– Нет, мы поговорим сейчас.
– Это вряд ли, – девушка достала из сумки шоколадный батончик, – жрать хочу, не могу. Сейчас сдохну от голода…
– Надо было закусывать,
– Ой, отстань. Мы это много раз обсуждали. Я делаю, что хочу, и гуляю, с кем хочу. Раньше ты не возражал, что я общаюсь с друзьями…
– Вот только твои друзья – это одни мужики,
– Ну, что поделаешь, если с телками у меня дружбы не получается…
– Какая же ты…
– Какая? – с вызовом спросила она, откусив кусочек шоколадки.
– Мне лучше уйти, – я поднялся с края кровати и направился к выходу, но Лаванда преградила мне дорогу, продолжая уплетать шоколадный батончик.
Ей явно не понравился мой спонтанный порыв удалиться. В глазах девушки запылало уязвленное самолюбие – «как это, от нее кто-то уходит? Как он посмел? Она же не прогоняла!»
Недолго думая, Лаванда ткнула концом надкусанной шоколадки в мою футболку и хорошенько надавила. Остолбеневший, я наблюдал, как на зеленой хлопковой ткани разрастается липкое, коричневое пятно.
– Что, не вкусно? – тихо спросила она, изобразив подобие ангельского выражения лица с широко распахнутыми глазами.
– Иди к черту, стерва! – выпалил я и чуть толкнул Лаванду рукой, чтобы протиснуться мимо нее в прихожую.
– Ты! Ты меня ударил! – мне в затылок прилетел шоколадный батончик. – Тряпка! Не мужик! Старый чемодан!
Не поворачиваясь к ней и сверля глазами входную дверь с глупым настенным календарем, я медленно провел рукой по шее, а после посмотрел на свою ладонь – подушечки пальцев были испачканы шоколадом. В тот момент внутри моих нервов что-то надломилось, и я готов поклясться, что действительно услышал какой-то треск. Круто развернувшись на месте, ваш покорный слуга быстро пошел прямо на девушку, от чего она испуганно вжалась в стену.
– Не смей так со мной обращаться, – железным тоном изрек я, тыча в грудь Лаванды указательным пальцем. – Я не заслужил подобного отношения. Да я на руках тебя носил…
В глазах девушки мелькнула явная удовлетворенность происходящим, и я понял, что снова попался. В ту же секунду Лаванда чуть нагнулась вперед и медленно облизала губами мой испачканный шоколадом палец.
– Плохая девочка…, – пробурчала она, покачивая растрепанной головой.
– Ты что делаешь?
Не отпуская моей руки, она повела меня обратно в свои скромные покои. В сером полумраке комнаты Лаванда резко толкнула меня на кровать и прыгнула сверху. Садистски улыбаясь, она принялась наносить мне быстрые, хлесткие пощечины.
– Хотел бросить меня одну…, – миниатюрные ладони, мелькая кислотным маникюром, били меня по раскрасневшимся щекам. – Бросить бедную, беззащитную девушку…
Я вырвался из-под Лаванды и, рывком перевалившись, оказался сверху. Ее руки тут же были схвачены и прижаты к кровати. Я тяжело дышал и зло смотрел, как она безуспешно пытается вырваться, укусив меня за запястье.
– Молодец, – прошипела она со злой улыбкой, чуть успокоившись. – Скрутил хрупкую девушку. Наверное, сейчас страшно гордишься собой…
– Да что ты творишь?!
– Теперь еще и воспользуешься положением…, – прошептала она так многообещающе, как умеют только женщины.
Дело в том, что до этого у нас с Лавандой ничего не было, кроме долгих, страстных поцелуев. Я осознанно откладывал этот момент, напрасно стараясь заинтересовать ее своей, уж извините, душой и внутренним миром. Кроме того, тот факт, что я не велся на частые, откровенные провокации Лаванды, выделял меня среди остальных ее воздыхателей, которые прыгнули бы в койку по одному щелчку красивых пальцев девушки. Видимо, ее самомнению надоело это терпеть. И в ту минуту, удерживая под собой эту красивую особу, до меня, тугодума, наконец, дошло – зачем был нужен весь этот вечерний спектакль. Мой гнев сменился возбуждением, и по телу пробежала дрожь. Мое страстное желание, подобно хищнику, затаилось перед прыжком до добычи, но, в последнюю секунду, которая изменила все, я растерянно замер. «То есть, это все?» – подумал я. «Неужели, я просто захотел молоденькую девицу? Выходит, я прельстился молодостью? Лаванда же… пустая. Что в ней есть хорошего и интересного, кроме этой сомнительной красоты напоказ? А если это все, что мне нужно, то чем я тогда лучше? Я – взрослый мужик, который руководствуется установками озабоченного двадцатилетнего пацана? Сплошной, тотальный фрейдизм, одно плотское влечение?»