В общем, я не мог ей дать чего-то большего.
Я не был романтиком с большой буквы.
И я очень соскучился по маме.
II
Команда военного космического корабля «Буревестник» состояла из шести человек. Трое из них и я находились в кабине управления.
Капитан Шаманов – грузный, но мускулистый мужчина с пронзительным взглядом сидел в кресле слева от меня. Напротив него справа находилась стройная светловолосая Оксана – помощница капитана.
Рядом со мной сидел худой, но жилистый техник, которого, как и меня, звали Василием.
Все мы были в синих космических костюмах, на спине которых маячила надпись: «Земкосмос».
– Вы бесшабашный, Василий! – сказал капитан, не оборачиваясь.
Я сразу понял, что речь обо мне.
– Спасибо. Я и сам не догадывался до последнего момента.
– Я слышал, что вы, земляне, больные на голову, но не думал, что настолько.
Я ухмыльнулся.
– Мы – земляне – то же самое думаем о вас – небесных.
На самом деле вся команда была с Земли, но после частых полётов космонавты стали называть себя «небесными землянами». Позже слово земляне отпало и осталось «небесные».
– Я, наверное, не решилась бы на такое, – прозвучал бархатный голос Оксаны.
– Ты ещё молода. Тебе только исполнилось семьдесят лет, – бросил ей в спину техник Василий. Потом посмотрел на меня: – Вам сколько, тёзка?
– Двести семьдесят пять.
– Ну вот, – улыбнулся техник.
– Вообще, не понимаю, – отрицательно покачал головой Шаманов, – почему не отменят закон «О собственной жизни». По мне просто узаконили самоубийство.
С тех пор как у человека появилась возможность жить долго, нашлись те, кто был против вечности, мол, человек должен жить столько, сколько ему предписано. Дабы избежать конфликта, государственные чины приняли закон, позволяющий людям самим выбирать, когда и как они хотят умереть. Но с одним условием: нужно прожить не меньше ста лет.
– Не согласен, – покачал головой техник Василий, – путешествие на планету Грёз не совсем самоубийство.