Учения пришлись на позднюю осень. От лихорадочного холода, царившего в палатке, спасала одиноко стоявшая в углу печка. Привезенные из части запасы дров таяли на глазах – завтра уже нужно будет всерьез думать об обогреве. Но это – завтра. А сейчас одна-единственная мысль настойчиво сверлила умы уставших бойцов: поскорее бы раздеться и юркнуть под два жидких, но все же теплых одеяла, укрыться ими с головой и до утра забыться сном.
Все улеглись и быстро затихли. Ильназ, расположившийся у самого камелька, заснул не сразу – ему приятно было каждую ночь представлять, как после службы он вернется в родную деревню, начнет работать в колхозе, женится на Анисе. Да… При мыслях о подруге из соседнего села его лицо, полное здоровья и красоты, расплывалось в широченной улыбке…
А в это время истопник куда-то ушел по своим делам, оставив заслонку печки открытой. Игривому пламени, жадно поглощавшему дрова, только это и нужно было. Оно выплюнуло одну-единственную дымящуюся головешку, которая быстро-быстро заскочила под кровать Гарифуллина, где кем-то и по какой-то непонятной причине были оставлены мешочки с порохом для снарядов…
Возгорание произошло моментально. Ильназ, сонный, еще никак не мог понять, что у него горела не только постель, но уже и одежда. А в палатке началась паника. При виде большого огня солдаты нервно хватали свои вещи и, не обращая внимания на кричащего, сжираемого пламенем человека, выбегали на улицу, расталкивая друг друга у входа. Гарифуллин, в отчаянии превозмогая боль, стащил с соседних коек одеяла с простынями и быстро завернулся в них.