С.О.У.Л.

– Это моё прошлое, благодаря ему я стал тем, кто есть. Это всё равно, что совершить предательство.

– Ты сам-то в это веришь? – спросил я однажды. Димка пожал плечами, как делал всякий раз, услышав ерунду.

– Ответов может быть много. Почему я не должен верить тому, что сказал?

Тут с ним было не поспорить. Димка всегда говорил, что чувствовал. Кажется, он вообще не умел врать.

***

Было около шести вечера, когда я позвонил в дверь его ячейки. У меня был короткий рабочий день, но вот насчет Димки я не был уверен: он постоянно менял рабочий график. Однако в этот раз мне удалось его застать. Димка вышел мне навстречу, как всегда, в синем комбинезоне и безукоризненно чистой белой конте⁶, светлые волосы аккуратно зачёсаны назад. В руках он держал миску.

– Голодный, как зверь, – пояснил мой друг. – Я только что вернулся. Проходи.

Я тщательно вытер ноги и поставил ботинки на специально отведённую полочку. Димка не терпел беспорядка и призывал всех ставить вещи на места.

Хозяин дома уже сидел на кухне на высоком стуле.

– Я из-под машин сегодня буквально не вылезал. Десять заказов! Всю спину отлежал себе… – Димка поморщился, потирая поясницу, которая в последнее время довольно часто его беспокоила. Я заметил на столе перед ним небольшой пластиковый квадратик, на котором в цикле появлялись изображения людей, выполнявших спортивные упражнения.

– А, это опять «Life» свою рекламу всем рассылает, – сказал Димка, оторвавшись от еды. – Я нашёл это под дверью.

– Смотри-ка, новые руки всего за семьдесят кредитов! – присвистнул я. – Дешевеют. Заказать себе, что ли?

– Да ну их! – Димка поморщился.

– Я пошутил, – поспешно сказал я. – Я думаю, в замене частей тела есть что-то неправильное. На первый взгляд, вроде, человек как человек, живой и здоровый. А возьмёшь такого за руку – и рука холодная.

– Холодная, тёплая – какая разница, – Димка налил себе чаю в большую кружку из разноцветных пластиковых полосок. – Неправильность заключается в том, что, отрезая часть себя и заменяя её на искусственную, пусть и живую, специально выращенную, человек что-то теряет всё равно. Будь я учёным, я бы вывел некий коэффициент человечности – порог, перейдя который, живое существо может считаться гибридом.

– Не надо, – рассмеялся я. – Ты бы получил премию за Особые заслуги и ушёл на Седьмой уровень. С кем бы я тогда разговаривал?

– Рома тоже отличный собеседник, – ухмыльнулся Димка.

Внезапно у двери раздался звонок.

– Лёгок на помине, однако! – я взглянул на небольшой экран в стене. – Ты ждал его?

– Нет, – вздохнул Димка. – Но никогда не знаешь, что у него на уме, верно? – мысленным импульсом он снял блокировку с двери, и в ячейку ввалился Роман.

Заходить спокойно у него никогда не получалось. Куда бы наш друг ни вошёл, обязательно запнётся ногой за дверной косяк, треснется головой о полку или повалит старый энергоблок, приготовленный на выброс. В общем, каждое его появление сопровождается грохотом и разрушениями. Вот и сейчас Роман топтался у двери, с шипением потирая ушибленное плечо.

– Чёрт, ваши квартиры сводят меня с ума!

– И тебе доброго вечера, – улыбнулся Димка. – Проходи, пожалуйста.

Наш друг был, как всегда, живописен: армейские брюки маскировочной раскраски, пёстрая майка, рубашка с нашивками древних рок-групп и неизменная бандана, придерживающая растрёпанные вихры. Живи капитан Тиг⁷ в двадцать первом веке, он бы выглядел примерно так.

– О, и ты здесь! – обрадовался Рома, увидев меня.

– Ага. У нас внеочередное заседание философского клуба. Но учти, еды у нас нет.

– Это не проблема, – Роман поднял с пола пакеты, которые принёс с собой, и протянул мне. Заглянув внутрь, я присвистнул: там были конфеты, вино и апельсины. Учитывая, что нормальной, не синтетической еды можно достать только по бешеным ценам и далеко не везде, это было настоящим чудом.

– В честь чего гуляем? – полюбопытствовал Димка, изучая содержимое пакетов.

– Я купил новый авик! – Роман широко улыбнулся. – И сейчас мы знатно прокатимся!

– Сначала апельсины, – строго сказал Димка, пряча улыбку. – А вино тебе вообще нельзя, раз ты за рулём.

– Ай, брось! Лучше поздравь меня! – Роман откупорил бутылку.

– Я от всей души тебя поздравляю. Надо сказать, что я восхищён твоей прытью, несмотря на то, что в наше время можно мгновенно совершить любую сделку.

– Я просто знал, что искать, – ухмыльнулся наш друг.

Мы выпили немного шипучего вина, которое скорее бодрило, чем пьянило (такие нынче ГОСТы на алкоголь) и закусили апельсинами, которые были кислыми до умопомрачения, но зато настоящими. После чего отправились поглядеть на Ромино приобретение.

Роман оставил свой авик прямо посреди парковки, заблокировав всех наших соседей. Машина и вправду была хороша. По форме авиамобиль напоминал букву «V». Сверху из корпуса выдавался каплевидный купол кабины из прозрачного нано-стекла. Цвет обшивки мне понравился: ярко-вишнёвый сверху, он переходил в благородно-винный у линии борта.

– Фирма «Асф», модель «Летящий Ви», – безошибочно определил Димка. Роман весь засиял от его одобрительного взгляда.

– Я назвал его Арчи, – сказал он с такой нежностью в голосе, будто это был его родной сын.

– Проверим, заслуживает ли машина имени, – деловито сказал Димка, направляясь к кабине пилота.

– Это обязательно? – уточнил я.

– Конечно. Разве можно пропускать тест-драйв от самого великого мастера механизмов? – Роман откинул одну из движущихся панелей купола и забрался на заднее сиденье. – Так ты с нами?

Я вздохнул. Что мне ещё оставалось?

Димка рванул с места, сразу дав вертикальный взлёт. Нас вдавило в кресло. Мысленно я поблагодарил небеса за то, что успел накинуть на себя магнитный ремень. Знал бы я, что Димка, спокойный и интеллигентный человек, окажется таким лихачом – в жизни бы не сел с ним в машину!

Арчи пулей понёсся между домов. Димка спокойно жал на рычаг, постепенно сдвигая его к максимальному значению. Лицо его оставалось безмятежным, словно он пил чай у себя на кухне.

Огни за бортом превратились в сплошную пёструю ленту. Уши заложило. Четыре двигателя издавали мерный рокочущий шум, указывавший на их полную отдачу.

– Теперь крен, – сказал Димка.

– Нет! – вырвалось у меня.

– Давай! – Роман весело засмеялся и пихнул меня локтем.

Мир сделал сальто. Димка обвёл машину вокруг крайней точки правого крыла, словно циркулем вычертив окружность.

– Штопор, – сообщил наш пилот. Мир перевернулся трижды, да так быстро, что я даже не успел испугаться, увидев под собой город сквозь прозрачный купол.

– Ну и хватит, наверное… – Димка замедлил ход, переводя авиамобиль в режим автопилота. Жужжание двигателей тут же прекратилось, и стало тихо. Наш друг перебрался на заднее сиденье, уступая место Роме.

– Ну, с боевым крещением, как говорится! – сказал он, блаженно растянувшись на мягком пенотеновом кресле. – Хорошая у тебя машина. Двигатели отличные, по их звуку слышно, что калибровка в норме. Шумоизоляция, правда, не очень, но, в конце концов, это же не спортивная модель.

Роман широко улыбнулся, довольный Димкиным вердиктом. Вынув из кармана портативный майндсаунд, он бросил её нам.

– Поставьте что-нибудь, а?

– Полагаешься на мой вкус, дорогуша? – усмехнулся Димка, подключаясь к аппарату. Раздался лёгкий шум, а затем в салоне зазвучал голос Дэвида Боуи.

– Сойдёт для начала, – отозвался Роман.

Авиамобиль полетел быстрее. Мы кружили вокруг старого центра Москвы. Рома заложил крутой вираж и спустился ниже. Между небоскрёбами образовался просвет, и нашим глазам предстал колоссальных размеров стеклянный купол, под которым угадывалась Красная площадь. Перекрёстный свет шестидесяти четырёх прожекторов высвечивал древние стены Кремля.

Помню, когда в тридцатые годы перестраивали город, Красную площадь со всеми её зданиями решили законсервировать до лучших времён. Из-под купола был выкачан весь воздух, и теперь символ Москвы спрятан среди плотно обступивших его домов, словно памятник полузабытой истории, и если бы не круглосуточное освещение, большинство жителей бы даже не подозревало о его существовании.

– Тал, твоя очередь садиться за руль, – Роман перебрался к нам, предоставляя машине самостоятельно лавировать между небоскрёбами. С его стороны это было более чем великодушное предложение, но я поспешил отказаться.

– Я уже лет двадцать на автопилоте летаю…

– Толик, не глупи, – строго сказал Димка. – Вождение – это базовый навык, ты просто не можешь не справиться.

– Но машина же новая… – попытался отпереться я.

– Всё когда-то было новым, – Роман подтолкнул меня к водительскому сиденью. Я вздохнул и взялся за рычаг. Арчи тут же пошёл мягче, подчиняясь каждому моему движению. Видимо, он был оснащён интеллектуальной системой контроля, которая тут же подстроилась под мои предпочтения. Осмелев, я решил сделать крен. Машина подчинилась и легла на левое крыло. В таком положении я облетел крупный торговый центр.

– Можешь ведь, когда захочешь! – ухмыльнулся Рома, когда я вновь пустил его на водительское кресло. – Ты скрытый экстремал, Тал!

– Кто меня знает, – улыбнулся я, устраиваясь рядом с Димкой на мягкой пене сиденья.

– Кстати, здесь, в старом городе, живут мои друзья, – сказал Роман. – Я давно хотел кое-что им привезти. Заедем?

Мы с Димкой не имели ничего против.

Сейчас мало кто бывает в старом центре нижнего города. Это совсем другой мир, со своими тайнами и легендами. Узкие улицы и кривые переулки скрыты от глаз в темноте и тишине Первого уровня, где только призрачный свет люменов круглосуточно освещает побитые временем стены, затянутые тончайшей нано-плёнкой, которая защищает здания от разрушений. Местами улицы превращаются в крытые коридоры: глухие навесы из пластеновых листов, поставленные здесь ещё тридцать лет назад, сверху покрылись толстым слоем городской пыли, похоронившей под собой гигантский лабиринт, который стал самым фантастическим из музеев.

Изначально в старом городе предполагалось проводить экскурсии, но потом власти быстро поняли, что Первый уровень с его мрачной невидимой жизнью не безопасен для подобных мероприятий, и исторический центр Москвы решено было законсервировать – до тех пор, пока не настанет более благоприятное «потом». С тех пор паутина старинных улочек, мосты и набережные – всё, от укрытого под куполом Кремля до Первого кольца превратилось в катакомбы, закрытые для простых обывателей.

Арчи кое-как уместился на каком-то техническом кубе. Спустившись вниз по приставной лестнице, мы оказались в мрачном тупике между стеной дома и забором. Однако Роман знал здесь каждую щель. Он уверенно поманил нас с Димкой к железному ограждению.

– Тут, конечно, всё под наблюдением, – сказал наш друг, отодвигая в сторону ржавый скрипучий лист, из которого были вынуты фиксирующие штыри. – Но сигнал у камер очень слабый. Я раздобыл на барахолке одну штучку… – Рома вынул из кармана и показал нам что-то вроде монетки с короткой проволочной антенной. – Она создаёт помехи. Поэтому держитесь рядом со мной, и всё будет в порядке.

– Ты всё предусмотрел, – уважительно сказал Димка.

– Просто мне довольно часто приходится бывать в таких местах, – улыбнулся наш друг.

– Что ж, тогда веди нас, Сусанин, потому что я здесь лет сто уже не бывал.

Я подключился к сети и вывел на экран ви-очков карту старой Москвы. Судя по её показаниям, мы находились где-то в районе Китай-города. Однако нашему продвижению карта не могла помочь: в этом закрытом лабиринте то и дело встречались какие-то препятствия в виде проржавевших автомобилей, преграждавших проход, и неустойчивых колонн из кирпичей и железных прутьев, подпиравших навес. Роман вёл нас какими-то ему одному известными тропами, то ныряя в арки, то проходя сквозь дома, забираясь в них прямо через выбитые окна. Казалось, у него в голове есть особая карта.

– Здесь вообще кто-нибудь живёт? – поинтересовался Димка.

– А как же! – Рома постучал кулаком по одной из облупленных стен. – Москва слишком маленькая теперь, она не может вместить всех жителей. Любая закрытая территория заселена, что бы вам ни говорили официальные источники.

– Тогда где же все? – встревоженно спросил я, оглядываясь по сторонам. До сих пор мы не встретили ни души. Рома пожал плечами.

– Здесь не любят посторонних. Полиция и следящие иногда прочёсывают эти улицы в поисках нарушителей, поэтому люди прячутся. Кстати, мы почти пришли.

Навеса над улицей больше не было. Подняв голову, можно было увидеть мельтешащие огни где-то высоко-высоко в грязно-бурой мгле: это было скоростное шоссе Третьей петли. Казалось, мы находимся на самом дне морской впадины и пытаемся рассмотреть невидимую поверхность, как, наверное, делают удильщики.

На углу старого здания я увидел выцветшую табличку: «Хохловский переулок».

– Сюда, – Роман завернул за угол, и нашим глазам предстал покосившийся дом с широким крыльцом. Доски высохли от времени, лак на них давно истёрся. Рома забарабанил в широкую железную дверь, рядом с которой висел маленький люмен.

– Кто это? – дверь открыла миниатюрная светловолосая девушка в мешковатом латаном-перелатанном комбинезоне не по росту. У неё было бледное измождённое лицо, свидетельствовавшее о нелёгкой жизни. За спиной девушки прятался лохматый мальчишка лет восьми на вид, одетый в толстый мужской свитер чуть ли не до пят.

– Ин! – Роман порывисто обнял незнакомку за тонкие плечи.

– Боже мой, Рома! Сколько же мы не виделись? – она со смехом отстранилась и оглядела нас с Димкой. – Входите скорей!

Мы вошли в тесную прихожую, где пахло пылью и мокрой штукатуркой. Скорее всего, когда-то здесь был бар или кафе в деревенском стиле. Массивные деревянные колонны подпирали низкий потолок; большая комната была перегорожена листами фанеры, кое-как прибитыми к потолочным балкам. В комнате побольше было два низких окна, занавешенных чем-то разноцветным и блестящим. Подойдя ближе, я разглядел, что это длинные нити, сплетённые из фольги и пищевых обёрток.

– Дорис, к нам гости! – крикнула Ин. Послышались грузные шаги, и из соседней каморки медленно вышла пухлая старушка в выцветшей куртке с логотипом «Сочи-2014» и в нескольких юбках, выглядывавших одна из-под другой.

– Кто это, кто это? – близоруко щурясь, спросила старушка. – В первый раз вижу!

– Да ладно тебе, Дори, – Роман улыбнулся и заключил её в объятия. – С тобой мы давно знакомы. Ты любишь лапшу из «Вок» и группу «Imagine Dragons». А по пятницам ты пересматриваешь «Доктора Кто».

– Верно… – удивлённо сказала Дорис и взглянула более доверчиво. – Ты же Вова, да?

– Рома. А это мои друзья – Дима и Толик.

– Ох, где-то у меня было… – Дорис, не договорив, поспешила в свою каморку.

– Гляди-ка, скоро она запомнит твоё имя, – улыбнулась Ин. Однако улыбка вышла невесёлой.

– Сестрёнка, у меня кое-что есть для вас, я за этим и приехал! – Роман пошарил в карманах брюк и выудил зеленоватую пластиковую карточку.

– С ума сошёл? Это же почти месяц в супермаркете! – запротестовала Ин. Но Рома бесцеремонно сунул карточку ей в руки.

– Возьми. Мне скоро сделают новую.

Лицо девушки тут же просветлело.

– Теперь мы сможем взять целую тубу «Мяса-6»! И белковый суп… и даже, наверное, шоколад! Арни давно просил… – она с нежностью взглянула на растрёпанного пацанёнка, сидевшего в углу со сломанным игрушечным роботом в руках.

Тут вернулась Дорис, неся с собой какую-то бутылку, наполовину наполненную тёмной жидкостью. Водрузила её на покосившийся деревянный стол и принялась колдовать у закопчённой плитки.

– Почему у неё имя такое странное, Дорис? – вполголоса спросил я у Ромы.

– На самом деле её зовут Татьяна, – отозвался мой друг. – Просто однажды её сбила машина, и она потеряла память. Ей трудно запоминать и новые вещи тоже…

– На мамин мозгочип загрузили чужую память, – добавила Ин, расставляя на столе одноразовую посуду. – Конечно, это нельзя назвать нормальной памятью… это история одной киношной женщины, немного похожая на её собственную. Но зато мама помнит, что у неё есть дочь и внук, только она нас называет по-другому.

– Да, – со вздохом сказал Рома, – поэтому Дори часто вспоминает своего мужа Антонио, который зарабатывает миллионы нефтяным бизнесом. Она думает, что однажды он приедет и заберёт свою семью из этих трущоб.

– А мой настоящий папа умер, – тихо сказала Ин. – Я ещё в школу ходила. Но зато мама надеется… Садитесь, сейчас будет ужин.

– Рома, в следующий раз, когда соберёшься сюда, предупреди заранее! – Димка толкнул его локтем. Роман слегка покраснел.

– Извини, я не должен был…

– Погоди, дослушай! У меня дома два блока пайкового хлеба лежат, я его лучше тебе отдам!

– Спасибо, – Роман виновато улыбнулся: мол, не сообразил, что поделаешь.

Мы устроились за столом на шатких табуретках. К нам нерешительно подошёл Арн. Оглядел, смущённо посасывая палец. Рома сгрёб его и усадил к себе на колени, взлохматив жёсткие торчащие волосы на макушке.

– Ин, вы же подавали заявку на чип? В августе, вроде, ещё?

– Да, они уже прислали ответное письмо. С печатью, – Ин пошарила на низкой полке и чуть дрожащей рукой протянула Роме помятый серый конверт с алой гербовой печатью. Димка присвистнул: бумажные письма приходят лишь в крайне важных случаях и от очень высоких инстанций.

Роман вынул письмо и быстро пробежал глазами печатный текст. Лицо его помрачнело.

– Отказ? Снова? Но почему? – он недоверчиво взглянул на Арна. – Ведь АС-показатели⁸ почти в норме!

– В том и дело, что «почти», – грустно усмехнулась Ин. – Не хватает всего каких-то маленьких процентов. Арну могли бы поставить Первый уровень, закрыв глаза на небольшую разницу в цифрах, вот только ему уже одиннадцать.

Всё было ясно. Тест на определение уровня дети проходили в семи – восьмилетнем возрасте. После этого им вживлялся мозгочип, с которым они проходили семилетний учебный курс, включавший в себя адаптацию к устройству, обучение сбору информации, тренинги по работе с майндвебом, ну и параллельно – загрузку в память базовых знаний по всем наукам, в том числе и стандарта русского литературного языка (для чистоты речи). После этого каждый получал список профессий, которые мог освоить со своим уровнем, и выбирал одну из них, по которой трудился всю оставшуюся жизнь. Обучение профессиональным навыкам длилось ещё три года, после чего молодые специалисты тут же приступали к работе.

Всё бы ничего, но по новому закону, введённому два года назад, детям после одиннадцати лет уже нельзя было вживлять чипы, если это не было сделано ранее, поскольку в городе проводился учёт всех жителей, и на каждую возрастную категорию уже было рассчитано число доступных рабочих мест. Спрашивается, почему раньше это никого не волновало?

– Он же вовсе не особенный, – дрогнувшим голосом произнесла Ин. – Просто не такой прыткий. Я читаю ему каждый вечер и рассказываю всё, что знаю. Арни всё понимает. У него очень светлая голова, – она улыбнулась. – Говорят, если давать ему развивающие игры, то он догонит своих сверстников. К примеру, он хорошо проходит лабиринт и кубик-рубик может собрать. Я тут подала ещё одну заявку, мы через месяц пройдём ещё один тест. А если нет, то нас отправят в Институт Полезности. Это ведь тоже неплохо, правда?

Я мысленно вздрогнул. Институт Полезности распределял людей в такие места, где они ценились не выше животных. В лаборатории, к примеру, где на людях тестировали новые препараты, искусственные органы и ещё чёрт знает, что. Такая работа неплохо оплачивалась, вот только не было никаких гарантий, что подопытный проживёт долго. Была ещё работа в цирке, но о ней я слышал совсем немного. Вроде бы, там готовили бесстрашных трюкачей, способных балансировать на грани жизни и смерти, чтобы повергнуть в трепет зрителей, которые так любят острые зрелища.

Я взглянул на Арна. У парнишки была незавидная судьба. Всего лишь потому, что его мозг был не способен работать с чипом.

Наконец ужин был готов. Мы втроём отказались от скудной похлёбки, объявив, что сыты. Дорис кормила Арна с ложки, а Ин до блеска вычищала пакет из-под белковой каши. Увидев мой вопросительный взгляд, она смущённо пояснила:

– Мы собираем пустую посуду. Если наберётся много пустых пачек, их можно обменять на одну полную.

Я поспешно отвернулся, сознавая, что живу в раю, по сравнению с ней.

– А как твои успехи в играх? – спросил Роман у девушки, чтобы завязать разговор.

– О, вы играете в игры? – оживился Димка.

Ин кивнула.

– Здесь недалеко от нас построили несколько ангаров с имитаторами. Ничего особенного – виртуальный бокс, бадминтон, бег…

– Всё это смешно, – подал голос я. – Люди впадают в гипно-сон и подключаются к виртуальной реальности, чтобы сделать то, что можно делать и вживую!

– Тал, ты не понимаешь… – отмахнулся Рома.

– А вот я согласна, – улыбнулась Ин. – Я бы с удовольствием побегала сама или подержала в руках настоящие мячи и ракетки. Но, к сожалению, у нас здесь совсем нет места для игр, а доступ на площадки верхних уровней стоит дорого. Зато за выигрыш в имитаторе иногда платят. Можно неделю жить.

– Я слышал, на Втором уровне есть павильон с космическими миссиями, – сказал Димка. – И цены там вполне демократичные.

– О, это «Империя игр», правильно? – обрадовалась Ин. – Я там бываю иногда. Совсем недавно прошла все миссии в «Колонии 126». Это про экспедицию на Марс и войну с пришельцами. У нас была очень хорошая команда – к сожалению, я не знаю этих людей в реале. Мы отлично помогали друг другу, придумывали стратегии, да и вообще… – девушка обвела затуманившимся взглядом комнату, скудный стол и наши лица. – Иногда кажется, что всё настоящее – там. В играх мы носим доспехи, заключаем союзы, общаемся. Попробуй, подойди к кому-нибудь на улице и попроси что-нибудь сделать – точно в Исправитель заберут. А в игре ты, вроде как, кому-то нужен и сражаешься за добро…

– Философский вопрос нашего времени, – отозвался Димка. – Что лучше: спасти парочку миров в игре или прожить жизнь в реальном мире так, как получается? Наверное, я вас понимаю.

Подоспел чай. Дорис предложила всем тёмной настойки из бутылки, но, судя по запаху, она давно уже перебродила, поэтому мы отказались. Роман принёс откуда-то облупленную гитару и засел в углу, задумчиво перебирая струны:

– «О, моей жизни сегодня грозит буря. Если не найду приюта – точно пропаду…»⁹

– В нашем свадебном путешествии Антонио так здорово играл на банджо! – мечтательно протянула Дорис. Глаза старушки подозрительно блестели.

– Не эту ли? – Рома затянул какой-то испанский романс, и Дорис к нему присоединилась, периодически делая глоток настойки. Я с удивлением смотрел на эту странную парочку.

Димка сидел на низкой тахте у стены, Арн свернулся калачиком у него на коленях. Мой друг рассеянно гладил ребёнка по голове, а Ин то и дело улыбалась, глядя на него и раскачиваясь в такт Роминой игре.

Наконец Дорис спохватилась, что внука давно пора укладывать спать, и, пошатываясь, вышла из-за стола, звонко чмокнув Романа в щёку напоследок.

– Пора и нам, – смущённо сказал тот.

– Я провожу вас! – с энтузиазмом вызвалась Ин.

Мы вышли из дома в сумрак ночной улицы.

– Я кое-что хочу показать вам, – Ин поманила нас за угол. Она остановилась в широком переулке возле стены дома, выкрашенной облупившейся голубой краской. На кирпичах был приклеен барельеф из белого камня, изображавший странного человека с головой ящера, одетого в длиннополые одежды, в подобии щетинистого шлема на голове и с большими крыльями за спиной, как у ангела. В левой руке он держал то ли ведро, то ли корзину, на которой была выбита надпись: «My name is space»¹⁰.

– Ух ты! – присвистнул Димка. – Никогда такого не видел!

– Я думаю, это хранитель, – Ин смущённо улыбнулась. – Иногда я прихожу сюда и прошу, чтобы стало лучше. И помогает.

– Ты когда-нибудь была в церкви? – поинтересовался Рома.

– Нет. В старом городе все храмы закрыты до лучших времён. Но мне рассказывали, что там есть много картинок, где люди с крыльями, и у них все просят… – девушка пошарила в карманах комбинезона и вынула крохотный люмен-искорку с маленькой батарейкой. Зажгла его и закрепила на голове у ящера. Затем как-то беспомощно взглянула на Рому, закусив губу.

– Как думаешь, они ведь одобрят нашу заявку, правда?

Тот молча притянул её к себе.