После Воскресения Христова апостолы отправились на проповедь новой веры, их успешные труды часто завершались основанием новой общины. Ученики Христовы отправлялись дальше, а для местных христиан оставляли человека, который мог бы научить их основам веры, проводить регулярные собрания, заботиться о бедных и больных членах общины, то есть был бы одновременно наставником и администратором. Кроме того, нужны были люди, которые отвечали за братские трапезы, за хозяйство. В результате у христиан возникают разные служения и церковная иерархия.

В Деяниях апостольских рассказывается о том, как появились диаконы³¹. Апостолы понимали, что не могут одни справиться со всеми нуждами, и предложили христианам выбрать служителей (так с греческого языка переводится слово «диакон»). В Древней Церкви эти люди помогали священникам и епископам. Они приносили Причастие больным единоверцам, заботились о порядке во время собраний, о том, чтобы люди просто могли попить и поесть.

Вскоре христиан стало еще больше: в крупных городах появлялось по нескольку общин, по всему Средиземноморью возникали церкви, и апостолам нужны были помощники, которые бы следили за порядком, разрешали споры между христианами и заботились бы о проповеди. Так появилось служение епископов.

Но число христиан все увеличивалось, и вот уже епископы не могли возглавлять все собрания верующих в одном городе или области. Появились священники (иереи, пресвитеры), представляющие епископа в конкретной общине (сейчас бы мы сказали «в храме»). Так возникает иерархия из трех степеней священства: диаконы – священники – епископы.

К слову, в Древней Церкви епископы могли быть женаты. Апостол Павел в Первом послании к Тимофею перечисляет качества достойного кандидата в архиереи (еще одно наименование епископа): епископ должен быть непорочен, одной жены муж, трезв, целомудрен, благочинен, честен, страннолюбив, учителен, не пьяница, не бийца (драчун. – А.З.), не сварлив, не корыстолюбив, но тих, миролюбив, не сребролюбив, хорошо управляющий домом своим, детей содержащий в послушании со всякою честностью; ибо, кто не умеет управлять собственным домом, тот будет ли пещись о Церкви Божией? (1 Тим. 3: 2–5).

Столь высокие требования объяснялись важностью фигуры епископа: преемник апостолов, он был гарантией исторического существования Церкви. Лишь архиереи могли рукополагать новых епископов и священников. Чем старше становилась Церковь, тем больше была в ней роль епископов: они участвовали в Соборах и имели решающий голос в вопросах вероучения, во время гонений архиереи часто становились мучениками, они распоряжались церковным имуществом и выполняли множество административных функций, без которых Церковь не могла бы развиваться и расти.

Конечно, среди епископов были люди недостойные и даже еретики, но все равно фигура архиерея была и остается очень важной для христиан. В конце I – начале II века Игнатий Богоносец в одном из своих посланий призывает священников и диаконов согласовывать свои действия с мнением архиерея и хранить единство Церкви. Более того, он отказывает тем, кто не признает епископа, в праве быть христианином³².

Такая строгость была для новой религии почти единственным способом выживания. Христианами становились разные люди, одни впадали в ересь, другие – в раскол, а третьи просто пользовались популярностью веры в своих интересах. Епископ защищал свою паству от таких лжеучителей, и Церковь была ему за это благодарна, приняв ряд административных правил для сохранения своего единства. Вот они в несколько упрощенном виде.

В каждом городе существует только одна епископская кафедра (не может быть одновременно двух епископов с титулом «московский», «киевский» или «иерусалимский».) Священники и епископы одной области подчинялись митрополиту и без его согласия не могли принимать каких-то важных решений. Епископы одного региона или страны выбирали из своей среды первого епископа (Патриарха, митрополита, Папу, архиепископа), который отвечал перед Богом за Поместную Церковь.

Сщмч. Игнатий Богоносец.

Фреска. Монастырь Высокие Дечаны. Косово. Сербия. XIV в.

На территории епархии (крупного города или области) мог быть один главный архиерей и несколько его помощников – викариев. Все остальные клирики (диаконы и священники) не могли без разрешения епископа переходить из одного города в другой или служить в разных храмах. Священник из одной епархии не мог служить на территории другой без письменного разрешения от архиерея.

Но и епископы тоже зависели от священников и мирян.

В Древней Церкви архиерея выбирали верующие. Часто это приводило к ожесточенным спорам – христиане делились на партии и поддерживали своего кандидата всеми возможными способами. Римский историк IV века Аммиан Марцеллин описывает преступления толпы при выборах Папы³³.

Иногда лишь чудо спасало город от кровопролития. В 374 году в Медиолане (Милане) христиане никак не могли избрать епископа. Дело шло к драке, и тогда для успокоения верующих в храм пришел префект по имени Амвросий. В городе его очень любили за справедливость. Он поднялся на кафедру и сказал несколько слов о мире и согласии. В наступившей тишине раздался детский голос: «Амвросий – епископ!» Все присутствующие в базилике с этим согласились, и Амвросий был избран епископом, будучи на тот момент даже некрещеным человеком.

Еще сложнее было выбрать Патриарха. Для этого открывался церковный Собор, в котором участвовали епископы, священники, диаконы и миряне. Иногда в этот процесс вмешивались и представители светской власти. Предстоятеля Церкви избирали большинством голосов, иногда по жребию. Историк Василий Болотов описывает уникальный способ выбора Патриарха у сиро-персидских несториан и у коптов. Позволим себе привести его описание:

«Они поступали таким образом. Из всех лиц, имевших право избрания, выбиралось 100 человек, из этих 100 – 50, из 50 – 25, из 25 – 10, из 10 – 3. Из этих трех выбирался особым способом один. Решение выбора предоставлялось Богу. Имя каждого писалось на особом билетике, на четвертом писалось имя Иисуса Христа. Потом билетики скатывались и полагались на престол. Совершалась литургия, и после нее посылали ребенка, от которого нельзя было ожидать коварства. Он выносил билетик, и если на нем было имя какого-либо кандидата, то он признавался избранным; если же было имя Христа, то это означало, что Христос по-прежнему остается Добрым Пастырем вдовствующей церкви и никто их трех кандидатов Ему не угоден. Так это повторялось другой и третий раз, пока выбор не падал на одно определенное лицо»³⁴.

О том, насколько разными могли быть кандидаты на епископское служение в Древней Церкви, рассказывает письмо святителя Афанасия Великого к Драконтию. Этот отрывок показывает, что уже в первой половине IV века в Церкви возникли споры о том, должен ли епископ избираться из монахов. Святой Афанасий отмечает, что главное – не происхождение кандидата, не его принадлежность к той или иной церковной группе, а его дела и поступки. Некоторые архиереи не жили в монастыре долгое время, а становились иноками лишь на краткий срок перед хиротонией. В Русской Православной Церкви епископ – обязательно монах, но многие достойные архиереи стали иноками в зрелом возрасте, после того, как их супруга умерла, а дети – выросли.

Впрочем, вернемся к разговору о православной иерархии. Важность епископства в Православной и Католической Церквах определяется понятием апостольского преемства. Христиане второго и третьего поколений, не будучи очевидцами земной жизни Христа и апостолов, бережно хранили предания о том, что их епископ был рукоположен апостолом или его ближайшим учеником. Списки епископов Поместных Церквей, отражающие непрерывавшуюся цепочку хиротоний от апостольских времен, можно найти в «Церковной истории» Евсевия Памфила³⁵. Иногда в них обнаруживаются лакуны и неясности, но сама идея епископской преемственности – одна из важнейших для Церкви. Цепочку архиерейских хиротоний предстоятелей древнейших Церквей (Римской, Константинопольской, Иерусалимской, Антиохийской и Александрийской) теоретически можно проследить до наших дней. Все существующие ныне Поместные Православные Церкви сохранили эту апостольскую преемственность, а вот у еретиков и раскольников она прервана. Почему же столь значима для Церкви правильная епископская иерархия?

Для верующего человека очень важны таинства: Крещение, Евхаристия, Венчание, Исповедь, таинство Священства. Важны храмы и священники, которые в них служат. Но ни появление новых церквей, ни поставление на служение иереев, которые могли бы совершать таинства: возглавлять литургию, венчать, крестить, – невозможно без епископов. Апостольские правила и каноны Вселенских и Поместных Соборов говорят, что нового епископа должны рукополагать не менее трех архиереев.

В истории той или иной Поместной Церкви не раз были ситуации, когда число архиереев уменьшалось катастрофически (так, в Русской Православной Церкви накануне Великой Отечественной войны всего четыре епископа оставались на свободе), но православная иерархия как таковая сохранилась до сих пор.

Напоследок скажем несколько слов о сакральности епископского сана и о том, возможно ли, чтобы архиерей совершал ошибки, приносящие вред Церкви. Уже упоминаемый нами Игнатий Богоносец прямо сравнивает архиерея со Христом, говоря, что «всякого, кого посылает домовладыка для управления своим домом, нам должно принимать так же, как самого пославшего. Поэтому ясно, что и на епископа должно смотреть как на Самого Господа»³⁶. Метафора эта может показаться чересчур смелой, но она лишь свидетельствует об уважении к архиерею и восходит к словам Христа апостолу Петру о камне, на котором воздвигнется Церковь (см.: Мф. 16: 18), и о том, что принимающий апостолов принимает самого Христа (см.: Ин. 13: 20).

Жизнь, конечно, сложнее красивых схем. Впереди будет и спор о статусе римского епископа, и ситуация, когда монах и богослов, преподобный Максим Исповедник, будет обличать самого Патриарха Константинопольского… Но апостолы и их ученики предусмотрели подобные ситуации: священники могли обращаться с жалобой на епископа к Патриарху, в церковный суд, к участникам Вселенского или Поместного Собора. И в истории мы знаем немало случаев, когда в результате такого суда архиерея лишали кафедры или даже сана. Иногда, как в случае со святителем Иоанном Златоустом или Патриархом Никоном, такой приговор был несправедлив, и Церковь признавала свои ошибки. В земной Церкви, как писал Антон Владимирович Карташев, не бывает безукоризненных формул, которые сами по себе гарантируют правильность решений. Так что епископ как человек мог ошибаться, Собор архиереев мог на какое-то время посчитать ересь православным вероучением, а Православие – ересью, но в конечном итоге время и Бог все расставляли по своим местам. Впрочем, об этом мы подробнее поговорим в главе, посвященной Вселенским Соборам.

Глава 7
Константин Великий: человек, изменивший мир

В марте 313 года в Милане два августа – Константин и Лициний – приняли исторический документ, в первых строках которого говорилось о прекращении гонений на христиан и о том, что «никому не запрещается свободно избирать и соблюдать христианскую веру и каждому даруется свобода обратить свою мысль к той вере, которая, по его мнению, ему подходит, дабы Божество ниспосылало нам во всех случаях скорую помощь и всякое благо»³⁷.

Совсем недавно, в 303 году, император Диоклетиан развязал жесточайшее гонение на Церковь. Многие верующие погибли или были жестоко изувечены. Но Миланский эдикт открыл начало новой эпохи: впервые за долгое время на большей части территории Римской империи прекратилось преследование христиан, составлявших заметную часть ее населения.

В чем же причина этой революции? Почему одни считают Константина Великого циничным прагматиком, а другие – христианином и защитником новой веры? Попробуем разобраться.

Свою молодость будущий император провел рядом с Диоклетианом. Константин был сыном Констанция Хлора – одного из четырех соправителей Римской империи. В 293 году Диоклетиан разделил свою империю на части и выбрал себе трех помощников, одним из которых и был отец Константина Великого.

Сам же Константин всю юность провел в Никомидии – небольшом городе в окрестностях Константинополя, который в тот момент назвался Визáнтием. Современники отмечают красоту Константина, его храбрость и умение отлично держаться на лошади, а также талант к дипломатии. Все эти качества пригодились ему в долгой борьбе за власть, которую он вел с перерывами всю первую четверть IV века.

В 306 году Константин, обманув наемных убийц, спешит в Британию к своему престарелому отцу. Констанций Хлор вскоре умирает на руках сына, оставив по себе добрую память (в Британии практически не было гонений на христиан, подданные не облагались непомерными налогами). Евсевий Кесарийский в своем труде «Жизнь Константина» рассказывает о щедрости Констанция Хлора. Посланники Диоклетиана упрекнули его в том, что он собирает мало налогов для Рима, тогда правитель Британии собирает своих подданных и просит их доказать «свободную преданность василевсу» добровольным пожертвованием. Казна быстро наполняется, и Констанций Хлор просит посланцев передать Диоклетиану то, что они увидели³⁸.

Фрагмент капитолийского колосса (статуи императора Константина). Рим

Здесь нужно сказать пару слов о самом Евсевии и его творениях. Он был епископом Кесарии Палестинской, участником I Вселенского Собора, доверенным лицом Константина Великого, тонким дипломатом и первым историком Церкви. Для любителей прошлого интересны два его сочинения – «Церковная история» и «Жизнь Константина». Первое рассказывает об истории христиан от момента основания новой религии до 324 года. Второе представляет собой большое хвалебное жизнеописание императора Константина, построенное по образцу античных биографий. Евсевий пристрастен: он не знакомит читателя с неприятными сторонами жизни своего героя. Однако «Жизнь Константина» до сих пор остается одним из главных источников, позволяющих приблизиться к пониманию личности императора.

Но вернемся к нашему герою. 25 июня 306 года армия провозглашает Константина августом. Но обстоятельства складываются так, что управлять Константин может лишь Британией. Ситуация меняется в 312 году, когда римские сенаторы просят Константина освободить Вечный город от тирана Максенция. Будущий защитник христианства собирает свои легионы и идет на Рим, где его с большим войском ждет противник. Решающая битва произойдет у Мильвийского моста. Незадолго до этого во время молитвы богам Константин наблюдает странное явление на небе – «составившееся из света» и «лежавшее на солнце» знамение Креста; на кресте была надпись: «Сим побеждай!»³⁹. Той же ночью Константин видит во сне Христа, Который повелевает ему сделать особое знамя для своих воинов (описание этого штандарта также есть у Евсевия⁴⁰). Послушавшись повеления, Константин в итоге выигрывает свою очередную битву за власть. Новый император торжественно входит в Рим, а в марте 313 года на свет появляется Миланский эдикт.

До сих пор историки спорят о причинах его появления. Самая распространенная версия приписывает Константину желание опереться на Церковь в борьбе за власть и объединение империи. У этой гипотезы есть свои изъяны. К началу IV века христиан в Римской империи по самым оптимистичным прогнозам было не больше 15%. Большинство подданных было равнодушно к религии и почитало римских богов скорее по привычке. Если отбросить предположение, что Константин Великий обладал гениальным даром предвидения, то Миланский эдикт можно рассматривать в целом как способ умиротворения всех жителей империи с помощью провозглашения принципа полной религиозной свободы. Свидетельства этому есть и в самом документе, где говорится, что отныне каждый волен «свободно, по своему желанию избирать себе веру», что вполне «соответствует нашему мирному времени (…) так определено нами, дабы не казалось, будто мы умаляем достоинство какой-либо веры»⁴¹.

Вряд ли можно согласиться и с Евсевием Кесарийским, считавшим, что в 313 году Константин уже фактически был христианином. Вероятнее всего, император заинтересовался христианской религией после своего видéния.

Тем не менее значение Миланского эдикта невозможно переоценить. Впервые христиане получили от светской власти юридическое право на существование; Церкви возвращалось имущество и храмы, отобранные в годы гонений. Мечта раннехристианских апологетов сбылась: последователи новой веры теперь были полноправными гражданами своей страны. Но за все приходится платить.

Константин Великий иногда вмешивался в дела Церкви или выступал арбитром по богословским вопросам, император мечтал, чтобы все его подданные были объединены одной верой. Впрочем, это желание василевса сыграло в пользу Церкви: именно стараниями Константина Великого на 1 Вселенском Соборе (325 г.) в Символ веры было внесено слово «Единосущный», что позволило православным иерархам поставить надежный заслон против ереси пресвитера Ария, считавшего, что Бог Сын не равен (не единосущен) Богу Отцу. Отдельные⁴² же промахи первого византийского императора в церковно-государственной политике не могут перечеркнуть тот факт, что именно Константин Великий даровал христианам возможность свободно исповедовать свою веру.

Нам осталось рассказать лишь о крещении основателя Византийской империи.

В IV веке многие люди откладывали совершение таинства Крещения почти до самой смерти. Они знали, что в нем человеку подается прощение всех ранее совершенных грехов, и это часто было причиной промедления. Не стал исключением и Константин Великий. В 337 году больной император просит отвезти себя в Никомéдию и там принимает Крещение. Евсевий Кесарийский сохранил для нас несколько идеализированный монолог Константина, произнесенный перед совершением таинства:

«Пришло то желанное время, которого я давно жажду и о котором молюсь как о времени спасения в Боге. Пора и нам принять печать бессмертия, приобщиться спасительной благодати. Я думал сделать это в водах реки Иордан, где во образ нам, как повествуется, принял Крещение Сам Спаситель; но Бог, ведающий полезное, удостаивает меня этого здесь. Итак, не станем более колебаться, ибо если Господу жизни и смерти угодно будет и продлить мое существование, если однажды определено, чтобы отныне я присоединился к народу Божиему и, как член Церкви, участвовал в молитвах вместе со всеми, то через это я подчиню себя правилам жизни, сообразным с волей Божией»⁴³.

Константин Великий, несомненно, изменил судьбу мировой истории. Он был достаточно мудр и решителен, чтобы в молодости принять совет Христа, который обеспечил ему победу. Он искренне считал, что в обязанности императора входит забота о единстве Церкви. Своими действиями он продлил жизнь восточной части Римской империи больше чем на тысячу лет и открыл непростую, но очень важную для Церкви эпоху богословских споров и Вселенских Соборов.

Константин Великий почитается христианами как святой, в чине равноапостольных. Без Миланского эдикта, без обращения этого императора в христианство Церковь могла бы так и остаться гонимой, а христиане не стали бы равноправными гражданами Римской империи. Совсем скоро святитель Амвросий Медиоланский убедит императора Феодосия Великого сделать новый шаг в сторону Церкви… Но об этом речь пойдет в следующей главе.

Глава 8
Амвросий Медиоланский: новатор, заложивший традиции Церкви⁴⁴

Вторая половина IV века. Христианство активно распространяется в границах Римской империи и за ее пределами. Только что завершилась неуклюжая попытка Юлиана Отступника возродить язычество, а во втором по значению городе в западной части империи – Медиолане – вот-вот вспыхнут кровопролитные споры… Предотвратить беду спешит второй по значимости человек после императора – префект Северной Италии по имени Амвросий.

Он родился около 340 года, а умер в 397-м, прожив всего 57 лет, но за эти годы святой епископ смог изменить и Церковь, и империю. В молодости он был адвокатом, а затем стал префектом. Его резиденция находилась в Медиолане (нынешний Милан). На посту префекта Амвросий отличался справедливостью и строгим соблюдением законов, а потому в 374 году его назначили арбитром в споре между арианами и православными по поводу избрания нового епископа Медиолана.

Амвросий без охраны входит в базилику, поднимается на кафедру, призывает сограждан к порядку и… вскоре принимает Крещение и сам становится епископом Медиоланским. Под этим именем он и войдет в историю Церкви.

Несколько лет после 374 года Амвросий усердно учится: изучает Священное Писание и отцов Церкви, а затем начинает говорить проповеди, в которых сравнивает библейские тексты с сокровищами римской и греческой философии, литературы и истории. По мнению многих исследователей, делает он это не для того, чтобы римляне убедились в правоте нового учения: Амвросий хочет остановить процесс разрушения римской цивилизации и убедить христиан не чуждаться богатства, заложенного в античной культуре.

В конце концов этот синтез греческой культуры и христианства привлечет в Церковь самых образованных людей и сделает новую веру господствующей в империи.

В конце III века Римская империя вступила в фазу упадка, а христианская Церковь, напротив, быстро набирала силу. В этих условиях необходимо было выработать способы взаимодействия Церкви и императора. Восточная и Западная Церковь пошли в решении этой задачи разными путями. В Константинополе со времен Константина Великого начинает формироваться идея цезарепапизма, которую сформулировал африканский епископ Оптат⁴⁵. По его мнению, власть императора ограничена лишь Богом, и епископы должны подчиняться повелениям цезаря даже в решении сугубо церковных вопросов. Оптат выдал чеканную формулу этого типа отношений, которой потом с удовольствием пользовались цари как в Византии, так и на Руси: «Церковь в государстве, но не государство в Церкви».

Представление об императоре как о «внешнем епископе Церкви» понравилось еще Константину Великому, и Церкви практически сразу пришлось защищать свою свободу от властей. В лице святителя Амвросия христианство получило блестящего защитника своих прав, тем более что и противник попался ему очень достойный – римский префект Симмах⁴⁶. Их полемика представлена в письмах, адресованных императору Валентиниану II. Молодой цезарь еще не был крещен, а потому Симмах адресует юноше обширную реляцию (письмо), в которой просит восстановить алтарь Победы в cенате. Алтарь Победы – это жертвенник, перед которым все сенаторы, включая христиан, приносили клятвы перед заседаниями. Он представлял собой золотую статую крылатой богини Виктории, держащей в руке лавровый венок победителя. Эта статуя была захвачена римлянами у царя Пирра в 272 году до н. э. и установлена Октавианом в 31 году до н. э. в честь победы над Марком Антонием и Клеопатрой в битве при Акции.

Епископ Амвросий Медиоланский.

Мозаика. Собор святого Марка. Венеция. XI в.

Алтарь Победы из помещения, где проходили заседания римского сената, был вынесен императором Констанцием II в 357 году, возвращен обратно Юлианом Отступником и вновь вынесен Грацианом в 382 году. После смерти Грациана префект Рима Квинт Аврелий Симмах неоднократно просил императора Валентиниана II восстановить алтарь. Его просьбы сталкивались с сильным противодействием Амвросия, епископа Медиоланского. О том, стоит ли оставлять это святилище в cенате, и разгорелся спор (к слову, о судьбе алтаря Победы: прошения о его восстановлении отклонялись и в дальнейшем, однако алтарь все же был восстановлен узурпатором Евгением во время его короткого правления в 392–394 годах, а затем уже навсегда вынесен из здания cената).

Аргументы Симмаха были бы очень близки многим православным в современной России. Он защищает традиции и говорит о преемственности власти, как способе сохранения империи: «…некоторые из них (государей. – Ред.), более ранние, почитали исконные (то есть языческие) обряды, более поздние, во всяком случае, их не упразднили. Если примером не может служить религиозность древних, пусть послужит им терпимость ближайших к нам»⁴⁷.

Чуть ниже римский префект находит простой и удивительно живучий аргумент, который может стать украшением любой дискуссии, например о важности церковного предания. Симмах говорит так: «Велика любовь к привычному… позвольте, умоляю вас, нам, старикам, оставить потомкам то, что мы переняли в детстве»⁴⁸.

Позднее этот тезис станет излюбленным аргументом христиан в споре с еретиками или раскольниками (так, в эпоху Вселенских Соборов в противостоянии последователям различных лжеучений одним из самых часто используемых аргументов православных было указание на древность той или иной практики – например, почитания икон). Но пока христианская Церковь еще молода, и святитель Амвросий найдет очень яркий способ показать ошибочность слепого следования традиции. Впрочем, об этом мы скажем чуть ниже, а пока продолжим чтение Симмаха. В запасе у римского префекта есть еще один тезис, который очень понравится многим хранителям традиций в Церкви и за ее пределами:

«Этот жертвенник поддерживает общее единодушие; этот жертвенник закрепляет верность каждого в отдельности, и ничто не придает такого авторитета постановлениям, как то, что сенат выносит все решения как бы под присягой»⁴⁹.

Пройдет всего несколько десятилетий, и уже сами христиане будут говорить о том, что политика и власть в стране получают законное право на существование лишь после выполнения религиозных церемоний, а пока святитель Амвросий виртуозно опровергнет и этот аргумент.

Но свой главный тезис в защиту алтаря Победы Симмах приберегает напоследок.

«У каждого свой обычай, свои обряды, – пишет префект. – Божественная мысль дала различным городам различных богов-покровителей. Народы получают каждый своего данного роком гения, как новорожденные – душу (…) и если протекшие века создали религии авторитет, то мы должны соблюсти верность стольким векам и следовать своим родителям, которые счастливо следовали своим»⁵⁰. Идея о том, что каждый народ имеет свою национальную религию, жива благодаря известной формуле: «Быть русским – значит быть православным».

Впрочем, у святителя Амвросия найдутся возражения и против этого аргумента римского префекта.

XVIII письмо Амвросия Медиоланского императору Валентиниану II – это свидетельство того, что христиане могут при необходимости менять любые традиции. Святитель начинает свое послание с опровержения тезиса о том, что на стороне римлян всегда были их святыни, которые потому стоит почитать до скончания века: «Но зачем мне отрицать, что их святыни сражались за римлян? Ведь и Ганнибал поклонялся тем же самым богам! Стало быть, боги могут выбрать, кого хотят. И если святыни победили у римлян, то, следовательно, у карфагенян они были побеждены, и если они торжествовали победу у карфагенян, то, значит, они не принесли удачи римлянам»⁵¹. Примеры из римской и мировой истории показывают правоту Амвросия Медиоланского. В Древней Руси, например, во время княжеских междоусобиц в стане каждого из противников была своя святыня, но победу праздновал лишь один правитель…

Следующий аргумент медиоланского епископа может опечалить защитников традиции. «Учиться истине никогда не поздно, – пишет святитель Амвросий. – В преклонном возрасте похвалы достойна не седина, а характер». Он говорит о том, что меняться к лучшему можно и «на старости лет», а древность того или иного предания или церемонии сама по себе не может служить бесспорным доказательством их правильности⁵².

Еще более интересно для понимания исторического сознания Церкви и отношения христиан к власти XVII письмо Амвросия Медиоланского. Амвросий начинает свое послание с размышления о природе власти императора. В отличие от Оптата, святитель полагает, что достойным правителем может быть лишь тот, кто прислушивается к мнению Церкви и ее епископата. Святитель считает себя вправе давать советы императору по управлению государством, и эта практика потом распространится в Западной Церкви (к слову, на Руси тоже будут попытки епископов вразумлять правителей, но эта практика не превратится в правило). В своих крайних формах она приведет к появлению на свет папацезаризма. Но это будет позднее. А пока святитель Медиоланский продолжает наставлять молодого императора, отстаивая независимость Церкви и свободу христиан. Он открыто говорит о том, что принуждение христиан к участию в языческих церемониях означает возврат к гонениям⁵³.

В споре с Симмахом Амвросий победил. Алтарь Победы не был восстановлен, но Симмах уважал епископа и направил к нему на обучение молодого человека по имени Августин, которому предстояло стать одним из величайших учителей Церкви. Речь идет о Блаженном Августине – авторе «Исповеди», «О Граде Божием» и других сочинений, составляющих золотой фонд христианской патристики. В свою очередь, Амвросий очень высоко отзывался о талантах Симмаха – спор не испортил их добрых отношений.

Амвросий Медиоланский, будучи епископом, не раз заявлял, что свобода Церкви должна быть выше преданности государству. Этот принцип медиоланский епископ еще раз подтвердил во время конфликта с императором Феодосием Великим.

Высшей точкой политического влияния Амвросия Медиоланского стало обличение им императора Феодосия Великого, покаяние последнего и последовавший затем ряд указов, ставящих язычество в империи вне закона. Император Феодосий Великий долго считал себя вправе вмешиваться во внутрицерковные дела, созывать Соборы и даже запрещать христианам вести богословские споры. Для Востока с его идеей цезарепапизма это уже стало нормальной практикой, но для Запада подобное вмешательство цезаря было неприемлемым, а потому противостояние Амвросия с Феодосием стало практически неизбежным.

Непосредственным поводом для конфликта епископа и императора стало восстание в крупнейшем городе Македонии – Фессалониках. В 380 году Ботерих – командующий войсками в провинции Иллирик – посадил в тюрьму популярного человека, организовывавшего скачки. Толпа местных жителей потребовала освободить его, а когда Ботерих отказался, его забросали камнями. Погибли и другие представители имперской администрации. В ответ Феодосий Великий приказал покарать горожан: казнили от 7 до 15 тысяч человек.