Для раненого и истекающего кровью, Кай выглядел на удивление бодро – тому наверняка была какая-то причина, но Морана не сумела понять.
– Ты слышишь меня? Нам нужен кинжал и кольцо. – Морана непонимающе уставилась на Кая, и тот пояснил: – Твой фавн сказал, что нашел меня с помощью родового кольца. И ваш разговор с Гердой я неплохо расслышал. Так что сдается мне, если кольцо заговорила та же ведьма, что заговорила кинжал, даже после ее смерти в кольце сохранилась и память рода, и ведьмина сила.
– Я смогу исцелить тебя с помощью кольца. – Морана и сама не заметила, как улыбнулась. Вот почему Кай очнулся, когда она оказалась рядом, вот почему ему не было больно, а бледность на щеках уступила румянцу.
Морана протянула левую руку, на котором носила кольцо, и аккуратно положила поверх раны, зияющей в боку. Но Кай перехватил руку и, сняв с пальца кольцо, сжал его в кулаке.
– Нет. Сначала мы исцелим тебя.
– В каком смысле?
– У нас есть кинжал и кольцо. Сначала вытащим твой осколок, а потом уже мой.
– А если силы кольца не хватит на двоих? – засомневалась Морана. Но Кай будто не услышал: приподнялся, дотянулся до лежавшего на земле кинжала. Затем привалился спиной к липе и окровавленными пальцами попытался расстегнуть пуговицы на жакете Мораны.
– Эй! – Оттолкнула она его руки. – Что станет с нами без осколков? Что, если мы тут же состаримся и умрем? Мы даже не знаем, сколько нам теперь лет.
– В тебе все еще есть твоя сила, – напомнил Кай и подбадривающе улыбнулся. И снова шепнул «Прости», и снова Моране пришлось вскрикнуть от боли.
Кинжал вошел в плоть с громким шипением, будто раскаленный металл влили в холодную воду. Морана застонала, вцепилась зубами в предплечье, пальцами – в липовую кору. И не могла думать ни о чем, кроме пальцев Кая, которые чувствовала рядом с сердцем.
А потом боль начала затихать.
– Не смотри, – попросил Кай, и его холодные губы коснулись ее щеки. – Уже все… Почти все.
Но Морана не подчинилась. Открыла глаза, отодвинулась назад и посмотрела на руки Кая: в одной ладони поблескивал осколок зеркала, который Морана столько лет проносила в груди, но другая ладонь оказалась пуста.
– Где кольцо? – спросила Морана в панике, хотя уже знала ответ: по тому, как Кай осунулся, по тому, как запали его глаза, по кровавой струйке, что потекла из уголка губ. – Что ты наделал, Кай?
– Ты права, на двоих бы силы кольца не хватило.
– Зачем?.. Ранен был ты, а не я.
Кай вновь улыбнулся и, опустившись на землю, уставился стекленеющим взглядом в клубящийся над ними туман.
– Ритуальный кинжал, осколок, кольцо… Когда бы еще выпал шанс избавить тебя от тролльего плена?
– Вот же… Поганец! Замри теперь и не мешай мне.
– Не надо, – выдохнул Кай и закрыл глаза.
Но Морана не могла теперь сдаться. Зашептала, обращаясь с молитвой к вечности, одну руку положила Каю на лоб, другую – на рану.
– Морана, – позвал Кай, но она не откликнулась. – Тебе нужно уйти: Герда скоро оттает.
– Заткнись. Я передвину осколок, он остановит кровь, а потом мы что-нибудь придумаем.
– А потом твой фавн меня добьет. Он, кстати, в курсе, что стал не первым твоим мужем? Двоемужие – это не так чтобы хорошо, Морана. Но у тебя ко всему нестандартный подход…
Кай говорил все тише и тише, и наконец слова сменились стоном, но вскоре оборвался и он.
– Кай!
Но ответом был лишь укол и кровь – теперь ее, Мораны, кровь – на дрожащей ладони.
Удалось! Край осколка выглядывал из раны, кровь вокруг него на глазах сворачивалась и чернела.
– Ну хоть что-то у тебя вышло. – Отмерев, Герда вмиг оказалась рядом, ударила наотмашь, схватила Морану за волосы.
Зря.
Морана по старой памяти щелкнула пальцами и сама не заметила, как ответила ударом на удар: сила моран и магия троллей схлестнулись.
***
Морана и Герда стояли друг против друга. Не дышали. Не шевелились. А земля вокруг них дрожала, крошились булыжники, горела трава. Сыпались искры, взрывались лампочки, воняло паленым…
– Даже если сила к тебе вернулась, ты не сможешь меня одолеть, – наконец нарушила молчание Герда. Расплылась в издевательской ухмылке и, потянув за завязки, удерживающие накидку, позволила той соскользнуть и упасть на землю. – А даже если бы и могла, ты ведь не причинишь вред нашему с Каем ребенку?
– Вот дрянь! – только и сумела ответить Морана, различив округлившийся живот. И с рыком потянула на себя невидимые нити, превращая их из оружия в защитную сеть, которой укрыла Кая.
– Соображаешь ты быстро и с осколком, как вижу, справилась. Молодец.
– А толку? Без Каджу Кай не сумеет поправиться: ему теперь вечно валяться в коме.
– Может, да, а может, и нет. – Герда шумно выдохнула, задрала голову, и туман над ней расступился, приоткрыв кусочек звездного неба. – Надо же… Я так боялась этого дня: когда Кай снова тебя найдет, когда узнает… Всю эту чертову уйму лет я боялась его потерять! Каждый день! А теперь мне впервые нестрашно.
– Выходит, для твоего спокойствия всего лишь нужно было отправить Кая в нокдаун?
– Или чтобы он умер.
– Что?
– Это ведь самое простое, – с придыханием и медовыми нотками в голосе заговорила Герда. – Даже если найдется способ его исцелить, Кай ко мне не вернется. Да и хочу ли я, чтобы он ко мне возвращался?.. Я никогда об этом не думала. А если способ не найдется… Что тогда? Положу Кая в хрустальный гроб, поставлю посреди спальни и буду говорить ребенку: «Это твой папочка»? Так и останусь привязана к нему навсегда? Зачем? Я могу прожить новую жизнь. Вдова с ребенком – куда лучше, чем вечная невеста, которую даже не помнят.
– Не вздумай! – рявкнула Морана, и столпом искр ударила у ног Герды, не позволяя приблизиться к Каю. – Тронешь его, переломаю все кости! Кроме тех, которые пригодятся, чтобы выносить ребенка.
– Ты правда веришь, что сумеешь мне помешать? – спросила Герда, и улыбка ни на секунду не покинула ее губ. – Это ведь даже гуманно: лучше умереть, чем быть живым мертвецом, который никогда уже не очнется. Посуди сама, все в выигрыше: у меня есть ребенок, у тебя – фавн, а у Кая – шанс умереть и покоиться с миром. Так тому и быть.
– Решать не тебе, – отрезала Морана. И с горечью добавила, обращаясь не к Герде, а к самой себе: – Это мой выбор.
На Ирвина Морана не смотрела – не могла посмотреть. Разжала кулак, выпустила силу – та бросилась вперед, будто змея, впилась в Ирвина, обвила… Каменная статуя превратилась в глыбу изо льда, затрещала, а затем осыпалась – на миллиарды осколков…
– Ирвин был последним в своем роду, – едва сдерживая рыдания, выдавила Морана сквозь зубы и, взглянув на Герду, впервые увидела в ее глазах изумление и испуг. – Ирвин мертв, род прервался: теперь кинжал – просто кинжал, а рана – всего лишь рана.
Морана стиснула челюсти, не позволяя всхлипу сорваться с губ, и, присев возле Кая, аккуратно достала из раны зеркальный осколок. Тот оказался такой же формы, как и осколок, который Кай достал из груди Мораны. Но думать о том не было смысла.
Морана закрыла глаза, положила ладони Каю на грудь, и рана затянулась будто сама собой. Осталось вновь напитать тело кровью, но Морана остановилась раньше, чем Кай сумел бы очнуться.
После того как она спасла его, пожертвовав Ирвином, Морана не хотела бы взглянуть в глаза Кая. Он бы не понял, а осудить она и сама бы себя сумела.
Наконец Морана взяла в руки оба осколка, поднялась и протянула их Герде:
– Думаю, тебе пригодятся. Теперь все три у тебя: найди способ, как собрать зеркало целиком, и избавься от него. Вряд ли ты захочешь, чтоб дочь твою растила троллиха.
– Спасибо.
***
Когда Такис вышел из лавки, туман рассеялся, а над городом зарождался рассвет. Куда делась ночь, как могла пролететь незаметно, Такис не знал. А кровь, что залила пятачок неподалеку от монастырского сада, не заметил. Увидеть ее могли лишь те, кого Морана называла дивьими народами, Герда – тварями, а Кай не искал названия вовсе.
Зато он искал Морану: изо дня в день, из года в год, и не успокоился, пока не нашел. Но Герду больше не встречал, и дочь, которую она родила, ни разу не видел.
Конец