Глава 18
Найти отель, где поселился Арсенский не представляло труда – я хорошо ориентировалась в городе. На входе я запоздало подумала, что его планы «вернуться в гостиницу и отдохнуть» могли поменяться и следовало, наверное, предупредить о своем появлении, но уже в холле я поняла – нет, на месте.
Его энергетику я бы не перепутала ни с чьей. Мне даже не было необходимости спрашивать у портье нужный номер. Но бдительные сотрудники назойливо начали выяснять, к кому я пришла.
– Сеньорита Валадалена, – исковеркал мое имя по телефону симпатичный итальянец и получив ответ, что да, знают такую, взялся проводить меня до двери.
Максим уже стоял на пороге, тревожно нахмурившись.
– Влада, что-то случилось?
Много чего. Но я обо всем случившемся хочу забыть.
Вслух же ответила, памятуя о том, что мы не одни:
– Нет. Просто надо поговорить.
– Конечно, – мужчина еще больше нахмурился и кивком отпустил портье, – Спустимся в лобби-бар? Или, может, ты голодная?
– Как я могу быть голодной, если ты целый день меня кормишь? – я улыбнулась и зашла внутрь, – А здесь красиво.
Номер в роскошном особняке был действительно впечатляющим. Антикварная мебель, светлые обои, огромные окна и виднеющаяся в полуоткрытую дверь огромная кровать с балдахином.
Я сглотнула и отвела взгляд.
Похоже, Арсенский работал. На столе в гостиной стоял раскрытый ноутбук и недопитая чашка кофе.
– Я… помешала тебе?
– Нет. Так что…
Голос прозвучал близко и хрипло.
А мне не хотелось больше говорить. Я даже не стала разворачиваться, просто стянула с себя куртку, а потом начала снимать футболку.
Мои поднятые руки перехватили, прекращая всякое движение.
Было странно и немного неловко, но вряд ли кому то из нас требовались подробные объяснения.
– Ты уверена?
Хм, кому-то все-таки требовались.
Я кивнула и снова потянулась к краю футболки, но Максим уже справился сам. Продолжая стоять сзади, он прижался к моей голой спине, окутывая меня теплом. По его телу пробежала дрожь, которая мгновенно передалась мне.
Грудь в кружевном бюстгальтере накрыли горячие ладони.
Осторожно, будто кожа была фарфоровой, мужчина коснулся пальцами моей груди, чуть задел кружевной край белья и легким движением погладил живот. А потом развернул к себе лицом.
Максим тяжело дышал, а в его глазах разгоралось уже знакомое пламя, обжигая, но не раня меня.
Возбуждение ручейками начало собираться ниже живота, и я прикусила губу, подавляя стон.
Если это происходит от одного только его взгляда, что будет дальше?
Мужчина, продолжая смотреть в мои глаза, протянул руки, снял с меня бюстгальтер и расстегнул ремень джинсов. А потом убийственно медленно встал на колени и стянул их вместе с трусиками.
Все это происходило в полном молчании.
Я переступила, давая ему возможность окончательно снять одежду и обувь, и чуть пискнула от неожиданности, когда он поднял меня и усадил на стол, разведя в сторону мои руки и ноги, так, чтобы я не могла прикрыться.
Его взгляд физически ощутимо прошелся по моим покрасневшим щекам, погладил шею с бьющейся жилкой, опустился на грудь, которая покрылась мурашками, а потом ниже.
Я инстинктивно втянула живот и судорожно вздохнула.
Все еще одетый, Арсенский приблизился ко мне и встал между разведенных ног. Он легко, почти нежно сжал мои длинные волосы, потянул за них, так что голова откинулась, и выдохнул в мои раскрытые губы:
– Ты ведь понимаешь, что теперь не сможешь уйти?
Я не стала комментировать это, а просто обхватила его спину руками и притянула к себе еще плотнее, чувствуя, как моя магия затапливает сначала меня, а потом выплескивается наружу в стремлении смешаться с другим потоком.
Максим глухо застонал и впился в мои губы глубоким поцелуем.
Дальнейшее я помнила урывками.
День, ночь, время – не было ничего. Только его губы, руки, горячее тело. Только восторг обладания. Сумасшедший поток магии, который закручивался вокруг нас, грозя разнести все вокруг.
Что-то падало и крошилось. Я приходила в себя то на смятых простынях кровати, то в ванной, убаюканная пеной и медленными поглаживаниями. Помню официанта, с опаской завозящего в гостиную тележку, полную еды, на которую мы накинулись сразу, как он ушел. Луну и теплую, сухую ночь, в которой мы растворялись, сидя на балконе с вином и сигаретами. Жаркий шепот, сдобренный чуть пошлыми словечками, где мне рассказывали, что со мной будут делать вот буквально сейчас – а потом делали, и делали так, что я кричала от наслаждения.
И невероятное ощущение полного, бескомпромиссного слияния, которое я никогда до этого не испытывала.
Но, как и всегда в этом мире, наступило утро.
Я осторожно поднялась, чувствуя ломоту во всем теле – черт, если бы не была магом, вряд ли встала бы вообще – и осмотрелась.
Хмыкнула.
Похоже, кое-кому придется серьезно восполнять ущерб, нанесенный отелю.
– Им еще повезло, что у меня тут стоит глушилка, не дающая звуку возможности вырваться за пределы комнаты.
Я повернулась.
Максим лежал на кровати, похожий на сытого кота, и внимательно на меня смотрел.
– Собралась куда-то?
– Да. В аэропорт.
Он нахмурился:
– Ты должна была улетать сегодня?
– Да.
– Может поменяешь билеты?
– Нет. С утра надо быть в университете.
– Влада, ты, надеюсь, понимаешь, что сбежать не получится? – голос Арсенского сделался жестче.
Я постаралась скрыть горькую улыбку. Подошла и присела рядом с ним, чуть погладив по щеке:
– А ты весьма требователен.
– А ты весьма скрытна. У меня ощущение, что что-то произошло, о чем я не знаю. Скажешь?
Я обвела глазами номер.
Нет. Не здесь.
– Ты же возвращаешься завтра с утра? Я приду к тебе после занятий. В офис.
– Хорошо, – Максим улыбнулся, приподнялся и нежно меня поцеловал, – Я провожу тебя до твоего отеля и вызову такси в аэропорт оттуда.
– Не стоит… – покачала я головой.
– Не стоит мне указывать, как за тобой ухаживать, – Арсенский сощурился, встал с постели и потянулся, как хищник. Я залюбовалась его совершенным телом, на котором теперь знала каждую родинку и шрам. – Скажи, – он наклонился ко мне и взлохматил и без того взъерошенные волосы, – Насколько быстро тебе надо собираться?
– Ну…Вещей у меня немного.
– Значит, – голос его стал ниже и я ощутила знакомую вибрацию внутри, – у нас есть время принять душ вместе.
* * *
Радость студентов от моего возвращения и их блестящие ответы на семинаре никак не способствовали отличному настроению.
Я стояла перед офисным зданием, в котором находился «АрсАрх» и нервно теребила в кармане пальто конверт с официальными бумагами, который подготовили в Комитете.
Ваши выгоды бла-бла-бла. Если вас заинтересует предложение бла-бла-бла. Наши люди свяжутся с вами и все такое.
И я даже не хотела отправлять кого-то вместо себя; не хотела, чтобы Максим узнал это от других. Нет, он заслуживал моего личного появления.
Я вздохнула и зашла в обширный холл, а потом поднялась на лифте на нужный этаж.
Работа вокруг кипела. Степенный секретарь приветливо мне кивнула и чуть недоуменно подняла брови, когда увидела, что я не решаюсь приблизиться к кабинету.
Еще бы я желала перечеркнуть одним разговором возможность счастливого будущего.
Да, я понимала, что мужчина не простит. И не примет того, что происходило последние недели. И, перешагнув порог, я потеряю его. Но что я могла поделать? Ничего.
У меня не будет Максима, но останусь я сама. Моя работа… две ра-боты. Мои близкие. Моя магия. Не так уж и плохо.
Я стиснула кулаки и зашла, наконец, в кабинет Арсенского.
Максим сидел за столом.
Поднял голову, и взгляд его потеплел, когда он рассмотрел мои чуть растрепанные пряди, распахнутое светлое пальто и яркий шарф. Я же, наоборот, опустила голову.
– Влада, ты откуда такая чудная? Что-то произошло?
– Я… прости меня, Макс. Знаю, что не простишь, но не могу не попросить прощения. Не за то, что я сделала – это было необходимостью, а за то, что не верили. Хоть это тоже было необходимостью…
– Влада, девочка моя, ты о чем?! – Макс нахмурился.
М-да, боюсь что «своей девочкой» он меня больше не назовет.
Мужчина начал подниматься из-за стола, но я остановила его жестом. Сделала над собой усилие и, глядя прямо на него, сняла свой артефакт прикрытия.
Я знала, что он увидит, если перейдет на магическое зрение: ярко – синюю переливающуюся ауру.
Макс замер. Я же достала из кармана конверт и чужим, ровным голосом проговорила стандартную формулу:
– Максим Григорьевич Арсенский, старший агент магического Комитета уведомляет вас, что вы прошли проверку и признаны достойным и верным членом нашего сообщества. Спокойствие и жизнь всех магов находятся под угрозой, потому сообщество просит вас о поддержке и помощи, а также о личной встрече с Главой Комитета. В этом конверте находятся все необходимые детали.
Положила бумаги ему на стол и осторожно отошла. Хотя хотелось бежать, бежать так, как я не бегала никогда до этого. Но нельзя… у него могли возникнуть вопросы, а я была обязана на них ответить.
– Старший агент? И вовсе не слабый, а сильный… очень сильный маг-аналитик? – голос его сделался хриплым. Сличил все-таки ауру. Злость. Шок. Отвращение. Меня окатило такой мощной волной, что затошнило. От него всегда было сложно закрываться, а сейчас я и вовсе не стала – то ли наказывая себя, то ли пытаясь хоть как-то вобрать его боль, хоть немного облегчить ситуацию.
– Да, – наконец ответила.
– Дополнительный дар?
– Следопыт.
– Значит, ты меня проверяла?
– Да.
– Давно?
– С самого начала, – я все – таки не выдержала его взгляда, и опустила глаза вниз, борясь с тошнотой.
– То есть каждый раз, когда ты встречалась со мной, видела меня, твою ж мать… целовала меня, ты подозревала что я чокнутый магический маньяк?! Или в чем… меня подозревали?
Что ж, он имеет право знать.
– Убийства, в том числе нашего агента. Незаконная деятельность. Потворствование силам, что стремятся разрушить устоявшийся порядок. Максим, послушай, ситуация в мире складывается сложная и…
– Плевать. Лучше скажи, что из того, что ты рассказывала о себе, правда?
– Практически все, – я задрала подбородок и снова посмотрела на него. Черт, лучше бы я этого не делала. Его глаза горели, выжигая на мне невидимые и очень болезненные клейма, а пальцы рук дрожали, будто желая вцепиться мне в шею.
– Да? – губы Максима искривила злая усмешка, – И история про первый раз и твой страх перед магами тоже правда?
Черт.
Я отрицательно покачала головой.
Арсенский с шумом втянул воздух и выругался:
– Значит тогда, в лавке… Это был Комитет?
– Да.
– Пока ты следила за мной на ужином? Что ж, отличный ход. Ну и кто признал меня лояльным?
– Я.
– У тебя есть такие полномочия?
– Да.
– И что было бы, если бы ты посчитала что я не достоин? Арест? Справилась бы? – голос его звучал все тише и все злее.
Набросится? Вряд ли. Но эта злоба… Она уничтожала всё не толь-ко внутри него, но и внутри меня. Её было слишком много.
Что ж. Может это и к лучшему. Во всяком случае не будет страдать.
– Справилась. У меня есть дополнительные… средства.
– То есть, ты не первый раз проводишь такие расследования?
Я знала, что стоит за его вопросом. Но объяснять ему, что я и мои чувства и работа не имели отношения друг к другу, что наше время вместе – это лучшее, что было в моей жизни, что я всегда больше работала с документами, я не стала.
– Не первый. Но я… Когда я вошла в твой номер отеля, я точно знала, что ты невиновен.
– И это должно меня обрадовать?
– Максим…
– Уходи. Просто уходи сейчас, пока мне не впаяли нападение на старшего агента.
Мертвый голос. Мертвое лицо. Мертвые глаза. Было ли что-то важнее этих глаз?
Было.
Жизни, много жизней.
Я кивнула и вышла, тихонько прикрыв за собой дверь. Я могла бы сказать еще кое-что, но это не имело больше значения.
Кому какое дело, что я, похоже, влюбилась?
Часть вторая
Глава 1
Ему давно не было так хреново.
Злость, боль от предательства, ощущение собственной глупости – он терпеть не мог чувствовать себя идиотом! – наполняли его кровь и мысли каждый раз, когда он делал хоть малейшую остановку в сумасшедшем водовороте дел.
Влада.
Страстная, яркая, нежная девочка, которая, по факту, оказалась лишь плодом его воображения.
Как он не заметил? Как? Он, чтец, человек, который всегда настороженно знакомился с другими людьми и очень редко вводил их в свое окружение, который выживал, развивался, изыскивал совершенно невероятные возможности только благодаря звериной интуиции, сумасшедшему чутью на ложь и дурные намерения, агрессивности и беспредельной аккуратности в каждом движении – как он мог так ошибиться?
Хотя он знал, как.
Влечение, тяга, которую он к ней испытывал с первой минуты. Восхищение её умом, талантами, которые она нехотя, но демонстрировала. Желание поработить, захватить ускользающую красоту.
О да, от такой смеси даже он потерял голову.
Снова вспомнив об этом, Максим до боли сжал руль своей машины и утопил педаль газа.
Теперь ему помогали только ночные гонки по кольцу. Развеяться. Прочистить мозги. Успокоиться.Хоть ненадолго усмирить внутренний огонь и постоянно вырывающееся бешенство.
Он пробовал использовать для этого привычный для магов вариант, но после пары ночей с яркими и старательными красотками вынужден был отказаться от подобного времяпрепровождения. Ничего кроме пустой, физиологической разрядки не выходило. И это было настолько убого по сравнению с тем, что он испытал со Владой, что стало бессмысленным. Возможно позже, когда он окончательно отвыкнет от нее…
Усмешка искривила его губы. Если он хотел отвыкнуть, какого хрена согласился на помощь Комитету?
Максим не любил врать себе. И он понимал, что частично, несмотря на то что терпеть не мог всех этих людей, что пытались сбить магов в послушное стадо, несмотря на то, что он презирал их методы – её методы – ему хотелось понять, что двигало девушкой.
К тому же, они нашли к нему подход. Опять же, явно не без помощи Влады.
Помощь в поиске этого ублюдка, что, оказывается, вставлял ему палки в колеса, была как нельзя кстати. Никто пока не знал, где Олег, зато сумели хотя бы перерубить ему все каналы связи с крысами из Комитета и его собственной компании. Теперь тому будет непросто подобраться ближе, а потом они устроят ловушку и поймают его, как мышь в мышеловку. И Соринский теперь точно не избежит правосудия, как тогда, в прошлом.
Максим вздохнул, съехал с кольцевой в сторону и остановился на обочине, устало откинувшись в кресле.
Похоже, сегодня был вечер воспоминаний.
Соринский, как и трое его друзей, был виновен в смерти его жены – черт, да её просто показательно уничтожили, чтобы Макисм перестал лезть в дела той магической группы. Мужчина тогда еще идеализировал происходящее и верил, что у магов есть свой, особый путь – спасать мир и человечество. Но события тех сложных, смертельных для многих лет показали ему весьма однозначно – они все каждый за себя. И остаются наедине со своим горем и проблемами, несмотря на избранность и силу.
Тех магов не наказали, даже не взяли под стражу. Он сам их наказал: медленно и планомерно, выжидая столько, сколько нужно, он портил им карьеру и личную жизнь. Наслаждаясь их неудачами и тем, что они опускали руки. И даже не пытались бороться.
Но он не убивал.
И смерть троих, похоже, от рук Олега, стала для него сюрпризом. Как и мотивы последнего.
К тому же, Комитет предоставил доступ к огромному количеству данных, которые важны ему были для исследований. А ознакомившись с проблемами, которые стояли последнее время весьма остро – убийства не только агентов, но и простых магов; странные и темные операции, которые проворачивали законопослушные когда-то граждане; отголоски весьма неприятных экспериментов, последствия которых разгребал соответствующий отдел – он понял: предварительная мобилизация не была блажью. Похоже, кто-то хотел поработить магов – или уничтожить их.
Вот только кто? Люди или маги?
Не сразу, но он втянулся в проблемы, которые стояли перед Комитетом. И понял, что они за эти годы совершили почти невозможное, то, что история творила веками – сумели создать государство в государстве, всемирный надзорный орган, который действительно не просто имел благие цели, но двигался к ним.
Это хоть немного примирило его с ситуацией. Он мог понять Владу – понять, но с принятием было сложнее. Уж слишком она стала ему близка, за рекордно короткое время. Пробралась к нему под кожу, растворилась в его крови и магическом потоке. Как никто до этого – и именно из-за этой близости было так мучительно.
А он совсем не хотел снова мучиться.
* * *
Первое декабря – день рождения Комитета – праздновали с размахом. Как правило в Европе; на этот раз выбор пал на Венецию. Но маскарад объявили не из-за венецианских традиций, скорее, это были внутренние традиции организации. Некоторые агенты скрывали свои лица или же род деятельности и из уважения к ним, да безопасности, все гости ставшего традиционным бала, даже люди, носили маски. А многие еще и дополнительные защитные артефакты.
Максим пробирался сквозь весело и громко болтающую толпу в поисках более тихого и свободного места, когда увидел главу Комитета, стоявшего в одиночестве возле колонны, который приветливо махнул ему рукой. Тот был в совершенно простой маске и темном, по образцу девятнадцатого века бархатном костюме, но любой, кто встречался с ним лично, узнал бы его.
Правда, лично с ним мало кто встречался.
Мужчина чуть улыбнулся и подошел, прихватив у официанта бокал виски.
Александр ему нравился. Он был довольно жестким, себе на уме и магически необычайно одаренным – ни один маг не мог пробить те блоки, что он выставлял – но на такую должность вряд ли подошел кто-то другой. Поговаривали, что у него русские корни, только мужчина этого не смог определить – разговаривал Александр на чистейшем английском и итальянском, который и сам Арсенский знал в совершенстве.
– Максимиллиан, – чуть поклонился ему своего рода шеф – Рад, что ты сумел выбраться.
– Разве я могу пропустить такую вечеринку. Все сделано… масштаб-но.
Глаза в прорезях маски блеснули удовольствием. Бывший дворец дожей и вправду стал великолепным фоном для красивых, шикарно одетых магов, явно настроенных на веселье.
– У нас хорошая служба организации вечеринок.
Максим хмыкнул, отпил из бокала и вдруг замер.
Нет, не показалось.
В роскошном, пышном, ярко-красном платье, в сложной прическе с диадемой и вычурной маске, Владу узнать было невозможно. К тому же, на ней точно были артефакты, полностью приглушающие её ауру, делающую её похожей на человека.
Но он узнал.
Сразу же.
И ему хватило всего секунды, чтобы раздражение и боль выплеснулись из него.
Максим тут же взял себя в руки, но Александру, который замечал всё и всех этого было достаточно. Глава перехватил взгляд Арсенского и посмотрел в сторону девушки, а потом вдруг нахмурился и уставился на Максима с совершенно иным выражением, настолько иным, что мужчина почувствовал себя неуютно, чего за ним обычно не наблюдалось.
– Ты узнал её.
Голос Александра тоже стал иным. Обвиняющим и… сожалеющим? Черт, да с чего такое пристальное внимание всплеску чувств?
Или…
Максим внутренне похолодел.
Могла ли Влада знать главу лично? Они оба весьма привлекательны, и он не слышал, чтобы у Александра была семья.
Раздался хлопок и он с удивлением посмотрел на свою руку, в которой держал стакан. Теперь там были лишь осколки да остатки виски, смешавшиеся с несколькими каплями крови.
Твою ж…
– Хочу представить тебе…
Сначала запах.
Максим резко вскинул голову и уставился на знакомую незнакомку, чьи ярко накрашенные губы сложились в полуулыбку. Он стиснул зубы.
Только не это.
А Влада вдруг повернула голову к Александру, смотревшему на нее вопросительно, и кивнула, будто давая разрешение.
– … мою дочь, именно как мою дочь.
Его аж тряхнуло.
Разве такое возможно? От удивления, от всей этой ситуации, от встречи, которую он ждал – и которую не хотел – в течение почти двух месяцев, Максим брякнул откровенную глупость:
– Да, как твою дочь… я её еще не знал. И что мне следует сделать? Поцеловать леди ручку? – максимально язвительный тон, да еще и «леди» выделил. Все те чувства, что он пытался сдерживать, снова вдруг вырвались из-под защитной брони.
Теперь тряхнуло Владу. Но она была куда сдержанней. Только по-жала полуобнаженными плечами и произнесла холодным тоном:
– Да нет, вполне достаточно упасть на колени и облизать мне ноги.
Теперь смутился Александра.
На несколько секунд все трое замолчали.
Первым в себя пришел глава. Он произнес на безукоризненном русском:
– Влада, найди маму. Она хотела тебе что-то сказать.
Девушка снова пожала плечами и, развернувшись так резко, что юбка взметнулась и хлестнула Максима по ногам, ушла.
– А ты стой, – голос главы сделался злым, когда он заметил, что Арсенский тоже дернулся в сторону. Похоже, от сдержанности Александра мало что осталось. – Я не знаю, что там между вами произошло и не собираюсь в это лезть – дочь уже достаточно взрослая, чтобы посвящать меня в свои проблемы тогда, когда считает нужным. Но сдерживайся, пожалуйста. Влада эмпат. Гораздо более сильный, чем я. И она чувствует чужую злость и ненависть на уровне физической боли. Даже до меня донеслись отголоски твоих эмоций, что уж говорить про нее…
– Эмпат?! Отлично. И сколько еще она скрывает? Прости, я тебя уважаю, и пусть это и твоя дочь, и твой агент – но ты хоть представляешь, что я почувствовал, когда человек, который… которому я доверяю оказался не тем, кем представлялся?
– Это её работа. И я теперь понимаю, почему она пыталась от неё отказаться, – распалялся глава, – И хватит ныть и драматизировать – на кону слишком стоит слишком много – вопрос существования магов вообще! А ты вдруг уцепился за свои обиды, будто какой-то подросток, а не взрослый мужик. Да если бы у Влады был выбор, уверен, она бы не врала тебе. И если бы у меня был выбор, то я бы послал тебя на хрен, ради дочери, и плевать на всю твою нужность и нужность твоего источника. Но дело в том что…
– Ваше семейство ставит долг превыше всего, – Максим скривился, а вот Александр вдруг успокоился, и продолжил холодным тоном.
– Что ты знаешь о долге и моей семье? Тебе многое не дано понять. Есть вещи, которые больше чем ты, больше чем твое обиженное эго.
Арсенский дернулся, как от пощечины, и вдруг тоже успокоился. Ведь в сущности Александр был прав и кто он такой, чтобы читать морали? Его мир и образ действий также далек от идеалов, а уж цели, что преследуют Комитет, были более чем благородные. Он подозвал официанты, ссыпал наконец осколки тому на поднос – руку уже почти не жгло – и взял еще один бокал. А потом обратился к главе:
– Расскажешь?
Александр повернулся, тоже взял виски и взмахом руки отправил официанта.
– Тебе может показаться, что это странно, что моя дочь работает агентом. Но у меня нет выбора. И никогда не было. Не потому, что я вдруг навязал ей свои идеалы. А потому, что когда-то это был именно её выбор, и если бы я не позволил, она бы попала в еще худшую ситуацию…Что ты помнишь про Перу в две тысячи пятом?
– Там… там был уничтожен целый город… Паликатель? Тогда одна группировка решила добраться до магов и вырезать их.
– Да. И мы в нем жили. Я уже работал в Комитете, но организация была далеко не такой могущественной. Да ты и сам знаешь – тыкались, как слепые котята. О сообществе тогда только говорили, но оно было в основном на словах. И свободная зона в Южной Америке была для нас передышкой, возможностью изучить все и спокойно накопить знания, силы. Мы старательно собирали информацию обо всем, в том числе о врагах, но … мы не отследили… не смогли. В тот день… жена была далеко, в экспедиции, а меня вызвали в Рио. Влада осталась дома с моими родителями, моей сестрой и младшим сыном. Славе было тогда пять, а ей одиннадцать. Когда раздались первые взрывы и начались пожары, они укрылись в доме. Но и это не помогло. Два часа, два долбанных часа она удерживала щит и не пускала убийц. Одна. Растянув на всех – ни мои родители, ни сестра не обладали никакой магией. Сын был слабым магом и Влада сумела использовать его как подпитку, но… Они прорвались. Трое. Убили сразу взрослых и Славу, а Владу… Владу долго били. Очень долго. И… резали. И их ненависть… то что они не просто выстрелили, а решили помучить – это её спасло. От смерти. Хотя она потеряла сознание и не дышала. Она умерла… практически умерла. Когда её нашли, никто не верил в то, что ей можно помочь, но чудом… Два года реабилитации, два года операций, косметических, магических. Мы прятали её от всех. И потом прятали, вплоть до того момента как не смогли найти и уничтожить всех заказчиков. А когда ей было пятнадцать, она пришла ко мне и сказала, что будет работать на Комитет. И если я ей откажу и не буду обучать, то она уйдет охотником за головами. Ну какой из нее охотник? Она умная, магически одаренная, сильная, но в ней ни капли жестокости и изворотливости, которой должны обладать представители этой профессии. И упертая: – откажи я ей, ушла бы, и погибла быстро. Поэтому я согласился. И Влада стала великолепным агентом. И она будет делать всё возможное, чтобы Паликатель не повторился. Даже жертвовать собой и своими интересами. И если ты не можешь это принять – я сделаю так, чтобы ваши пути не пересекались.