Девица как девица. Выглядит вроде бы довольно молодо, не дал бы и двадцати зим. Хотя, судя по всему, что он узнал, ей больше. За слоем грязи и не разберешь толком. Вполне мила, но ничего из ряда вон. Та же Эйла гораздо красивее. На чудовищные ожоги Веренир обратил внимание лишь мельком. Он видал много чего и похуже. В общем, она точно не страшна. Что странно. Зачем симпатичной девице строить из себя ведьму, если она сможет выйти замуж? А если работящая, так и без приданого могут взять. Что действительно было в ней прекрасно, так это волосы. Местами огонь их не пожалел, но даже сквозь копоть проглядывал их солнечно-медный оттенок. Что ж, в любом случае для нее все уже кончено. Вдруг взгляд мага упал на амулет на шее покойницы. Небольшой камень, похожий на аметист. Видно, что недорогой. Но какой-то странный, будто светится изнутри. Или это на него так падает рассветный луч? В странном оцепенении Веренир протянул к камню руку.
В тот же миг ему показалось, что на него обрушился потолок. Вокруг ревел огонь, было нечем дышать, невозможная боль пронзила тело. Где-то кричали люди. Мужчины, женщина… Да, больше всего выделялся женский крик. Он брал за душу, разрывал сердце даже сквозь невыносимые страдания его самого. Веренир чувствовал, как из него выходит сила, но это было меньшим из зол. Он не понимал, что происходит, где он и как это остановить. А хуже всего эта невыносимая боль.
Все закончилось так же внезапно, как и началось. Он снова оказался в храме на коленях рядом с мертвой ведьмой. О, теперь он точно знал, кто она! Его тряс за плечи один из дружинников:
– Господин десница! Господин! Что с тобой?! – в голосе слышалась неподдельная паника. Еще бы, сейчас эти воины отвечали головами за сохранность княжеского десницы.
Веренир отстранил от себя бойца и стал отползать от скамьи. Его колотила крупная дрожь. Он только что почувствовал, как она горела заживо. Только что он сам горел заживо. Щеки были мокрые. Резким движением он вытер влагу рукавом.
– Господин, с тобой все в порядке? – не отставал ратник. – Ты так громко кричал!
– Уйди, – собрал последние силы на ответ Веренир. – Вон отсюда! Никому сюда не входить!
Ему нужно подумать. Что это сейчас произошло? Кажется, он даже не читал и не слышал ни о чем подобном. Разве так может быть на самом деле? Она не мертвая. Вернее, конечно, мертвая, но…
Он сглотнул ставшую чересчур вязкой слюну. Подполз обратно. Ноги все еще не слушались его. Веренир окружил себя невидимым щитом. Приготовился. И снова взял в руку амулет. Он все еще слышал женский крик, но понимал, что это лишь у него в голове. Ощущал жар от огня, но теперь боли не чувствовал. Сейчас он контролировал ситуацию. Позволил части своей силы излиться в камень. В какой-то момент ему показалось, что он держит в руке пиявку, которая присосалась к его крови, все больше раздувается, но не собирается отпускать ни при каких обстоятельствах. Видение оказалось недолгим. Маг загнал подальше начавшую зарождаться панику и продолжил отдавать кулону силу. Еще немного. Еще. Хватит! Дальше это делать опасно.
Но все равно не остановился. Он продолжал, пока не почувствовал, как перед глазами плавают черные точки. И тогда тоже не остановился.
Внутренний голос вопил и умолял прекратить этот затянувшийся опасный эксперимент. Но Веренир всегда отличался ослиным упрямством. Хотел ли он спасти незнакомую женщину ценой, возможно, своей собственной жизни? Разумеется, нет! Но уж слишком велик был соблазн узнать предел своих возможностей. На что он способен? Это не мертвых животных поднимать. Тем более те всегда оставались мертвыми, хотя и подчинялись его воле. Он хотел узнать, сможет ли вытащить ее из небытия по-настоящему.
Когда маг уже всерьез собрался сдаться, понимая, что еще немного, и он отключится, с камнем что-то произошло: он вдруг потемнел, исчез тот мягкий внутренний свет. А потом амулет просто рассыпался пеплом в руке. Это было неожиданно. Мужчина нахмурился.
– И что это значит? – спросил он вслух, пытаясь побороть приступ дурноты и отдышаться.
Первыми распахнулись ее веки. Веренир вздрогнул. Мутно-зеленые глаза смотрели на него в упор. Сначала в них не было ни искорки понимания. Будто на него уставилась кукла. Потом раздался громкий протяжный вздох, переходящий во всхлип. Глаза наполнились ужасом. Кажется, она хотела закричать, но вместо этого получился лишь сдавленный хрип. Спина ее выгнулась дугой в жестокой судороге. Ведьма когтила воздух, пока Веренир не подал ей руку. Она впилась в нее ногтями с такой силой, что на его коже показались капли крови. Взгляд ее метался из стороны в сторону, глаза вот-вот вылезут из орбит.
Ей больно! Почему-то это не сразу дошло до него: тело слишком искалечено огнем, чтобы продолжать жить.
В куртке лежал пузырек. Маг потянулся за ним свободной рукой: небольшой прозрачный флакончик с изумрудной жидкостью. Ничего особенного, на первый взгляд. Только Веренир знал, насколько он ценен. Настолько, что даже княжескому деснице был почти не по карману. Почти. Он берег его для себя на крайний случай. То, что находилось внутри, могло заживить практически любые повреждения. Конечно, отрубленную голову обратно не прирастит, но с у лежавшей перед ним женщины все в порядке. Он зажал зубами и вытащил из бутылочки туго сидящую пробку.
– Какая глупая трата ресурсов, – пробормотал он, выплюнув пробку на пол, и положил голову ведьмы себе на руку, словно ребенка. Отступать уже поздно. Стоило ли тратить столько сил, чтобы теперь она вновь умерла от боли? Он полностью разрядил свой амулет и залез в неприкосновенные резервы жизненной силы. В ближайшие дни как маг он будет абсолютно беспомощен. – Глотай, ну же! – он зажал ей рот ладонью, чтобы ни одна капля драгоценного зелья не пролилась.
То ли рефлекторно, то ли услышав повелительный тон, ведьма судорожно сглотнула и закашлялась.
– Вот так вот, умница, – Веренир и вправду заговорил с ней как с маленькой. – Молодец. Сейчас станет легче. Потерпи. Еще немного…
Теперь он полностью взял ее на руки и укачивал, сидя на полу. Десница помнил, как мать колыхала его младшего брата, когда тому случалось захворать. Как будто эти простые движения и вправду могли чем-то помочь. Ведьма беспомощно закрыла глаза. Она хрипло дышала. Слышно было, как поначалу каждый вдох дается ей с трудом. Но уже расслабилась – и то хорошо. Потом дыхание выровнялось и стало тихим. Она чуть повернулась, удобнее устраиваясь на его груди. Веренир не знал, сколько прошло времени. Кажется, он и сам задремал, уткнувшись носом в ее пушистые волосы, горько пахнувшие гарью. Немудрено после таких колоссальных потерь силы.
Очнулся он от криков снаружи. Ругались два мужских голоса.
– Нет! Входить никому не велено!
– Да он сам за мной послал, дурень! Я голова этого города и могу входить, куда пожелаю!
– Хоть голова, хоть задница – не пущу!
Судя по тону, спор шел уже давно, и у обоих терпение оказалось на исходе.
Веренир взглянул на спасенную женщину: бледная – ни кровинки, грязная, взлохмаченная. Но живая! Он приложил ладонь к груди – сердце бьется ровно и сильно. Ожоги затянулись так, словно им уже несколько лун. Хотя на лучшее рассчитывать не приходится, кожа все равно уже не восстановится.
Мужчина довольно улыбнулся, аккуратно положил ее на то место, где сам только что сидел. Встать вместе с такой ношей сейчас ему не под силу. И, пошатываясь, сам пошел открывать тяжелую кованую дверь.
***
Сквозь сомкнутые веки Исха чувствовала, как на нее светит солнце. Негромко поскрипывала телега, размеренно ступали кони. Ныла левая часть лица и шея. На самом деле, болело все: и голова, и руки, и ноги, и горло, и внутри груди при каждом вдохе и выдохе, но кожа на лице беспокоила как-то по-особенному. И все же эта какая-то притупленная боль, которую можно было не замечать, если сильно постараться. С трудом, щурясь от яркого света, она раскрыла глаза, вскинув дрожащую руку, чтобы затенить их ладонью. Прямо перед ней раскинулось ослепительное голубое небо, по которому неспешно разгуливали пузатые молочные облака. Она невольно залюбовалась. Ветер легко шевелил верхушки великанов-сосен. Так прекрасно смотреть на них снизу вверх..
.
– С возвращением, – сказал кто-то негромко.
Она медленно, преодолевая боль в шее, повернула голову на голос. Рядом, опершись спиной на большую охапку сена, полулежал мужчина. Он показался Исхе смутно знакомым. Где-то она его уже видела, только никак не могла вспомнить, где и при каких обстоятельствах. Хотя это неважно. Сейчас ей все казалось неважным и медленным.
Его губы шевелились, но звуки доходили с большим опозданием.
– Рад, что мои старания не напрасны, – он устало улыбнулся. Под его небесно-голубыми глазами залегли темные круги.
Несмотря на боль, Исхе даже захотелось ответить на эту улыбку. Она медленно моргнула и чуть приподняла уголки губ.
– Ты как, ничего? – в его тоне слышалась искренняя озабоченность.
Женщина смотрела, как блестят на солнце его темные волосы, чуть касающиеся плеч. Она даже не поняла, что он ждет от нее ответа, продолжая улыбаться.
– Лекарь предупреждал, что на лекарства, которыми он тебя накачал, может быть такая реакция, ты не волнуйся, это пройдет.
А Исха и не волновалась совсем. Ей просто нравилось на него смотреть. Только одна мысль на краю сознания не давала покоя: откуда она его знает? Впрочем, веки сами скоро закрылись. Она погрузилась в спокойный сон.
***
Она снова проснулась. Но пока не могла пересилить себя и открыть глаза. Чуть пошевелилась: мягко, тепло. Это вовсе не телега, где, как она смутно помнила, была недавно. Ведунья повернулась на правый бок и уткнулась носом в пахшую перьями подушку. Она разлепила веки. Голова гудела вполне терпимо. Настолько, что Исха задалась естественными вопросами: а где же, собственно, она очутилась и что вообще произошло? И хоть бы одна живая душа рядом, которая смогла бы на них ответить.
Она обвела взглядом покои, в которых находилась: небольшие, но светлые, с непривычно длинным и узким окном. Через маленькие сине-зеленые пластинки стекла, соединенные между собой металлической сеткой, проникало заходящее солнце. В избах не бывает таких окон, тем более – застекленных. И хотя обстановка вокруг была довольно простая: кровать, туалетный столик с яблоками и виноградом на блюде, кувшином, кубком и какими-то маленькими пузырьками, похожими на те, в которых лекари хранят свои настойки, ширма для переодевания – Исха поняла, что она в каком-то очень богатом доме. Кресло у столика обито мягким пурпурным бархатом, а из-за ширмы виднелась ванна. И не простая деревянная бочка, а настоящая! Бронзовая! Это открытие настолько ее поразило, что ведьма скинула с себя пуховое одеяло и кое-как встала. На ней – все то же перепачканное и порванное платье.
Внезапно дверь распахнулась и в комнату впорхнула девица. Невысокая, с двумя толстыми русыми косами и светло-карими блестящими глазами. Несмотря на невзрачное серое платье, которое наглухо закрывало все ее тело от пяток до самого подбородка, было понятно, что под ним скрывается полная грудь и широкие бедра в сочетании с тоненькой талией.
В первый миг она застыла с удивлением, будто не ожидала увидеть здесь кого-либо, но почти сразу же ожила: быстро заговорила, активно жестикулируя и размахивая руками.
– А, наша гостья уже проснулась! Господин десница велел передать располагаться, а он заглянет, когда освободится от неотложных дел, – в руках та держала полотенце. Она быстро зашла за ширму и оставила его там. – Ванна по его же повелению уже наполнена, но, – она виновато улыбнулась, – мы не знали, когда гостья проснется, а потому воду не грели.
Ведьма удивилась тому, что вошедшая говорит так, будто речь вовсе не о самой Исхе, а о ком-то третьем. К тому же ее речь звучала мягче и мелодичнее, чем у самих вольмирцев. Похоже, что она родом из соседней Коревии. Девушка так быстро говорила и двигалась, что ведьму начало мутить, головная боль снова дала о себе знать. Она только что сказала что-то о деснице? В смысле: деснице-советнике князя? Исха взялась за лоб.
– Ах, какая невоспитанность! – спохватилась девица. – Я Эйла, мы в замке великого князя Тройтана. Так что, если гостье что-то понадобится – Эйла к ее услугам, – служанка присела с легким поклоном.
– Я в княжеском замке? – не поняла ведьма. – В Вольмире?!
– Ну конечно! Гостью привез господин десница. И еще господина жреца, он сейчас тоже отдыхает. Шутка ли, получить ножом почти в самое сердце! – Эйла широко раскрыла глаза. Мир вокруг поплыл черными пятнами.
– Как – ножом? – чтобы не упасть, она села на краешек постели.
Служанка будто не заметила этого и продолжала суетиться: поправила занавески на окне, чуть передвинула кресло, пробежалась пальцами по склянкам на столике.
– Об этом расскажет сам господин десница, а пока Эйле велено проследить, чтобы гостья приняла лекарства. Вот это нужно выпить, а это… – в первый раз она замялась, подбирая слова. – Это для лица. Нужно мазать.
Исха только теперь поняла, что ей не дает покоя: вся левая сторона лица ныла. Не сильно, но довольно противно. Она медленно поднесла руку к щеке и тут же резко отдернула. Вместо гладкой кожи пальцы нащупали бугры рубцов. Исха оглянулась в поисках зеркала, его не было. Она заметила, что служанка избегает прямых взглядов на нее.
– Оставь меня, пожалуйста, – еле выдавила она.
Эйла без слов коротко кивнула и сразу же скрылась за дверью. Ведьма с трудом поднялась на ноги и зашла за ширму. Она медленно приблизилась к темной ровной глади воды. На нее смотрело бледное чужое лицо, все в саже и копоти. Сердце забилось быстрее. Исха отвела грязные и частью обгоревшие волосы, обнажая левую сторону. Без единого звука она опустилась на колени. Часть лица стала просто не узнаваемой. Уродливая ярко-бордовая кожа и уже местами белые бугры шрамов. Ожоги? Дрогнувшей рукой Исха потянулась к амулету на шее. Его не было. Да что же произошло-то? Что-то ужасное. Но что именно? Она хотела снова позвать служанку, найти кого-то, кто бы все объяснил, но сил не хватало даже на то, чтобы встать.
Такой ее нашел Веренир. Исха сидела на полу у края ванны и смотрела перед собой невидящим взглядом, как будто в полусне. Он опустился рядом с ней на корточки.
– Здравствуй, – чуть слышно сказал он.
Исха подняла на него такой взгляд, что Веренир на миг подумал, будто разум ее не пережил случившегося. Но она заговорила вполне осознанно и очень спокойно. Впервые с тех пор, как он ее видел.
– Здравствуй, господин десница. Не расскажешь ли, что со мной произошло?
Сам не подозревая, что он задержал дыхание, маг выдохнул.
– Расскажу. Вернее, ты сама вспомнишь. Я нарочно убрал воспоминания, пока меня не было рядом, – он коснулся ее лба и шепнул что-то на незнакомом ведьме языке.
И она вспомнила. Память возвращалась постепенно в обратном порядке. Веренир внимательно следил за выражением ее лица на расстоянии локтя. Эмоции сменяли друг друга, она двигала глазами, будто перед ней прямо сейчас разворачивалась какое-то действие. По щекам стекли две крупные слезинки, оставив светлые полосы на грязной коже.
– А что Григ?
– Жрец жив.
– А можно… – Исха не успела закончить вопрос, как мужчина ее опередил.
– Даже не думай. Во-первых, он еще спит. Во-вторых, пока я не поговорю с каждым из вас по отдельности, общаться вам не дам. Да и после того… Я уже вызвал сюда верховных жрецов, пусть сами решают его судьбу.
Она опустила глаза и медленно кивнула.
– Мой дом… мои книги… они полностью… все?..
Он вдруг расхохотался.
– Женщина! Ты серьезно?! Ты только что в буквальном смысле вернулась с того света – и все, что тебя волнует – это книги?
Исха еще больше смутилась и ничего не ответила. Она вдруг поняла, насколько сильно хочет снять с себя грязную одежду и вымыться.
– Спасибо за ванну.
– Ну, если ты только за это хочешь меня поблагодарить… – обиженно протянул маг, – то… пользуйся на здоровье.
Исха вновь смутилась и покраснела до самых корней волос.
– Прости, господин десница, я… конечно, я благодарю тебя за спасение моей жизни, я в неоплатном долгу перед тобой, – начала оправдываться она, но взглянула в его глаза и увидела там лишь искорки смеха, губы кривились в тщательно сдерживаемой улыбке. В первое мгновение она не знала, как реагировать на это, но все же улыбнулась. Робко, самыми уголками губ. Однако Верениру пока и этого было достаточно.
– Оставлю тебя, приводи себя в порядок, а если понадобится что-то – дерни за веревку у кровати, кто-то из слуг обязательно услышит. За ужином я хочу, чтобы ты мне рассказала все, что произошло, – его тон снова принял серезный вид. Перед уходом он мимолетно коснулся воды кончиками пальцев, снова шепнув что-то – над ванной стал подниматься густой пар. – Это чтобы не было холодно.
***
В некоторых местах платье пришлось сдирать чуть ли не с кожей. Теперь оно годилось разве что на половые тряпки. И то неизвестно, обрадуется ли кто-то такому подарку. Впрочем, пусть Эйла сама разбирается, куда эти лохмотья девать. Даже если бы Исхе пришлось ходить в простыне, она ни за что не надела бы это снова.
К счастью, таких крайностей удалось избежать. Служанка вскоре принесла все необходимое: нижнюю рубаху и чулки, шерстяное платье, очень похожее на то, в котором была сама: серое и закрытое, а также несколько пар мягких кожаных башмаков, из которых удалось выбрать самые подходящие по размеру. Теперь осталось решить вопрос с волосами.
– Не могла бы ты принести мне зеркало?
Эйла смутилась:
– Но господин десница сказал…
– Не нужно меня жалеть, – перебила Исха. – Просто принеси это окаянное зеркало!
Темнело. Вместе с зеркалом размером с ладонь Исха получила и лампу. Она тщательно расчесала еще влажные волосы, которые теперь сладко пахли цветами шиповника. Местами огонь настолько испортил локоны, что их пришлось обрезать почти на локоть, на три четверти длины.
Что ж, по крайней мере, теперь от нее не несет гарью. Исха задумчиво оглядела совсем не радующий глаз результат. Волосы теперь едва доставали до плеч, этого не хватало даже на короткую косу. Она решила оставить их как есть – распущенными. Но была еще одна трудность: как теперь спрятать шрамы? Снова помогла Эйла, которая быстро куда-то сбегала и принесла длинный и широкий шерстяной шарф насыщенного темно-зеленого цвета. В него Исха укуталась почти до самых глаз. В каменном замке гуляли сквозняки, здесь даже в самую сильную жару оставалось прохладно, так что шарф решал вопрос не только эстетический. Она приготовилась к ужину, насколько это вообще возможно.
Глава 7
Они молчали. Веренир внимательно рассматривал гостью, не забывая при этом отрезать внушительные куски мяса и отправлять их в рот, запивая вином и заедая хлебом. Такие колоссальные потери силы, как вчера, нужно чем-то восполнять. Обычная пища, хоть и не полностью, но тоже помогала. Исха сидела над полной тарелкой, не притрагиваясь к еде.
– Если ты не размотаешь это… – маг покрутил указательным пальцем около шеи, намекая на шарф, который наполовину закрывал лицо женщины. – То, весьма вероятно, останешься голодной.
Исха юмора не оценила. Она уставилась на стол, боясь смотреть на собеседника. Когда немного пришла в себя, ее обуяло чувство ужасной неловкости. Она в замке. Ее угощает сам десница. К тому же он спас ее от смерти. Вернее, буквально вытащил с того света. А теперь, как ни в чем не бывало, жует. Она уже и не помнила, когда в последний раз ела, но желудок даже не давал о себе знать. Наоборот, при виде еды мутило.
– Исха, послушай, – он отложил двузубую вилку и нож, оперся на локти и положил подбородок на скрещенные в замок пальцы. – Я не для того тратил столько сил, чтобы ты умерла от голода.
Ведьма недоверчиво на него посмотрела. Но не пошевелилась.
– А для чего?
– Что?
– Для чего ты тратил столько сил на меня?
Веренир не ответил, только пожал плечами, а потом добавил:
– Прошу тебя: поешь хотя бы немного. Иначе я сейчас встану и буду сам кормить тебя.
Угроза подействовала. Исха не поняла, шутит он или говорит серьезно, но на всякий случай взяла в руки приборы и немного сдвинула с лица шарф. В нем было не только невозможно есть, но и довольно трудно дышать. Конечно, так стали видны ее шрамы, но, кажется, деснице до них не было никакого дела.
– Умница. А теперь скушай кусочек за доброго дядю десницу.
Она кашлянула, маскируя смешок. Отрезала и наколола на вилку немного мяса и кусочек репы и, отправив в рот, начала старательно пережевывать. Да, приготовлено выше всяких похвал. Блюдо оказалось приправлено чем-то незнакомым, но очень вкусным. Не зря говорят, что аппетит приходит во время еды. Только сейчас она поняла, насколько проголодалась. Дело пошло на лад. Веренир удовлетворенно ухмыльнулся и сам продолжил трапезу.
– Как Григ? – робко поинтересовалась гостья.
Ей показалось, что в глазах собеседника вспыхнули недобрые огоньки, но это длилось лишь миг.
– Жрец пришел в себя, не волнуйся, его жизни ничто не угрожает.
– А ты с ним уже говорил?
– Тебе не кажется, что ты задаешь слишком много вопросов? Это я должен спрашивать, а ты – отвечать, – теперь взгляд десницы точно не отличался дружелюбием.
Исха опустила глаза:
– Прошу прощения, господин десница…
– Давай так: ты расскажешь то, что интересует меня, а потом я постараюсь удовлетворить твое любопытство, – смягчился он.
Ведунья чуть заметно кивнула.
– Расскажи, что произошло, пожалуйста. В деталях. Я, конечно, в общих чертах уже в курсе событий, но хочу услышать твою версию.
– А ты разве не можешь просто прочесть мои мысли? – удивилась ведьма.
– Нет, – без обиняков ответил Веренир. – Это невероятно редкий дар. К тому же все чтецы рано или поздно лишаются рассудка. Не хотел бы я в своей голове слышать чужие голоса. А ты разве можешь?
Она отрицательно покачала головой. Тарелки были уже пусты. Веренир поднялся и подал руку Исхе. Та безропотно приняла приглашение и вместе с хозяином покоев подошла ближе к камину, в котором язычки пламени лениво облизывали единственное полено. При взгляде на огонь Исха почувствовала, как сердце пропустило удар и забилось быстрее. Но она сделала несколько глубоких вдохов и успокоилась. Здесь безопасно. Пока что. Десница кивнул Исхе на одно из двух кресел, стоявших в нескольких шагах от очага. Ведьма присела. Хозяин покоев подкинул дров и последовал ее примеру.
Шло время. Исха молчала, мужчина ждал.
– Я могу задать только один еще вопрос? – как-то вдруг напряглась она.
Он без тени улыбки кивнул.
– Я под стражей? Или свободна?
Веренир задумчиво погладил пальцами короткую бороду.
– А это будет зависеть от того, что ты скажешь. Но не советую мне врать. Мысли, может, я и не читаю, а вот ложь чувствую.
Ведьма тяжело вздохнула и принялась рассказывать о событиях злополучного дня.
– Так что, если ты хочешь знать, я ли убила ту девицу, ничем не помогу, потому что сама этого не знаю, – заключила она через некоторое время. – Могу лишь с уверенностью сказать, что нарочно ничего для этого не делала.
Она устало откинулась на спинку мягкого кресла, обитого все тем же пурпурным бархатом, что и в ее спальне. Молчание затягивалось. В какой-то момент Исхе показалось, что десница вот-вот позовет стражу, и ее уведут в темницу. Она начала покусывать губы, не замечая того.
– Что ж. Я тебе верю, – спустя вечность, как показалось ведьме, вынес вердикт Веренир. – Ты хочешь уйти?
– Я… – Исха запнулась. – Я не знаю…
Маг повернулся к собеседнице и внимательно посмотрел ей в глаза.
– И куда ты пойдешь? Твоего дома уже нет, забыла? А даже если что-то осталось, неужели ты вернулась бы к этим людям? – лицо его сейчас выражало крайнюю степень отвращения.
Ведунья покачала головой:
– Я была бы рада все забыть, но, боюсь, эти воспоминания будут преследовать меня до конца дней.
– Будь моей гостьей, пока не решишь, что делать дальше.
– Это очень неудобно… – замялась Исха.
Веренир снова смотрел на огонь.
– Я настаиваю, – твердо добавил он, не глядя на нее.
– А Григ? Что будет с ним?
Веренир на мгновение поджал губы.
– А что будет с ним – решать не мне. С точки зрения закона он не сделал ничего дурного. Наоборот – пытался спасти женщину из огня.
– Ведьму, – поправила его Исха. – Пытался спасти ведьму.
– Пусть так, – согласился Веренир. – Это ничего не меняет. Формально перед великим князем, который олицетворяет правосудие, мы все равны.
Исха издала звук, похожий на короткий смешок.
– Его судьбу решит жречество. А мне больше ничего от него не нужно, я узнал все, что хотел.
Исха всем корпусом повернулась в Верениру. Он это заметил, однако упрямо не поворачивал головы к своей собеседнице, смотря на последний догорающий язычок пламени.
– Господин десница…
– Веренир, – перебил он. – Называй меня Верениром. Тошнит от этой официальности.
Исха набрала в грудь воздуха, словно перед прыжком в воду.
– Хорошо. Веренир, я могу увидеть Грига? – она продолжала сверлить его взглядом. Непонятно почему, но мужчина этого не хотел, хотя причин тому быть не могло.
– Да, – он встал с кресла резче, чем хотел. – Да. Можешь увидеть своего жреца, если это так необходимо.
Исха сглотнула. Какая странная реакция на вполне закономерную просьбу.
– Спасибо.
– Можешь идти, – сказал он, уже отвернувшись к окну.
***
Исха так разволновалась, что совсем забыла расспросить Веренира о куче важных вещей. Что с ее амулетом? Как удалось вернуть ее? И главное: зачем? Он ведь так и не ответил. Она лишь знала, что обязана этим двум мужчинам в равной степени. Один вытащил ее из огня, другой вернул к жизни. И если поступок жреца она еще могла понять, ведь они успели сблизиться за то время, пока тот жил в Логе, то действия мага оставались загадкой. Она знала, каково это: разжигать почти потухшую искру жизни, и как много это отнимало сил. Но воскресить уже мертвого? Непостижимо! На это никто не способен! Нет, конечно, ведьма читала о некромантах, которые могли управлять мертвыми телами, но она вовсе не чувствовала себя мертвецом. Вернее, ощущала себя в общем и целом как обычно.
Да. Задачка. Ничего, раз она согласилась быть его гостьей, у них еще выдастся возможность все обсудить. Тем более десница в конце разговора оказался явно не в духе, и лезть к нему с остальными вопросами было по крайней мере неразумно, если не сказать – опасно. Она же не знает, какой он. А вдруг разозлится – и передумает с ней возиться. В Логе ходили байки про узников, которых «забывают» на десятки зим в подземельях. Тогда уж лучше смерть. По крайней мере, там, за чертой, ничего не было. Она будто исчезла. Или просто ни о чем не помнила. В любом случае сейчас самое главное – увидеть Грига. Женщина шла по узкому каменному коридору за служанкой, которая вела ее к жрецу. Ведьма тщательно закуталась в шарф, остались видны только глаза.
Он пошел за ней в огонь! Как человек в здравом уме может на такое решиться? В здравом ли? А что если все эти люди, которые шептались за ее спиной, правы? Что если она действительно его околдовала?
Размышлять дальше оказалось некогда – перед ней распахнулась дверь, ведущая к покоям, в которых сейчас находился жрец. Она робко заглянула внутрь. Григ дремал, откинувшись на высокую подушку. Но, услышав звук открываемой двери, сразу распахнул веки.
– Исха! – воскликнул он и дернулся к ней, но сразу же охнул и упал обратно.
– Лежи, пожалуйста, не двигайся! – подбежала к нему ведьма.
Может, он и рад был бы ее не послушать, но любые движения отзывались острой болью в области сердца.
– Ты жива…
– Тебе разве не сказали? – нахмурилась она.
– Сказали, конечно, только я не мог поверить, – каждое слово давалось ему с трудом.
– Молчи, нужно беречь силы.
Со стороны выхода раздалось негромкое покашливание.
– Госпожа Исха, я пойду, если что-то понадобится, дергай за шнур у кровати, – промолвила служанка, которая привела ведьму сюда.
Исха кивнула. Они остались наедине. Женщина присела на краешек кровати и взяла мужчину за руку.
– Теплая, – блаженно улыбнулся тот.
От нелепости ситуации Исха прыснула со смеху.
– Да живая я, живая! И теплая, и сердце бьется.
– Все еще не могу поверить, – он с трудом поднял руку и потянулся к шарфу.
– Не надо, – мягко отстранила она его, качая головой. – Не надо. Это кто-то из местных?.. – спросила ведьма, указывая на рану.
– Да, – соврал жрец.
Они долго молчали, держась за руки. Исха положила свободную руку на грудь Грига, одновременно мысленно потянувшись к ране, чтобы привычными действиями заживить плоть. И ничего не почувствовала. То есть, конечно, от его тела веяло теплом, а вокруг перевязанной и резко пахнущей травами раны вообще было горячо, но это все не то. Она не могла позвать силу, будто внутри ничего не осталось.
– Что такое? – Григ заметил, как напряглась гостья.
Исха покачала головой.
– Все в порядке. Просто… Ты из-за менять чуть не погиб. Дважды. Я виновата перед тобой, прости меня.
Он через боль улыбнулся.
– Я могу сам решить, что мне делать.
– И к чему привели эти решения? Теперь за тебя все решат верховные жрецы. И кто знает, что им в голову может прийти?
– Самое худшее, что мне грозит – это лишение возможности служить. Не чета тому, что сделали с тобой. А грамотный муж всегда найдет работу в городе.
Он снова приподнял руку, намереваясь снять с нее шарф. Ведунья отстранилась.
– Почему ты от меня прячешься? – в его голосе слышалась обида. – Разве я не доказал свою преданность? Разве не заслуживаю немного доверия с твоей стороны?
Ведьма шумно сглотнула слюну и молча начала разматывать накидку. Когда лицо открылось, она взяла лампу с прикроватного столика и поднесла ее ближе к себе, чтобы жрец рассмотрел все рубцы и шрамы. Он долго ее разглядывал. В уголках его глаз заблестели слезы. Они медленно заполняли глаза, а потом потекли вниз по щекам. Казалось, он их вовсе не замечал. А вот Исха жадно следила за выражением его лица, и от того, что видела, больно сжималось сердце. В его взгляде читалась безграничная жалость. Жалость, которая перебивала все остальные чувства, если они когда-то у него были по-настоящему. Так смотрят на старого пса, который доживает последние дни в подворотне: вроде и жаль его, а к себе не заберешь. Исха поставила светильник и торопливо поднялась.
– Я… Тебе нужно отдыхать, я зайду завтра, – пробормотала она и, не дождавшись ответа, выбежала из комнаты.
***
Но завтра она к нему не пришла. Исха целый день почти не вставала с постели. От десницы не было ни единой весточки, а сама связываться с ним она не хотела. Не осталось сил ни с кем разговаривать, тем более – навещать Грига. Не хотелось вообще ничего. Ведунья просто лежала в мягкой кровати под теплым одеялом и старалась ни о чем не думать. Хотя мысли упорно лезли в голову. Иногда она приходила к выводу, что для всех было бы лучше, если бы она умерла окончательно. Так прошел день, еще день и еще. К ней заглядывали лишь служанки, принося еду и унося обратно. Исха ни к чему не притрагивалась. На четвертое утро улыбчивая Эйла мощным вихрем ворвалась в ведьмины покои, неся ведро воды, следом за ней семенило еще с десяток девушек. Они быстро наполнили ванну горячей жидкостью. А Исхе вручили короткую записку.