– «Кедр», я «Заря-1». Как меня слышно?
– «Заря-1», я «Кедр». Слышу вас хорошо. Чувствую перегрузку, вибрацию. Всё хорошо.
– «Кедр». Вас понял.
Перегрузка плавно нарастала, вжимая меня в кресло, будто тело наливалось свинцом, а на грудную клетку начинал давить бетонный блок. Становилось тяжелее говорить, так как мышцы натягивались и губы расплывались в широкой улыбке.
– «Кедр», я «Заря-1». Как самочувствие? Все параметры в норме.
– «Заря-1». Вас слышу. Хорошо. Растёт перегрузка. Самочувствие нормально.
Первая ступень прекратила работу, как только был выработан запас топлива, и отделилась.
– «Кедр», я «Заря-1». Прошло разделение, всё в порядке. Ракета идёт хорошо. Как самочувствие?
– Поняла. Самочувствие нормально. Спасибо.
Я ощутила сильный толчок и увидела в иллюминатор, как часть головного обтекателя пронеслась вниз, ответ не заставил себя ждать:
– «Кедр», я «Заря-1». Произошёл сброс головного обтекателя. Полёт идет нормально.
– Хорошо, поняла. Вижу Землю! Перегрузки продолжают нарастать.
«Как всё же много воды на нашей планете!» – удивилась я, будто забыв о школьном курсе географии. Послышался хлопок, сообщили, что уже заработал двигатель третьей ступени. «Скоро невесомость», – подумала я. Волнение отступило, точнее его выдавило из меня перегрузкой.
– Крайний этап. Всё работает штатно.
– «Заря-1». Полёт идёт нормально. Наблюдаю Землю. Различаю реки, неровность рельефа. Самочувствие отличное. Приём.
Голоса из центра управления всё чаще сливались с помехами, пока вовсе не пропала связь. В скором времени произошло отделение третьей ступени, и наступила невесомость. Приятно защекотало в животе. После перегрузок её появление стало особенно приятным. Расслабив тело, я почувствовала, что оторвалась от кресла, лишь ремни удерживали меня на месте. Казалось, будто тело мне больше не принадлежало. Тогда я вспомнила, что мне уже тоже доводилось испытать кратковременную невесомость дважды во время любительских полётов, когда пилот выполнял петлю Кеплера или, как её ещё называют, горку. В то время больше всего учёных интересовал вопрос воздействия длительной невесомости на организм и мыслительные процессы человека. Никто не мог знать наверняка, как она скажется на космонавте в ответственный момент, что и стало причиной полной автоматизации космического корабля. Страшен человеческий фактор в деле. Стоит убрать того же пилота из кабины самолёта, и риск снизится до минимальных значений. Тем же руководствовались конструкторы и инженеры – они пытались уберечь космонавта от самого себя.
Время замедлилось для меня, потеряло свою особенность скоротечности, но я знала, что это были всё те же 106 минут, изменивших мир. Я опустила голову, чтобы вновь взглянуть на нашу родную планету, насвистывая мелодию «Земля в иллюминаторе». Капсула вращалась, время от времени слепил солнечный свет, но это не мешало наблюдению. Землю окружал голубой ореол, который с приближением к космическому пространству становился темнее, пока вовсе не переходил в чёрный цвет. Ореол немного преобразился при выходе из тени Земли – его обрамляла рыжеватая полоса. Выступили слёзы, грудь распирало от счастья. Не найдётся такого земного слова, которым можно было бы описать увиденную красоту. Изумительная, восхитительная? Нет, это значит не сказать ничего. Если бы каждый мог увидеть Землю, непременно понял бы, что нужно беречь, а не разрушать эту красоту. А ещё лучше, как сказал сам Юрий Гагарин – приумножать её. Но Земля такая большая по сравнению с человеком, как мы можем ей навредить? Вот если Земле придёт в голову плечами подёргать, нас всех смоет с её поверхности, но сама планета никуда не денется. Мы должны себя беречь, осознавая, что Земля – это наш дом.