Дарья приходила спозаранку, доила корову, потом являлся Фёдор, приносил банку молока, сметану и творог, яйца его же кур, но Павел даже не смотрел на еду. Холодильник был заставлен склянками. Тогда Паша вернул все банки обратно и попросил больше не приносить ему ничего. Встревоженный Фёдор рассказал обо всём жене, и она вместо того, чтобы перестать опекать соседа – начала отправлять мужа ещё и с горячими обедами. Оба – Фёдор и Дарья – были пенсионерами, свои дети жили в городе, и Павел стал для них своего рода дитём, который никак в себя не придёт от горя, за которым надо присматривать.
Горячее Павел ел. Понемногу, под бдительным взглядом соседа, который заодно удовлетворял свою потребность в бесконечном трёпе. Павел был для него ещё и свободными ушами – для пенсионера необычайная удача.
Про убийство сельчан Павел услышал именно от него. Пенсионер явно играл в следователя в отставке, выдавал версии, одна фантастичнее другой, подозревал половину деревни. Словом, развлекался, как мог. В понедельник Фёдор явился в полдень, как обычно. Принёс куриный суп с лапшой, сел напротив вяло жующего Павла и заговорил. Был он значительно бледнее, чем обыкновенно, глаза возбуждённо сверкали.
– Паш, я ведь позавчера всю ночь не спал, – начал он, – всё размышлял, кто может быть убийцей. Сдаётся мне, что я раскрыл это дело. Всё сошлось! Слушай.
Примерно месяца два тому назад пошёл я на ночную рыбалку. Ну ты знаешь, по ночам клёв хороший. Самое классное место – напротив Ледяной пещеры. Обычно я никому не говорю, где клёв хороший, но сейчас такое дело… Уж не знаю, чего там рыба находит, но по полведра за ночь вытаскивал. И вот стоял, я, значит, с удочкой. Заметил свет какой-то. С лампадкой кто-то прошёл и в пещере скрылся. Любопытно мне стало. Удочку отложил и тихонько за тем человеком отправился. Надо же, ещё и с лампадкой! Не с фонариком! Смотрю, а это ведьма наша! Волосы чёрные, и по фигуре она. Я её со спины видел, но узнал. Потом она боком ко мне встала. Темно было, правда, от лампадки свет всё равно, что никакой, но кое-что я увидел. Переноску она рядом с собой поставила, вроде той, в которой вы Тихона из города привезли.
Она нарисовала мелом какие-то знаки на полу и стенах, а потом встала на колени и начала молиться. Только молитва странная какая-то была, даже нет, страшная. Абракадабра, да ещё и голос у ведьмы такой… Утробный. Как будто из бочки говорила. Может, из-за стен пещеры, не знаю. От той молитвы меня дрожь пробрала. Да и холодно там, сам знаешь. Семёновна молилась, молилась, а потом открыла дверцу переноски, достала оттуда курицу и чик! Ножом ему по горлу! Та билась, бедняжка, вырваться пыталась, да куда там! У ведьмы хватка зверская! Потом Семёновна завывать начала, покачиваться, кровью куриной вокруг поливать. Короче, жуть. Наверное, тогда я окончательно поседел.
Собрался я уйти потихоньку, вот тогда и увидел. Тень появилась, огромная, как будто гигант какой-то вылезать из стены начал. Тут уж я не помню, как вылетел из пещеры и речку перебежал по броду. А Семёновна через несколько минут вышла из пещеры и ушла. С час, наверное, я в себя приходил и трясся. Потом удочку взял и ходу домой. До утра всякая мразь мерещилась. Я успокоить себя пытался, что привиделось, может со страху. А может, задремал?
Только с тех пор прошёл месяц и началось. Сначала вы с Натальей в аварию угодили. Потом долго затишье было, я уж успокаиваться начал, списал на то, что примерещилось мне. Снова на ночную рыбалку начал ходить. А уж клевать напротив пещеры начало: по ведру рыбы приносил! А недавно началось… Настасья, Герасим, а потом и географ.
Позавчера ночью я начал раздумывать. Когда участкового увидел возле пещеры. И понял: ведьма тогда демона вызвала! Не знаю, зачем, может за козу свою хотела отомстить, дура. А демон вселился в участкового! Он убивает! Стопудово! Потому что недавно я его видел, как он в пещеру заходил! Ночью-то еще сомневался, но за ним следить не стал, страшно. Поближе подобрался, чтобы точно высмотреть. Он это был, даже форму не снял, так и шастал! А потом днём его там пару раз замечал. По сторонам оглянется, да и нырнёт туда. Наш участковый это! Точно говорю! – твердил Федька, – в него демон вселился, в него!
– Мало ли, зачем человек в пещеру ходит? Тем более, участковый. Может быть, он и расследует, чего там ведьма делала, ты не думал? – вяло спросил Павел, помешивая ложкой аппетитное варево, которое стало ему поперёк горла.
– Я вчера к следователю ходил, – заговорщицки зашептал Фёдор, наклоняясь к самому лицу Павла, – рассказал ему всё. Только он не поверил про демона. Но сказал, что всё обязательно проверит.
Павел не удивился, не подумал, что Федька слетел с катушек. Ему сейчас было всё равно. Иногда ему казалось, что он всё-таки умер тогда вместе с Натальей. Лишь по какой-то нелепой ошибке его оболочка не была разорвана на куски, как тело любимой. Это казалось действительно странным. Потому что душа у Павла была искромсана точно так же, как Наташа, когда в тот день сквозь кровавый туман он увидел то, что осталось от неё в машине.
– Анисимов изменился! – Вконец побелевший Фёдор продолжал упрямо твердить своё, – да ты присмотрись к нему! Курить начал, ага. Ни с того, ни с сего. Дымит, как паровоз!
– А раньше он не курил? – всё так же механически спросил Паша, думая о том, что надо бы отнести свежих цветов на могилу. Наташа любила ромашки.
– Нет! Спортсмен же всегда был! – глаза Фёдора лихорадочно блестели, и Павел равнодушно подумал, что Федька скорее всего сдурел окончательно, – а ещё он в Ледянке пропадает постоянно! Что может нормальный человек в таком холоде постоянно там делать? А ведьма, получается, с ним заодно!
Павел задумался. Ледяная пещера – потому и Ледяная, что находиться там без тёплой одежды тяжело. Постоянная температура – пять-шесть градусов. На самом деле, что там делать обычному человеку, деревенскому жителю, не туристу? В словах соседа прослеживалась логика, хоть и дикая, не укладывающаяся в голове.
– Кто его знает, – пробормотал он. Кратковременный всплеск любопытства миновал и Павлом вновь овладело привычное равнодушие.
Вскоре Фёдор ушёл к себе, а Паша сходил на кладбище, отнёс ромашек, вернулся и сел возле окна, бездумно глядя на улицу. Он терпеливо дожидался ночи.
Мелькнула высокая фигура в форме, нырнула в его калитку. Павел невольно напрягся, всматриваясь. Участковый? В памяти всплыл недавний разговор, и парень почувствовал неприятный холодок внизу живота. В этот момент в дверь постучали. Негромко, интеллигентно, совсем не как водилось у них в деревне.
Павел подошёл, без дальнейших раздумий и лишних вопросов, открыл дверь:
– Привет, Степан, – он протянул участковому ладонь и посторонился, пропуская того в дом.
– Здорово, Павел, – Анисимов крепко пожал руку и шагнул в комнату. Огляделся. – Зашёл узнать, как ты?
– Подозреваете, что ль? – краем губ усмехнулся хозяин жилья.
– Зачем ты так, Паш? – участковый посмотрел серьёзно и печально, – просто проведать зашёл. Может быть, помощь нужна какая, скажи. Я же один пришёл, без следака.
Парень пожалел о глупой фразе, явно обидевшей Степана. Нет, всё-таки неправ Фёдор, Анисимов неплохой мужик. У Павла потеплело в груди.
– Нет, ничего не надо, – как глубокий старик, он тяжело опустился на диван, сгорбился, не глядя на Степана, – а что я? Живой вот. А Наташи нет. На кладбище схожу, да обратно. С работы уволился. Не смогу больше за руль.
– Понимаю, – сочувственно кивнул участковый, прими мои соболезнования. Развеяться тебе надо, съездить куда-нибудь. Не дело это – днём и ночью дома, – как будто невзначай сказал Степан.
– Дома, да. Никуда не хочу. Да и некуда, – Павел поднял страдальческие глаза на Анисимова, но того уже рядом не было.
Павел встал, недоуменно разыскивая участкового взглядом. Степан стоял в соседней комнате у компьютерного стола, держа на руках Тишку. Тот жался к Степану похудевшим боком и смотрел горящими глазами, в которых светился голод.
– Смотрю, эзотерикой интересуешься? – полюбопытствовал Анисимов, кивая на стопку книг, лежащих рядом с компьютером. Большой рукой он властно почёсывал за ухом кота.
– Это Наташины книги, – неохотно ответил Павел. Привычная боль зашевелилась в груди. Парню вдруг сильно захотелось, чтобы участковый ушёл, не трогал память о жене, не колыхал даже сам воздух разговорами о Наташе.
Наверное, Анисимов прочитал невысказанную фразу в недружелюбном взгляде Павла, потому что вздохнул и вдруг произнёс неожиданное:
– Паш, отдал бы мне кота? Сдохнет он у тебя, совсем не кормишь!
– Не сдохнет, пусть мышей ловит. Нет, я… – обескураженно пробормотал Паша и вдруг ревниво отобрал хрипло мяукнувшего Тишку, прижал напрягшееся тело животного к груди, – буду кормить! Прямо сейчас!
Он рванулся на кухню, нашёл в шкафчике корм и щедро насыпал полную миску яростно набросившемуся на еду коту.
– Ну ладно, – раздался сзади миролюбивый голос Степана.
Паша обернулся. Участковый стоял на пороге, открыв дверь.
– Пойду. Дел много. Если что надо будет, звони, мой номер у тебя есть, – сказал он, шагнув в сени. – Кота корми, не забывай. А то заберу. Как представитель власти, – шутливо закончил он и вышел.
Павел остался задумчиво смотреть на урчащего Тихона. Потом снова принялся бессмысленно слоняться по дому, останавливаясь и надолго застывая у окна. Наташины цветы со сложными названиями давно превратились в коричневые веточки с истончёнными съёжившимися завитками, оставшимися от листьев. Мумии цветов, подумал Павел. Вот и его реальность сейчас скручивалась иссохшими мёртвыми днями, медленно превращаясь в труху.
Непонятная усталость вновь окутывала тяжёлым ватным одеялом, мешала думать. Паша прилёг на кровать и закрыл глаза, ненадолго погрузившись в тяжёлую дрёму.
В дверь постучали. Удивлённый Павел взглянул на часы: девять вечера, кто бы это мог быть? Вряд ли Фёдор, в последнее время он и на рыбалку вроде перестал ходить. Вообще, теперь по вечерам в Старом Болоте безлюдно, как после апокалипсиса.
Паша подошёл к двери, испытав вдруг иррациональный страх, который перебил обычное равнодушие, владевшее им в последние месяцы.
– Кто там? – собственный голос показался парню хриплым и чужим.
– Степан Анисимов. Открой, Павел, есть разговор, – с облегчением услышал хозяин дома и торопливо защёлкал замком.
Уже открывая дверь, он вдруг вспомнил болтовню Фёдора о том, что убийца и есть участковый и его охватил запоздалый страх. На пороге стоял Анисимов в несвежей рубашке и таких же помятых брюках. Что-то заставило Павла прикусить губу и попятиться назад, возможно, непривычно строгое, даже хищное выражение на обычно глуповатом лице Степана. А что, если участковый явился по его душу?!
Чувствуя, как эта самая душа рухнула в пятки, Павел вскрикнул и попытался захлопнуть дверь. Но реакция участкового была молниеносной. С нечеловеческой силой он отбросил Павла в конец комнаты и захлопнул дверь. Медленно сползая по стене, Паша отстранённо подумал о том, что может так и лучше. Возможно, он встретится, наконец, с Наташей?
Поднимая глаза на Анисимова, Павел был уже спокоен. Это покорность судьбе отразилась в его взгляде. По губам скользнула неожиданная улыбка:
– А Фёдор так и говорил, что ты убийца, – вырвалось у парня. Правда, он тут же пожалел о вылетевших словах. Сейчас участковый убьёт его и пойдёт расправится с соседом. Вот идиот! Взял, да и подставил болтливого старика!
Анисимов подошёл к нему и… подал руку, помогая подняться. Ошарашенный Павел не сразу протянул в ответ ладонь.
– Вставай, Паша, некогда стенки обтирать, – разглядывая его, серьёзно проронил участковый, – я же сказал, разговор есть.