Русская жена эмира

Только через восемнадцать дней Даврон добрался до Кашгара – китайской земли, где проживало много мусульман из Туркестана.

За холмом в степи появился город с его стенами, минаретами и крышами глиняных домов. Даврон облегченно вздохнул и остановил коня. Затем, закрыв глаза, прочитал благодарственную молитву и двинулся вперед. Уже были видны городские ворота, и оставалось совсем немного, как в степи его нагнали какие-то всадники, человек двадцать. Они молча окружили дервиша. Дервиша охватила тревога: вероятнее всего, это были местные разбойники. О них рассказывали жители кишлаков, которые страдали от бандитских набегов, они отбирали скот, муку и деньги. И все же лицо Даврона осталось спокойным. Что взять с нищего странника!

– Эй, нищий, слезь с коня и подойди ко мне, – крикнул один из них в черной папахе.

По его поведению было заметно, что он главарь. Лет сорока, одет в полосатый сине-зеленый халат. Остальные же моложе, в поношенных летних халатах и необычных треугольных шапках из войлока. Эти люди больше походили на монголов.

Неспешно Даврон сошел с коня и учтиво приветствовал главаря, прижав ладонь к груди. В его глазах не было страха: он был уверен, что дервиша не ограбят, иначе это большой грех для любого мусульманина. «Однако разбойники бывают разные, а что если найдут в подкладке халата письмо? – мелькнуло в голове дервиша, и ему стало страшно. – Разве в таком положении можно будет незаметно уничтожить конверт? Я даже не успею проглотить его».

– Эй, дервиш, откуда ты идешь и куда держишь путь?

– Я паломник из благородной Бухары и прибыл сюда, чтобы вознести молитву на могиле святого Сулеймана.

Упомянув имя местного святого, Даврон произнес «Амин» и провел руками возле лица.

От таких слов вожак немного растерялся, а ведь он намеревался обыскать дервиша и отнять последнее. Этот чужеземец оказался самым правоверным мусульманином, коль явился из самой Бухары лишь для того, чтобы почтить святого, известного каждому кашгарцу. И тогда разбойник задумался: «Похоже, это настоящий дервиш и не стоит обижать его. А вдруг в своих молитвах он пожалуется на меня нашему святому Сулейману, и тот пошлет на мою голову всякие беды или болезнь? Однако у него хорошая лошадь».

– Эй, дервиш, откуда у тебя такой породистый конь? Не кажется ли тебе, что нищему не к лицу иметь такое богатство?

– А ты хотел, чтобы я отправился в столь долгий путь на осле?

– Конечно, нет, но не на туркменском же скакуне, у которого очень высокая цена. Случайно ты не украл его у какого-нибудь богача?

– Не позволяй своему языку говорить столь дерзкие речи, ибо за такую ложь Аллах может покарать.

– Ладно, я не трону святого нищего, но коня заберу: он явно не твой. Тебе еще с нами повезло.

Разбойники были согласны с вожаком и закивали головами, широко улыбаясь. Затем главарь подал знак одному из них. Тот сбросил на землю хурджун дервиша и сам взобрался на скакуна. После они ускакали.

Даврон обозвал их слугами дьявола и проводил всадников глазами. Затем извлек из сумки коврик, расстелил его и, сняв сапоги, вступил на него. Так он стал молиться, опускаясь на колени и касаясь лбом земли. А завершил такими словами: «О Аллах, я благодарю тебя, что остался в живых! Раз так, значит, я занимаюсь богоугодным делом. Должно быть, разбойники были правы: не стоило мне отправляться в столь опасный путь на дорогом скакуне». От таких мыслей на душе стало легко, потому что он на верном пути. И завершив молитву, Даврон бросил сумку через плечо и зашагал по степи в сторону города.

Оказавшись за городскими воротам среди шумной толпы он направился к базару. Здесь, кроме китайцев, было много его земляков: таджиков и узбеков.

Отведав лагмана под чинарой на тахте, Даврон пошел в лавку ювелира. Торговец оказался евреем. Это было заметно не только по его большому носу, но и по грубой желтой веревке, опоясывавшей халат, и черной шапочке. По мусульманскому закону евреи должны были носить эти отличительные знаки, дабы случайно их не приняли за мусульманина, ибо евреев называли «поганым народом» из-за того, что те никак не желали перейти в ислам. «И даже здесь они, и тоже ювелиры», – удивился дервиш. Ювелир улыбнулся ему, как всякому покупателю, хотя в душе они ненавидел этих дервишей, фанатиков. От таких людей евреям не раз доставалось.

Появление дервиша в лавке ювелира выглядело очень странным: что здесь могло понадобиться этому нищему? Может, он хочет заказать бриллиантовый перстень? И ювелир усмехнулся в душе.

– Где находится дом главного англичанина? Ты должен знать, – обратился Даврон к нему.

– А зачем чужеземцу, тем более дервишу, понадобился англичанин? – спросил тихим голосом еврей и насторожился: «Не нравится мне этот бродяга, а вдруг он какой-нибудь шпион?»

Даврон привык, что в его стране евреи беззащитны и не смеют дерзить, а этот оказался наглым. От злости дервиш наклонился к торговцу и грубо произнес:

– Смотри, как бы я не отрезал тебе язык за твои дерзкие вопросы!

Испуганный ювелир стал оправдываться:

– О, почтенный дервиш, вы меня не так поняли. Я не имел желания обидеть вас, тем более гостя. Мне просто подумалось: сейчас наступили неспокойные времена, а вы спрашиваете у меня об англичанине – это уже политика. А нам, евреям, это совсем не нужно, мы хотим жить…

– Говори, где дом англичанина? – прервал его Даврон.

– Сейчас скажу. Дом консула стоит на окраине города, недалеко от буддийского монастыря.

– Вот так-то лучше, и не забывай, кто ты, – злобно произнес дервиш и удалился от лавки.

Даврон не любил евреев с детства. Он никак не мог понять, как этот народ смеет спокойно жить на земле мусульман, продолжая верить в своего бога Яхве. «На свете не может быть ничего лучшего, чем ислам. Наша вера самая праведная и чистая, – говорил он себе. – Как эти глупцы не могут понять этого. Ислам – это истинная вера. За что любить евреев, если они не желают принимать мусульманство? Тогда пусть убираются с наших земель». Будь его воля, он принудил бы их сменить веру или прогнал. Еще в молодости с другими дервишами Даврон не раз устраивал нападения на дома зажиточных евреев, при этом избивая их и отбирая имущество со словами: «Евреи не должны быть богаче мусульман». Это было в Карши. Но однажды он вознамерился учинить погром и в еврейском квартале Бухары. Едва дервиши явились в еврейскую махаллю с палками, там их встретили эмировские солдаты и направили на них свои длинные ружья. Даврону ничего не оставалось, как уйти подобру-поздорову. Тогда глава Ордена сильно обиделся на правителя. Почему эмир оказался против них, разве он не мусульманин. На следующий день в келью Даврона прибыли два конных солдата. Как организатора беспорядков его доставили во дворец. Он увидел правителя сидящим в кресле у водоема, тот бросал в воду кусочки хлеба. Красные, черные рыбки сразу бросались на еду, желая выхватить ее друг у друга. Наблюдая за этой борьбой, лицо Алимхана сияло. Эти жадные существа напоминали ему его подданных, которые ведут себя так же, чтоб быть ближе к трону. Когда начальник охраны подвел Даврона к эмиру, то правитель нахмурился. Он даже не ответил на приветствие. И дервишу все стало ясно, почему его покровитель зол. Он виновато склонил голову. «Даврон, запомни, – сказал тогда эмир, – евреи тоже полезный народ для Бухары, и я не позволю их обижать. Они трудолюбивы и в нашу казну приносят немалую прибыль». Дервиш хотел было возразить и привести свои доводы, мол, они тайно готовят вино, водку и продают мусульманам. Но повелитель, будто прочитав его мысли, произнес:

– А разве наши люди не грешат этим, разве они не готовят тайно вино, не продают наркотики? Они тоже развращают мусульманский народ, и тебе известны их имена.

После сказанного эмир отвернулся и опять стал бросать в воду кусочки хлеба. Глава дервишей понял, что их разговор окончен. Он поклонился и собрался уйти, как голос Алимхана остановил его:

– Да, вот еще что: Даврон, не злоупотребляй моим доверием к тебе. Хозяин Бухары – эмир, а не дервиши.

Об этой истории глава Ордена вспомнил, двигаясь по шумному базару Кашгара. Но своего мнения о евреях он так и не изменил. То есть фанатизм не позволил ему понять, что на этой земле Бог создал людей с разными верованиями, с различными внешностями и разными языками.

От ювелира Даврон направился в другую часть базара, где шла торговля лошадьми, ослами, быками, коровами и овцами. Там ему приглянулся крепкий конь, и, не торгуясь с болтливым торговцем, дервиш вложил тому в ладонь пять золотых монет. Лицо перекупщика засияло, и тот подумал про себя: «Откуда у этого нищего столько денег? Должно быть, кого-то ограбил. Но это не мое дело, неприлично совать нос в чужие дела».

Уже верхом по узким улицам Даврон отправился в сторону буддийского монастыря. Дорогу ему указывали добрые горожане, которые говорили на тюркском языке, как у него на родине.

Так Даврон оказался у монастыря китайского образца. Оттуда он сразу заметил невысокое европейское здание, огороженное белой стеной. Сомнений не было – это английское консульство. Дервиш облегченно вздохнул: «Слава Аллаху, наконец-то!» – и поскакал к его воротам. Его встретила охрана – четыре местных смуглых солдата в английской форме и с чалмой на голове. Они насторожились и выставили свои ружья вперед.

– Мне нужен ваш хозяин, англичанин Эссертон, – с трудом Даврон выговорил заморскую фамилию и сошел с коня.

Молодые охранники удивленно переглянулись между собой.

– Зачем дервишу понадобился наш хозяин? – спросил по-тюркски один из них, видимо, старший по званию.

– Я гонец. Передайте ему, что я привез для него письмо из самой Бухары.

– Дай письмо мне, я передам его англичанину, – сказал старший.

– Нет. Я должен вручить сам, лично в руки. Так велел мой хозяин.

– А кто твой хозяин, такой же дервиш? – усмехнулись он и за ним другие.

– Солдат, ты задаешь много неразумных вопросов. Смотри, как бы не пришлось тебе раскаиваться, ведь из-за любопытства можно лишиться службы.

В словах дервиша чувствовалась какая-то скрытая сила: должно быть, этот нищий не так прост. Тогда старший кивнул самому молодому, и тот спешно зашагал внутрь двора по дорожке, закинув ружье за спину.

Вскоре явился европеец лет сорока: рыжий, лицо в веснушках, одет подобно русским – светлый костюм и странная шляпа, словно чашу надел на голову. «До чего смешны и уродливы их наряды», – усмехнулся про себя дервиш.

– Это вы спрашивали меня? – заговорил англичанин с изумленным лицом. – Я Пит Эссертон, консул Британской империи. Слушаю вас.

Чужак говорил по-персидски, и это изумило гонца. Дервиш разглядел консула с ног до головы и сразу убедился – это именно тот человек. Таким его описал эмир: высокий, губы совсем тонкие, желтые волосы, тоненькие усики и серые глаза. Эссертон не раз бывал в Бухаре, и, по словам эмира, у них сложились дружеские связи.

– Я доставил бумагу от эмира Бухары.

– Ну, так давайте, – сказал консул.

– Он зашит внутри моего халата.

Консул на миг задумался: «Верить ли этому нищему, а вдруг его подослал наемник? Убийство английского дипломата может сейчас оказаться очень кстати – осложнит и без того сложную обстановку в регионе. А может, обыскать его, прежде чем заводить в резиденцию?» Но такой мысли англичанин сразу отказался – иначе сочтут его трусом. И Эссертон ответил:

– Проводите гостя в мой кабинет,

Два охранника повели гонца к зданию, и консул последовал за ними. Такие меры осторожности были тут явно не лишние.

Даврон шел по кирпичной дорожке к добротному дому, на крыше которого развевался какой-то флаг. «Видимо, английской страны», – решил гонец. Вокруг дома был разбит сад с водоемом и белыми клумбами в синих, желтых цветах. Но даже такая красота не тронула сердце дервиша: истинную радость он видел только в молитвах, то есть в общении с Богом.

Странного гостя завели в просторный кабинет консула, и охранники встали у двери. Сам же консул подошел к массивному письменному столу и обернулся к дервишу. За спиной англичанина стояли два створчатых шкафа, заполненных книгами и папками в ряд, а также фарфоровыми статуэтками и посудой.

Даврон молча снял с плеч халат, затем вынул из сапога кривой нож и разрезал ватную подкладку. Когда в руках дервиша появился конверт, консул сам подошел к нему и взял письмо. Уже в кресле Эссертон ножницами вскрыл конверт. И в самом деле на белой бумаге имелся герб Бухары. Он не раз получал такие письма от Алимхана. Тогда консул жестом предложил гостю сесть на один из стульев у стены.

Письмо было написано на английском языке, и Пит легко догадался, что это мог сделать лишь Виктор, русский полковник. Еще не начав читать, ему подумалось: «Видимо, дела у Алимхана плохи и он опять нуждается в оружии». Не сомневаясь в этом, консул принялся за письмо, которое начиналось так:

«Досточтимый друг мой Пит, который представляет могучую империю Великобританию! К Вам обращается эмир славной Бухары с необычной просьбой и рассчитывает на поддержку Британской короны. Как Вам известно, после революции в России наши страны значительно сблизились, и Великобритания последние годы помогала нам не только морально, но и посылала караваны с оружием. За что мы очень благодарны. С помощью этого оружия нам удалось защитить Бухару от нападения ненавистных большевиков и даже разгромить армию комиссара Колесова.

Но за последние месяцы политическая жизнь нашего благодатного края сильно пошатнулась. Этот русский шайтан, Ленин, послал из России к границам Бухары большую армию своих красноармейцев. Наверное, вы уже знаете, что недавно они взяли Карши и кольцо вокруг Бухары сжимается, хотя сами большевики заявляют, что у них нет враждебных намерений против Бухары. Я не верю им. Сейчас в Самарканде они создают большую армию из мусульман России, которые готовятся к захвату Бухары. Нам также известно, что через два месяца большевики начнут наступление на Бухару. Однако на этот раз мы не уверены, что сможем остановить русских. Потому уже сейчас я должен обезопасить казну Бухары – это огромное количество золота. Сокровища Бухарского ханства, которые копились моими предками около двухсот лет, не должны оказаться в руках большевиков. Если даже они захватят мою страну, то это будет временным успехом, потому что большевики долго не удержатся у власти. Народ обязательно прозреет и скинет этих разбойников с престола. Тогда наша казна снова вернется в Бухару.

Друг мой Пит, прошу Вас и в Вашем лице Британскую империю взять на временное хранение казну Бухары. Если дадите добро, то через полтора месяца караван с золотом прибудет в Кашгар, в резиденцию английского консула. В таком случае я стану Вашим личным должником, и, конечно, такая услуга будет вознаграждена очень щедро.

Это письмо доставит мой верный слуга Даврон, дервиш, под правым ухом которого есть большая родинка. Это его примета. Он же доставит ответ.

Большой привет шлет Ваш друг Николаев.

Его величество эмир Бухары Саид Алимхан».

Мечта консула

Дочитав письмо, Эссертон опустил его на стол и задумался. Столь внезапная просьба эмира потрясла консула. На какое-то время он застыл в своем кресле. Эссертон являлся не просто консулом, он еще занимался сбором военных и политических сведений и, как разведчик, знал точную цифру золотого запаса Бухарского эмирата – это более десятка тонн золота, не говоря о драгоценных камнях. Без сомнения, такой вопрос будет решаться в Лондоне. И если правительство даст добро, то он обязан принять все эти сокровища в небольшом здании консульства. Для него это невероятная ответственность: сохранить казну чужого государства. И Пита охватило сильное волнение: сердце забилось с огромной силой, лицо стало горячим.

Вдруг один из солдат, стоявший у двери, закашлял. Консул очнулся и глянул на охранника как-то рассеяно, а тот с шумом высморкался в смятый платок. Эссертон вспомнил о гонце, который ждал ответа, как бы разглядывая под ногами персидский ковер.

Консул отпустил солдат, и один за другим они вышли из кабинета, хлопнув за собой дверью. Обычно англичанин ругал за это, но сейчас было не до них.

Эссертон взял со стола колокольчик и вызвал слугу. Дверь отворилась, и вошел пожилой человек с монгольской внешностью, одетый, однако, в европейскую одежду – светлые брюки, рубашку и даже при галстуке. Питу хотелось, чтобы и его слуга походил на европейца – это напоминало ему о родном доме в далекой Англии с ее чопорными слугами. Но этот восточный человек тяжело поддавался воспитанию. И вот он опять улыбается, склонив голову и прижав ладонь к груди, хотя Пит не раз напоминал, что лицо слуги не должно выражать ни радости, ни скорби. Но сейчас было не до условностей, и консул распорядился:

– Отведите приезжего в комнату для гостей и накормите как следует.

– О, почтенный консул, благодарю за гостеприимство, однако я не голоден.

Тогда консул отпустил слугу и сел рядом с дервишем, тихо заговорив:

– Я не могу сразу дать ответ эмиру. Это займет два-три дня, пока я свяжусь со своим правительством по телеграфу. Вам придется ждать. Скажите мне, где вы остановились, чтобы мой слуга смог найти вас, когда ответ будет готов.

– Я хочу остановиться в караван-сарае Абу Салима. Мы с ним давно не виделись, надеюсь, он жив и здоров.

– Знаю такого человека и его караван-сарай, он глава здешних дервишей. Даврон-бек, вы наш гость, личный посланник эмира. Чем могу быть полезен?

– Благодарю за заботу, и все же дервиши – народ скромный, и все, в чем мы нуждаемся, – крыша над головой и ломоть лепешки. Все это я найду в любом городе.

Английскому разведчику еще хотелось узнать у дервиша о событиях в Бухаре во всех подробностях, однако тот выглядел слишком усталым. И консул вызвал слугу звоном колокольчика и приказал проводить гостя до ворот.

Едва дервиш покинул кабинет, Эссертон вернулся к столу и перечитал письмо эмира. Волнение усилилось, и он погрузился в раздумье. Принять на хранение тонны золота – это весьма заманчивая идея. Жаль, что он сам не может принять решение о доставке бухарского золота в Кашгаре. Тем более за эту услугу эмир обещает ему лично достойное вознаграждение. «Эмир – щедрый правитель, особенно сейчас. Сколько это будет стоить? За свои услуги я могу выторговать миллион фунтов стерлингов – не меньше. Без этой суммы его казна не обеднеет. Да и зачем эмиру такое количество золота, которое без пользы веками хранится в подвалах эмирата, а ведь на него в Европе можно закупить оборудование и строить заводы. И тогда не нужно будет завозить товары из России. Черт с ним, это не мои проблемы – я должен думать о себе, тем более уже не так молод, скоро сорок. Кроме восточных приключений, до сих пор ничего не нажил. Если я получу миллион, то немедля брошу эту опасную службу и вернусь в Лондон. Там займусь хлопковым бизнесом: построю текстильные фабрики и буду завозить из Туркестана дешевый хлопок. Только так смогу стать богатым человеком и жить в свое удовольствие, путешествуя по всему свету. Письмо эмира – это знак свыше, мой звездный час. Это награда за верную службу и преданность Его величеству. Другого такого случая не представится, и важно не упустить шанс».

Эссертон не сомневался, что его правительство окажет помощь эмиру и сохранит его золото до лучших времен. Тогда Бухара будет в вечном долгу перед Великобританией, и эти азиаты окажутся зависимыми от них. А это достаточно богатый край, хотя народ живет в бедности. По словам русских ученых, там имеются месторождения нефти – вот где настоящее золото!

От такой перспективы у Пита закружилась голова и лицо поплыло в улыбке. «По такому случаю должен выпить», – сказал консул. Из шкафчика он достал бутылку дорогого коньяка и рюмку. Выпил с большим наслаждением. Затем он принял вторую рюмку.

Когда дверь кабинета отворилась, Эссертон развалился на кожаном диване. В кабинет вошел помощник консула лет тридцати в слегка мятом костюме серого цвета.

– Пит, чему так радуетесь? В вашей жизни произошло какое-то важное событие? – спросил Роберт у шефа и присел на другом конце дивана. – Впрочем, позвольте мне самому отгадать причину вашего прекрасного настроения. Итак, можно предположить, что вас повысили в должности и скоро вы уедете в Лондон или в одну из европейских столиц. Я угадал?

– Хотя в твоих суждениях достаточно логики, и все же ты ошибаешься. Да, я тоскую по дому, но причина иная, – и шеф на секунду задумался: сказать коллеге правду или нет? – Сегодня день рождения моей матери, и, разумеется, я не мог не выпить. Вспомнил о доме, и стало на душе так радостно…

– Я тоже очень тоскую по Лондону, да просто по цивилизации. Было бы здорово вдруг очутиться за семейным столом, в кругу родных и друзей. Да, хотел спросить, что это за человек приходил к вам?

– Он из Туркестана, доставил мне письмо.

– Чего он хочет от нас?

Консул глянул на помощника с интересом и произнес:

– Когда станешь консулом, тогда и узнаешь.

– Извините, шеф, спросил без всякого умысла, как-то не подумав, – и Роберт поднялся с места, собираясь уйти.

– Ничего страшного, по молодости такое бывает. Подожди, Роберт, – остановил его консул, решив рассказать про письмо эмира.

Роберт все равно узнает, когда доставят сюда золото. Тем более, что через него пойдет шифровальное письмо в Дели, где находится резиденция английского вице-короля, который управляет английскими колониями в Индии.

– Роберт, присядь. По инструкции, я не должен сообщать обо всем, но в чужом краю мы обязаны доверять друг другу, – слукавил опытный разведчик. – Тут дело невероятной важности, и никто не должен знать о нем. Этот дервиш прибыл из Бухары и доставил письмо от правителя Бухарского эмирата.

Как только Эссертон рассказал о содержании письма, от удивления глаза Роберта загорелись, и он воскликнул:

– Вот здорово! Говорят, эмир сказочно богат. Это должен быть огромный караван, набитый золотыми монетами, самоцветами, слитками. Какие еще сокровища могут быть в его казне? Как вы думаете?

– Ювелирные украшения, золотая посуда.

– Интересно, а разрешат ли мне хоть одним глазком взглянуть на сокровища Бухары, чтоб рассказать своим домашним?

– Разумеется, ты все увидишь, пока казна будет находиться здесь, а после мы отправим ее в банк Дели.

– Пит, а среди сокровищ может быть шлем Александра Македонского, ведь его до сих пор не нашли? Здешние старики рассказали мне легенду о магической силе этого шлема: оказывается, кто завладеет им, тот станет в бою непобедимым. О такой удаче мечтает каждый азиатский правитель. Может, он хранится у эмира Бухары, ведь Александр прожил в тех краях три года и там же женился на местной княжне Роксане?

– Если б шлем был у него, эмир стал бы хвалиться, что обладает таким чудом. Во-вторых, если даже шлем у Алимхана, то эмир будет держать его при себе. Но кое-что мы сможем увидеть: эмир часто получал ценные подарки от других правителей, и чаще всего это были произведения искусства, усыпанные драгоценными камнями.

– До чего же нам повезло! – вскочил с места Роберт и принялся ходить по комнате.

– Роберт, успокойся. Давай, не будем торопить события. Вначале следует получить указание от правительства на размещение золотого запаса в консульстве Кашгара. Сейчас я составлю телеграмму, и ты отправишь ее. А пока иди к себе и настрой аппарат.

Спустя минут пять Эссертон зашел в шифровальную комнату с листком бумаги и поставил его перед помощником. Роберт сидел возле телеграфного аппарата. И прежде чем начать сеанс связи, консул зачитал свое донесение, где привел свои доводы в пользу принятия казны. «Кажется, убедительно», – ответил Роберт и стал отстукивать ключом, переводя буквы в точки и тире. От Кашгара до Дели путь был неблизким, и телеграммы отправлялись через три промежуточные станции, которые находились в горах Памира и Гиндукуша.

Отправив телеграмму, шеф предложил Роберту спуститься в прохладный сад и там поужинать за бокалом вина. У обоих дипломатов было хорошее настроение: такие события могут резко повлиять на их карьеру. Они не исключали, что после такого события имена двух скромных чиновников станут известны в самом правительстве, а это сулит повышение по службе. А если это попадет на страницы газет, то их имена станут известны не только всей Англии. Возможно, их назовут героями.

Под кронами молодых деревьев стоял круглый стол с нежно-голубой скатертью. Дипломаты отдыхали в плетеных креслах. Середину стола украшала изящная тарелка, в которой лежали куски запеченной баранины, рядом – салаты, фрукты и бутылка. Слуга разлил вино, их фужеры коснулись со звоном, и веселые англичане пожелали друг другу удачи.