Amarie

Бараки нижнего города

В этот же вечер стражники отвели девочку в общие бараки. Они нарочно шли медленно, с жалостью поглядывая на принцессу, которая теперь стала похожа на обычного смуглого мальчика, каких в Кандире было множество. Никто из встречных не узнавал ее без обычной прически.

Общие бараки были совершенно непохожи на внутренние комнаты замка. До Хели начала доходить тяжесть ситуации. Барак представлял собой трехэтажное здание со сквозной винтовой лестницей, объединяющей этажи. Окон не было – слишком большая роскошь. Все три этажа были уставлены однотипными невысокими деревянными кроватями, укрытыми тонкими слоями ткани, подразумевающими простыню и одеяло. Подушек не было. Не было стен, которые делили бы дом на комнаты. Хели с ужасом смотрела на огромное количество кроватей, среди которых была и одна ее. Она в ступоре стояла у входа, сознавая, что теперь она будет жить среди мужчин, ничем от них не отгороженная.

Девочка почувствовала горячие слезы злости на своих щеках. Ну и пусть! Она сделает все, чтобы выжить, стать сильнее и сбежать из проклятого Кандира. Тем более что она никому здесь не нужна, если с ней так обращаются.

Она быстрыми шагами пересекла этаж и остановилась у самой крайней кровати, которая выглядела так жалко, что Хели яростно бросила на нее узелок со своими вещами.

– Довольны?! – заорала она, оборачиваясь к ни в чем не повинным стражникам. – Передавайте отцу, чтобы катился в преисподнюю!

Мужчины даже вздрогнули от перспективы передачи Дану этих слов. Молча поклонившись на прощание (хоть и не было положено), они удалились, закрыв дверь.

Архелия села на кровать и затряслась от безудержных рыданий, наконец вырвавшихся из нее. Отчаяние, ненависть и бессильная злость кипели в ней, словно в адском котле. Чтобы хоть как-то высвободить злость, она с силой ударила кулаком по деревянной стене, ободрав кожу и получив несколько заноз. Всхлипывая, Хели попыталась вытащить их, но руки тряслись так, что ни о каких занозах речи и быть не могло. Она уперлась руками в кровать, чтобы унять дрожь. Она должна быть сильной. Скоро сюда придут обитатели барака, и она ни в коем случае не должна показывать свою слабость, что бы там ни говорила Каралан. Хели вообще ничего не должна им показывать, в том числе и свое лицо.

Девочка легла на кровать, упершись носом в стену и обняв колени. Она вспомнила про свое оружие, которое Кара вымолила у Дана и решила вынуть его. Небольшой лук из потрясающе гибкого дерева, растущего далеко за пределами степи, острые стрелы с зазубренными наконечниками из легкого каленого металла. Два маленьких метательных кинжала изысканной работы. И еще два побольше – для ближнего боя. Кинжалы выглядели потрясающе даже без камней. Единственным их декором были изящные завитки, овивающие рукоять и переходящие на лезвие. Когда-то Дан в порыве великодушия велел изготовить для Архелии ее именные клинки, имеющие общие детали декора. Больше таких клинков ни у кого не было.

Хели упрятала клинки в одежду, а лук и стрелы завернула обратно в ткань, затолкала под кровать и стала дожидаться соседей, разглядывая древесный узор на стенах. Ждать пришлось долго, и девочка уснула.

Разбудил ее грохот входных дверей и мгновенно заполнивший помещение шум и вместе с ним терпкий запах пота. Она свернулась калачиком и попыталась быть как можно более незаметной, но рано или поздно ее обнаружили обитатели соседних кроватей.

– Ба-а, – протянул огромный мужчина с обнаженной, волосатой грудью. – Гляньте, щенок. Ты что тут делаешь? – он попытался обернуть Хели за плечо, но та сопротивлялась, пряча лицо. Мужчина применил силу и в итоге Хели оказалась висячей, словно куль с мукой. Мужчина без особого труда держал ее за шкирку на вытянутой руке, а второй пытался поднять ей подбородок, чтобы разглядеть лицо.

Когда ему это удалось, вокруг них уже собралась приличная толпа желающих увидеть лицо незадачливого новичка. Архелия, нахмурившись, возмущенно смотрела беспардонному незнакомцу прямо в глаза. Тот тихо ойкнул и отпустил девочку, которая свалилась на пол.

Мужчина отшатнулся.

– Салар, – тихо сказал он.

– Чего ты мелешь! – отозвался другой из толпы. – Это не может быть Салар…

В этот момент Хели подняла к ним глаза, и они смогли разглядеть явный лазурный оттенок ее зрачков, настолько редкий в этих краях, что волей судьбы единственной владелицей голубых глаз в Кандире была Архелия.

В бараке повисла нехарактерная для этого обиталища тишина. Привлеченные необычной тишиной, с верхних этажей стали спускаться другие, спрашивая, что происходит. А толпа стояла, окружив Хели полукругом и тупо смотрела на девочку, не зная, что с ней делать.

– Почему она тут? – поинтересовался кто-то из разношерстной толпы.

– Эй, Салар, ты что, будешь тут жить? – мужчина присел, чтобы находиться на уровне Хели, ибо был выше ее в два раза. Та кивнула. Мужчина со скрежетом почесал щетину на подбородке и задал единственный пришедший ему в голову вопрос. – А почему?

– Меня отправили сюда, – тихо сказала Хели, робея перед такой толпой здоровенных мужчин. – Я… я буду тренироваться с вами.

– Шутит, что ли? – снова раздался голос из толпы.

В наступившей тишине можно было расслышать скрип мыслей мужчин, которые задавались одним вопросом "почему?". Ни один из них не решился высказать мыслей по поводу странного поступка Дана, отправившего свою знаменитую в Кандире дочь на верную смерть.

– Провинилась?

– Не знаю, – Хели начала раздражаться от внимания такого количества людей.

– Драться умеешь?

Та кивнула и из толпы раздались смешки.

– Вот, что я хочу сказать, – мужчина встал и выпрямился. – Салар здесь волей повелителя. Кто знает, о чем он думал, отправляя ее сюда, но ясно одно. Мы должны беречь девчонку.

Толпа озадаченно посмотрела на Хели. А Хели не менее озадаченно смотрела на них.

– Я уверен, что, если с ней что-то случится, нам не сносить головы. Все это поняли?! – гаркнул он так, что Хели пригнулась от неожиданности.

Те усердно покивали и стали расходиться по своим кроватям, размышляя еще об одной заботе, скинутой на них Даном. Никогда ранее эти люди ни о ком не заботились, и теперь им придется это делать, чтобы спасти собственную шкуру. Все они хорошо понимали, что девчонка не выдержит и толики испытаний, которые они проходят ежедневно. Поэтому они злились, что теперь помимо собственной жизни, им придется заботиться о сохранении чужой. Некоторым в голову пришло то, что Дан таким образом устроил некое испытание, смысла которого они все равно не поняли, но решили играть по правилам – вдруг повезет и они его пройдут.

– Салар, меня зовут Тохон, – представился мужчина, державший ее за шкирку. – Обращайся в случае чего.

Хели бросила робкий взгляд на этого гиганта, которому едва доходила до груди и кивнула. Если у нее будут такие защитники – она выживет.

Растерянность

– Я не считаю это ошибкой, – сказал Тагир, направляясь во внутреннюю оружейную, доступную лучшим бойцам Дана.

Каралан перехватила его по дороге и теперь расспрашивала.

– Теперь, чтобы выжить, Салар придется драться за воду, пропитание, за свою жизнь. Только это способно чему-то научить ее.

– Неужели все было настолько плохо? – спросила Кара, промакивая лоб платком.

Стояла изнуряющая жара и деревья Кандирской цитадели опустили свои листья. Деревья требовалось поливать, но никто не собирался расходовать драгоценную воду на такие глупости. Для дневной жары здесь куда больше подошли бы Тевкретские пальмы, однако они не вынесли бы ночного холода.

– По непонятной мне причине она сопротивлялась каждому моему слову, – пожал плечами тот. – Не печальтесь, она не умрет. Рядовые бараков Нижнего города не позволят этому произойти, иначе господин развесит их головы вдоль стены. По правде сказать, времени на обучении бою у нее осталось очень мало. Ведь вы знаете, Черный Пес может вот-вот подойти к стенам Кандира.

– Его войско неспособно подняться по кандирской лестнице, – возразила Кара.

– Для покорения крепости ему нужно не войско, вооруженное мечами и копьями, а войско, вооруженное магией. А такому войску лестницы ни к чему. Прошу меня простить, я должен идти.

Магия?

Каралан недоуменно уставилась в спину бывшему тренеру Архелии, который скрылся за дверями оружейной. Ей пришлось вернуться к Дану и прождать два с лишним часа, пока он не закончит военный совет.

– У меня не осталось времени, – сказал он ей, подтвердив слова Тагира. – Ахал давно знает, что Архелия у меня. Сейчас я не могу сказать, что он предпримет, но могу совершенно точно сказать, что медлить он больше не будет. Прошло слишком много времени. Шаманка сказала, что только у Ахала есть то, что способно пробудить дракона в амари.

– Он не осмелится напасть на Кандир. Дан, – она умоляюще взглянула на него. – Убей Ахала.

– Я думал об этом. Это был бы наиболее простой выход. Проблема только в том, что нашлась вещь, которую я не в силах исполнить. У Ахала есть преемники, которых он готовит. У него есть четкие указания о том, что нужно сделать в случае его внезапной смерти. Кандир находится на пороховой бочке, ибо даже внезапное падение с лошади его преемники могут истолковать как заговор с моей стороны.

– Н-ну и что?.. Кандир никогда никому не завоевать!

Дан печально покачал головой, и Кара почувствовала к нему пронзительную жалость. В этот момент он выглядел таким старым, уставшим и беспомощным, что Каралан поняла – впервые Дан находился в таком тупике, из которого не видел выхода. И это по-настоящему напугало ее, ибо если Дану придет конец, то придет конец Кандиру, конец той жизни, которой она жила, тщательно стирая из своей памяти все, что случилось с ней до встречи с этим сильным человеком.

– Ахал где-то обнаружил неиссякаемые источники магии, – сказал он.

Магия. В этом мире это слово звучало как приговор. И хотя в живых не осталось ни одного свидетеля той магической войны, что бушевала на этих землях сотни лет назад, земля сохранила шрамы. Там, где когда-то шелестел лес, теперь была лишь выжженная пустыня. Вскипевшие моря исторгли из себя все живое и обнажили дно, превратившееся в покрытое обломками камней поле погребения. Горы рассыпАлись, хороня под собой целые города. Вулканы завершили начатое, покрыв многие километры вокруг себя жесткой черной коркой застывшей лавы.

И ни у кого не было способа противостоять магии и тем, кто ею владел. Спасение было одно – бегство. Но разве можно убежать от тех, кто видит сквозь камень?

Жизнь стремительно сокращала отведенные им минуты.

Единственная причина, по которой Ахал не мог напасть на Кандир немедленно – риск потерять Архелию в этой бойне. В конце концов Дан мог лично убить девчонку на глазах Ахала, и тогда годы труда и поисков пройдут впустую. Ахал сейчас был осторожен как никогда – дернешь не ту нить и все полотно рассыплется. И впервые за всю свою долгую жизнь Дан не представлял, каким будет следующий ход противника.

Горькая помолвка

Старший могадорский принц Даррин Лимериис стоял перед отцом в его кабинете, захламленном книгами, свитками, огромными картами из пергамента, кожи и ткани, сваленными в кучи по углам, на шкафах и на всех горизонтальных поверхностях.

Принц приехал по зову отца из Нинавеля, куда его потащил Герис. В ярком, благоухающем, цветочном Нинавеле жила девушка, в которую был влюблен его брат.

Король Эмон окинул тяжелым взглядом своего старшего сына, на которого возлагал все надежды. Даррину уже исполнилось семнадцать, он был высок и более широк в плечах, чем его братья и вместо своих семнадцати выглядел на все двадцать пять.

От постоянных разъездов его русые волосы выгорели, а лицо, напротив, загорело. Спокойное, мужественное лицо, на котором словно светились серебристые глаза.

Он не по годам развит и умен, – подумал отец. Он будет достойной заменой ему, старой рухляди. Тем сложнее сейчас было сообщить Даррину новости.

– Твой невестой станет Мора Кивайская, – не рассусоливая, сказал король.

– Как пожелает отец, – Даррин лишь кратко кивнул и снова устремил взгляд серых глаз на отца.

– Она, конечно, не первая красавица, – почесал седую голову отец. – Она из Беррена, и если бы я озаботился этим вопросом пораньше, то ее более симпатичных сестер бы не успели разобрать. Берренцы – гордый народ и они рады породниться с нашим домом. Она приплывет месяца через, кхм, три. Сыграем свадьбу сразу же. С ней прибудет пять галеонов, они станут ее приданым.

– Галеонов, полных людей Беррена? – спросил Даррин.

– Разумеется. Принцессу нужно охранять.

– Что мы получим от этого союза?

– Многое, – вздохнул король Эмон. – Туран принадлежит Ахалу, Берренцы лижут ему зад, рассчитывая отхватить кусочек страны, так как Утмас находится далеко от Турана. Ахалу нужно удерживать Утмас и в целом даже дураку ясно, что Туран ему не нужен. Он бросил страну, посадив на законное императорское место своего жирного наместника, который только и делает, что разоряет народ, порученный ему. Если планы твоего старика-отца будут исполнены, Могадор и Беррен объединятся и любой ценой получат Туран, во главе которого сядешь ты и их принцесса. И не будет союза сильней, чем этот.

– В случае если я займу престол Турана, Герис останется править Могадором? – уточнил Даррин.

– Все верно. Ему тоже необходимо подыскать невесту, пока он не сложил свою буйную голову на каком-нибудь турнире. Герису пора остепениться.

– Ему всего пятнадцать, – заметил Даррин. – Рановато остепеняться.

– Вы королевские сыновья и должны быть образцом для народа. Я прекрасно осведомлен тем, что Герис делал в Нинавеле при твоей поддержке, – добродушно усмехнулся король. – Пусть лишится невинности с красивой девушкой, но невестой ему будет другая.

– Он давно лишился невинности, – Даррин не удержался и улыбнулся.

– Я рад, что у вас крепкие узы. Вы олицетворяете собой девиз нашего дома. Я был бы рад не разлучать вас в дальнейшем. Все, иди, – он махнул рукой и Даррин покинул комнату.

Уже на выходе на него набросился подкарауливавший его Герис.

– Я все слышал, – торжествующе объявил он, положив руку брату на плечо. – Не повезло тебе, братишка.

– О чем ты?

– Я слыхал, эта Мора холодна, как Берренские горы! Да и страшна вдобавок.

– Вовсе она не страшная, – возмутился Даррин. – Я видел ее портреты.

– Художники любят приукрашивать, ты же знаешь. Итак, у тебя осталось всего три месяца до тех пор, пока тебя не окольцует холодный йети…

– Она не йети! – крикнул Даррин и, сбросив руку брата с плеча, собрался выписать ему тумак.

– Остынь, братец! – захохотал Герис, увернувшись от него и припустив по лестнице вниз. – Поторопись, у нас много дел до того, как ты присунешь этой Море и отморозишь свой член в ее ледяной щелке!

Тренировки

Архелия привыкла вставать с петухами, но она не ожидала, что ее поднимут настолько рано – на улице все еще стояла холодная тьма. Жители ее барака высыпали на улицу, где стояли лохани с водой, которой они умылись. Теперь Хели по крайней мере могла не бояться, что на нее совершат покушение – все слишком боялись Дана. Она старалась держаться Тохона, который обещал ей поддержку. После умывания все стройной толпой понеслись на плац, где происходила разминка.

За разминкой следовала четырехчасовая пробежка по серпантину до Теруана и обратно – соседней с Кандиром крепости, где также владычествовал Дан. И если после этой пробежки человек оставался на ногах, то его ждал небольшой перерыв с завтраком.

Мужественно продержавшись полтора часа, Хели безнадежно отстала от основной группы и упала прямо на дорогу, где ее на обратном пути подобрал Тохон. Ноги девочки не сгибались, а сама она едва могла шевелить языком. Все, что она попросила на завтрак, это воды.

После завтрака ее ожидала тренировка на оружии, но изнуренная жарой и бегом по наклонной дороге, она попросту села на горячую утоптанную землю на плацу.

– Поднимайся! – резко крикнул на нее незнакомый человек с пятихвостой плетью в руке.

Незнакомец был в три раза выше Хели и в четыре раза шире. Одет он был лишь в кожаную набедренную повязку, напоминавшую одежду надсмотрщиков над рабами, которых Алькамар не видел вот уже двести лет. Его широкая, мускулистая, совершенно гладкая грудь вряд ли позволила бы ему войти в проем любого кандирского барака.

– Не могу! – крикнула в ответ Хели и ее голос сорвался.

Мужчина широкими шагами направился к ней и, к удивлению Хели, никто не встал у него на пути.

– Либо ты встаешь, либо прямо сейчас отправляешься за ворота! – рявкнул он, не обращая на льдистое голубое сияние ее глаз.

Хели шумно выдохнула воздух через нос, нахмурилась и заставила себя подняться, упершись руками в колени.

– Спину прямо! – так же громко скомандовал мужчина, ударив ее по спине костяной рукоятью плети, и девочка, не удержавшись, рухнула на землю. – Что ты делаешь здесь, щенок?!

– Это Салар, дочь господина, – подал голос подошедший Тохон.

– Это самый жалкий, скулящий без маменькиной сиськи щенок, которого я только видел! – капитан подошел к Хели, по щекам которой потекли злые слезы и гаркнул ей прямо на ухо: – Я ДВА РАЗА НЕ ПОВТОРЯЮ!

Опираясь на свой гнев и бессильную ярость, Архелия поднялась с колен, старательно игнорируя жгучую боль в спине в месте, где по ней прошлись рукоятью плети. Трясущимися руками она отряхнула желтую пыль с одежды и, поджав губы, уставилась капитану прямо в глаза.

– Нечего сверлить меня взглядом, – вдруг хохотнул гигант, – если бы им можно было убивать, это стало бы лучшим оружием в мире. Зансо! Сегодня девчонка твоя пара! И смотри, не дай ей себя убить! – снова хохотнув, гигант размахнулся и со всей силы ударил воздух плеткой. Хели показалось, что она оглохла на одно ухо, так громок был звук.

К ней подошел невысокий и субтильный молодой человек. Глядя на него, невозможно было сказать, сколько ему лет – может быть двадцать один, может быть пятнадцать. Как и все здесь, он был таким загорелым, что казался почти черным. Хели вдруг подумала, что еще пара недель такой жизни и она станет такой же черной. Как же глупо будут выглядеть ее голубые глаза на фоне черного лица. У всех прочих радужки глаз сливались с кожей – они были коричневыми, черными, изредка песчаными.

Зансо был вооружен короткой тонкой палкой. Имитация клинка, подумала Хели. Она вдруг смутилась, подумав, что никогда не держала такого в руке – с Тагиром она всегда тренировалась на настоящем оружии.

Ее партнер вдруг нанес ей молниеносный удар по руке и отскочил.

– Ты ранена, – кратко сказал он и, скользнув ей за спину, воткнул кусок дерева под ребра. – Ты убита.

От удара у Хели перехватило дыхание. Держась за бок, она подобрала с земли свою версию деревянного клинка. По длине этот кусок дерева не подходил ни под классические стилеты, ни под кинжалы, ни под ножи известных ей форм, ни под укороченный меч. Словом, простой кусок дерева.

Однако взяв его в руку, Хели с удивлением обнаружила, что дерево, выточенное под форму лезвия с рукоятью, прекрасно сбалансировано. Деревянное оружие казалось тяжелее, чем выглядело, и девочка предположила, что внутри спрятан металлический каркас. Тычок под ребра до сих пор явственно ощущался, поэтому она решила во что бы то ни стало добраться до ребер Зансо, который выжидающе смотрел на нее. После щелчка плети, который был командой к действию, весь плац пришел в движение – будущие данны отчаянно тренировались в оружии, крутясь вокруг своих соперников, нанося удары и защищаясь.

Ей предлагали тренироваться наравне с мужчинами. Но эти мужчины все как один были выше ее, сильнее и массивнее.

«Быстрая, как ветер, тихая, как тень», – говорил ей Тагир.

«Будь хитрой лисицей, извивайся змеей, просачивайся песком», – говорила ей Кара.

Тагир месяцами ежедневно, по несколько часов заставлял ее привязывать к ногам утяжелители из мешков с песком, чтобы она обрела чувство легкости в теле. Он учил ее скорости, нанося ей слабые, но молниеносные удары и заставляя реагировать на них, предугадывать. Он учил ее равновесию, часами заставляя стоять на одной ноге.

Глядя на Зансо и вспоминая все те уроки и приемы, что применял к ней Тагир, Хели размышляла о тактике, которую может применить против мужчины. Зансо, заметив, как пристально она его разглядывает, слегка напрягся и встал в стойку, поудобней перехватив деревянное оружие.

«Он боится меня!» – радостно подумала Хели и сразу же выбросила из головы все наставления Тагира. Спиной вперед она стала неторопливо отходить от противника, а затем разогналась и понеслась прямо в лоб Зансо. Тот и не думал уворачиваться. Вид бегущей девочки на три головы ниже его не пугал. Он приготовился хватать ее и обезоруживать, как она вдруг сама отбросила в сторону деревянный клинок и в последний момент перед столкновением опустившись на колени и отклонившись спиной к земле, проезжая прямо между ног Зансо, нанесла ему сокрушительный удар кулачком в пах.

Затем она резко вскочила и обернулась, рассчитывая отразить удар в челюсть, однако ее противник, повизгивая, лежал на земле, крепко держа ушибленное достоинство обеими руками.

Неужели получилось? – пронеслось у нее в мозгу. Добить! Нужно добить! – она рывком подобрала клинок Зансо и со всей силы воткнула ему его под ребра, чем вызвала жалкий крик противника.

– Убит! – дрожащим от волнения голосом сказала она и бросила его же клинок ему в голову.

Над ней раздался громовой хохот сотен глоток, присутствовавших на плацу.

– Истинная убийца!

– … мужских яиц! – хохотали над ней.

– Девка-то молодец! Дралась как истинная женщина!

Вдруг в воздухе снова раздался громкий щелчок плети, и бойцы мгновенно заткнулись. К Хели широкими шагами направлялся капитан.

– Кто из вас, отребье, догадался бы хорошенько врезать по яйцам врагу имея при этом оружие?! – гаркнул он на весь плац.

Уже втянувшая голову в плечи Хели приоткрыла один глаз и посмотрела на нависавшего над ней гиганта.

– У нас ведь тренировка на оружии, – возразил ему кто-то.

– А перед тем, как настигнуть свою жертву, ты пошлешь ему надушенное письмо с предупреждением о нападении?! Какие глупости! Ни у кого из вас не хватило ума выбраться за рамки приказов! Вы безмозглое стадо, которое цари посылают в авангарде войска, а не Тихие убийцы с головой на плечах! Вы должны использовать любую возможность убить противника! Выдавливайте глаза, отрывайте пальцы, травите врага ядами, бейте по яйцам, в конце концов! Сейчас вы враги друг другу! Из двух сотен только двое доберутся до посвящения в орден! Только двое самых хитрых, бесчестных ублюдков станут Тихими! И эта девчонка, уделавшая мужика, станет одной из двух!

Зря он это сказал, подумала Хели, заметив, сколько злых взглядов устремилось на нее. Вот было бы здорово подмешать яду в котел на общей кухне, чтобы перетравить их всех…

Потянувшиеся следом дни нескончаемых тренировок заставляли Хели вспоминать все то, чему учил ее Тагир, чтобы успешно использовать это для выживания. Каждая деталь, будь то наполненный водой стебель растения где-то в горах или болевая точка, при воздействии на которую можно обездвижить человека – все вдруг обрело ценность.

Долгие часы в библиотеке Умана с засушенными цветами дали ей бесценное знание о растениях и их свойствах. У других этих знаний не было и однажды на экзамене по ботанике целых шестнадцать человек погибло, отравившись неправильно выбранными из корзины ягодами.

Будущих Тихих учили на примере их самих. Человек, с которым они дрались сегодня, завтра мог нанести смертельный удар. Каждый раз боец должен был защищаться так, словно этот удар смертельный.

Выбирая из корзины яркие, сочные ягоды, Тихий должен быть оставить ядовитые в корзине. Ценой любой ошибки была жизнь и с каждым днем население бараков редело. Сегодня не досчитались двух, а завтра – двенадцати человек.

Однако также с каждым днем людей прибывало. Новичков могли сразу кинуть к более опытным, и если старшие не жалели их, то новички долго не задерживались на этом свете. Ежедневно перед вратами Кандира собирались люди, жаждавшие открытия ворот и принятия в Тихий орден. Кто-то, не выдержав ожидания, умирал прямо там и люди сбрасывали тела со скалы.

Через три недели Архелия привыкла к ритму жизни. От ветра и солнца ее кожа задубела. Она перестала обращать внимание на получаемые синяки и на боль, всюду сопровождавшую ее первые недели. Через два месяца она почувствовала уверенность в том, что сможет дойти до конца, а через полгода она кормила свой барак молодыми барашками, убитыми на склонах горы, куда не мог забраться ни один человек.

Тонкая, но крепкая. Невысокая и ловкая, она ухитрялась пройти по веревке, натянутой между домами и попасть из лука в голубя, сидящего высоко на крепостной стене. Она спала так чутко, что просыпалась от любого скрипа и сразу настороженно замирала.

В ней поселился страх. Страх за свою жизнь, хоть Тохон и уверял ее, что никто не посмеет поднять на нее руку.

Но они смели, да еще как. Никто не жалел невысокую девчонку и только ее ловкость позволяла избежать переломанных костей, когда ее противник размахивался, чтобы нанести сокрушительный удар. Тохон нередко менялся с ней местами, предоставляя ей новичков, которых Хели с легкостью обставляла. Дан вытравлял из своих мужчин любые понятия о чести, и Хели была первой, кто подхватил это. Она вполне могла убежать от своего противника, а затем вернуться, пока он растерянно оглядывался по сторонам. Она научилась метать клинки, но пока ни разу не использовала это умение. Она не могла ранить человека или убить. Их учили быть убийцами одного удара, но это была единственная вещь, которую Архелия не могла сделать. Ее задачей было выживание. Никто, и она в том числе, всерьез не рассматривали возможность того, что девочка станет одной из Тихих.

Если раньше Хели ненавидела «слепые» уроки Тагира, то теперь они стали ее любимыми. Адептов ордена могли заставить неделями носить плотную черную повязку на глазах. С ней они должны были тренироваться, есть, спать, ходить по крепости. Архелия пошла дальше и стала пробовать охотиться с повязкой на глазах. Девочка могла похвастать самым тонким слухом из всех, кого она знала. Годы, что она провела в Кандире до переселения в бараки, позволили ей хорошо изучить крепость и ее дома, поэтому девочка могла себе позволить разгуливать по крышам с закрытыми глазами. При отсутствии зрения она вдруг поняла, насколько важным был каждый камень на пути, каждое дуновение ветра, запахи и даже шероховатая поверхность домов. Она всегда знала, где находится восток, потому что там Кандир врастал в скалу и из горных пещер поддувал холодный воздух, который стал так отличим, когда она лишилась зрения. Днем с Дорешской степи, что простиралась на западе, доносился жаркий, словно бы густой воздух, в котором Хели отличала запахи сухой травы и раскаленной земли.

Кто-то из бараков в такие дни пользовался палочкой, чтобы знать, куда он ступает, но Хели считала, что она стесняет движения. Она достаточно хорошо ориентировалась в крепости, чтобы знать, где находятся лестницы или стены. По фактуре стен и по шуму людей она могла определить в какой части крепости она находится. Легче всего, конечно, определялась торговая улица, где люди шумели и днем и ночью. Ремесленничий переулок также был легкой задачей, так как определялся по запахам – серы у кузнецов, запаху кож у кожевенников, восхитительному запаху свежевыпеченного хлеба у пекарей. Только травник в этом ворохе запахов находился с трудом, но Хели уже знала, что он находится в конце переулка. В свободные минуты она забегала к нему и нюхала растения, также тщательно ощупывая их. Она не знала, пригодится ли ей это, но ей нравилась эта игра, ведь доселе она всегда руководствовалась зрением.