! – заорала женщина, пытаясь достать своего мужа руками. Валера ловко вывернулся и побежал вверх, по лестнице. Нюра припустилась за ним.

На скандал из сгоревшей квартиры вышли двое полицейских.

– Граждане, пожалуйста, разойдитесь по квартирам.. люди пытаются работать, а вы тут скандалите, – выговорил один из слуг закона, оттряхивая свои штаны. Другой стражник правопорядка вытащил сигаретку и закурил.

– Тут вам женщина про погибшего хочет что-то рассказать… – вкрадчиво сказал умный старикан, бросая на старушку виноватый взгляд.

– Ну и что? – безразлично выдавил полицейский, втягивая сигаретный дым в лёгкие.

– Как что? Вы же должны расследовать произошедшее… а вдруг это убийство?

– Да какое убийство? Вы тут детективы насмотрелись!? – попытался отмахнуться от назойливого старичка, курящий опер.

– А я говорю, вы обязаны расспросить эту женщину! Она кое-что интересное знает!..

– Слуша, дед, – психанул опер, – Сидел бы ты в своей комнатушке… ну чё?.. ну чё тебе надо?..

– Да как ты смеешь, молокосос? – лицо старичка покраснело от негодования, – Я ветеран Отечественной, прошёл пол России на своих двух, Польшу и Германию… до Берлина! И какая-та козявка, не дышавшая порохом на передовой… будет со мной так разговаривать?

На рассвирепевшего деда, курящий опер смотрел с раскрытым ртом, не в силах, что либо сказать. Сигарета выпала из пальцев.

– Дед… ты чего? – заискивающе спросил другой стоящий опер.

– Не смей со мной на «ты», я тебе в дедушки гожусь!

– Извините! Фахрат, иди за старлеем, пусть протокол составляет… будем опрос производить. Зря вы так дедушка на нас, всё равно чуть попозже опросили бы жителей… регламент такой!..

– Знаю я ваш регламент!

* * * * *

С утра Чача сидел на кухне попивая кофе с бутербродами. На столе перед ним лежали: большой тесак в самодельных ножнах, больше похожий на небольшую саблю, пистолет тт с вытащенной обоймой и патронами, и стальной кастет, блестящий от лучей восходящего солнца. Завороженным взглядом, Чача смотрел на раскиданное вооружение и поглаживал механически чашку с остывающим кофе.

– Детки… пора с вами встретиться! – зловеще зашептал Чача, – дядя идёт к вам…

Медленно, Чижов отложил чашку с напитком, в сторону, и протянул руки за тесаком. Заворожено вытащил нож из ножен и мрачно стал смотреть на холодную сталь. Улыбка мрачно играла на губах…

Глава № 22

Из СМИ и интернета.

«Сегодня на улице Академика Королева произошел пожар. По звонку одного из жителей дома были вызваны команды пожарных и спасателей. Между звонком и до приезда экстерных служб, прошло двадцать минут, и ещё две минуты спасателям пришлось потратить на взлом квартиры. Слаженная работа пожарных и спасателей не дала распространиться огню по всему жилому зданию. Выгорела только одна квартира, локальный источник огня. На месте происшествия обнаружен труп молодого мужчины. Обстоятельства смерти и личность погибшего выясняются.»…

«Погиб Андрей Иванович Сократов, 1984 года рождения, уроженец нашего города. Работал телохранителем депутата Курчатовского района Крымова Игоря Борисовича. После недавнего покушения в парке Металлургического района на депутата, Сократов оказался в больнице с черепно-мозговой травмой, которую он получил защищая своего работодателя. После лечения в стенах больницы №6, его направили долечиваться дома. В день происшествия, он отправил жену к матери из квартиры. А в 11 утра, повалил дым из квартиры. Когда пожар был потушен, его обгоревший труп был обнаружен на диване. После предварительной экспертизы, было установлено, что Сократов, в момент возгорания, был жив. Не считая гематомы на голове, полученные ранее при нападении в парке, других насильственных повреждений обнаружено не было. Следователи предварительно склоняются к версии самоубийства, выясняются причины, побудившие сделать этот шаг…»

Микрофоны ткнулись в сторону идущего Игоря Борисовича.

– Что вы скажете в связи с произошедшим самоубийством вашего телохранителя?

Игорь Борисович остановился и, сделав горестное лицо, печально посмотрел в камеру.

– Мне очень жаль, что такое произошло с лучшим моим помощником… скорблю его жене и матери, оставшихся без кормильца. Со своей стороны, я отдаю себе отчет, что защищая меня, он получил сильное сотрясение, и возможно это обстоятельство вынудило его пойти на этот страшный шаг! – сочувствие и сострадание так и выпирало. Щекастое лицо Игоря Борисовича покрылось легкой испариной.

– У вас нет подозрений о причине самоубийства? Может у него были финансовые долги? – микрофоны так и пытались ударить по носу депутата, но тот ловко уворачивался от этих нападок.

– Финансовые? Что вы… зарплата была у него неплохая, да и если бы у него были такие проблемы, он всегда мог обратиться ко мне, для решения их! Я всегда иду на диалог со своими работниками и с моими избирателями… и решаю проблемы в короткий срок! – глаза были искренние и честные.

– Уважаемый, Игорь Борисович, как вы поможете вдове? – интеллигентно спросил другой журналист.

– Ну, я взял на себя все обязательства похорон, и естественно, выделю энную сумму для вдовы и матери погибшего. И уверяю, они не останутся без дальнейшей помощи с моей стороны. – Перед камерой депутат полностью раскрепостился, и даже немного расслабил галстук, готовый к дальнейшим вопросам. Быть благородным и правильным, ему нравилось.

– Игорь Борисович, подскажите пожалуйста? Вы ведь заведуете «застройкой» нашего города, и контролируете строительные объекты на муниципальной территории?

– Ну да… не понял, к чему вы задали этот вопрос? – настороженно зыркнул глазами Игорь Борисович в сторону спросившего журналиста.

– Недавно вы дали добро на застройку торгового комплекса в 20 гектар в центре города, у реки Миасс… что вы можете сказать по этому поводу? Это же земли городского муниципалитета?.. – журналист был молодым человеком, с наглыми глазами, такие выскочки никогда не нравились Игорю Борисовичу.

– Ну, во-первых, это моя работа контролировать застройку, во-вторых, строительная организация будет под строгим контролем санитарно-эпидемических служб, и любое нарушение будет наказываться, а в третьих – вы из какой газеты? – с трудом сдержал раздражение депутат, с улыбкой глянув на спросившего.

– Из «Городских вестей» Игорь Борисович, и еще вопрос? Вы любите творчество Лепса и в частности песню «рюмку водку на столе»? – дерзко улыбнулся журналист, все стоящие журналисты, не сдержавшись, засмеялись от вопроса.

– Интервью закончено! – покраснел от злобы Игорь Борисович, бросая испепеляющие взгляды на журналистов. Однозначно его подвиги в Ютубе вошли в народ. Поворачиваясь от работников прессы и отпихивая рукой приближающую камеру, депутат договорил: – глупо господа!..

– Блять, суки! – психанул Игорь Борисович, выключая новости города на компьютере. После обеда, Игорь Борисович находился в офисе и отдыхал. С минуты на минуту должны были приехать полицейские со своими расспросами, об этом его предупредил час назад Петр. Сократа было жалко, но прощать предательство было нельзя, Гога отработал свои деньги на сто процентов. Старые кадры всегда работали на совесть, в отличие от этой молодежи, которые хотели много и сразу. Но потихоньку смерть Сократа отходила на второй план, в связи с новыми событиями дня. Откуда, этот чертов журналист нарыл про еще не начавшую стройку… именно с этого злополучного строительства, начались все проблемы. Зачем он подписался под него? Если на то и пошло, сто штук от Скляра, которые так и не заимел Игорь Борисович, были недооценённой суммой для этой сделки, и надо было просить больше. А вот теперь еще журналисты начинают задавать вопросы.

– Игорь Борисович! К вам полицейские! – заработал селектор.

– Аллочка, пусть заходят! – милостиво разрешил депутат, все еще думая про строительство и Скляра.

И когда появилась полиция со своими расспросами, мысли были уже приведены в порядок. Разговор прошёл мягко и гладко. Вопросы были обыденные, больше для порядка, явно, полицейские рыть глубоко о «самоубийстве» Сократова, не собирались. Игорь Борисович спокойно отвечал на вопросы, выражая сочувствие в связи с произошедшим. Наконец, уже у двери, Игорь Борисович стал прощаться с операми и пообещал сделать всё возможное со своей стороны, чтобы помочь вдове и матери погибшего.

– Как тяжело мне будет найти такого грамотного и опытного помощника… ну и в историю я попал… что мне теперь делать? – всё повторял Игорь Борисович, закрывая за полицейскими дверь. – Аллочка! Проводите, пожалуйста, людей! До свидания!

Всё было отлично, ничего не предвещало беду. Сразу же, как только ушли стражи порядка, Игорь Борисович налил себе полстакана коньяка из бара, и не закусывая, выпил одним глотком. Удовлетворенно кряхтя, депутат выдохнул резкие сивушные пары, после чего откинулся в кресле и закурил сигару.

– Аллочка! Солнышко, зайди в мой кабинет! – с улыбкой попросил депутат секретаршу в микрофон. Сладострастная улыбка заиграла на губах Игоря Борисовича.

– Да, Игорь Борисович! Что вам надо? – спросила Аллочка, заходя в кабинет к шефу. Тот ничего не ответил, лишь хитро улыбнулся, раздвигая свои жирные ноги.

Аллочка с легкой печалью в глазах намек поняла. Достав дамский платок из кармашка, она начала вытирать свои губы от помады, приближаясь к шефу.

– Давай милочка, перчик созрел… – с улыбкой «приободрил» Игорь Борисович, откидывая руки за волнистый свой затылок. Аллочка припав на колени перед шефом, расстегнула ему ширинку, пряча брезгливый взгляд.

– Молодец детка!.. Давай… быстрей сучка… вот так… о-у! – застонал Игорь Борисович в экстазе, закатывая свои заплывшие поросячие глазки. Одно нравилось Аллочке в шефе, быстро отстреливался «боец».

После чего, Аллочка встала на ноги, вытирая тем же платком своё лицо, и тихо отхаркивая едкий депутатский продукт. Шеф не видел эти действия своей секретарши, так как блаженствовал на кресле, закрыв глаза от удовольствия.

– Аллочка, сегодня в ресторан пойдем после работы… кое-какое дело надо отметить! – в приказном тоне сказал шеф, не открывая глаз.

– А как же ваша жена?..

– А пошла эта свинья нахер…

«Сам ты жирный боров!!» – подумала Аллочка, с презрением смотря на своего начальника, вальяжно кайфующего в кресле с сигарой в зубах.

* * * *

Начало дня выдалось мрачным, несмотря на вылезшее холодное солнце. Где-то на территории завода, утром прогремело, видать что-то взорвалось, и по, проходящей рядом с обиталищем мальчишек, автодороге, пронеслись две пожарные машины с орущей и мигающей сиреной. Через короткое время промчалась «скорая помощь».

Курнос с поганым настроением открыл глаза, опять ему приснилась родная мать. Кто была это женщина? Такой вопрос уже не стоял, он точно знал, что это его мать. Она опять звала его к себе, и на этот раз он пошел с ней, взяв её за протянутую руку. Сердцем Курнос понимал, что это дурной сон. Даже утренний завтрак с фруктами не скрасил мрачность настроения. Серёга снова проигнорировал друга, с торжеством и без стеснения, уселся с Милкой на её топчак, где они болтая о своём, завтракали.

Всё шло не так, в какой-то момент Курнос пожалел об «упавших с неба» денег. Ничего хорошего они пока не принесли… вон и Филя погиб…

А в одиннадцать утра у Шмыга началась эпилепсия. Дико закатив глаза, мальчишка упал на бок, и в конвульсиях начал дергаться как припадочный. Ноги и руки Шмыг прижал к телу, исторгая, изо рта – пену, а через сдавленные зубы – стоны. Опять началась знакомая свистопляска, подбежали старшики. С силой повернули Шмыга на спину, кто-то уже предосудительно протянул ложку, но так же неожиданно, Шмыг выдохнул воздух из легких, и как ни в чем не бывало, поднялся на ноги, вытирая рукавом проступившие слюни.

– Что с тобой? – в недоумении спросил Баян, помня еще недавнюю смерть Фили. Мальчишка в ответ лишь махнул плечами и улегся на своё ложе. Из глаз Шмыга лились слезы, но этого никто не видел…

Малой тоже с утра плакал, рассказывая Каряге, посадившего его на колени, сон. Как будто Филя вылез из земли, отряхнулся от грязи и залез к Малому на лежанку, жалуясь на дикий холод под землей.

– Может выкопать надо его? Ему же там холодно? – наивно предположил Малой, с надеждой смотря на онемевшего Карягу.

Глава № 23

Четверо лохматых бомжа, сидели на скамейке. Двое из них были в порезах и ужасных, на всё лицо, гематомах, а опухшие от синяков глаза, тонкой щелочкой, со злобой, смотрели на шарахающихся от них прохожих.

– Хряк, а ты уверен, что мы не ошибёмся? – неуверенно спросил один из бомжей, с целым и не поврежденным фейсом.

– Кирилыч, только не ной, я тебе отвечаю! Нас, сука, избили по указке жирного козла, – указал пальцем на одно из окон дома напротив, – верно Вован?

– Точняк, блядь! Уж живущих в этих домах я знаю… пять лет это как моя улица! – подтвердил второй побитый бомж, сплевывая сквозь зубы, – этого, сука, депутата я уж точно знаю… падла! А телохранителя его я тут видел раз сто… бережёт эту свинью!

– Что-то долго нет этого депутата?.. – промычал другой бомж, с завязанной под подбородком шапкой-ушанкой.

– Стасик, успокойся, Ты торопишься что ль куда? – подковырнул Хряк бомжа, отработанным движением вытаскивая из-за пазухи бутылку с мутной жидкостью, – На, подогрейся лучше!

Бутылка пошла по кругу, содержимое которой таяло с каждым глотком бомжей. Быстро захмелев, они начали себя расхрабривать.

– Твари, сидят в тепле, козлы поганые, – заплетающим голосом прошипел Хряк, – И ведь еще беспредельничают, совсем совесть потеряли!

– Вооще… ик… сучары, мы им покажем, ик… – пискляво икал Кирилыч.

– А вот и «пузо» пожаловало! – выдавил сквозь зубы, Хряк, увидев подъезжающую тайоту с светящейся рекламой такси. Машина остановилась у подъезда, из нее, со стороны пассажира, вывалился толстый мужчина под сильным «шафе». Как только закрылась пассажирская дверь, машина рванулась на другой заказ.

– У, депутатишка, – прохрипел Хряк, поднимаясь на ноги, – ну, чё, мужики? Покажем?

Все четверо встали и быстрым шагом пошли вслед за пузаном. Игорь Борисович медленно шёл к двери подъезда, изредка приостанавливаясь и бормоча что-то себе под нос. Подойдя к двери, депутат стал лихорадочно искать связку ключей в своей барсетке.

– Вот они, вот они, блять на хер, намотаны… – криво усмехнулся пузан, вытащив связку. Еще чуток подумав, пузан нашел искомый электронный ключ. Прижав его в проём, дверь в подъезд, с характерным звуком открылась, – опппа!

– Ну что жирный? Поговорим? – раздался голос за спиной, после чего кто-то грубо толкнул Игоря Борисовича в открытый уже проём. Чужие руки подхватили его под локотки.

– Э-э, вы чё? – замычал депутат, пытаясь высвободиться.

– Сам ты чё! – огрызнулся злобный голос над ухом.

С негодованием, Игорь Борисович повернул голову к говорившему за спиной, и ту же получил удар кулаком в глаз. Взъерошенные чьи-то головы и оскалённые беззубые рты, успел заметить Игорь Борисович.

–Эээ… товарищи… господа… – запричитал депутат, прикрывая опухающий глаз и жалея в отсутствии отдыхающего Чачи или ушедшего на небеса, Сократа, – Вы чего твори…

Очередной удар прервал на полуслове, Игорь Борисович присел на коленки и стал отплевывать кровь.

– Ну, ублюдки! – рассвирепел депутат, поднимая свой протрезвевший взор на напавших. С удивлением, в людях он увидел обычных бомжей. А двое с синяками, смутно кого-то напоминали, – Ах вы бляди… на кого руки поганые свои подняли?.. Да знаете кто я?

– Х.й в пальто! – рявкнул один из бомжей, и с размаху, пнул рваным ботинком по лицу толстяка, оставляя кровавый след на губах. Игорь Борисович стал сплевывать осколки зубов вместе с алой кровью.

– Это ты волчара позорный нас заказал? – крикнул один из побитых бомжей то ли вопросительно, то ли утвердительно.

Игорь Борисович вспомнил бомжей, как они справляли свои нужды под окнами и как Сократа попросил с ними разобраться.

– Ни кого я не заказывал… – стал отпираться депутат, за что опять получил очередной удар коленом, – …что же вы творите, урки поганые…

– Ты нас сажал, чтоб так называть, пидор?

– У…

– То-то же! – выкрикнул один из братии, с разбегу пиная в живот сидящего на корточках Игоря Борисовича. Дыхание перехватило, резкая боль в животе была невыносимой.

– Суки… теперь вам не жить… – через боль выдавил Игорь Борисович, корчась на полу и харкая кровью.

– Мужики, ну ка навалитесь на него! – что-то задумал Хряк.

Бомжи не споря, перехватили толстяка, крепко сцепив его за руки.

– Ниже припустите его! – деловито стал советовать Хряк, расстегивая свою ширинку.

– Ты чего хочешь сделать… ик, – заплетающим голосом спросил улыбчивый Кирилыч, предчувствуя веселое зрелище, – пропихнуть ему задницу хочешь?

– Фу, Кирилыч, Извращенец ты старый… и вооще, я жирных не люблю…

Сквозь застилающий сознание, туман, слышал разговор Игорь Борисович, не понимая смысл разговора, но от неприятного предчувствия захолодило.

– Леха, держи его голову за волосы… так, приподними ему рожу… – носом депутат почувствовал кислый запах мочи и еще чего-то гнилого. С трудом удалось открыть заплывшие глаза.

– Вы чё творите… – не успел договорить Игорь Борисович, увидев льющуюся струю желтой мочи, направленную, чуть ли не в упор, в лицо.

– Тьфу… тьфу… – стал захлебываться депутат, почувствовав что пару капель заглотнул, – Суки… тьфу… тва… тьфу…

– Так тебе свинья, не нравиться как ссут перед тобой? Так получай… оооо, пей тварь!.. – последнюю каплю стряхнув, Хряк нагнулся с жуткой улыбкой, лицом к лицу с депутатом и с ненавистью прошипел, – что, козёл? Напился? Извини, что не накормил… срать пока не хочу! Вован? Может, ты хочешь посрать?

– Не, Хряк… хоре уже… – Вован чувствовал, что сегодня уже несколько палку перегнули…

Резкий запах мочи был невыносим. Открыв глаза и стряхнув головой мокроту с лица, Игорь Борисович, красными, заплывшими глазами, посмотрел на Хряка, – Погань, я тебе отвечаю… не долго тебе жить… ты съешь свой член на завтрак, а на обед закусишь членами своих друзей!.. Тьфу… это я тебе обещаю!

– А знаешь что? – задал вопрос Хряк, с трудом толстяк вставал на ноги перед ним, – ты проотвечался!

Из-за спины Хряк вытащил заточенную отвертку и быстрым движением вонзил её в горло депутата.

– Выцё-ё… – засвистел Игорь Борисович, разбрызгивая тонкую алую струю. Трое других бомжей в шоке отскочили в сторону, на лицах их отразился ужас. Лишь Хряк стоял, не двигаясь, перед депутатом… на губах его играла мрачная, удовлетворённая улыбка, закрашиваемая тёплой кровью.

Толстяк перехватил рукой рану и почувствовал пальцами рукоять отвертки. Не соображая, Игорь Борисович резко выдернул её из горла. Тонкая струя на глазах превратилась в фонтан. С удивлением от такого большого количества жидкости, депутат стал заваливаться на бок. С нескрываемым интересом он смотрел на меняющую цвет стену подъезда.

– Блядь… ты пиз..ец, совсем что-ли еб..ся, валим… – кто-то кричал непонятные слова, а перед Игорем Борисовичем стояла жена… красивая… стройная… как в молодости, и махала прощально рукой. Кто-то хлопал железной дверью… кто-то орал… но это было где-то там… в другом мире. И пришла долгожданная тишина и темнота…

Глава № 24

Курнос сидел на топчане и смотрел на хохочущих мальчуганов. Серега только что рассказывал смешной анекдот про новых русских, и теперь все хором гоготали, распугивая снующих крыс. Курнос не смеялся, легкая ухмылка играла на губах, но не от анекдота, а скорей от предательства Серого. Милка, обхватив за талию Сергея, прижималась к нему, лежа на его коленях. Их вид был неприятен для Курноса и, сморщив презрительно нос, он отвернулся в противоположную сторону. На задней лежанке сидел Шмыг и почему-то плакал, смотря на смеющихся пацанов.

– Шмыг, ты чего? – заинтересовался Курнос. Тот махнул рукой, типа отстань, и лег на лежанку. Глаза, полные слез, уставились в потолок. Поведение мальчишки заинтриговало Курноса. Встав, он подошел к Шмыгу и присел с края, на его ложу.

– Ну, Шмыг, ты чего? Болит что-то? – Шмыг отвернулся от Курноса, к стенке. Не дождавшись ответа, Курнос пихнул мальчишку в бок, – ну, что случилось?

– Да так… – попытался уклониться от ответа Шмыг.

– Что «так»? Говори уже, легче станет! – не унимался Курнос.

– Когда мне плохо стало, я кое-что увидел…

– Это утром сегодня что ли?

– Да!

– И что же ты увидел?

– Будто всё тут в крови… стены, пол, трубы… всё!

– Тьфу ты, – сплюнул Курнос, – дурак ты что ли?

– Нет, серьезно… всё было так ясно… как будто все по-настоящему!!! – вытирая слезы говорил Шмыг, – И я боюсь теперь…

– Выкинь эту ерунду из головы! – уверенно сказал Курнос, чувствуя, как по спине бегут мурашки.

– Это не ерунда… вы как хотите, а я делаю ноги нафиг…

– Ты сдурел?

– Ни чё не сдурел, ухожу я… в детдом подамся… а там будь что будет!

– Ну ты даешь, крыша у тебя пипец съехала…

– Не съехала, я знаю точно что вы умрете! – мрачно сказал Шмыг.

– Придурок! – напугался всерьез Курнос, —накаркаешь ещё! Беги трус… лошара!

Курнос отвернулся, краем глаза смотря на спешный сбор. На сердце у Курноса тоже было тревожно, хотелось тоже рвануть от сель куда подальше. И чем скорей, тем лучше! Сложив в пакет скудные свои пожитки, Шмыг встал на ноги и бросил на замолчавших мальчишек прощальный взгляд. Пацаны удивленно уставились на Шмыга, не понимая, что происходит.

– Ты чего, сопливчик? – спросил Баян, разглядывая мокрое от слез лицо Шмыга.

– Прощайте, пацаны! Хм… – всхлипнул Шмыг, – я валю в детдом!

– Чего? – прорычал Баян, сжимая свои кулаки. Сделав пару выдохов, Баян взял себя в руки. – Ты чего? Нас бросаешь?

– Да, – подтвердил Шмыг, поворачиваясь к лестнице, ведущей наружу.

– Шмыг, ты обиделся что-ли? – спросил Баян, не понимая как реагировать на происходящее.

– Нет.

– Тогда чё? Может все-таки из-за этих чёртовых капель в нос? Да я их возьму тебе завтра… обещаю!

– Нет… мне ничего не надо, Покедова! – выдохнул Шмыг, хватая рукой за лестницу.

* * * * *

Перед люком, на корточках, сидел Чача и думал о своем. Перед его пустыми глазами стоял его бывший бригадир с проломанным черепом, один глаз смешно болтался на жиле, а другой холодно смотрел на Дмитрия. Столько лет уже прошло с того дня, а вот ведь, стоит перед ним, во всей своей красе. Даже синюшная щетина бригадира видна была со всей ясностью.

– Что Степаныч приперся? – сумасшедшим голосом заговорил сам с собой Чача, – хочешь посмотреть на меня? Соскучился козёл?.. вот он я!.. пожалел, наверное, уже, что тогда сказал? Чё лыбишься, паскуда?.. – бригадир оскалил свои сгнившие зубы, в нос Дмитрию ударил тухлый запах, – …смешно?.. Тварь!

С ненавистью Чача вытащил из ножен тесак и с диким остервенением стал им махать на стоящего перед ним, Степаныча… мутная зябь пробежала, и покойник растаял в воздухе.

– То-то же, Степаныч! – удовлетворенно пробормотал Чача, глаза его блестели в лихорадке. Обхватив голову руками, Чача стал мотать ей из стороны в сторону. Боль в голове спала, звон в голове пропал. Надо было заканчивать задуманное!

* * * *

Из люка вылезла детская голова и стала оглядываться по сторонам, не замечая сзади сидящего Чачу. Здоровяк улыбнулся и тихонько так присвистнул, заявляя о своем присутствии. Детская головушка испуганно повернулась и ошалевшими глазами уставилась на рядом сидящего Чачу.

– Привет, малыш! – мягко поздоровался Чача с мальчишкой, улыбаясь как лучшему другу.

– Здр…авству….йте! – запинаясь, ответил мальчуган, завороженно смотря на большого дядьку. Добродушная улыбка подкупила пацаненка.

– Как тебя звать мальчик? – спросил, почти нежным голосом, Чача.

– Шмыг! – механически ответил парнишка, улыбаясь в ответ.

– Странное какое-то имя… – пробубнил Чача, почесывая оголенным тесаком свой затылок. Улыбка с лица Шмыга спала, глаза уперлись в блестящую сталь. Не в силах пошевелиться от ужаса, Шмыг попытался что-то сказать, но присохший к гортани язык, не слушался сигналов мозга. Как кролик на кобру, Шмыг загипнотизировано смотрел на почесывающего амбала.

– А… у… у… – тихо выдавил из себя мальчишка, пытаясь закричать…

– Ты чего там застрял, Шмыг? – раздался снизу детский голос. Этот вопрос вывел из ступора Шмыга.

– Пацаны! Шуба… – дальше договорить Шмыг не успел. Со всего маху тесак врезался в голову мальчишки, раскраивая череп. Тело рухнуло в проём люка, забрызгивая вокруг алой кровью и более светлыми мозгами.

Насвистывая легкую и веселую мелодию, Чача стал спускаться вниз.

* * * *

Все оцепенело смотрели на извивающегося в конвульсиях, Шмыга. Лужа крови под головой мальчишки разрасталась как на дрожжах.

– Мамочки мои… – выдохнула Милка, теряя сознание… Малый завизжал в истерике.

– Что, блять, происходит?.. – вышел из оцепенения Баян, делая шаг вперед, к умирающему Шмыгу.

– Детки, без паники, всё нормально… привет! – тихо поздоровался Чача, спускаясь с лестницы. Мальчишки испуганно уставились на появившегося гигантского мужика.

Курнос с Серым побледнели и переглянулись, этого амбала они сразу вспомнили, как и поняли, что происходит.

Чача тем временем, встал около выхода, у лестницы, и стал вытирать свой окровавленный тесак об собственную штанину.

– Парни, вы блять, что стоите, как столбы? Нас же убивают! – заорал Баян, взяв себя в руки. Схватив, у стены стоящий лом, Баян замахнулся им над собой и сделал пару шагов в направлении Чачи. Здоровяк спокойно вытащил из-за спины пистолет и направил его на подходящего Баяна.

– Ёще шаг и… бах! – предостерёг Чача мальчишку. Баян, увидев пистолет, лишь замедлил ход, продолжая приближаться.

– Ну, извини! – промолвил Чача, нажимая на курок. Раздался оглушительный, утроенный замкнутым пространством, выстрел. Мальчишки все закричали в панике. Баян выронил из рук лом и плашмя упал лицом вперед. Курнос с Серым в ужасе смотрели на умирающего Баяна, не замечая крики мальчишек, они чувствовали свою вину.

– Заткнитесь, суки! – не выдержал Чача криков напуганных детей, и заорал на всю глотку, – Завалю щас всех, если не заткнетесь, твари!

С трудом сдерживая крики, дети замолчали, лишь всхлипы Малого раздавались в туннеле.

– Заткните этого полудурка, а то я его сам заткну! – Каряга, стоящий рядом с Малым, обхватил его руками и прижал к себе.

– Тссс! – тихо прошипел Каряга, закрывая ладонью рот Малого, тот ошаленно заморгал, не в силах отвести, полные ужаса, глаза от страшного психа.

– То-то же!.. ну что? Где тут завелись воришки… а? – внимательно Чача стал рассматривать детей, выискивая кого-то… заметив опустившего голову, Курноса, Дмитрий продолжил, подходя к мальчишке, – ты ничего не хочешь сказать?

– Дяденька, я ничего не знаю… – лихорадочно забормотал Курнос, отступая в глубь туннеля.

– А мне кажется, ты что-то должен знать… не правда ли? – тихим и одновременно мрачным голосом, спросил Чача, направляя дуло пистолета на мальчишку.

– Стой! – неожиданно раздался твердый голос за спиной амбала. Чача медленно повернулся к осмелевшему голосу и с удивлением узнал второго парнишку.

– Ага, вот и дружок нарисовался… и что ты хочешь сказать?..

– Только то, что деньги хоть щас бы отдали…

– Ну, и?

– Тут только возникла одна проблемка… застрелив вот этого парня, – Серый указал пальцем на умирающего Баяна, – вы совершили ошибку…

В глазах Чачи мелькнула тревога.

– Ему, как нашему старшику, мы отдали деньги и он их спрятал… – не дослушав до конца Сергея, Чача подскочил к исходящему в конвульсиях Баяну и стал его трясти за плечи.