Обманутая тобой

Глава 3. Не тот господин

И все же тётя позвонила матери Лейсан. Как еще объяснить, что мама перестала выпускать её из дома? Ни на базар, хотя Лейсан и не рассказала о приставаниях торговца, ни на берег, а ведь, кроме тёти, никто не знал, что Лейсан встретила там господина Эмира.

До самых выходных она просидела в тесном доме, помогая матери и по вечерам задерживаясь после ужина в маленьком дворике.

А ведь весь их дом и двор уместятся во внутреннем дворике особняка Эмира! И даже еще место останется.

Лейсан достала из кармашка жемчужину и погладила её сверкающий бочок. Вот если бы можно было жить в богатом доме и любить своего мужчину! Вот если бы Кадир был господином, а не Эмир…

С тяжелым вздохом Лейсан убрала жемчужину обратно в тайный кармашек, чтобы не потерять. Сейчас у нее нет выбора, и боженька не допустит, чтобы Лейсан пришлось выбирать между любовью и красивой жизнью. Перед девушкой стояли более приземленные проблемы: как не оказаться проданной торговцу.

Она вспоминала, как таяла от прикосновений Кадира. Он точно искал её на берегу, но мать не пускала гулять. Они могли встретиться, поговорить, поцеловаться… Лейсан показала бы, что хранит его дорогую жемчужину.

Теперь она не сомневалась, что Кадир тоже работает на Киликов. Возможно, смотрит за устрицами, в которых выращивается жемчуг. Или служит при особняке, раз встретился ей и в доме, и недалеко от плантаций.

Лейсан чуть дождалась выходных, рассчитывая тщательно допросить тётушку про Кадира. За эти дни она уверилась, что они встретятся и будут вместе. Ей казалось, что сама судьба ведет её за руку к нему. А тётя должна помочь.

Посетив мечеть и помолившись, Лейсан с мамой накрыли праздничный стол под ворчания отца, и ждали тётю Зифу.

– Пообедаем, уйдешь в свою комнату, – вдруг предупредила мама.

– Зачем?! Я так ждала тётушку, а теперь ты велишь снова закрыться в четырех стенах? – Лейсан вскинулась, от злости сжав кулаки. – Я не буду больше сидеть в доме, мама. Я хочу работать… Да, хочу работать. В особняке тётушки. Она придет, и я попрошу ее взять меня туда помощницей.

Мать вскочила, хватаясь за сердце:

– Что ты такое говоришь? Ты не пойдешь в особняк! Слышишь? Ноги твоей там не будет! Один раз Аллах от беды отвел, второй раз не пущу.

– А куда пустишь? На базар? Знаешь, кто там на меня глаз положил? Знаешь, сколько денег предлагал? Ты ждешь, пока отец соблазнится и продаст меня за сто лир?

Удар матери был молниеносным. Щека горела. Но больше всего от обиды горела душа Лейсан. Она вскрикнула, закрывая ладонью щеку, вскочила и не оглядываясь побежала прочь из дома. Туда, где мысленно проводила время всю последнюю неделю, на берег моря.

Зря мать и тётя ополчились против нее. Может, они думали, что лучше Лейсан знают, как ей надо жить, но это не так. Лейсан не устраивал ни один из вариантов, который предоставлял ей юг вместе с мамой, тётей и отцом. Она либо будет с Кадиром и работать в особняке тёти Зифы, либо уедет обратно на север к сестре Айше.

– И снова я застаю тебя плачущей.

Лейсан вздрогнула, поднимая лицо на Эмира.

Он стоял над ней и не улыбался. Кадир всегда улыбался, и лучики мелких морщинок разбегались от уголков прищуренных глаз. А господский сын не улыбался никогда.

– Боитесь, что залью ваш берег слезами? – огрызнулась Лейсан, не в состоянии совладать со злостью и раздражением.

Эмир присел рядом, лицом к морю, как сидела девушка, и снова подал ей платок.

– В этом мире много несправедливости. Не только к бедным, но и к богатым, – тихо проговорил он. – Но для всех существует только два пути. Принять и стремиться изменить жизнь. Или принять и жалеть себя всю жизнь.

Что? Богатенький сынок поучает её, как надо жить?

От удивления Лейсан даже плакать перестала, повернувшись к Эмиру и разглядывая его точеный профиль. Почему-то сейчас ей показалось, что в профиль Эмир чем-то похож на Кадира. Может, потому что Лейсан очень надеялась встретить на берегу его, а не господского сына.

– Ты правда думаешь, что несправедливость для богатого и бедного одинакова? Для мужчины с юга и девушки с севера она одна? – Лейсан вскочила, чтобы смотреть на Эмира сверху, чтобы чувствовать пусть ложное, но превосходство.

Эмир даже не поднял головы, продолжая спокойно сидеть и смотреть на море.

– Я не вижу разницы между ними, если они выбирают путь жалеть себя, а не идти вперед.

– Жалеть? Жалеть себя? – воскликнула Лейсан, забывая, с кем она разговаривает. – Что ты можешь знать о жалости? Что ты можешь знать о выборе? Когда ты влюбишься, пойдешь и выберешь себе любую девушку. Ту, которую полюбишь. А я? Думаешь, мне дадут выбор? Нет. Меня купят. Как овцу, как подстилку на лавку… Нет у меня выбора. Кто дороже заплатит, тот и заберет!

– Даже тут есть выбор, – возразил Эмир. – Жалеть себя всю жизнь или полюбить того, кто заплатил за тебя.

Лейсан ахнула, задыхаясь от гнева. Но что она могла еще сказать этому избалованному сыночку? Резко развернулась, чтобы уйти, но Эмир удержал её за запястье.

– Пусти! – выкрикнула она, вырываясь, но потеряла равновесие, соскользнув ногой по гальке, и полетела вниз, падая на мужчину, распахнувшего объятия, чтобы поймать её.

Миг – и Лейсан лежит на нем, еще секунда, чтобы скатиться и встать, но руки мужчины удерживают её.

– Пусти, – повторяет она, но Эмир прижимается к ней, прислоняясь щекой к щеке, и шепчет:

– Никогда, слышишь, никогда не сдавайся, иначе Аллах отвернется от тебя. Иди вперед, не жалея себя, иначе достанется тебе самая горькая доля. Поняла?

Он отпустил её, легко вскочив на ноги и подняв ее за собой. Лейсан качнулась, но Эмир поддержал её, на секунду снова прижав к своему крепкому горячему телу.

Она смутилась, отступила. Мужчина больше не держал. Развернулась и пошла прочь. Он не пошел за ней. И тогда она побежала.

Не жалей, иди вперед… Хорошо ему так говорить, когда самому редко о чем жалеть приходится. Полюби того, кто выбрал тебя… Как мама полюбила отца? Как Айша приняла выбранного ей мужа? Разве это лучшая доля?

Стремись изменить свою жизнь… Но как? Лейсан хочет помогать в особняке тёте. Зачем?

Девушка остановилась. Почему она передумала возвращаться на север и хочет остаться здесь? Зачем она стремиться попасть в особняк?

Потому что увидела красивую жизнь, увидела, в каком богатом доме можно жить, пусть не хозяйкой, но помощницей. Ведь тётя Зифа живет в богатом доме без мужа, без детей и счастлива! У нее даже деньги есть, чтобы купить домик в городе для семьи сестры. У отца Лейсан никогда таких денег не было, а у тёти Зифы есть.

Лейсан не нужно будет продавать и выдавать замуж, если она станет помощницей в богатом доме. Тогда у нее будут деньги, и она сможет сама выбрать себе мужа. Кадира. Вот еще причина, почему Лейсан хочет попасть в богатый дом. Чтобы быть ближе к своему мужчине.

Уже подходя к бедной лачуге, где её семья обедала, Лейсан вспомнила, что в том доме будет часто встречать Эмира. И снова подумала о его словах: полюби того, кто взял тебя. А ведь она могла бы полюбить Эмира. Если бы он соблазнился ей, пообещал оставить в своем доме и обеспечить ей красивую жизнь, она смогла бы… Наверное. Полюбить. Если бы не встретила до этого Кадира.

Теперь-то Лейсан была уверена, другого она не полюбит. Её сердце готово признать только Кадира, как бы беден он ни был. А богатого Эмира оно не примет.

Тихо отворив калитку, Лейсан вошла во двор и в тени пошла ко входу, замечая маму и тётю Зифу, пьющих за столом чай. Отца нигде не было.

– Леся? – мать заметила ее. – Подойди. Тётя пришла.

Лейсан по привычке отряхнула платье, поправила волосы и подошла к столу.

– Садись. Выпей с нами чай.

Лейсан не села, а сначала разлила женщинам по чашкам, сходила за вареньем и сладостями, вынесла фрукты, только потом налила чай себе и села.

– Расскажи нам про базар, – велела тётка. – Зиля обмолвилась про ссору. Так что договаривай. Решать надо, может, обратно тебя отправить, на север.

– Я не хочу на север, – вскинулась Лейсан. – Я помощницей к тебе хочу, в богатый дом. Работать я умею, а мама не пускает.

– Мать твоя знает, что делает. Неужели ты хочешь такой жизни, как у меня?

Мама молчала, отдавая право говорить старшей сестре. Лейсан почувствовала, что у нее есть шанс изменить свою судьбу.

– А что меня ждет? Что на юге, что на севере – меня продадут, и я всю жизнь буду терпеть ненавистного мужа, как мама?

– Леся! – одернула ее мать.

– А что «Леся»? – зашипела в ответ дочь. – Думаешь, я поверю, что ты любишь его? Думаешь, я не знаю, из-за чего перед свадьбой рыдала Айша? Неужели тебе её совсем не жалко было? Мы уехали, теперь её никто не защитит.

Мать сжалась, закрыла глаза и отвернулась. Зато тётя Зифа вскинулась:

– А ты видела другую жизнь? Или, думаешь, в семье жить тяжелее, чем одной на всем белом свете? Я гну спину с молодости на чужих людей и в старости, если на ноги встать не смогу – выгонят на улицу, не пожалеют.

– Зато ты останешься с деньгами. А мы зависим от отца и его долгов. Никогда у нас денег не было.

Зифа цокнула языком и запила чаем.

Мама тихо плакала, вытирая нос уголком платка.

– Так ведь права она, куда ни подастся, всё равно нищета.

– А к себе возьмешь – испортят девку, замуж по нормальному уже не выдашь.

Они опять замолчали, а Лейсан насторожилась, понимая, что в эти мгновения решается ее судьба. У нее именно сейчас появляется какой-никакой выбор.

– Не хочу я замуж. Никогда не захочу, – горячо проговорила она, прижимая ладонь к груди. – Не буду я счастлива с ненавистным мужчиной и терпеть его не буду! Лучше со скалы брошусь.

– Что ты говоришь, Леся!

– Не произноси такое, Аллах услышит, не простит!

– А вот и пусть услышит! Больше одного раза вам отдать меня не получится. А я такую жизнь терпеть не стану.

Мать снова тихо завыла, прижавшись к плечу Зифы, а та поглаживала сестру и смотрела на Лейсан.

– Ты думаешь, тебе в богатом доме удастся остаться без внимания мужчины? Вон, молодой хозяин тебя уже заприметил, а он темпераментный мужчина, его так просто от себя не отстранишь. Одно дело ублажать господина и терпеть его за милости, другое – выжить от мести матери. А когда господин приведет молодую хозяйку – останешься ли ты жива?

Лейсан нервно сглотнула. Ведь только что на пороге дома думала, что вполне сможет вытерпеть внимание Эмира, а теперь тётушка предупреждает о нем.

– Я осталась в доме и служу там хозяйке, только потому что ношу тайну господина Чинара. Только поэтому. Случись всё иначе, еще неизвестно, как повернулась бы моя судьба и не просила бы я крова у своячника.

– Я не буду поощрять господина, – твердо сказала Лейсан.

– А если ее в другой богатый дом помощницей пристроить? – несмело вмешалась мать.

– Нет тут других домов. Только особняк Килика. Весь город им принадлежит. Все дома. Если размениваться, так нет разницы, кому продавать племянницу – торговцу на юге или ростовщику на севере, – отрезала тётка.

Мама тяжело вздохнула, с опаской поглядывая на входную дверь в лачугу. Наверное, отец сразу после обеда ушел туда смотреть телевизор, пока сестры решали судьбу Лейсан.

– Значит, вот что. Поезжай на месяц к сестре. Проведай ее. Новости про мать-отца привези, – решила тётушка. – А там вернешься – посмотрим. Может, хозяин переключится на другую пассию, или госпожа ему невесту найдет, тогда возьму тебя помощницей в дом. А может, за месяц и сама передумаешь возвращаться, останешься на севере. У судьбы на тебя могут быть совсем другие планы, кто знает… Такие решения быстро не принимаются.

Мама покивала, соглашаясь. К тому же тётя Зифа и денег на поездку дала, и телефон для связи. А когда Лейсан провожала тётушку за калитку, та остановилась, поправляя волосы племянницы, и произнесла:

– Когда звала вас сюда, не думала, что беду накличу. Красавица ты для этих мест, но нечистой крови тут никто не простит и глаза не закроет. Как ни зови вас при рождении османскими и татарскими именами, кровь-то видно. В нас, Таировых, не так заметно, а в тебе, доченька, Урусовы проглядывают…

Это она так отметила, что Лейсан в родню отца пошла, светленькая и голубоглазая. Та, которой русское имя «Леся» шло больше восточного «Лейсан». Никого здесь имя в заблуждение не введет. Тётя права. Как права и в том, что за месяц Лейсан без покровительства богатого дома одна на юге не останется. Не дадут. Уведут посреди улицы, и никто не вступится.

Месяц на севере с сестрой был хорошей паузой всё взвесить и решить не только для тётушки и мамы, но и для самой Лейсан. Она никогда не задумывалась, как тётя Зифа оказалась экономкой в богатом особняке, пока та сама не намекнула на любовь господина Чинара.

А если положение можно получить только за внимание господина, то стоило ли отказываться Лейсан от Эмира? Себе она не доверяла. Матери бы ни в жизни не открылась, зато Айша поймет её и посоветует.

Глава 4. Отель и предрассудки

Азру не так легко водить за нос. Это надо быть наивной и доверчивой, чтобы верить другим и не проверять. Азра не доверяла никому. Иначе не была бы она сейчас Азрой.

– Я стара уже…

– Ну что вы, госпожа Килик! Такой чудесной женщины не сыщется во всей Османской империи.

Лесть! Наглая плохо прикрытая лесть! Но Азра улыбнулась, принимая её.

Еще неделю назад она поймала себя на том, что несколько минут смотрит на лестницу между этажами в доме и не решается ступить. Колени ломит, каждый шаг дается с трудом. Голова кружится, а вдруг подведет и скатится госпожа с лестницы в ноги прислуге? Моментально об этом растрезвонят по всему городу! Недопустимо…

Но и игнорировать возраст и свое состояние больше не выходило. Потому она передавала свой пост попечителя женского совета города более молодой женщине, жене чиновника, с которыми они семьей дружили уже долгие годы.

Женщина молодая, амбициозная, безусловно благодарная за оказанное доверие, хотя Азра руководствовалась только расчетом. Она имела влияние на эту женщину и неофициально через нее могла напрямую управлять советом и принимать окончательные решения. Зато избавлялась от необходимости ходить на собрания и тратить свое время на пустую болтовню местных клуш.

У Азры наметился вопрос посерьезнее. Женитьба единственного сына. Он еще не собирался остепениться, но, мать решила, пора. Она уже распланировала ряд мероприятий с чаепитием, где сможет познакомиться со всеми потенциальными невестками подходящего возраста.

Не та нынче молодежь, не та… С лица хороша невеста, а как копнешь поглубже, так обязательно червоточина вылезет. А Кадиру нужно выбрать самую лучшую! Ту, что станет достойной хозяйкой их дома.

Азра унеслась мыслями в далекое прошлое, когда сама была невестой и каждую неделю к ним в дом приходили сваты. Ах, какие хорошие семьи к ним обращались! Все хотели получить Азру в хранительницы своих очагов.

Она была бы польщена таким вниманием, если бы не знала точно, что достойна такого почтения, достойна занять самый большой дом в этом городе. Хотя тут самоуверенность Азры отступала. Самый большой дом принадлежал Киликам, а обоих братьев она ненавидела всей душой.

Как стала взрослее, мать стала брать ее в свет, где подружки очень любили перемыть между собой косточки всем горожанам. Так вот, семье Киликов доставалось больше всего.

Два брата, самые видные женихи, самые красивые и богатые. Основатели города. Владельцы обширных устричных плантаций. Добытчики самого крупного и идеального жемчуга на востоке…

Да-да, стать невестой одного из братьев хотела каждая, невзирая на возраст и положение. Но не Азра!

Она с ужасом слушала о приключениях и сомнительных победах братьев Киликов. Старшего за любовные похождения отстранили от управления семейным бизнесом, когда он связался с нечистой и привел её в дом с ребенком в подоле.

Какой был скандал! Месяц обсуждали только их и решение отца передать управление фирмой младшему брату, Чинару.

Чинар не был более благовоспитанным, его похождения также обсуждались, но, в отличие от старшего брата, ему хватило ума не тащить девку с низов в дом.

Но благоразумие Чинара Азра оценила позже, а тогда, еще молодой и незамужней, она мечтала о чистой любви, об ответном и вечном чувстве, которое воспевают в песнях. Поэтому очень удивилась, увидев однажды на пороге своего дома сватьёв из дома Киликов.

Скандал со старшим братом еще не утих, младший только-только принял на себя управление фирмой, но Азре было все равно, кто к ней посватался. Она еще у порога отказала, плевав на шокированные лица своих родителей. Крикнула, что никогда не даст согласие на брак с Киликом, и убежала наверх, закрылась в комнате и не выходила, пока родители извинялись и всячески заглаживали вину перед сватьями.

Азра вздохнула… Если бы всё решалось словами, как просто было бы жить. Но на востоке другие правила. Сваты пришли в дом снова с богатыми подарками, украшениями и тканями, с изысканными угощениями и редкими винами.

Мать выволокла Азру из комнаты и заставила принять подарки, хотя девушка продолжала твердить «нет-нет-нет». В тот раз она узнала, что сватается к ней Чинар.

В третий раз свататься к ней пришел сам жених. И тогда её сердце сдалось… Одно дело видеть его на фотографии в газете и осуждать, слушать про него сплетни от старших и презирать, другое, столкнуться на узкой лестнице в доме, оказаться в крепких объятиях красивого мужчины, утонуть в его темных глазах и почувствовать, что за этого мужчину ты готова биться со всем городом, лишь бы он был твой.

Она согласилась, надеясь, что Чинар так же покорен ею, как и она им. Долго Азра думала, что единственная у Чинара, пока «добрые» подруги не открыли ей глаза. Вот с тех пор Азра глаз больше не закрывала.

Несмотря на то, что она стала женой младшего сына, в дом она вошла хозяйкой. Мать Чинара не приняла невестку старшего сына, отдавая всё свое расположение и влияние Азре. Это удивительно, когда начинаешь чувствовать свою власть не просто в богатом большом доме, а в богатом приморском городе, а то и во всем уезде.

Тогда, по молодости, Азра не до конца понимала, какое могущество получила из рук матери Чинара, только позже та показала и научила, как всё и всех держать в своих руках.

В доме никто не смел перечить хозяйке. То была ее территория, ее стены, ее крыша. Ни муж, ни сыновья, какого бы положения и ранга они ни были, слова не смели сказать поперек. А в рамках традиций все как один были связаны семейным очагом.

А имея такое влияние на мужчин своего рода, хозяйка беспрепятственно входила в любой дом, открывала любые двери, переступала любые пороги.

Госпожа особняка была единственно значимой фигурой. И это поддерживалось столетиями!

Потому старший брат потерял всё, сделав неверный выбор, а Чинар получил всё, выбрав Азру. Потому Азра стала госпожой особняка и теперь, как еще раньше свекровь, переживала, кого выберет её любвеобильный сын. Передать корону можно только достойной, а кто выберет лучшую девушку для сына, как не любящая мать?

Госпожа Азра снова посмотрела на фотографию к вчерашней статье, сопоставляя события.

Кадир в обед встретил западных партнеров, среди которых была светловолосая девушка. Тут Азра недобро прищурилась, категорически не одобряя западных девиц с их распущенными нравами. Пусть они называли их свободными, но перед лицом Аллаха все знали, что, как грех ни назови, он все равно грехом останется.

Распутная, самоуверенная выскочка, жмущаяся на фотографии к её сыну, призывно улыбающаяся и всем своим видом показывающая, насколько она доступна. Мерзость!

А Кадир поддался на эти грязные уловки, не явился на ужин, и всю ночь его в доме не было. Кому, как ни матери, знать, кто спит под крышей её дома?

Утром на завтрак опоздал, не выспался. А Азра пожалела сыночка, еще не зная об особой гостье… Где он их разместил? В отеле?

Госпожа Азра, не раздумывая ни секунды, набрала по телефону управляющего. Тот сразу же залепетал, услышав хозяйку. Азра усмехнулась. Так и положено каждому! Трепетать, когда госпожа Азра Килик хочет кое-что узнать.

– Мне нужно узнать, господин Кадир снимал для себя номер в эту ночь?

– Я должен проверить, госпожа…

– Нет-нет, я уверена, ты и так знаешь, что не снимал. Или снимал, но не для себя.

– Простите, госпожа.

– Неважно. Просто скажи, он был с гостьей? Той, что из Европы?

– Да, госпожа.

– Развлекал её? – скривилась госпожа, выдавливая из себя слова.

– По-султански, госпожа. Мы до полуночи доставляли в номер деликатесы. Красную рыбу, устрицы, икру, ягненка, приготовленного на вертеле с травами…

Пока управляющий перечислял, как шиковал ночью её Кадир, госпожа Азра только качала головой. Да-да, владея побережьем, каждым клочком богатой земли на суше и под водой, Кадир никогда ни в чем не знал отказа. К этому привыкаешь, этого не замечаешь и не ценишь, зато как богатство впечатляет других, кто даже рядом с таким не стоял!

А её мальчик рос в роскоши и почитании, для его это мелочи. Зато девушка была поражена. Да что там, сражена! Азра была уверена, что уже вечером выскочка напросится на ужин и постарается очаровать мать богатого мужчины.

Как же, как же! И не таких дерзких разворачивали и гнали с порога.

Госпожа усмехнулась. С этой плебейкой даже церемониться не будет, но сыну подчеркнет, что впускать таких шалав в дом – только порог марать! Допускать до матери – святое попирать. Принимать недостойное самому – до счастья не дотянуться.

Пора мальчику извлечь уроки. Пора.

– Господин Чинар, доброго дня, мой господин, – сладко пропела она в трубку. – Занят, занят, как всегда, но удели своей госпоже немного времени. Конечно, я по важному вопросу звоню! Сдается мне, что гости ваши западные на ужин к нам приглашены будут. Не сегодня, так завтра… Да? Уже? А что же сынок не предупредил? Мне же распорядиться нужно. Конечно-конечно, вы такие занятые, что вы, господин Чинар, что мой мальчик… Но теперь я предупреждена и подготовлюсь. А как же! Доброго дня, мой господин.

Не успела отключить звонок, как тут же зычно крикнула:

– Зифа! Зифа, куда ты опять запропастилась? Ужин сегодня будет большой. Готовь побольше да повкуснее. И только национальные блюда. Никаких шашлыков и плова. Только национальные, поострее и с чесночком, как мы любим.

Азра ехидно улыбнулась. Что ж, знакомство состоится, надолго они запомнят друг друга. В одной постели кувыркаться, это не за одним столом со всей семьей сидеть. Вот и посмотришь, мой мальчик, на разность менталитетов и распущенность белобрысой девки.

* * *

Вечером Кадир весь светился. Мальчик был горд, что может показать своим западным партнерам свой дом и свою гостеприимную семью.

Госпожа Азра вышла вперед, приветствуя гостей и уводя их с собой на верхнюю террасу. Кадир задержался внизу с гостьей. Сад ей показать хочет? Или внутренний двор? А на что там смотреть? Лучший вид всегда открывается с верхней террасы. На весь город, лежащий у подножия холма и господского особняка. Трехэтажный огромный дом был истинной жемчужиной этого побережья.

– Сегодня я познакомлю час с нашей национальной кухней, – улыбалась госпожа Азра, выводя гостей на широкую террасу с видом на ночной город, подсвеченный фонарями, как гирляндами.

Гости охнули, тут же подходя к перилам и всматриваясь в ночной город, в звездное небо и огромную полную луну.

– Невероятно!

– Какая красота!

– Кадир уверял, что мы влюбимся в этот город…

Госпожа Азра кивала, отмечая, как загораются глаза западных партнеров при виде их богатства и свободы.

По телевизору Азра часто смотрела выпуски новостей и передачи про западную жизнь, видела, в каких клетушках проживают европейцы, вынужденные терпеть соседство чужих людей. Даже самые состоятельные имели ограничения, не из-за средств, а из-за демократичной ответственности перед другими.

Азра мысленно усмехнулась. Это же надо такое придумать, чтобы иметь много денег, но не пользоваться ими, а скрывать, а то вдруг нищему и менее удачливому гражданину станет обидно, что он не может себе позволить жить лучше.

Идиотизм!

Вот, смотрите, наша семья может иметь целый город, всё побережье, самый лучший и большой дом в этом уезде! И мы не стыдимся того, что имеем по праву.

– Присаживайтесь, господа. Сейчас вынесут вкусный суп «Ишкембе», – госпожа Азра коварно улыбнулась. – Турецкий суп «Ишкембе» очень похож на те, что готовят в балканских странах. В нем наваристая говяжья требуха, яйца, лук и чеснок. Ишкембе едят с чесноком, добавляя по вкусу уксус или лимон. Очень полезное блюдо! Хорошо усваивается организмом и расслабляет пищеварительную систему.

– Расслабляет? – хохотнул один из гостей. – Что ж, попробуем! Некрасиво отказываться от хозяйских угощений.

– Конечно-конечно, – согласно закивала госпожа Азра. – Присаживайтесь.

Тут на террасу пришел Кадир, сразу же провожая девушку в дальнюю затемненную часть террасы, чтобы показать контраст между темнотой и яркостью города и звезд на небе.

Романтик. Какой же её мальчик романтик. Даже плотские отношения хочет завернуть в романтическую шелуху, хотя чувств к этой девушке не испытывает. Разве что желание.

А что с ним будет, когда он влюбится?

Азра тяжело вздохнула.

Ей бы только успеть свести ее с нужной девушкой, чтобы сделать сыночка самым счастливым человеком на свете. Женить на правильной и любимой девушке. Что может быть прекраснее?

Завтра же Азра начнет отбор невест. Пост она передала, с утра обзвонит всех подходящих подруг с дочерьми на выданье и начнет выезжать на смотрины. Возьмет с собой Хиру, может, и ей жениха присмотрит, а то со своей учебой совсем девка вольнодумной становится. Не хватало еще, чтобы через год в прогнившую Европу запросилась.

Не бывать этому. Как пара для сына сыщется, так и Хиру просватать надо. И лучше не в соседние уезды, а в своем, родном. Это для сына надо искать невесту с приданым, деньгами и землями. Потому что богатство к богатству. А дочери, Хире, можно и за чинушечьего сына выдать. Чин – не богатство, его по наследству не передать, потому невест чиновников даже рассматривать госпожа Азра не станет. Но ученый мужчина станет опорой для дочери, а потом Кадир пристроит его в фирму.

У Азры всё было продумано, всё просчитано, и сына она своего очень хорошо знала.

– Кадир? Веди гостью к столу, – приветливо позвала мать сына. – Пусть попробует наш любимый суп «Ишкембе».

Сын обернулся, поморщился, но воспитание не позволит ему нагрубить, а ей не позволит отказаться от праздничного угощения.

Ешь, детка, требуху, досыта ешь, с чесночком, с расслабляющим эффектом. Госпожа Азра сегодня много интересных блюд приготовила, и не только.

– Зифа, пошли Эмира в винный погреб. Пусть принесет с четвертой секции нашу фирменную настойку, – распорядилась госпожа.

Ешьте, пейте, гости, языки свои развязывайте. Пусть Кадир послушает, что у вас на уме, партнеры наши зарубежные, а потом уже решает, иметь ли с вами дело.

* * *

Всё прошло как по маслу. Западные гости ели, пили, много разговаривали. В начале вечера Кадир улыбался, потом, с большей откровенностью застольных речей и развязностью девушки, улыбка сходила с его лица, пока не пропала совсем.

Девица вела себя очень фривольно, хотя Азра знала, что это на западе называлось раскрепощенностью. Много пила, много и громко смеялась, очень откровенно вешалась на сына, не снимая ладони с внутренней стороны его бедра.

Азра примечала всё и довольно улыбалась. Давай-давай, закапывай себя, девонька. Кадир уже смотрит на меня извиняющимся взглядом, за тебя извиняется, за твои манеры, которых нет.

Но уехал сын с ней. В отель. Азра расстроилась, ведь наглядно ему показала, какова начинка этой девицы. Такую ни в один приличный дом не впустят. За такую сыну придется краснеть постоянно или держать подальше от людских глаз, как старший Килик, Ахмет, прячет свою жену Алтын. Но для хозяйки особняка прятаться не положено, Кадир должен понимать.

Господин Чинар уже отправился в спальню, возраст давал знать о себе. Стрессы на работе сказывались на здоровье, и как бы сейчас Азра ни относилась к мужу, но понимала, без него род Киликов не выстоит. Кадир еще слишком молод, горяч. Брат Ахмет всё еще хочет вернуть наследство, пусть не себе, так хоть одному из сыновей.

Азра берегла своего мальчика как могла. Судьба не позволила ей иметь больше детей, дав родить только сына и дочь, так что и оступиться госпожа не имела права ни разу!

Зифа с помощницами еще убирали со стола, когда к дому подъехала машина. Азра тяжело привстала и выглянула за ограждение террасы. Из подъехавшего такси вышел её сын.

Торжествующая улыбка озарила лицо пожилой женщины.

Да! Не остался с ней на ночь. Вернулся. Так и было задумано.

Вот теперь можно со спокойной душой отправляться спать. Утро вечера мудренее. Утром Азра составит списки семей, созвонится, узнает новости по каждой из потенциальных невест и начнет объезжать. Если Аллаху угодно, через месяц будет Кадиру достойная невеста. Тогда и помолвку объявят, и переживания материнские прекратятся…

– Мам? Ты еще не ложилась?

Кадир легко взбежал по ступенькам на третий этаж, перехватывая Азру на пути к спальне.

– Не легла. После гостей убирали.

Кадир кивнул и, нахмурившись, бросил взгляд на террасу, где еще сновали Зифа с девочками.

– Задержись еще? Может, кофе выпьем в кабинете?

Госпожа Азра рассмеялась, легко хлопнув сына по руке:

– Какое мне кофе на ночь, сынок? Пойдем, просто поговорим.

В кабинете Азра села на высокий диван, выжидательно поглядывая на сына. Он не мог успокоиться, мерил комнату шагами, ходил перед матерью туда-сюда, и молчал.

– Я никогда не задумывался, насколько важно выбрать правильную жену, – вдруг произнес сын, а Азра чуть не заголосила от радости, но сдержала себя, только сдержанно кивнув:

– Да, это так, мой мальчик. Весь дом, честь и репутация держатся на плечах выбранной тобой женщины. Этот груз тяжел, не каждая вынесет.

– Да, мам. Я раньше об этом не думал. Верил, что влюблюсь однажды как папа, и на той, кого не стыдно будет привести в дом.

Азра смутилась. Сперва комплименту сына, потом его наивности. Разве его папа был в нее влюблен? Вот она – да, а он… Может, не дольше месяца. А в остальном действовал холодный расчет, ничего более.

– Выбор по разуму не мешает принять и полюбить выбранную девушку, – осторожно намекнула она сыну.

Он остановился, медленно повернулся к матери:

– А если выберет сердце?

И вот тут госпожа Азра заволновалась. Она боялась спросить напрямую, неужели Кадир влюбился в эту распутную девчонку с запада?! Не опоздала ли она со сватовством?

Интуитивно схватилась за сердце, страшась услышать приговор с губ сына.

– Мама? Тебе плохо? Ты устала? А я тебя задерживаю. Прости. Пойдем провожу к отцу.

Её внимательный, заботливый мальчик. Азра растрогалась, перехватив его руку и прижав ко лбу. Кадир смутился, но не смог вытянуть кисть, присел перед матерью на колени.