Какъ человѣкъ, Николай Васильевичъ представлялъ замѣчательный, рѣдкій въ наши дни, примѣръ цѣльной, самостоятельной, свободной и гордой натуры. Къ нему никоимъ образомъ нельзя было отнести упрекъ, дѣлаемый г. Кони современному обществу, въ измельчаніи личности, въ нравственной дряблости и узкой спеціализаціи. Своего «я» Николай Васильевичъ не скрывалъ за безличнымъ «мы», и если покойный заслуживалъ укора, то въ обратномъ отношеніи – за ту рѣзкость, съ которой нигдѣ и никогда не стѣснялся сказать свое мнѣніе, защищая то, что считалъ своимъ убѣжденіемъ. Компромиссы, ни личные, ни общественные, для него не существовали, и во всемъ онъ требовалъ той же прямоты и искренности, которыя составляли основу его характера. Быть можетъ, въ житейскомъ обиходѣ такія прямыя, цѣльныя натуры не всегда удобны, но, право, если бы ихъ не существовало въ жизни, можно бы потерять вѣру въ человѣческую искренность. Такимъ же являлся Н. В. и въ литературѣ, гдѣ двухъ мнѣній, осторожныхъ обходовъ и двусмысленныхъ заявленій онъ не допускалъ. Съ нимъ можно было не соглашаться, но нельзя было не уважать, какъ противника, столько же открытаго и смѣлаго, сколько прямого и честнаго. Его «да» было «да» и «нѣтъ» – «нѣтъ», что въ наше время несравненно большее достоинство, чѣмъ глубокомысленная ученость на почвѣ расплывчатыхъ общественныхъ и личныхъ идеаловъ.