Мой Любимый Герцог

ГЛАВА ПЯТАЯ

Стук уносящихся колес затих, уступив место ругани налетчиков. Джульетта не винила их. Ей самой хотелось изойтись проклятьями. Она и Женевьева собирались найти Горация, а не двух разбойников. Они не собирались подвергаться нападению, и уж точно они не собирались ранить одного из нападавших.

Женевьева присоединилась к сестре и принялась осматривать раненного.

— Уберите ее! – пролаял тот. – Она опасна!

— Я не опасна, — развернула Женевьева.

— Да? Моя рука другого мнения!

— Все в порядке. Мне кажется, его не сильно задело. Я позабочусь о нем.

— Рану надо промыть, — сказала Женевьева, переводя взгляд то на одного, то на другого разбойника. – У кого из вас есть вино?

— У меня, в седельной сумке..., — нехотя протянул раненный.

Его голос вдруг выправился и стал совсем непохожим на голос бывшего наемника, отчего Джульетта покачала головой. В этот момент она обнаружила изучающий взгляд первого разбойника. Закончив осматривать ее, он прочистил глотку и сказал:

— У тебя там ром.

— Э... возможно, — кивнул его напарник.

— Как там в песне говорилось?

— Про ром? – спросил лежачий слабым голосом, что, впрочем, не помешало ему довольно чисто вывести «йо-хо-хо, и бутылка рома!».

— Вам не следует заставлять его петь, — упрекнула Джульетта стоячего разбойника, — Это создает лишнее напряжение.

— Слушай-слушай ее. Она в первого встречного не стреляет. Нравится она мне, — поддакнул лежачий.

— Я и не собиралась стрелять! – надулась Женевьева.

— Но выстрелила же.

— Я... эм... прости, — извинилась Женевьева безо всякого желания.

Первый разбойник за это время успел проверить сумку второго и уже стоял рядом с бутылкой в руке. Это было вино. Наверное, даже бывшие пираты устают постоянно пить ром.

— Открой рот, — сказал он лежачему.

— Это для раны! – воспротивилась Женевьева. – Мне нужно вино, чтобы очистить ее.

— Ааа....

Женевьева перехватила бутылку и обильно полила ее содержимым руку раненного.

— Аааргх! – заорал тот.

— В следующий раз ты не будишь устраивать стычки, — ядовито улыбнулась Женевьева.

— Чудовище! Пусть уж лучше мой кровожадный напарник займется раной!

Первый налетчик присел рядом с Джульеттой. Та задрожала. Только сейчас она заметила, каким большим и могучим он выглядел. Без всякого сомнения, именно таким и должен быть разбойник с большой дороги. Наверное, эта комплекция входила в требования к работе, или, может, она открывала возможности для дальнейшего продвижения.

Джульетта подумала: «Сколько экипажей он остановил до нас? Скольких людей он ограбил?», и тут же ответила «Им, должно быть, нет счету».

— Я презираю налетчиков, — обронила она случайно.

— Ты уверена, что это ты нам хотела сказать? – приподнял брови второй разбойник, забыв на мгновение про свою боль.

— Что ж..., — замялась девушка.

Действительно, она могла бы быть потактичней. Смутившись, она принялась разглаживать свое платье, хотя под тусклым светом лампы не было видно никакой разницы. И то «спасибо» Женевьеве, что догадалась вынести эту лампу из кареты, не решившись довериться на чувства налетчиков.

Джульетта прекрасно понимала, как крепок стоящий перед ней разбойник. Они должна была ненавидеть его, чему мешал, в частности, исходящий от него кедрово-цитрусовый аромат, который казался Джульетте неподходящим для разбойника. Разумеется, она никогда раньше не встречала разбойников. Быть может, они все так пахли. Может, это от того, что они много времени проводят на природе. Его напарник ведь то же зловонностью не отличался.

А может ей просто повезло, и вчера эти двое принимали свою ежемесячную ванну в ближайшем озере. Или, скорее, еже-полугодовую.

Она подождала, пока невредимый налетчик наложил повязку на простреленную руку своего собрата. Джульетта признала, что он был весьма мягок (несмотря на всю грубость выбранной им профессии). Она почувствовала себя ненужной. Может, ей и вправду стоило остаться в карете, на чем так упорно настаивал кучер.

Ее губы высохли, хотя лакеи на балу ни на минуту не оставляли ее без лимонада или слабой ратафии. «Как мне теперь вернуться домой?».

Она послала Женевьеве пораженный взгляд. Мало того, что она втянула свою двоюродную сестру в это кровавое дело, так ей еще и не удалось найти своего нареченного.

Тут Джульетта взяла себя в руки. Она привела сюда Женевьеву – значит, ей и выводить.

— Я думаю, мы застряли, — начала она.

— Не могу найти ни одной ошибки в вашей логике, — пробурчал сидячий рядом налетчик.

— Если вас интересует драгоценные камни, то у нас их нет, — провела черту Джульетта.

— Ах, да вы нищие, — сказал мужчина, — Вот бедняжки.

Это обстоятельство, кажется, позабавило разбойника – он засмеялся.

— Как ужасно быть нищим, — присоединился его напарник, садясь.

— Вам положено быть раненным, — обвинительным тоном обратилась к нему Джульетта. – Мы покинули экипаж, потому что вы сказали, что ранены.

— Естественно, я ранен! Меня ведь подстрелили.

— Простите его, пожалуйста, — извинился первый налетчик, — Он на два месяца младше меня. Поверьте мне, его инфантильность доставляет много проблем.

— Несуществующих проблем, — вклинился второй, — Кто из нас может похвастаться тем, что он хорошо переносит выстрелы? Как минимум, это было неожиданно.

— Пистолет в моих руках должен был послужить достаточным предупреждением, — отрезала Джульетта.

Раненный решил промолчать. До Джульетты дошло, что они находились в краю не только темном, но и отдаленном.

В ее нынешнем положении даже такая малость, как чашка чая, выпитая наедине с мужчиной в собственном доме, могла обернуться грандиозным скандалом. Если уж ей нельзя было выпить чаю с сыном викария, где их бы разделяли стол, кружки и горы сладостей Повара, то как она может находиться в одной компании с этими мужчинами?

— Мы должны вернуться домой, – сказала она. – Немедленно!

— Задача непростая, учитывая отсутствие у вас экипажа, — сострил первый налетчик.

Джульетте на миг захотелось опустить руки, но она напомнила себе, что выход есть всегда. Ведь даже несмотря на то, что ее мачеха и не пыталась выдать ее замуж, ей сделал предложение самый подходящий человек во всей округе фактически до ее полноценного дебюта в высшем свете.

Она добилась этого сама.

И она не позволит каким-то разбойникам с большой дороги поставить крест на всех ее достижениях, равно как и на репутации Женевьевы.

— Мы должны вернуться домой. И никто не должен знать об этом происшествии.

— И где же, интересно, ваш дом, — продолжал острить первый разбойник, явно забавляясь над девушкой.

— А..., — взглянула Джульетта на свою двоюродную сестру, — Сложно сказать. Тут так темно.

— Что вы говорите? Значит ли это, что нам стоит выехать утром, дождавшись света? – проговорил издевающийся, едва сдерживая смех.

«Безобразие!» — только и могла подумать она.

С каких пор у разбойников так развито чувство юмора?

— Я... я имею в вю..., — слова с трудом падали с ее высохших губ, но Джульетта тут же встряхнула головой и нашла силы продолжать, — Вы можете довести нас до ближайшего поместья. Я уверена, что какой-нибудь... эмм... дворецкий поможет нам вернуться домой оттуда.

— А-га, — кивнул первый налетчик, — Помнится, ближайшим к нам будет поместье герцога Аинсвортского.

— Да? – пискнула девушка в ответ, посмотрев на Женевьеву, — Это... мне кажется... слишком. Слишком грандиозно. Я думала скорее о...

— О каком-то другом месте? – прервал ее разбойник, — Может, о владениях дворян поменьше?

— Да-да, — согласилась Джульетта, надеясь, что тот ничего не заподозрил.

— А может, привязать их к дереву и шабаш? – подал голос раненный.

— Только посмей, — надулась Женевьева.

Джульетте следовало поторапливаться. Пускай эти разбойники не выглядели прямо-таки отталкивающе. Ни один хороший человек не выберет разбой своей профессией.

В какой-то момент они могут догадаться, что она – дочь эрла.

Разве разбойники не захватывают людей в плен ради выкупа? Если у двоих перед ней была хоть какая-то деловая жилка и желание расширить свое дело с налетов на кареты до чего-то более гнусного, то сейчас было самое время. Папа Джульетты был очень богат.

Она тяжело сглотнула. Ее репутации пришел бы конец.

Одна неудачная ночь, побужденная переживаниями, могла разрушить десять лет тщательного планирования.

Ее сердце сжалось. Неприятные позывы заскользили по ее глотке.

— Вам не помешало бы задуматься о другом деле кроме разбоя, — сообщила она первому налетчику.

— Ох?

Джульетта не могла видеть выражения его лица, но она точно услышала смесь скептицизма и веселья в его ответе. Но самым раздражительным для нее, конечно, был теплый, как рождественский глинтвейн, тембр голоса. Он был почти успокаивающим. Он заставлял забыть то, что его владелец был ужасным человеком, самым ужасным из всех, что Джульетта когда-либо встречала, и что она ненавидела его.

— Нет ничего необычного касательно моего предложения, — строго ответила она.

— Что, просто совет по выбору профессии?

— Именно так.

— Вы всегда раздаете людям такие советы?

— Только в необходимых случаях. В вашем, например, по-другому нельзя. Налетчики – гнусные создания.

— То есть, по-вашему, я недостаточно гнусен?

На этих словах он повернул голову лицо к Джульетте, и та почувствовала, как ее пульс ускорился.

Если бы она разговаривала с каким-то другим мужчиной, таким, который не тормозил ее карету и не угрожал обокрасть ее, то она могла бы назвать его тон заигрывающим.

Впрочем, она тут же отогнала эту идею, подумав о Горации.

Любимый Гораций.

Дорогой Гораций.

К несчастью, было не просто думать о нем, так как она едва помнила его. Настоящая любовь – такая страшная сила, что устроила их помолвку после первого же знакомства, которое состоялось больше года назад и после которой они не виделись.

Она постаралась вспомнить голос Горация. Может, он тоже напоминал рождественский глинтвейн.

От этих попыток Джульетта нахмурилась. От такого напряжения у нее заболела голова, как от повторения латинских глаголов.

— О нет, он достаточно гнусен, — заверил ее второй налетчик. – Мы зовем его Десяти-человек Бобби.

—... десяти-человек Бобби? – запутанно переспросила девушка.

— Точно так! – ответил налетчик с пиратским акцентом, — По количеству людей, которых он обобрал за свой первый день.

В ответ на это его напарник крепче стянул повязку.

— Ой! – воскликнул раненный, — Нельзя ли поаккуратней?

— Я лишь удостоверился, что повязка сидит достаточно крепко, — вернул его товарищ невиннейшим голосом.

В ответ на это раненный вновь закатил глаза и обратился к Джульетте:

— Видишь – настоящий подлец!

Сердце девушки тяжело стучало.

Бандит явно чувствовал себя лучше. А значит, он в любой момент мог попытаться ограбить ее. А она так и не сняла свои драгоценности. Удивительно, но до сих пор ни один из грабителей не попытался схватить ни ее браслета, ни ожерелья. Наверное, они посчитали их поддельными.

А может, им просто не нужно было никуда спешить.

Девушка поджала челюсть. У нее был шанс сбежать, когда выстрел отвлек разбойников. Она взглянула на Женевьеву. Пистолета на той не наблюдалось. Логично, решила Джульетта: раз тот уже выстрелил, значит, его надо перезарядить. Конечно, сама она не имела ни малейшего понятия, как это делается.

Но у этих мужчин наверняка есть оружие. Может, она сможет найти что-то в седельной сумке раненного.

Она глубоко вдохнула. Несмотря на но, что каждый был рад свежему воздуху, но сейчас даже он не мог полностью успокоить ее.

Торопясь, она поднялась и схватила сумку, стараясь быть незаметнее.

Женевьева, впрочем, сразу заметила маневр своей подруги.

— И... как давно вы занимаетесь разбоем? – спросила она мужчин, стараясь казаться естественной. – Вы сами хотели такой жизни? Или же... эм... вы просто опустились до нее?

Пока бандиты недоуменно переглядывались, Джульетта успела порыться в сумке.

— Вставайте! – попыталась скомандовать она, держа в руке пистолет.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Второй раз за эту ночь на Лукаса было направлено дуло пистолета.

— Быть этого не может, — только и смог выговорить он.

— Хватай ее! – воскликнул Себастьян.

— Большие слова для того, кто дал себя подстрелить, — пробурчал Лукас.

— О..., — выдохнул Себастьян, потеряв энтузиазм.

Лукас не был разбойником с большой дороги. Он только выполнял задание. Если бы только Себастьяну не пришла в голову эта дурная идея, и кабы только Лукас не согласился на это. Беспорядки в Озерном краю заставили его расстаться с его обычной предосторожностью.

Ужасная мысль закралась в голову к Лукасу: нельзя было допустить, чтобы кто-либо узнал о том, что он, герцог Аинсвортский, занялся ночным разбоем. И хотя обычно ему не было дела до своей репутации, подобный скандал грозил лишить его доверия окружающих. У него были свои подозрения касательно личности главаря фальшивомонетчиков, и эти подозрения разделял никто иной, как лорд Артур Кармайкл, маркиз Банкрофтский, но трудно было организовать арест без доказательств.

Правительство не могло в открытую предъявить обвинения основываясь на одних только подозрениях, поэтому Лукасу и Себастьяну было поручено незаметно разузнать, почему этот тихий, райский уголок вдруг разродился фальшивыми монетами.

— Святые угодники, — сказал Лукас, — что вам от меня нужно?

Хуже всего было то, что он встретил леди Джульетту, которая могла узнать его. Хорошо, что все считали его ученым. Эта личина хорошо послужила ему в Наполеоновских войнах; с ее помощью он заработал приглашения во Францию от ключевых военачальников. Знания, полученные от Гонории, пошли ему на пользу, что еще больше сблизило их несмотря на то, что сам он в это время ползал по полям Франции. Его сердце закололо, как всегда, когда он вспомнил о Гонории.

Все же личина была идеальна. Никто никогда не обращал внимания на ученого. Даже самые большие любители поболтать просто упускали его из виду, принимая его напускной интерес к цифрам, химическим элементам и законам физики за признаки человека тихого, еще не открывшего для себя радости бренди, азартных игр и быстрых лошадей. Общество же видело в ботаниках невинных созданий, да и незаконное пребывание на чужой территории всегда можно было объяснить любовью к ботанике.

К счастью, никто не заметил, что, приглашенный на различные конференции, он по большей части молчал или бормотал похвалы (когда он не занимался проникновениям в комнаты к другим приглашенным).

— Возможно, нам стоит прислушаться к ней, — указал Себастьян глазами на оружие.

— Хорошо, — согласился Лукас.

— Ох? – подлетели брови Джульетты.

В другой раз подобное личико показалось бы ему очаровательным. К сожалению, он предпочитал женщин, которые не увлекаются огнестрельным оружием.

Она была помолвлена с герцогом Шервудским; в скором времени она будет у власти.

Лукас взглянул на пистолет и поправился: она уже имела власть. Не задумываясь более, он направился к лошадям.

— Без шуточек! – попыталась скомандовать леди Джульетта.

— А я и не хотел делиться с вами моими лучшими шутками. Хотя... заходят как-то раз герцог, эрл и виконт в публичный дом...

— Я не это имела в виду! – вздохнула девушка.

— Я знаю. Без шуточек. Даю слово.

Она странно уставилось на него, как будто задумавшись, зачем он добавил последнее предложение.

— Вы не похожи на разбойника, каким его представляла я, — сказала она.

— Конечно. Я бы как-то обошелся без оружия, направленного на меня.

Леди Джульетта недоуменно уставилась на пистолет в своей руке.

— Я... я напуган, — сказал Лукас, протягивая ей поводья. – Пожалуйста... пощадите!

Его страх был наигранным, но это не отменяло практического эффекта. Рот девушки привлекательно открылся. Мысль о том, что ей нужно вернуться домой, читалась на лице девушке. Лукасу оставалось только надеяться, что по дороге она с подругой не наткнуться на задержавшихся фальшивомонетчиков. Наверное, они услышали шум и сменили маршрут. Но конечно, если леди Джульетта станет настаивать, что ей нужна лошадь, то Лукас не станет ее останавливать. Ему не хотелось, чтобы эта ночь принесла больше ран.

Он похлопал Галлахада, которому, кажется, суждено найти новый дом у леди Джульетты.

— Позаботьтесь о нем.

— Буду, — пообещала девушка, взяв поводья.

Она все еще глядела на него с подозрением. «Умно» — подумал Лукас. Будь у него желание, он давно уже мог выбить пистолет из пальцев. Но желания не было. А ведь он мог привязать ее к дереву или связать и закинуть к себе на плечо, как это делают разбойники в сказках.

Стук копыт прервал его размышления.

Стук копыт, который шел не од Галлахада.

Стук копыт, который заставил Лукаса выхватить пистолет из рук леди Джульетты.

— Простите! – прокричал он в ее удивленное лицо, — Мне он нужнее!

Себастьян поднялся на ноги.

— Тебе нужно позаботиться о своем здоровье! – прикрикнула на него подруга леди Джульетты.

— Я пытаюсь! – крикнул ей в ответ Себастьян, ковыляя к дороге.

К четверке стремительно приближалась карета и несколько всадников.

«Неужели преступники?» — подумал Лукас, оглядывая Себастьяна, и его сердце возбужденно забилось.

— Ой, это наша карета! – воскликнула блондинка.

Лукас напрягся, почувствовав вдруг прохладу ночного ветра. При таком стечении обстоятельств он не только не мог поймать фальшивомонетчиков, напротив – его самого могли поймать и опознать. Не мог ведь кучер вернуться без подмоги.

Желудок Лукаса повел себя прямо как на том корабле во время шторма. Он вспомнил, как тогда думал, что погибнет, и сейчас эта мысль вновь появилась в его голове.

В то время, как леди Джульетта и ее подруга узнали карету, Лукас узнал ее сопровождение. Это были его собственные люди.

Это казалось невозможным, но к ним навстречу скакал Стэнли со слугами.

«Святые угодники! Мне и Себастьяну нужно немедленно исчезнуть!».

Может, леди Джульетта и не смогла бы узнать в нем герцога Аинсвортского после одного бала, но его слуги точно обладают достаточными для этого способностями.

Лукас взобрался на Галлахада, радуясь, что не успел отдать его девушке. Себастьян тем временем запрыгнул на свою лошадь.

— Чудесной вам ночи, леди! – сказал Лукас перед тем, как направить коня в сторону своего коттеджа.

***

ДЖУЛЬЕТТА НЕ СЛЫШАЛА такого топота копыт и стука подков с тех пор, как побывала на скачках в Аскоте. Налетчики уехали также быстро, как и приехали. Джульетте оставалось только похвалить их энтузиазм.

— Ты отогнала их! Я горжусь тобой! – хлопнула Женевьева в ладоши.

— Не я одна, — уставилась Джульетта в сторону приближающихся всадников, и Женевьева присоединилась к ней.

— Мы спасем вас! – крикнул Тимоти, маша своей шляпой с козлов, — У нас есть ружья! И люди!

— Мы не оставим женщин в беде! – присоединился к нему один из всадников, с волосами, направленными во все стороны, что говорило о скорости его коня и непримиримости английских ветров.

Ветра всей Британии всегда, казалось, куда-то спешили, торопились прокатиться по холмам и долам, как пытаясь поскорее сдуть этот опостылевший остров и объединиться с окружающими его каналами и морями.

Тимоти остановил экипаж, спрыгнул с своего места и направился к девушкам.

— Ваш приезд отогнал их, — сказала Женевьева.

Парень просветлел.

— Я отпугнул двух налетчиков! Представляете! Я! – разошелся он.

Ни Женевьева, ни Джульетта ни решились лишать его восторга и напоминать ему о том, что он бросил их двоих наедине с (удивительно безопасными) разбойниками.

— Нам преследовать их? – спросил растрепанный всадник.

— Нет необходимости, — ответила Джульетта, отогнавшая мысль о том, что за участь в таком случае ждет налетчиков.

— Как «нет необходимости»? – удивился Тимоти, — Они же могли прикончить вас!

— Или еще чего хуже, — добавил всадник в одежде, напоминающую форму слуги. Хотя кто знает: может, ему просто нравился фасон.

— Мы так рады, что вы в безопасности, — раздался властный голос растрепанного мужчины.

— Я сейчас же отвезу вас назад, — поручился Тимоти.

— Вы можете..., — обратилась было Джульетта к всадникам, но тут же одернула себя: в ее положении просить чего-то большего казалось неслыханной наглостью.

— Мы будем молчать, — вздохнул все тот же мужчина с выдающейся (во все стороны) шевелюрой. – Не так ли? – повернулся он к остальным всадникам.

Те пробубнили что-то согласным тоном. Очевидно, он был главным среди них.

Джульетта последовала в карету вслед за Женевьевой, которая уже вешала лампу обратно на ее место.

— Вы готовы, леди? – спросил Тимоти.

— Да.

Тимоти вновь просиял и закрыл дверь. Немногим после карета поехала в сторону поместья родителей Женевьевы.

Ясно, что Тимоти и не думал продолжать поиск Горация. Джульетта не противилась этому.

Сейчас ей больше всего хотелось вернуться к своему дяде и сделать вид, что ничего не произошло. Ей вообще не стоило выезжать из поместья ночью. Ничего не было удивительного в том, что разбойники остановили карету.

Но в груди у Джульетты все еще царило беспокойство. Она ничего не добилась, не считая того, что удостоверилась, как опасен окружающий мир, о чем ее часто предупреждали.

— Как думаешь, кто-нибудь узнает об этом? – спросила она Женевьеву.

— Тимоти будет молчать, иначе выяснится, что он, хоть и временно, но бросил нас.

Джульетта кивнула, успокоившись на этот счет.

— Но я так и не нашла Горация.

— Не нашла, — с серьезным видом сказала Женевьева.

Вернувшись в поместье, Джульетта почувствовала, как ее наполняет нерешительность. На балу все еще играла музыка. Несколько человек кружило по коридору, но никто из них никак не отреагировал на возвращение девушек.

— Может, приехал твой нареченный, — предложила Женевьева.

— Возможно, — ответила Джульетта безо всякой уверенности, — Хотя он никогда не опаздывает. Это – один из его многочисленных талантов.

Женевьева окинула подругу красноречивым взглядом, и Джульетта поняла, что ее жених не просто «опоздал», а вообще не явился на бал, на который был приглашен, без предварительного уведомления.

Девушки поднялись на балкон, откуда легко было бы заметить высокого герцога Шервудского. Нужно было всего лишь найти кружок из смеющихся дам.

Но таковых не было.

— Джульетта! – раздался голос ее мачехи, — У тебя грязь на платье!

— Да?

Мачеха кивнула, но не один волосок, казалось бы, не двинулся из-под ее шиньона.

— Я еще считала, что в тебе достает здравого смысла на то, чтобы не приносить грязь в чужие поместья.

Джульетте трудно было не уловить злорадства в голосе женщины. Девушка покраснела. Ее мачеха была права: здравого смысла в ней хватала.

Поборов лишнее напряжение, Джульетта свободно опустила свои руки по бокам. Ее ладони горели, хотя температура опускалась тем ниже, чем дальше заходила ночь.

Большинство Джульеттиных подруг мечтали, чтобы их родители были не такими бдительными, приметливыми и властными.

Но Джульетта была не из них.

Когда Джульетта отправилась на вечеринку к своей подруге Маргарите, отец не то что не стал рассказывать ей об опасностях – бровью не повел; когда она отправилась с той же подругой в Гретна-Грин, он и слова не сказал, хотя ей определенно не следовало туда ездить.

Ее отец был слишком занят: у него была ее мачеха. И пробежки Джульетты по округе, конечно, не могли сравниться с частыми тирадами и монологами мачехи.

До встречи с ее отцом та была домохозяйкой; сейчас же она полностью привыкла к той роскоши, которой ее обеспечивал их брак. Она ценила ее, потому что знала, почем фунт лиха.

— Вы не видели герцога Шервудского? – спросила Джульетта.

— Нет, — ответила мачеха. – Думаю, этот бал ему показался неважным.

Джульетту должно было успокоить то, что никто больше не думал, что Гораций может лежать обессиленный в какой-то траншее. Но слова ее мачехе только раздули огонь в ее сердце, которое принялось стучать беспорядочно.