Опасная связь

Глава 4

Неужели она продала душу дьяволу? Скарсдейл пользовался репутацией человека бессовестного, а она не только торговалась с ним, но и взяла в союзники, чтобы стремиться к общей цели. Замужеству. Тому, что она сейчас не желала, но будет вынуждена принять. Неужели с ее стороны так плохо желать любви? Герцог никогда ее не поймет. Его мнение о любви поражало.

Прежде, чем он успеет передумать и отречься от их соглашения, Амелия помчалась в свою комнату и пролистала страницы дневника, намереваясь найти список. Отыскав желаемое, она осторожно вырвала страницу из крепко сшитого переплета и поспешила в кабинет Мэтью. Ни один джентльмен не смирился бы с таким возмутительным поведением, даже тот, кто по слухам презирал правила приличия, но она, тем не менее, раздувала пламя надежды, полная решимости воспользоваться представившейся возможностью и добиться цели.

Казалось, ноги несут ее недостаточно быстро, но наконец Амелия вернулась в кабинет и с радостью отметила, что Ланден еще там. Неужели она думала, что он сбежит? Перед ней человек, покинувший город десять лет назад, в разгар возмутительного скандала, и ни разу не оглянувшийся.

– Вы еще здесь, – вырвалось у нее, прежде чем она прикусила язык.

Он наклонил голову.

– Я человек слова.

Глубокий голос только подчеркивал жесткость этого заявления, и Амелия подавила в себе желание уйти. Но в то же время его взгляд вызывал в памяти горячий бренди и перины, набитые гусиным пухом: тайное обещание тепла и чудесных наслаждений. Она могла бы смотреть на него вечно и никогда не уставать от зрелища.

Собравшись с духом, она твердой рукой протянула ему бумагу:

– Вот мой список.

Он взял листок и стал читать.

К концу его темные брови высоко поднялись, но он не рассмеялся. И не сунул листок ей обратно в знак отказа.

– Ваш брат будет недоволен.

– Вряд ли можно предположить, что вы настолько глупы, чтобы сообщить ему.

Нечто напоминавшее ухмылку чуть искривило губы Ландена, который тут же сунул список в правый нагрудный карман.

– И если я сумею выполнить эти три требования… – начал он с очаровательным лукавством.

– Просьбы, – перебила она.

Собственно говоря, это были именно требования. Но Амелия отказывалась позволить ему взять верх.

– Тогда вы согласитесь на брак?

– Да, – выпалила она, спеша ответить как можно быстрее, чтобы не колебаться, хотя мысок ее ботинка выбивал неровный ритм на деревянном полу.

– Почему?

Разве она может сказать ему правду? Если требования будут выполнены, значит, в браке у нее будет сила, а вместе с силой она обретет свободу.

«Свободу сбежать, если муж окажется невыносимым и моя жизнь станет такой же несчастной, как у Шарлотты».

При этой мысли душу пронзил страх, но она не сдавалась:

– Таковы мои условия. Вы согласны?

Ее отказ прямо ответить на его вопрос и вместо этого задать свой, казалось, не обеспокоил его. Он подошел к шкафчику со спиртным и налил себе немного бренди.

– Где ваша компаньонка? – осведомился он, застав ее врасплох. Амелия подошла к сонетке и, позвав слугу, велела послать за горничной Мари, хотя и сомневалась, что Скарсдейлу стоит видеть ее служанку.

Появилась молчаливая, имевшая привычку широко раскрывать глаза Мари. Ланден оценивающе оглядел девушку, и Амелия неловко переступила с ноги на ногу.

– Она говорит по-английски?

Совершенно непонятно, каким образом он так легко обнаружил ее уловку!

– Я научила ее нескольким основным фразам. Но она, по большей части, обходится улыбкой и кивком.

– И ваш брат одобрил компаньонку, не знающую языка?

– Он позволил мне самой выбрать компаньонку, а сам почти с ней не разговаривал, по крайней мере, недолго, и не на тему, которая требует обсуждения.

– Улыбка и кивок.

Он смотрел на нее несколько долгих секунд, но Амелия не собиралась разрушать чары этого взгляда. Против своей воли она затерялась в его завораживающих глазах, в восхитительном оттенке карего, обрамленного золотом: сплошь жидкое пламя – необычно и неожиданно красиво. Глаза у него такие же глубокие и таинственные, как и он сам.

По неизвестной причине, чем дольше она тонула в шелковистых озерах, тем сильнее пульсировало в ее потаенных, интимных местах.

Услышав протестующий возглас, она взглянула на стоявшую в дверях, сбитую с толку компаньонку и безмятежно ей махнула:

– Можете идти, Мари. Я скоро буду.

* * *

Еще один список в кармане его жилета. Что мать, что дочь!

Он снова взглянул в ту сторону, где стояла готовая убежать Амелия. Черт возьми, она – воплощенная беда, на которую почти нет управы: вся женственная красота на поверхности и чувственный адский огонь внутри. Мужчина может сойти с ума от желания обладать такой женщиной. Ее слова были резкими, тон – язвительным. Но каковы будут на вкус эти сочные пухлые губы, если завладеть ими в глубоком, страстном поцелуе?

Он одним глотком прикончил бренди и с видимой легкостью поставил на буфет пустой бокал.

Было время, когда он хотел того, что олицетворяла Амелия: жену, детей, дом. Но из-за собственных неверных решений теперь обитал на задворках общества и питался крошками того, что бросала ему судьба. Необходимость соблюдать тайну сломала ему жизнь, сожаление омрачило мечты, а пепел надежд лучше оставить развеянным по ветру. Возможно, сознание этого и позволило ему стать сговорчивее и смириться с ее сумасбродным предложением.

Что-то, близкое к уязвимости, вспыхнуло в ее изумрудных глазах, когда она отдавала ему список.

– Предлагаю начать завтра.

Откашлявшись, он вернулся мыслями к насущной проблеме:

– Встретимся в полдень в Гайд-парке. На задах Оксфорд-стрит, напротив Тайберн Гэллоуз есть одно место. Я видел его, приехав в город, и оно прекрасно послужит нашей цели. Это заброшенное, оставляемое пешеходами в стороне поле. Вам такой вариант подходит?

– Подходит, – выдохнула она. Ее как будто удивил его амбициозный план.

Для них имеет смысл поскорее все начать. Так Ланден будет на шаг ближе к тому, чтобы выполнить свое обещание. А после того как разрешится проблема с городским домом, он навсегда уедет подальше от этого города.

– Я позабочусь обо всем необходимом, – выговорил он медленно, подчеркивая каждое слово постукиваньем каблуков сапог об пол кабинета. Амелия казалась взволнованной. Ее зеленые глаза были широко распахнуты и сверкали, но он не мог понять, почему.

Именно этого она хотела. Именно ради этого заключила с ним соглашение.

– Я буду там. И приведу с собой Мари.

– Ну что же. Сойдет и она.

Эти слова легко слетели с его языка. По какой-то причине щеки Амелии порозовели.

Ланден был намерен запугать ее, убедиться, что контролирует ситуацию, дополнить список ее требований и позаботиться о том, чтобы как можно скорее выдать ее замуж, но ее близость выводила его из себя.

Впрочем, возможно, его тактика все же сработала. Ее спина была прямее каминной кочерги. К несчастью, он тоже постоянно находился в напряжении.

– В таком случае до завтра.

Ее голос прозвучал уверенно и сильно, хотя поступки говорили о другом. Она отскочила с его дороги, как испуганный кузнечик, и поспешила выйти из комнаты.

Позже вечером, поужинав в своей спальне, Ланден подошел к окну и стал смотреть на ночное небо. Он вспоминал прошедший день. Пришлось обойти правду, когда он попросил на завтра экипаж, и Мэтью почти не задавал вопросов, только предложил ему пользоваться лошадьми, когда и сколько он захочет. Его великодушие вызвало у Ландена угрызения совести. Прошлый опыт научил его, что утаивание чего бы то ни было приводит к боли.

Туча закрыла луну туманной вуалью, и прошедшие годы внезапно исчезли, оставив Ландена в том переулке, куда он верхом последовал за братом, стараясь раздобыть любой обрывок сведений, чтобы поделиться ими с Мэтью, который терпеливо ждал его в конюшне. Он принял вызов лучшего друга, потому что сам сгорал от любопытства узнать, где его брат-герцог проводит каждый вечер. Втайне он был уверен, что в каком-то опасном или скверном месте. Столь же интригующем и запретном, как бордель или игорный дом.

Но все пошло не так, как планировалось. Не только тогда, но и с тех пор.

Он оттолкнулся от подоконника, подошел к кровати и лег под свежие простыни, хотя и был уверен, что сон не придет. Ланден скривился, вспомнив кошмары, которые изводили его с самой смерти родителей. Брат успокаивал его, просил не плакать и гасил свечу перед уходом. В то время он искал не такого утешения, но оглядываясь назад, понимал, что, возможно, это приготовило его к безжалостному унынию и пустоте, которые теперь наполнили его дни.

Ланден сморгнул, прогоняя тяжкие воспоминания, и вынудил себя успокоиться. Тело постепенно расслабилось, а мысли вернулись к Амелии и его обещанию относительно завтрашнего дня.

Почему она не оказалась невыразительной, рано располневшей мышкой? Он и тогда сделал бы все, чтобы выдать ее замуж, но не напрягался бы так в ее присутствии, отзываясь на ее невероятную красоту.

Он умирал от желания дотронуться до ее волос. Эти непокорные локоны умоляли о его прикосновении, их шелковая пелена была настолько соблазнительна, что даже сейчас ему хотелось запустить в нее пальцы и притянуть к себе, пока эта грива не накроет голую кожу тонким черным покрывалом. А ее ноги, ее губы…

Его тело снова напряглось, и он выругался в темноту. Будь она кем-то другим, он преодолел бы крошечное расстояние между их ртами и завладел ее полными губами, чтобы изведать их вкус. Мед или лимон?

Сердце Ландена билось о ребра, и он потер ладонью лицо, словно желая стереть непрошенные образы. Проклятье, он слишком долго жил без женщины! Никакое другое объяснение не имеет смысла. Он дошел до такого состояния из-за того, что много лет жил в деревне.

Но если он не оставит эти мысли, о любом отдыхе не может быть и речи.

Сыпля ругательствами, не предназначенными ни для чьих ушей, кроме собственных, он вынудил себя закрыть глаза и решительно отсек весь внешний мир.

– Сегодня ты в странном настроении, – заметила Шарлотта, разбрасывая крошки голубям, суетившимся у ее ног. – Обычно ты болтаешь без умолку. Что-то не так?

Амелия улыбнулась, прекрасно сознавая, что любая попытка скрыть свои эмоции будет бесплодной.

– Прости. Я все время молчу? Зато у меня много всего на уме. Я согласилась встретиться с тремя джентльменами, выбранными Мэтью и Скарсдейлом, поскольку надеюсь получить хоть какое-то право голоса в этом деле. Но никогда нельзя быть ни в чем уверенной.

– У тебя, по крайней мере, есть возможность встретиться с кандидатами заранее и принять их ухаживания. Хорошее начало приемлемого будущего.

– Полагаю, что так. Но что, если все трое окажутся скучными и невыносимыми? Что, если не разделят моих взглядов на жизнь или не посчитаются с моим мнением?

Амелия сунула руку в бумажный пакет и набрала горсть крошек. Высыпала слева от себя, медленно пропустив крошки сквозь пальцы, как песок времени. Несколько птиц поспешили за лучшими кусочками.

– Откуда в твоей голове такие глупости? Не стоит заранее волноваться! – пожурила Шарлотта, погладив подругу по руке. – Кроме того, у тебя уже есть план, да и решение будет за тобой.

Дамы замолчали, глядя на воркующих голубей, словно изучение птиц было каким-то необыкновенным переживанием. Наконец Амелия заговорила:

– Что же, я выполнила свою часть соглашения. Ты спрашивала лорда Диринга, согласен ли он отпустить тебя со мной в следующую субботу, когда я поеду навестить родителей?

Она отряхнула с юбок оставшиеся крошки и решительно взглянула на подругу.

– Лорд Диринг этого не одобряет, – едва слышно прошептала Шарлотта.

– Небо, да он к тому же тиран!

Амелия вскочила, распугав голубей, и стала бродить вдоль скамьи, игнорируя удивленный возглас подруги:

– Что дурного в том, если ты поедешь со мной в загородное поместье? С нами будут горничные, а для безопасности и форейторы.

Окончательно разозлившись, она развернулась и подбоченилась. Мысок ботинка выбивал взволнованное стаккато на гравии.

– Нужно убедить его дать разрешение.

Шарлотта недовольно вздохнула:

– Возможно, я сумею снова спросить… через несколько месяцев. А вдруг он к тому времени передумает?

– Или тебе придется заставить его передумать.

Амелия сжала руку Шарлотты в ладонях и помогла ей подняться со скамьи. Настала пора возвращаться.

– О чем ты?

Шарлотта крепко стиснула запястье Амелии. Всегда чувствуешь себя лучше рядом с подругой, особенно, когда мир кажется невероятно мрачным местом.

– Пока не знаю, что именно, но что-нибудь я придумаю. Не могу вынести, когда ты несчастна, и обещаю, мы найдем способ все исправить.

Глава 5

Ланден приехал к заднему входу в Гайд-парк, располагавшемуся напротив Тайберн Гэллоуз, за четверть часа до назначенного времени. В скромной конюшне Мэтью он выбрал для Амелии самую смирную лошадь, белую кобылку с мягкими карими глазами, после чего привязал ее к экипажу рядом со своим жеребцом Хейдизом, черным как полночь, способным скакать быстрее ветра. Хейдиз был неподходящей лошадью для того, кто только учится ездить верхом, но идеальным конем для мужчины, желающего повернуть время вспять, – он давал ему полную волю и с головокружительной скоростью носился по заросшим травой полям Бекфорд-Холла.

Он остановил экипаж, отвязал лошадей, гадая, не совершил ли ужасную ошибку. Сапоги скрипели по гравийной дорожке, поросшей по обочинам черникой и папоротниками. Он снова привязал животных, на этот раз к дереву, вытащил из экипажа специальную подставку и понес ее к белой кобыле. Амелия будет прелестно выглядеть верхом.

Эта неожиданно пришедшая в голову мысль поразила его до глубины души. Ланден тряхнул головой и обратил взгляд на безбрежный луг с зеленеющей низкой травой и полевыми цветами: идеальная площадка для начинающей всадницы. Он был превосходным наездником и не сомневался, что сможет без труда научить Амелию ездить верхом, хотя не мог взять в толк, почему своенравная леди желала ездить по-мужски, когда все общество требовало, чтобы женщины пользовались дамским седлом. Он подозревал, что Амелия считала такое поведение мятежом на грани скандала, но не тратил время на размышления. Это было ее первым требованием, которое он легко удовлетворит. А это еще на шаг приблизит его к решению своих проблем и отъезду из города.

Он проверил оба седла и обдумал, как провести урок. Они начнут с основ: медленного шага, потом – более живая рысь и, наконец, не слишком быстрый галоп. Оставалось надеяться, что она не побоится большого животного. Лошади очень умны и обладают сильной интуицией. Кобыла ощутит ее неловкость, а любые страхи усложнят урок.

К концу дня Амелия почувствует себя в безопасности, зная, что он намерен сдержать обещание, и, следовательно, станет выполнять условия соглашения.

На его губах играла ухмылка. Эта леди возбудила его любопытство. Помимо кое-чего другого. Это было чем-то, сродни чуду. До сих пор в его душе не было других эмоций, кроме гнева и сожаления.

Но времени подумать об этом не осталось, поскольку к месту стоянки приблизился еще один экипаж и кучер натянул поводья. Амелия, несомненно, пустила в ход все свои чары, чтобы уговорить брата, в противном случае Ландену трудно было представить, какой ад он ей устроит за то, что они встретились здесь и провели урок. Самому Ландену Мэтью точно посоветует покинуть город. И даже присутствие компаньонки не будет иметь значения.

Пока он над этим размышлял, дверь экипажа со скрипом открылась. Когда вышла Амелия, его сердце пропустило удар.

– Что-то случилось?

Ее улыбка дрогнула, но она шагнула вперед. Он увидел сочувствие в блестящих зеленых глазах и глубоко вздохнул, отважно пытаясь взять себя в руки.

– Я не предполагал…

Язык никак не мог выговорить последние два слова.

– Эти бриджи…

Он снова обежал глазами ее фигуру. Огонь, голодный и пышущий жаром, зажегся в его венах и распространился по каждой клеточке тела, прежде чем достал до самого сердца.

Амелия, не сдержав улыбки, медленно покружилась.

«Дерзкая плутовка».

– А как, по-вашему, я должна ездить верхом? – спросила она знакомым издевательским тоном, словно считала его недоумком.

– Честно говоря, я вообще об этом не думал, – вспылив, солгал он.

Но по правде говоря, в голове не было иных мыслей, кроме как об Амелии и непростительном желании испытать на вкус ее губы. Поспешно отведя взгляд и нахмурившись, он еще раз проверил седло кобылы. Его мозг в самом деле перестанет функционировать, если не избавиться от желания поцеловать ее пухлый восхитительный ротик. Пропади все пропадом, его обуревает похоть!

– Итак, вы будете обучать меня верховой езде или нет?

При том, что его разум был так затуманен, просто чудо, что он сумел застегнуть сапоги!

– Конечно. Я человек слова, – заверил он и, откашлявшись, добавил: – При том условии, что вы выполните свою часть сделки и в конце всего этого дурачества найдете себе мужа.

Произнося эту фразу, он так пренебрежительно взмахнул рукой, что Амелия не выдержала:

– Необязательно постоянно напоминать мне об этом, словно я своевольный ребенок!

Он ожидал, что она топнет ногой.

– Мы заключили сделку, и я намерена сдержать слово, – прошипела она и, выдвинув вперед подбородок, издевательски усмехнулась, что только подчеркнуло прелестную пухлость нижней губки. Ланден прикусил внутреннюю сторону щеки и резко мотнул головой в сторону подставки.

Она поднялась по деревянным ступенькам, и в воздухе разлился легкий и нежный аромат жасмина. Ланден не мог оторвать взгляда от ее идеальных ягодиц, оказавшихся на уровне его глаз. Его тело уже привычно напряглось, особенно в паху. Очевидно, урок доставит ему немало мучений.

Она нетерпеливо отступила в сторону, постучала мыском ботинка по дереву, и он заставил себя действовать.

– Могу только назвать себя полоумным за то, что позволил это.

«Зато с другой стороны, эта идея просто гениальна».

Бриджи из оленьей кожи никогда не выглядели более привлекательно, чем когда льнули к ее стройным икрам.

– Где вы их раздобыли?

Он скорее прорычал этот вопрос и, чтобы подчеркнуть свои слова, коснулся перчаткой ее бедра, хотя пальцы чесались пропутешествовать по каждому дюйму ее длинных ног.

– Один из конюхов бросил их на перегородке стойла. Он никогда их не хватится, – ответила Амелия с сияющей улыбкой. Ее зеленые глаза сверкали.

– Давайте начнем. Скажите, что мне делать.

«О, как бы я хотел услышать это в другой ситуации!»

– Поставьте ногу в стремя, а другую перекиньте через седло, – велел Ланден, крепко держа кобылу под уздцы, хотя Амелия и животное, похоже, ничего друг против друга не имели. Есть надежда, что она легко сядет в седло. Он просто не мог больше ни минуты смотреть на ее ягодицы.

– Вот так?

Амелия без усилий взлетела в седло, и он испытал гордость за нее.

«Проклятие, она просто восхитительна!»

– Похоже, у вас все получается, – похвалил он, мельком глянув на нее, после чего повернулся к своей лошади и молниеносно вскочил в седло, а затем подъехал к ней поближе.

– Предлагаю начать с медленного шага.

Он не был уверен, что она услышала его предложение, потому что кобыла поскакала по заросшему травой лугу. И да, его отвлек вид прелестных ягодиц Амелии, скользивших в чувственном ритме по кожаному седлу.

– Прежде всего, я бы хотел, чтобы вы…

– Н-н-но!

Ощутив энергичный удар в бока, кобыла ринулась вперед, и конец предложения потонул в топоте. Ланден последовал за ней, но Амелия застала его врасплох и ускакала далеко вперед. Он выругался, но ветер унес его слова. Мысли мелькали быстрее лошадиных копыт. Поле впереди, там, где темнела грабовая роща, сужалось. Он послал Хейдиза в галоп, полный решимости перехватить Амелию прежде, чем ее кобыла ворвется в рощу. Сердце колотилось от неприятного, хоть и знакомого напряжения, а грудь теснило от грустных, казалось, давно забытых воспоминаний. На лбу выступил пот. Знала ли она, что делает? Может, она испугалась?

Ландену показалось, что он услышал ее испуганный возглас. Но он не видел ее лица и не мог судить о реакции, тем более, что целиком сосредоточился на погоне.

Он низко наклонился над гривой жеребца, стараясь сократить расстояние между ним и Амелией. Губы его плотно сжались, волоски на затылке встали дыбом. Он почти догнал ее, несмотря на то, что деревья становились все ближе. В таком темпе ее лошадь не сможет пробежать сквозь заросли. И тогда обязательно сбросит Амелию.

Пульс Ландена барабанил в такт копытам Хейдиза. Он должен поймать ее.

«Мне нельзя сплоховать!»

Ланден вдавил каблуки в бока Хейдиза, и лошадь с головокружительной скоростью рванулась вперед. На какое-то мгновение он вернулся к той давней ночи, когда мчался сквозь тьму, словно за ним гнались все демоны ада, летел, обуреваемый страхом, надеясь, несмотря ни на что, настичь коня брата.

Сейчас же он снова ударил Хейдиза каблуками и почти догнал белую кобылу. Почти. Еще фут. Нужно лучше постараться и остановить ее.

Яростно выбросив вперед руку, он схватил поводья кобылы и сильно дернул. Ремни врезались в ладонь так, что обожгло кожу. Кобыла оглушительно заржала, но Ланден свесился с седла и успел остановить лошадей.

Его рык, заглушивший все остальные звуки, явно обескуражил Амелию. Выражение восторга на ее лице немедленно сменилось досадой.

– О чем вы думали?! – обрушился он на нее. – Лошадь почти вас не знает! Вы с ума сошли?

Лицо его словно окаменело в гневе. Очевидно, она и сама уже поняла, что поступила безрассудно, но Ланден все равно пронзил ее свирепым взглядом. Хейдиз фыркнул и принялся рыть копытом землю, словно разделяя возмущение хозяина.

Наконец, она осмелилась взглянуть ему в глаза. Висевшие на ресницах слезы ничего не значили. Подумать только, как легко лошадь могла ее сбросить!

«Как Дугласа. И она была бы мертва, как и мой брат, из-за собственной глупости и беспечности».

Сердцебиение сменилось ужасной болью, и гнев почти угас.

– Я безумец, если позволил такое.

Каждое слово пронзало воздух, как удар молнии. Он пробормотал проклятье и приказал себе успокоиться. Ланден выпустил поводья, мысленно умоляя свои пальцы прекратить предательски дрожать. Его взгляд обратился к линии деревьев, росших совсем близко, почти рядом. Он смотрел на них некоторое время, стараясь унять ярость.

– Я не хотела вас расстроить. Вы слишком за меня беспокоитесь.

Она дважды моргнула, в ее зеленых глазах переливались слезы.

– Я не расстроен. Я сердит, – прорычал он. Извинения Амелии почти не утихомирили его гнев. Помоги девице бог, если она вздумает противоречить ему, хотя в ее голосе звучали вызывающие нотки. – Вы делаете все, что вам в голову взбредет.

– Я… я только… – Она помолчала, прежде чем продолжить: – Это было великолепно. Спасибо. Я еще в жизни не испытывала такого восторга. По сравнению с этим все прогулки, на которых приходится трусить в дамском седле, – ничто.

Ланден набрал в грудь воздуха и только сейчас заметил ее горделивую посадку. Она держалась величественно, как королева в присутствии двора. Блестящие черные локоны спутались во время погони. Щеки розовели румянцем, пухлые губы подсушил ветер. В глубине ее сверкающих глаз сияла гордость. И она с легкостью управляла кобылой.

И все же он не зря повел себя именно так. Только бывалый всадник может проскакать через густой подлесок.

Он с трудом сглотнул, не зная, как объяснить свое поведение.

– Мэтью получил бы огромное удовольствие, избив меня до полусмерти, знай он, что сейчас произошло. Нам придется положиться на молчание кучера и вашей компаньонки, – ответил он и оглянулся, но до начала тропы было чересчур далеко.

– Никто и словом не обмолвится, – улыбнулась Амелия, словно он преподнес ей дорогой подарок, и блаженный покой окутал его безутешную душу.

Щелкнув языком, он развернул Хейдиза, чтобы направиться обратно. Амелия последовала его примеру. Она действительно выглядела величественно на белой кобыле: настоящая герцогиня. Возможно, ему стоит включать в список женихов только достойных герцогов, хотя пока что никто в голову не приходил.

Амелия не знала, что сказать после своего извинения. Ланден казался взбешенным, а она никак не могла придумать остроумного ответа.

Пока лошади брели по полю, она украдкой взглянула в его сторону. Голова опущена, ветер развевает волосы, густые и темные, как тайны, которые он хранил. В непокорных прядях словно запуталось солнце.

Она изучала его профиль: черты такие же чеканные и холодные, как у мраморной статуи, и лишенные всяких эмоций, если не считать гнева. Возможно, если бы он посмотрел в ее сторону, она бы увидела в его глазах понимание, но с момента его взрыва он ни разу не взглянул на нее. Слова его были злыми, и все же, кроме этого, в них мелькнуло еще что-то. Печаль? Раскаяние? Она не смогла понять.

Ланден неожиданно повернулся, и у нее перехватило дыхание. Глаза его потемнели при виде Амелии, но он не произнес ни слова. Было ли в его жизни счастье? Улыбается ли он хоть когда-нибудь?

Она поняла, что на самом деле его обуревают эмоции, которые он умело не выпускает наружу. Но неужели он не позволяет себе радости?

Амелия не могла представить себе жизни без довольства и покоя. Она вдруг вспомнила о браке Шарлотты и о том, как сильно ее беспокоит положение подруги. Наверное, поэтому она и отказывается принести в жертву свое будущее, не желает перестать думать о собственном счастье. И все же это будущее зависело от решения мужчины, либо брата, либо Ландена, причем оба были совершенно лишены иллюзий в том, что касалось любви.

Когда Ланден, наконец, заговорил, его бархатный голос вызвал в ней такой же восторг, как и бешеная скачка по полю.

– Я отмечу для себя, что первое требование из вашего списка выполнено.

Амелия облегченно вздохнула. В его спокойном тоне не было резкости.

– Независимо от того, каким опасным было предприятие.

Различив шутливую нотку, Амелия искренне улыбнулась.

– Спасибо, – ответила она с чувством, которое старалась скрыть. – Вы дали мне нечто такое, чего не позволил бы никто другой.

Он смотрел на нее еще секунду, после чего вновь уставился на тропу. Они почти вернулись к началу.

– Я начну составлять список поклонников.

Это прозвучало, как своеобразное объявление.

Амелия вскинула голову. Кобыла заржала и отступила в сторону.

– Только когда будут удовлетворены все три просьбы. Таково наше соглашение.

– Конечно. Я не хотел бы расстроить леди. Мэтью предупредил меня, что это может оказаться опасным.

Его веселый тон успокоил ее, и Амелия ответила широкой улыбкой.

– Я никогда не хотела сбить с ног лорда Райли и уж точно не намеревалась лишить его чувств, – призналась она и поскорее отвернулась, прежде чем он увидел ее ухмылку. – Человек поумнее отошел бы от двери. Кроме того, я уверена, что мой брат исказил истину.

Она снова взглянула ему в глаза, и тень улыбки прошла по его лицу, хотя он ничего не ответил. Когда лошади подъехали к ожидавшим экипажам, Ланден и Амелия вежливо распрощались.

Хотя беседа была дружеской, Амелия, сидя в экипаже по пути домой, не могла забыть гнев Ландена и почти безумный, испуганный блеск его глаз, когда он наклонился, чтобы перехватить поводья кобылы. Это пугало, интриговало и, главное, заставило сердце болеть от невысказанных вопросов и странного желания узнать мрачные тайны, терзавшие его душу.