– Так я и думала. Спасать тебя было… – она поморщилась, прижимая пальцы к ране на голове, – весьма хлопотно. – Окинув меня презрительным взглядом, она добавила: – Поверить не могу, что это ты. Я ожидала чего-то более… масштабного.
– Масштабного для чего?
– Молчать. Я сказала тебе, закрыть рот и ничего не спрашивать. Я всего лишь проводник. Я не должна тебе ничего говорить. Вставай, нас ждет долгий путь.
Я хотел спросить куда и зачем, но ответом мне в лучшем случае было бы молчание. Что ж, может и так пока неплохо. Поднявшись, я отряхнул налипшую грязь; оторвав кусок от некогда белой рубашки, я насколько мог вытер засохшую тягучую жижу с лица. Все это время Седьмая стояла боком, принюхиваясь и бросая озабоченные взгляды по сторонам.
– Здесь никого нет. – Мы одни, – сказал я.
– Что? – она повернулась в мою сторону. – Откуда ты знаешь?
Я пожал плечами.
– Я просто знаю и все. Оттуда же, откуда знал, что со мной собираются делать. Откуда и знаю, кто ты.
Надменно посмотрев, она сложила крылья и спросила:
– И кто же я?
– Горгулья. Ну, довольно симпатичная, на мой вкус.
Ее лицо не изменилось. На какое-то время повисло молчание. Потом она спросила:
– Что еще ты знаешь?
– Ничего особо. Просто чувствую, кто есть кто, понимаю, что они могут сделать и как они это делают. Ну, и есть ли кто поблизости. Это, – я провел пальцем в воздухе. – Как в несколько раз усиленное чувство, что за тобой наблюдают. А и…
– Кто ты такой? – перебила меня Седьмая.
Я с удивлением посмотрел на нее.
– Ты мне скажи. Мне откуда знать?
– Ты действительно не знаешь? – на секунду на ее лице отразилось замешательство. – Ты знаешь, кто я, но не знаешь, кто ты сам.
– Ну, рискну предположить, что я умер. Просто, потому что помню, как это было.
– Что? Это невозможно. Ты… ты не можешь этого помнить. Имя сам придумал?
Я начинал медленно выходить из себя. Скрестив руки на груди, я прошел мимо, нарочно толкнув ее плечом.
– А я вот помню. Не знаю, вписывается это в твои планы или нет, но я помню. И имя мне дал отец при рождении. Я Маркус Эндрю…
Она выгнула бровь.
– Эндрю кто?
– Неважно, – я мотнул головой, отворачиваясь. – Просто Маркус.
Седьмая повела бровью, а потом подошла ко мне. Послышался хлопок, и крылья за ее спиной исчезли.
– Ты весьма наглый, просто Маркус. Может быть даже слишком.
– Куда делись твои крылья? – спросил я.
Она устало посмотрела на меня.
– Неужели я каждый раз должна тебя ими щелкать, чтобы ты замолчал? Я их убрала. Также как и весь остальной облик. Для тебя это что рубашку сменить. А ты предпочел бы видел меня в зверином облике?
Я поморщился.
– Избавь меня. Нет, по сравнению с остальными ты красотка, но навевает, знаешь ли, определенные воспоминания. Седьмая, – она слегка наклонила голову в мою сторону. – Почему ты такая? Ты не похожа на остальных.
– Потому что другая. Никаких вопросов – помнишь? Может быть когда-то ты и узнаешь, – она замолчала, глядя куда-то вдаль. Потянув воздух, девушка закрыла глаза. – Пора. Идем.
Не ожидая больше не секунды, она двинулась вперед. Чертыхнувшись, я пошел следом.
***
Седьмая шла быстро, будто проходя сквозь препятствия. Я, к сожалению, таким похвастаться не мог. Туфли сбились, а обрывки рубашки представляли собой плачевное зрелище. Тем ни менее, я не отставал. Первое время я пытался заговорить, но, наткнувшись на ледяное равнодушие, оставил попытки. Дальше мы шли молча.
У меня наконец-то появилась возможность осмотреться. Место было… странное. Всюду, куда ни глянь, были камни – огромные и маленькие, старые, полуразвалившиеся и новые, блестящие. Некоторые из них были сточены временем, другие причудливо изгибались в фигуры, а третьи поражали своей гладкостью. Это могло бы напомнить руины, но… не бывает таких больших строений. И как бы я не пытался разглядеть, я так и не увидел ни одного дерева. Трава под ногами черная, длинная, рассыпающаяся пеплом, стоило только на нее ступить. Кое-где было какое-то подобие цветов – толстые бутоны с красными язвами буквально вылезали из земли, открывая жухлые лепестки миру. Когда мы проходили мимо, Седьмая ускоряла шаг. Я следовал ее примеру.
Но больше всего меня пугал свет. Здесь не было солнца, но он все же был. Странный, голубоватого оттенка, он лился ото всюду сразу и ниоткуда одновременно. Порой он менял свою интенсивность, иногда оттенок, но чаще всего был именно голубовато-лиловым. Мы шли достаточно долго (если меня не обманывает чувство времени, конечно), но ночь не наступала.
– Когда же ты погаснешь… – пробормотал я.
– Никогда, – неожиданно ответила Седьмая. – Здесь не бывает ночи. По крайней мере я не видела, – добавила она.
Мне безумно хотелось спросить, как давно она здесь, но я сдержался. Все равно не ответит.
– Где это – здесь? – осторожно спросил я.
– В чистилище.
Больше мне ничего узнать не удалось.
***
– Мы одни?
Я огляделся вокруг, а потом прислушался к ощущениям.
– Думаю, что да.
– Думаешь?
Я усмехнулся и ничего не ответил. Возле меня мерно потрескивал костер, взметая языки пламени. Завораживает. Сухая трава потрескивала, медленно распадаясь на части. Не знаю, где Седьмая нашла ее, да и вряд ли это было важно. Рядом в земле был закопан кто-то вроде кролика. По крайней мере на него он был похож больше всего. Не то, чтобы кому-то из нас нужно было есть, но… это было хоть каким-то подобием нормальной жизни. Смешно даже.
А небо так и не потемнело. Все тот же зелено-голубой оттенок. Разве что стало чуть холоднее, и ветер стал дуть сильнее. Я закинул ногу на ногу и потер ладони, пытаясь их согреть. Седьмая выгнула бровь – она холода, видимо, не ощущала. Мне хотелось спросить, чувствует ли она вообще хоть что-то, но вряд ли бы я дождался ответа. Это она, кстати, притащила ту тушку. Как она ее добыла, думать не хочу. У нас есть ужин, и я этому благодарен.
Я помешал костер, глядя на небо. Как-то не так я себе это все представлял. Даже не знаю, сказать, что я разочарован? За сегодня меня дважды пытались сожрать, а сейчас я жду, пока спечется кролик. Нет, я явно не разочарован. Наверное, мне стоило бы паниковать. Но я просто хочу понять, что происходит.
Седьмая поворошила огонь и втянула носом воздух. Посмотрев на меня, она кивнула. Ужин готов. Я встал и начал раскапывать руками землю. Мокрая, тяжелая, она тем ни менее все равно поддавалась. Буквально пару движений – и показался мешок. Судя по запаху, кролик испекся.
Мясо было сухое и пресное – на соль здесь рассчитывать не приходилось. Я старался не подавать вида – глупо в моем положении требовать большего. Седьмая и так не обязана ради меня стараться. Она, кстати, сидела рядом, задумчиво поедая ножку. Ей, видимо, было все равно, что есть. Глубоко в душе я подозревал, что для себя она бы не стала заморачиваться с запеканием. В прочем, совсем серьезно я об этом думать не хотел.
Доев свой кусок грудки, я все-таки спросил у нее:
– Как тебя зовут?
– Седьмая, – равнодушно ответила она, не переводя взгляда.