Но никто не смог поддержать этот разговор. Все были согласны с последним, и напоминать о насущной проблеме лишний раз никто не хотел. Воцарилось молчание. Но после один из них поднялся и отправился за провизией. Два человека, среди которых также был египтянин, направились на поиски хвороста для будущего костра.

– А у кого-нибудь есть высекающий камень? – спохватился Осий, заметив и сообразив, куда направились люди. Высекающим камнем назывался пирит. От него можно было разжечь огонь, высекая искры.

– Что молишь, содомист? – спросил Осий у Лота.

– Какой я тебе содомист?! – возмутился Лот.

Лот – тридцати трех лет, рожденный в местах, где, по древним свиткам Танаха, находились некоторые города, имевшие совсем не благочестивый характер и в большом известности о жертвоприношениях, жесточайших, чем у южных племен Филистии на Ханаанской земле, где, скорей, из-за этих содействий, как считали люди Израиля с убеждениями, так и не создалось нравственной цивилизации.

– Да уж как не содомист?! – подтрунивая над Лотом, Осий заметил, что пристальный взгляд сотоварища принимает агрессивный вид. – Да ладно, все мы не без греха, – добавил Осий.

Несмотря на отсутствие юмора, Лот имел крепкое телосложение и мог дать отпор, и, не желая спорить с товарищем, сын торговца быстро сменил тему разговора.

– Что-то Гассан у нас где-то пропал с Абифом, – сказал он.

Третий из оставшихся работников направился на поиски камня, который высекал искры, что могут зажечь хворост. Между двумя товарищами – греком перелётного образа по имени Лот и Осием – жителями нынешней Ханаанской земли – воцарилось молчание, но словно между ними оставались какие-то недосказанности. Оба считали, что они не правы по отношению друг к другу, но признаться в этом не желал ни один из них. Наконец к ним вернулись Несер и другой работник, принеся охапку тонких веток. Нашедший, один из тех, кто ушел на поиски пирита, вскоре отыскав его у остатков шалашей, вернувшись, тут же принялся ударять один кусок камня о другой. От высеченных искр огонь охватил сухой хворост.

– Вот как у тебя, Изил!.. – сказал успешно разжегшему костер иудею Осий. – Тебе бы плотником, а не камни носить, – похвалил он товарища. Они выложили принесенные кем-то из команды некоторые фрукты и принялись за еду, что оставалась. Гассан в это время окончил разговор с Абифом и направился обратно к кучке работников, которые гадали, что им завтра делать. Но все, уже посовещавшись, успели решить, что начинать работу сегодня не имеет смысла.

– Мне только бы добраться до Неживого моря, а там можно придумать баркас, найти пару человек, – говорил Лот, – заверить их в том, что на том берегу жить интереснее… можно найти! – говорил грек, когда речь зашла о том, что строительство храма четырнадцатью руками будет невозможно. Он изредка поглядывал в сторону главного архитектора и общавшегося с ним Гассана. После того как Гассан стал отходить от Абифа, архитектор направился к сохраненным свиткам чертежей, которые удалось найти, бумагам из тростникового папируса, что были собраны и сложены неподалеку от него.

Гассан Абдуррахман ибн Хоттаб, наследник правителей, главных жрецов всего Аль Магриба, о которых он и не знал, подойдя к друзьям, не спешил открывать все секреты разговора с Хирам Абифом. Он, глядя на небольшой костер, о чем-то задумался, слушая речь работников. Первым, кто к нему обратился, был Несер.

– Ну что, племянник иудея? Что делать будем? – не получив ответ от своего друга, Несер продолжил: – Мы тут как бы посовещались…

– И решили покинуть строительство? – опередил его Гассан.

Вопрос удивил всех. Потому что никак он не мог слышать пусть весьма живой диалог Осия с некоторыми громкими высказываниями между работниками по поводу строительства.

– Так ты все слышал?! Ну ты даешь! Но знаешь, в моих словах, которые ты мог услышать, нет никакого умысла предательства. И все же… все же у нас одно общее мнение… – сказал израильтянин из колена Ефрема.

– Нет необходимости оправдываться, Осий, тем более передо мной, – успокоил его Гассан.

Вид у Гассана был безутешный. И услышав его, люди снова впали в отчаяние. И теперь каждый думал только о себе, о том, что ему делать завтра. Лот же поглядывал краем глаза на других, уже решив, что делать. Но он как бы хотел предугадать по разговорам и мимике, найти в ком-либо союзника, пойти с ним в обратный путь. Как он обратил внимание на Гассана. Филистимлянин, сделав три шага назад, поднял руку, как вдруг у него на запястье левой руки грек заметил кольцо из чистого золота с промелькнувшими выгравированными на нем какими-то знаками. Неподдельный интерес заставил Лота вначале задуматься, что с этой дорогостоящей вещью им – а именно Гассана моавитянин выбрал в спутники для возвращения домой – делать, осталось уговорить друга и обдумать им все вместе. Но времени на обдумывание уговоров у него не оказалось. Гассан, подняв руку, оглядев всех, оценив обстановку, принялся выговаривать странные слова, не похожие ни на один из каких-либо существующих в известных краях диалектов.

– Леху мешарет абот ликрателай! – сказал он и описал в воздухе круг.

Через мгновенье листья по земле, легкие ветки и все мелкое, разбросанное, стало закручиваться вокруг Гассана, теряясь в появившейся рядом дымовой завесе. И в ней Лот, приглядевшись, стал замечать проявление человеческих силуэтов, сливавшихся с пылью.

Такое явление не могло оставить равнодушным никого. Осий, заметив поведение грека, обернувшись, привстал от удивления. Но один из присутствующих товарищей Гассана, не выдержав волшебства, припал к земле. Его поведение вызвало замешательство у других его соратников – еще двоих камненосов, повторивших его действия.

– Джинны! Джинны! – повторял павший ниц иудей, стараясь не глядеть на происходящее.

Осий не заметил, сколько было призвано духов, однако оставалось только догадываться, откуда они были призваны. Таких мест рассказаным по легендам, где обитали джинны о которых знал ефремлянин, были земли аль Машрика, откуда восходит солнце, разделяя небо и землю, или из великой бездны, границы, разделявшей земли с жилищем мертвых таких как Шаиль, место, традиционно связанное с тем местом, куда заходит солнце, аль Магриб.

Вскоре он откинул любые предположения. Завеса исчезла, и перед Гассаном над землей парил один джинн. На его поясе был золотой пояс, скрепленный замком из твердого материала. На его голове часть коротких волос представляла неизвестный символ или иероглиф, но Осий мог и ошибаться. Нижняя часть туловища скрывалась в дымовой завесе. Дух, сложив под подбородком ладони, опустив голову, произнес непонятные слова, напоминавшие аммонистское произношение, язык, которым давно не пользовались. Осий хотя и был местным жителем, а Гассан являясь филистимлянином, и о ранних поселенцах Ханаана, живших за тысячелетия до них, они могли только слышать. И речь, за века, измененная переплетаясь с другими народами, где Гассан мог узнать слова, изреченные джинном, за время пути в Иерусалим, также сейчас ему были непонятны. Однако джинн словно понимал его, точнее, дух вновь опустил голову к ладоням и произнес:

– Слушаю тебя, мой господин, владыка кольца, – сказал он на речи, понятной всем.

– Приказываю тебе, джинн, слуга кольца, – с четким выражением, скрывая неуверенность и страх перед духом, говорил Гассан, – позвать ко мне зодчего древних времен Египта, что строил тогда храм для ранних царей!

Джинн тут же исчез, превратившись в точку, которая разлетелась прахом во все стороны.

Осий был одним из первых, кто прервал молчание.

– Вот чудеса, Гассан! Никак дар самого царя Соломона у тебя на запястье?!

– Да, – коротко подтвердил его друг, едва понимая, что у него получилось управление джинном благодаря кольцу.

Ему еще было что поведать своему товарищу, но он не был уверен ни в чем, а именно в эффективности духа. Его исчезновение не доказывало выполнение указаний владеющего кольцом. К тому же Гассан отдал приказ неимоверной трудности – добыть архитектора египетских пирамид, созданных тысячелетия назад, еще до царства израильского. Услышав о древних египетских царях, Несер вспомнил, что он представитель этого народа. Но представление, устроенное Гассаном, не посчитал великим чудом. Слухи о власти призывать духов из того или иного мира шли отовсюду. Увлеченные тайнами природы поселенцы, а в каждом поселении, где проживал Несер, до того как попасть в Иерусалим, из таких людей был почти каждый десятый встреченный им житель. И все они лишь умело пускали дым, плевались, бросались кухонной утварью, объясняя это присутствием в них духов, либо представляли джинна за кукольного немого пугало, устраивая спектакль.

Но вскоре рядом с филистимлянином появился тот же дым. На этот раз в воздухе присутствовал какой-то ароматный запах. Тут же рассеявшись, дымовая завеса открыла перед ними коренастого мужчину невысокого роста в сутане высокопоставленного статуса с орнаментными знаками, они были даже ярче, чем у Хирам Абифа, до того как испортиться. Короткие темные волосы, восточный тип лица, не похожий ни у одного из других людей, кроме как схожих черт с Несером, истинного египтянина, который оглянулся на присутствующий запах. Он сидел спиной к чудесам. Обнаружив еще одного египтянина, на площадке, у него тут же появилась радость, как если бы он встретил родного брата.

– Бенети сепес!⁵ – поприветствовал он.

– Ата сеа?⁶ – неуверенно сказал, приглядевшись и осознав ситуацию, появившийся архитектор.

– Ате? – Несер также не осознавал еще всю важность его роли в данной ситуации.

Несер с трудом подбирал слова. Для него появление высокопоставленного человека из Древнего Египта был так же неожиданно, как и для других присутствующих.

– Кеате ива нефер джареуа…⁷ – объяснял он.

– О! Несер, отлично, иди-ка с ним поговори, – подхватил их разговор обрадованный их пониманием друг друга Гассан, – обрисуй, так сказать, ситуацию, и подойдите к Хирам Абифу, он точно может сказать, что надо делать.

– Ате йе уа⁸, – сказал появившемуся земляку кочевой египтянин, по совету Гассана.

Несер предложил древнему зодчему пройти туда, где находился главный архитектор царя Соломона.

– Ну, вот и отлично, а теперь, мои друзья, – улыбался довольный удачным стечением обстоятельств Гассан, – пора бы перекусить…

Едва горевший костер, в котором время от времени появлялись языки пламени под небольшими ветками, казалось, вот-вот исчезнет. На сбор хвороста, который валялся по всей округе, отправились два иудея, вспомнив о действительности. Они не знали, что необходимость в этом у них скоро отпадет. Гассан снова поднял руку, произнес заклинание. Произошло все то же, что было чуть раньше, появился исполнитель желаний, получив заказ, дух исполнил все, что пожелал Гассан.

Из воздуха появилась чаша с пловом, кувшины вина и фрукты. Но главным явлением, немного напугавшим присутствующих, стал новый костер, который стал значительнее, так что присутствующим пришлось немного отодвинуться от него. И они, взяв каждый по фигурному камню или бревну, являвшимся для них сидением или лежанкой, чтобы можно было опереться им спиной или головой, а кто просто настилая под собой свежего лапника, отошли подальше.

– Ну, Гассан!.. Ну, знаешь! – произнес Осий.

– Ну, вот, значит, что может подарок Соломона! – сказал Гассан, стараясь скрыть чувство собственного достоинства за владение магической вещью.

Редко питаясь, занимаясь практически выматывающими работами, за двое дней Гассан ибн Хоттаб серьезно похудел. Волосы его снова отрасли. Как и у всех остальных его товарищей, под носом и подбородком появилась жесткая щетина.

– Признаюсь, не ожидал таких чудес. Слышал… но чтобы в действительности!.. Очень рад, – сказал Осий.

Он потянулся руками к котлу с едой, что уже делали остальные. А один из иудеев вначале решил понаблюдать за другими, не спешил пробовать, что в котле.

– Стойте! – вдруг остановил всех Гассан.

Он снова проделал ритуал, вызвав джинна. Один из работников, кто хотел испробовать содержание кувшина, поняв, что указание Гассана относится не к нему, продолжил действия к распитию. Пока Гассан общался с духом, с упоением отпивал то, что было внутри глиняного сосуда.

– Джинн, – Гассан обратился к духу, – знаешь ли, нам все же как-то руками есть… – подбирал слова филистимлянин, озираясь на моавитянина, который, с усердием преодолевая голод, все же тянул руки к еде, оставив кувшин с медовухой.

– Придумай что-нибудь, а? – сказал Гассан, не тратя лишних слов в надежде, что тот его поймет.

Деревянные ложки и медные вилки с двумя зубьями давно использовались, еще при заселении Ханаанской земли в Израиле, в то время когда в Филистии было принято трапезничать руками, тщательно их обмывая перед едой.

– Повинуюсь, владыка кольца, – сказал джинн и тут же исчез.

Как вдруг по краям большого котла появились небольшие, чтобы их можно было ухватить ладонью палки с полуовальным изготовленным днищем. Они удерживались на своих загнутых концах.

– Вот, друзья, теперь можно и покушать, – Гассан был удовлетворен мгновенно выполненным приказом.

– Братуль, а вот тут медовуха. – Лот указывал на кувшин, успев отхлебнуть из другого с вином. Он был уже пьян. – А вот там вино! – насытившись напитком, произнес он, спеша делиться с друзьями своим открытием.

Затем новоявленный иудей по имени Лот, закинув в рот несколько ложек с пловом, вытерев рот рукавом, потянулся к тому сосуду, где было вино.

– Воистину царь всесилен, – сказал кто-то из присутствующих иудеев.

После своих двух ложек еды Осий вспомнил о другой части команды строителей.

– М-м! – осенила его мысль с набитым ртом.

Спеша прожевать еду, продолжил:

– Гассан! Друзья. А как же Несер с архитекторами?! – спросил он скорее самого себя.

– Точно! – сказал Гассан. – Надо их позвать!

Привстав, Осий развернулся.

– Несер! – крикнул он. – Архитекторы! Тут еда есть, давайте к нам!

– Да пусть поспешит! – сыронизировал кто-то.

– Да, – тихо согласился Осий с товарищами и продолжил, выкрикнув в сторону: – Давай! Давай!

– Да уймись ты, Осий! – остановил охмелевшего друга Гассан. – Я вызову джинна, и мы ему еще закажем сколько угодно.

– Точно! Ты прав! – сказал Осий. – Ты как всегда прав. Вот молодец. Молодец!

На лице товарища Гассана появилась улыбка. И в знак уважения одного к другому их сосед предложил отпить ему вина. А Лот, наевшись, сильно захмелев, словно прилип к одному из кувшинов с вином, борясь теперь со сном.

– Вот я вспоминаю… – начал рассказ моавитянин, но заметил, что его никто не слушает, поспешил сделать очередной глоток.

В это время к ним подошли Несер и Хирам Абиф.

– Ну как все прошло? Договорились? Обговорили? Есть новости? А где этот… ваш… учитель? – Гассан заметил отсутствие древнего зодчего.

– Мы его отпустили, – сказал архитектор.

– Как так?! Почему? Зачем?.. – не понимал их Гассан.

Заведомо доверившись уполномоченному лицу Соломона, считая не без причины отпускать человека.

– Вот. – Абиф протянул свитки. – Здесь он посоветовал, что делать. Но без специальной техники и людей мы многого все равно не добьемся.

Слегка захмелевший Гассан предложил товарищам отобедать. Те согласились.

Прошло некоторое время, Гассан, наблюдая за поведением своих товарищей, делал вид, что удручен положением, как и его спутники. Из оставшихся людей заканчивал трапезу только египтянин. Но еды бы хватило и на других работников, тех, кто покинул строительство.

Лот, обосновавшись у пня, обхватив один из кувшинов, допивал его остатки. Другие улеглись на наскоро собранные постели из валежника, один из иудеев, сложив под себя ноги, вспоминал какую-то песню, еще два человека отошли прогуляться по стартовавшей строительной площадке. Осий прогуливался невдалеке, раздумывал над ситуацией. Отчасти ему очень хотелось помочь царю. «Но как?!» В действительности у них не было ни техники, ни материала, ни людей. Из присутствующих предоставленных кувшинов с напитками ему хватило и молока, и воды. Он желал оставаться трезвым. Осий разве что попробовал вино на вкус, оно оказалось сливовым.

– А где – вы не сказали – египтянин? Он что, испарился? – спросил Гассан своего соплеменника, посчитав, что дело волшебству появления зодчего из прошлого пришел конец.

Египтянин-кочевник заканчивал трапезу.

– Да, он исчез, – спокойно сказал Несер, отпивая из кувшина с молоком. – Вкусное… томленое… – добавил он, похвалив молоко.

Абиф согласился с ним. Он пил только молоко. Но Гассан желал узнать больше у последних свидетелей о коллеге неффалимова колена.

– Но как?! Зачем?! Сейчас я… – Он хотел призвать джинна.

– Не стоит, Гассан, – остановил его Несер, догадавшись о его намерении, когда тот, привстав, поднял руку, обнажив мотнувшееся кольцо на его руке. – Куаши Косей Маду рассказал нам все, что надо. Хирам Абиф понял его и согласился с ним, – говорил Несер.

Бродячий египтянин решил пояснить другу, что произошло, поймав его на недопонимании.

– Пирамида есть конструкция сложная. В ней много входов и выходов, и все надо сделать так, чтобы она не рухнула под собственной тяжестью. Храм нашего царя – намного упрощенная конструкция, но и тут нужны некоторые рабочие планы для его строительства, – сказал Несер.

Он привстал размяться после сытного обеда. Гассан, расположившись на обтесанном камне, что пригодился бы для основания стен храма, ожидал продолжения рассказа его друга. Египтянин глядел на него сверху, не желая повторяться, считая, что Гассан и так прекрасно понимает, что необходимо для возведения здания, но, ожидая в его взгляде вопрос, посчитал, что надо что-то добавить.

– Об этом мы уже говорили. Людей, техники… ну и материал.

Несер иногда бросал взгляд на архитектора, желая получить у него подтверждение своим словам. Тот мотал головой в знак согласия.

Хирам Абиф умело скрывал какие-либо эмоции, переживая за невозможностью осуществления замыслов царя. Но тело его было сыто. А значит, надежда внутри него с отчаянием вела сложнейшую борьбу. Гассан, выслушав друга, уже, однако, давно принявший решение, хитрил, что у них безвыходное положение, оттягивая момент призыва волшебного духа, чтобы потом получить наслаждение от удивленных лиц своих друзей.

– Ладно, сейчас надо отдохнуть, а завтра мы начнем… – едва не проговорился он, – начнем…

На его лице появилась едва заметная ухмылка. Не заметив ее, но, прислушиваясь к разговору, Осий не замедлил подать идею, тем самым едва не нарушив план филистимлянина.

– Гассан, так ведь у тебя есть свой джинн! Прикажи ему, чтобы он перенес сюда людей и технику, какую надо!

Осий не договорил, как вдруг Гассан остановил его.

– Спокойно, Осий, сначала нужно отдохнуть, – успокоил он друга.

Ефремлянин решил послушать кочевого филистимлянина, посчитав, что он владелец подарка царя Соломона и это его право. Сейчас он был сыт и вполне доволен. Доволен и тем, что возведение благодаря новому составлению плану Абифа, при помощи человека, жившего за долгие времена перед основанием Иерусалима, интуитивно полагал, будет возобновлено. И принялся присматривать, где ему прилечь на ночь. Он выбрал место у костра, как и многие другие. Все пытались расположиться у источника тепла. Лот, прогуливаясь по сторонам, вернулся к костру.

На небе появились яркие звезды. Темнота ночи окутала все, что было в ее власти, лишь проявив вскоре несколько ярких точек далеких звезд в небесной тьме. Уставшие за день люди быстро засыпали, даже не позаботившись о поддержании огня.

Под утро звезды быстро исчезали в синеющем небосводе наступающего утра.

Вскоре проснувшись первым от лучей солнца и утренних птиц, Гассан решил смочить горло, но перепутал кувшины с оставшейся медовухой, недопитой с вечера Несером и Абифом, немного сморщившись от неожиданного приторного, но сладкого вкуса напитка, что заставило его сделать еще глоток. Отставив сосуд, Гассан огляделся. Все продолжали спать, египтянин и Лот посапывали. Один из иудеев во сне с кем-то спорил.

Рассветало. Гассан, проснувшись раньше всех, первым ощутил свежесть утреннего воздуха. Пропустив несколько глотков оставшейся медовухи, овеянный легким опьянением, умывшись холодной водой из другого кувшина, снова сделал несколько глотков успевшего охладиться за ночь содержимого сосуда, отрезвел как раз для того, чтобы оценить обстановку и приняться за работу. Разбудив Абифа, Гассан попросил отойти с ним в сторону, чтобы незаметно для других вызвать джинна, но вперед предложив кувшин с водой, чтобы он освежил свое лицо.

– Я вот только одного не понимаю, достопочтенный Хирам, с такой силой волшебства, как у джинна, почему бы ему не дать указания и он сам не выстроит как надо постройку, не применяя рабочей силы? – спрашивал Гассан архитектора, но скорей самого себя.

Они направились к месту, где Абиф оставил свои свитки и инструменты, небольшой сундук с орнаментами, обозначающими всех колен израилевых. Но об этом Гассан не знал. Открыв сундук небольших размеров, Хирам Абиф достал несколько тщательно разрисованных жестких папирусов. Свитков было шесть, но не доставало еще шестьдесят. «Их разбросало внезапным ураганом», – поделился важной утратой Хирам с Гассаном.

– Вот все, что осталось, – признался зодчий.

Его лицо, всегда уверенное и непоколебимое, выражало сомнение. Будто он потерял больше, чем кто-либо, Гассан, глядя на него, не знал, что ответить. А внезапное его предложение могло бы вывести его из равновесия, Гассан ибн Хоттаб еще с вечера знал, что ему делать. Но ему нужно было согласие более важной персоны, подтверждающее его план. И теперь, глядя в его лицо, Гассан понимал, что ему непосредственно самому необходимо принять решение, но теперь постараться сделать правильно, чтобы окончательно не раздосадовать взволнованного главного храмостроителя израильского царя.

– Хирам Абиф, я почтительно отношусь к вашему мастерству и спокойствию, но сейчас я вижу в вас некоторое волнение. Собственно, у меня несколько вариантов… – Гассан спешил. – Один вариант.

На лице Абифа появилось внимание.

– Я призываю духа, и он сам устроит все как надо, – предложил Гассан.

Лицо подданного преобрело абсолютное сожаление.

– Что?! Что-то не так? – недоумевал Гассан взирая на Абифа. – Ну, представьте, откуда у нас силы?! Парни, конечно, хоть куда, но их всего семеро! – добавил Гассан.

Абиф задумался, но ему нужно было что-то ответить. Солнце уже показалось за верхушками деревьев, начиналось настоящее утро.

– Дело в том, дорогой филистимлянин, я знаю, что каждый из вас желает помочь царю и каждого он вознаградит по-царски, уверяю вас.

Хирам Абиф хотел уйти в воспоминания, когда отец Соломона сделал его главным архитектором Иерусалима, оценив строительство акведука. Но сейчас это было неважно.

– Дело в том, что духи не архитекторы. Они могут строить здания, даже мост до луны. Но только если он был спроектирован ранее. На это у них нет такого умения, как особая стройка. И горе мне, – вздохнул Абиф, – вероятно, я стану первым духом-проектировщиком. Строительным джинном. Наверное, Соломон этого и желает… Только вот… – Хирам Абиф внимательно посмотрел на камненоса, его добрейший взгляд искал ответа на свой вопрос у исключительного человека из их оставшейся группы. – Зачем ты здесь?

Гассан пожал плечами. Он понимал, о чем шла речь. Хирам Абиф имел в виду подаренное Соломоном филистимлянину кольцо.

– Не знаю, зодчий. Может, для того чтобы спасти себя?

Филистимлянин улыбнулся. Он хотел как-то приободрить мастера и был удивлен наказанием для Абифа.

– У меня есть другой план! – произнес Гассан. – Но все же я не понимаю, это что за участь такая – всех хороших людей превращать в джиннов? – поинтересовался как бы между прочим Гассан у зодчего.

– Одна из вероятностей, – сказал Абиф. – Был один случай. Возможно, ты убедишься однажды. На одном из пальцев левой руки царя есть кольцо, которым он повелевает джинном, но тем, который прежде был человеком. Так было одному случаю за неповиновение, но в точности я не ведаю сути этой истории.

Гассана оторопь взяла. Раб кольца. Это что-то новенькое, он даже не хотел знать, кто был тот человек и за что к нему была такая немилость.

– Ну, давай за дело! – предложил Гассан.

Зодчий только гадал, что придумал Гассан. Ему оставалось только доверять юноше, наделенному силой магии самим царем Израиля, повелителем колен израильских, порядка и благоденствия. Абиф лишь пожал плечами, но был готов ко всему.

Гассан вытянул правую руку вверх и сказал заклинание, описав круг в воздухе. Как вдруг тут же появилась дымовая завеса. Рассеявшись, она проявила торс человека с розовой кожей, которому на вид было около шестидесяти лет.

– Слушаю тебя, повелитель кольца, – сказал джинн, сделав, как и в прошлый раз, знак повиновения, приложив к сложенным ладоням подбородок.

– Значит, так, джинн, – сказал Гассан. Он старался обдумать каждый момент, чтобы правильно преподнести их исполнителю. – Нам нужно построить здание… э-э, храм? – повернулся он к Абифу.

– Храм, – подтвердил архитектор.

– Храм, – повторил Гассан, обращаясь уже к джинну, – царю Соломону, и в срок.

– Слушаю и повинуюсь, владыка кольца. – Джинн понял его и спешил выполнить задание.

– Но ты еще недопонял, джинн, – остановил его Гассан.

– Я все понял, владыка кольца. Тебе нужен храм, и я могу исполнить твое желание, еще не успеет светлоокий шар пройти и половины своего пылающего пути!

Гассан лишь догадывался, о чем ведет речь джинн, бросив кроткий взгляд на поднимающееся зарево восходящего солнца, поспешив вновь остановить его.

– Нет, ты не понял, нам необходимо особое возведение. Как замыслил царь и как указано в свитках его архитектора.

Джинн стал слушать. Гассан продолжил:

– Дело в том, что у Хирам Абифа часть плана на свитках того, что запланировано, и…

– Тогда я могу превратить его в джинна на время, и пусть он сам строит как ему угодно, – поспешил предложить джинн.

У Гассана и неффалимлянина пропал дар речи. Джинн, оказалось, думал наперед быстрее и точнее, чем люди. С одной стороны, это облегчало их задачу, но, с другой, нельзя же было полностью полагаться на магию. Гассан никому не доверял, даже, как казалось, добрым волшебникам. Но, с другой стороны, Гассану идея джинна понравилась. Он посмотрел вопросительно на зодчего, по тому было заметно, что эта роль его пугала. Во время их общения третьим из группы проснулся израильтянин Осий, в отличие от филистимлянина, выспавшись, он знал, где находится кувшин с водой. Сделав свои дела, Осий заметил отделившихся от догоревшего костра людей. Он не собирался гадать, что хотят предпринимать эти мужи с джинном, находившиеся поодаль от их ночлега, просто направился в их сторону, и вовремя.

– Конечно, все одному будет делать не под силу, и думать, и вспоминать все планы работы, – говорил джинн, обращаясь к Гассану, удивляя знанием строительного дела камненоса.

– Направлять волшебную силу мне одному на сотворение – меня на всё не разделить, – говорил джинн.

– Я бы мог распределить, – проявил себя Гассан, догадываясь о смысле идеи джинна.

Глядя на филистимлянина, джинн парил возле него на две головы выше. Он изменился в лице. Выражение лица джинна внезапно приняло грозный, даже скорей свирепствующий вид, но ненадолго. Будто успокоившись, джинн продолжил:

– Владыка кольца не может делать то, что может делать слуга кольца! Это чревато.

Гассан задумался. «Если джинн так серьезен, значит, так оно и есть. И вряд ли джинн хитрит», – предположил Гассан про себя. Но не сдавался.

– Думаю, джинн, ты просто тянешь время и отказываешься выполнять мои указы! – сказал Гассан.

– Эй! Что у вас там, Гассан?! Работать будем? – окрикнул их приближавшийся к ним замеситель растворов Осий.

Все, кроме джинна, оглянулись. Дух продолжал ждать указаний. И тут у Гассана появилась идея. И решительные действия в принятии того, чтобы сдать волшебный амулет за ненадобностью обратно его хозяину или еще раз испытать джинна в верности кольца. Гассан вновь обратился к рабу кольца с едва ли заметной хитростью на лице:

– Вот человек, он согласится помогать Хирам Абифу получить волшебную силу и построить храм, – сказал Гассан.

И тут лицо джинна на радость или удивление филистимлянина изменилось. Он ему теперь казался более приветливым.

– Слушаюсь и повинуюсь, владыка кольца, – сказал джинн и тут же исчез.

Не успел он окончательно испариться, как неведомая сила принялась поднимать двух израильтян над землей, опоздав с пониманием явления или даже выразить удивиление Осий, исчез в воздухе с Хирам Абифом, тут же появившись вновь. Но теперь они были в виде призрачных силуэтов.

– Хо-хо! Я чувствую себя словно муха, мне так легко… – первым отреагировал на превращение Осий.

– Не забывай, зачем ты здесь. Нужно достроить храм, – Гассан обратился к призрачному Осию.

Они не были прозрачны совсем. Их силуэты были как испарившаяся вода, делая их едва видимыми и легкими словно воздух.

– Достопочтенный Хирам, прошу, объясните Осию, что от него требуется, – обратился Гассан к призрачному архитектору, зависшему над землей на уровне его головы.

– Не беспокойся, дорогой Гассан! Ху-ху! Мы с Хирам Абифом почти как одно целое, и я уже сам знаю, что от меня требуется! – сказал Осий.

Казалось, он был рад своему новому телу. Всё-таки уравнение израильтян из эфира облегчало выполнение работ, как считал и что приводило в восторг Гассана Абдуррахмана ибн Хоттаба. Осий засвистел, так что перепугал всех птиц с деревьев и тех, что ютились на рабочей площадке. Своим действием он разбудил и мирно отдыхавших людей из числа оставшихся, которые тут же принялись искать причину их пробуждения. Гадая, что случилось, моавитянин Лот, оглядываясь вокруг с еще заспанным лицом, не понимал, что происходит. Египтянин Несер, заметив прозрачные силуэты, которые казались ему знакомыми, посчитал, что это сон, ведь его друзья стали джиннами, силился отличить сон от реальности. И если это сон, он желал задержаться в этом сне, узнать, что будет дальше.

– Ха-ха, Несер! Тебе я лично в подчинение даю целую бригаду, руководи, будущий царь Верхнего Египта! – крикнул Осий, заметив египтянина.

И тут же ниоткуда стали появляться люди в оранжевых шлемах, синей одежде. Они выходили из какого-то пространства, появляясь на лужайке. Смотрящие по сторонам, они будто знали, что им делать и куда идти. Заметив Несера, люди двинулись к нему. Общий друг Осия с Гассаном недолго стал гадать, что ему делать, но он желал, чтобы это была явь, так как выстроить храм царю и помочь другу Гассану он хотел больше всего, хотя бы потому что самыми близкими на сегодняшний момент у него были люди, с которыми свела его судьба.

5. Приветствую, многоуважаемый!

6. Что происходит?

7. Дело в том, что, если вы зодчий, вы…

8. Прошу пройти туда.